Глава 1. Катерина
Черные тучи сгущались над городом, закрывая яркие звезды. Душная летняя ночь молчала. Лишь изредка вдалеке тихо, словно забытым эхом, раздавался гром.
Женщина средних лет стояла на балконе с кружкой кофе, считая вспышки молний на горизонте. Она стояла здесь уже больше часа, наблюдая, как ночь сменяет день, как темные тучи душат голубое закатное небо с крапинками белых звезд. И она знала, что все это неспроста, знала, что эта внезапная гроза была прощальным подарком природы. Но для кого?
– Семнадцать, – выдыхая сигаретный дым, произнесла женщина в пустоту. – Это намек, Агата?
В ответ свежий ветер коснулся её щеки, а долгожданные капли дождя вдруг звонко забарабанили по оконному стеклу.
***
Стоял знойный июль.
Дорога в Звездовск сегодня затянулась. Все эти надоевшие серые пятиэтажные дома-коробки и лица, ослепленные лучами теплого солнца, мелькали за окном как назло медленно. Автобус плёлся сначала по пыльным дорожкам Лущина, затем несколько километров через местные покосившиеся поселки и широкие утопающие в зелени поля, и, наконец, вывернул на шумную трассу, ведущую, если ехать около двух часов, в столицу.
Спешный поток машин за окном успокаивал Катерину. Она представляла, как через год соберет все свои вещи и покинет столь надоевший ей провинциальный Лущин.
Лущин был маленьким городком на окраине области. Жизнь там протекала медленно и однообразно: день сменял ночь, ночь сменяла день, но ничего, абсолютно ничего, что хоть как-то выбивалось ярким пятном из этой рутины, не происходило. И если в дни учебы в Лущине хотя бы оставались друзья, то летние каникулы превращались в настоящую пытку. Все норовили куда-нибудь уехать. Все, кроме Катерины.
Автобус тряхнуло – колесо провалилось в яму. Катерина больно соприкоснулась со спинкой соседнего сиденья.
– Твою ж..., – выругалась девушка.
От жары и постоянной тряски её начало подташнивать. Столько мучений, чтобы просто добраться по маминой просьбе в магазин, которого в родном городке не было.
Поля за окном плавно перешли в густые хвойные леса. До Звездовска оставалось немного.
Небо вдруг потемнело, хотя до этого на нём не было ни облачка. Катерина заметила через пыльное стекло автобуса, как ветер наклонил крепкие ели. Неужели снова гроза, которая снесёт пару ветхих деревянных домиков в округе?
Скорей бы уехать, думала девушка. В Москву, в большой город, где за бетоном и стеклом ничего не страшно, где непогода не будет больше тревожить существование, где ветер не будет так громко стучать по крышам, грозясь снести их.
– Не спеши, Катенька, – на плечо вдруг опустилась чья-то теплая рука. – Может, здесь так понравится, что и уезжать не захочешь, - тихо пропел незнакомый шелестящий голос.
Катерина обернулась. Перед ней стояла женщина лет сорока, бледная и болезненно худая, будто восставший мертвец. Лишь медно-рыжие волосы, собранные в длинную косу и казавшиеся ярче на фоне длинного черного платья, придавали жизни её образу. Наверняка, какая-нибудь мамина знакомая, которую девушка не знала лично, но о которой не раз слышала.
Женщина улыбнулась на прощанье и вышла из автобуса на крохотную остановку прямо посреди леса.
"Странная какая, – про себя отметила Катерина, вставляя наушник в ухо. – Наверняка из этих полусумасшедших ученых, которых в Лущине пруд пруди".
Автобус продолжил свой неспешный путь.
***
В Звездовске, городе в несколько раз крупнее Лущина, блага цивилизации были ближе и доступнее. Катерине порой казалось, что весь Звездовск состоял только из магазинов, развлекательных центров и небольших уютных кафешек, где запах кофе смешивался с вонью машин. Но это было не так. Свернув с главной улицы, случайный прохожий вполне мог наткнуться на старые деревянные домишки, нетронутые беспощадным прогрессом, на импровизированные рынки, где бабушки продавали вразвес семечки или сладкие ягоды, на загадочные улочки, уводящие вглубь старых заросших садов. Но эта сторона Звездовска привлекала местных жителей гораздо меньше красивых бетонно-стеклянных строений и прочих красивых и современных мест, рассчитанных исключительно на трату драгоценных купюр.
Катерина точно знала, куда идти. С самого раннего детства то мама, то бабушка водили её в небольшой загадочный полуподвальный магазинчик на окраине города, где торговали травами. Мама обычно уносила оттуда небольшие кульки чайных трав, а бабушка всегда возвращалась с большой сумкой, которую трогать Катерине не разрешала.
Магазин без вывесок встретил смутно знакомым мелодичным перезвоном входного колокольчика.
– А, Катерина Чернавина, – приветливо раздалось у прилавка, не успела девушка спуститься по шатким деревянным ступенькам. – Давно к нам не заглядывала. – Из-за букетов засохших трав, подвешенных к потолку, выглянула темная фигура. – И бабушки твоей я давно не видела. Как дела у Агаты?
Немного привыкнув к полутьме помещения и душному сладкому запаху благовоний, от которого рябило в глазах, Катерина неторопливо ответила:
– Она умерла полгода назад.
Фигура у прилавка засуетилась. Мгновенье спустя перед Катериной возникла полноватая дама в возрасте, одетая в длинное серое платье. Седые волосы женщины были убраны в тугой пучок, но несколько прядей все же выбивались, обрамляя круглое загорелое лицо.
– Умерла? – переспросила продавщица, глядя на девушку поверх круглых очков.
Пронзительный взгляд почти черных глаз заставил Катерину съежиться. Женщина казалась ей знакомой, но четкого воспоминания, связанного с ней, в голове не было, как и воспоминаний о продавцах этой лавки вообще.
– Умерла, – кивнула в ответ Катерина.
– Надо же! – всплеснула руками женщина. – И никто не сообщил! – она на секунду задумалась и продолжила: - Я ведь уже год собираю для неё златокорень...Куда теперь его девать? Кому нужен этот опасный ингредиент? Я же собрала, я же выращивала, – растерянно бормотала она, возвращаясь обратно к прилавку. – Для кого это все? Кому, кроме Агаты, нужен такой заказ?
Катерина равнодушно пожала плечами. Она понятия не имела, что такое златокорень и о каком заказе идет речь.
– Мне нужны травы под номером восемь. Набор для..., – отсутствие свежего воздуха путало мысли, оставляя в голове лишь приторно-сладкий аромат благовоний лавки.
– Снова для этих дурацких чаев, которые твоя мама пьет каждый день? – насмешка продавщицы не утаилась от Катерины.
– Откуда вы... – девушка не успела возмутиться, как травы, аккуратно перевязанные шелковой лентой, уже лежали перед ней.
На миг Катерина удивилась ловкости дамы в сером – еще секунду назад она могла поклясться, что трав не было ни в руках женщины, ни где-то рядом.
Катерина достала из сумки помятую купюру и протянула к прилавку.
– Не надо этих бумажек, моя дорогая. Пусть это будет моим прощальным подарком дорогой Агате.
Девушка кивнула. Странная продавщица и сама атмосфера полуподвального магазина волновали и тревожили что-то внутри. Хотелось поскорее уйти из этого темного места, чтобы, наконец, увидеть солнечный свет, вдохнуть немного свежего воздуха. Но другая невидимая сила тянула задержаться. Будто паутина воспоминаний, запыленных временем, манила побыть здесь еще.
Нет. Пора уходить.
Колокольчик мелодично звякнул на прощание.
***
Обратно автобус плёлся ещё медленнее. От духоты клонило в сон. Автобус ехал по мосту через мирно текущую реку, манящую в такую погоду на свои песчаные берега, когда девушка почувствовала на себе чей-то взгляд, внутри все скрутило от непонятного волнения.
Распахнув глаза, Катерина вздрогнула, чуть не упав с сиденья: огромный черный ворон махал крыльями прямо перед носом. Их разделяло лишь тонкое оконное стекло.
– Кар, – громко произнесла птица.
– Кар, – не зная зачем, передразнила её девушка.
Птица как-то странно взглянула на неё и взмыла вверх. Сон как рукой сняло.
Воспоминания о недавних событиях врезались иглами в сознание. Всего полгода назад Катерина стояла на кладбище и всем сердцем ненавидела этих черных птиц, разносящих известие о смерти по округе. В тот день, в день похорон бабушки, вороны кричали на кладбище как-то особенно громко, тревожа уставший мозг. Девушка плохо помнила похороны: из-за слёз, которые не заканчивались, она практически ничего не замечала, но вороний крик врезался в память, оставив там глубокий темный след.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение.
«Ужин в холодильнике. Надо разобрать вещи в бабушкиной квартире, поэтому задержусь вечером. Целую. Мама»
Катерина несколько раз щелкнула по экрану телефона, набирая ответ. Что ж, квартира до вечера оставались в её полном распоряжении. Хотя, что она будет делать с этой свободой в пару часов? Заварит какао, устроившись в гостиной, включит любимую музыку на полную громкость и так и проведет вечер? Да, пожалуй, так и будет.
***
Вернувшись домой, Катерина устало плюхнулась на диван, погрузившись в собственные мысли. В её жизни было все, чего банально желают на разные праздники: любящая семья, несколько друзей, успехи в учебе, спорте и вообще во всех начинаниях. Вроде даже была любовь (правда, скорее безответная). Но всего этого будто было недостаточно. Девушка знала, точнее, чувствовала, что что-то ещё таит для неё жизнь. И это чувство, вернее, предчувствие большего с каждым днем все сильнее захватывало душу. Ожидание томило, неизвестность манила, ведь там, впереди, несомненно, что-то важное должно было произойти.
Катерина уткнулась носом в подушку. Летняя духота, которую девушка переносила с трудом, захватила дом, и скрыться от неё было негде. За окном глухо громыхнуло. Приближалась гроза – действенное, но, к сожалению, временное спасение от июльского зноя.
На миг Катерине показалось, что воздух и вовсе закончился в комнате. Пришлось открыть окно, но от этого прохладнее не стало.
Лес окутывал туманной утренней прохладой. Катерина ступала босыми ногами по мокрой от росы изумрудно-зеленой траве. Неподалеку звонко, словно колокольчик, журчал ручей. Еловый запах смешался с предрассветной свежестью, придавая сил.
Солнце медленно вставало из-за пологого холма, аккуратно целуя первыми лучами все вокруг. Теплый луч коснулся и щеки девушки, отчего та вздрогнула. Словно кто-то знакомый спешил о себе напомнить. Но кто?
Ветер зашептал что-то в листве. Чье-то имя. Но Катерина не могла его разобрать.
Раскат грома прервал дремоту. Катерина распахнула глаза. Исчез утренний лес, затих ручей, свежесть утра сменилась послеполуденной комнатной духотой. Лишь щеку все ещё грел поцелуй солнца.
Травы, купленные для мамы в странной полуподвальной лавке, дожидались своей участи на дубовом кухонном столе, пока Катерина ставила чайник. Она никогда не понимала мамину страсть к травяным чаям: каждый день мама выпивала ровно две кружки – утром и вечером. Пах этот чай просто отвратительно, да и на вкус был точно такой же. Но чайную церемонию в семье Чернавиных нельзя было нарушать: Ольга Константиновна ужасно злилась, если не успевала выпить свой «волшебный» отвар вовремя.
Чайник протяжно засвистел. Катерина едва успела выключить его, но вдруг новый звук встревожил слух: о себе напомнил домашний телефон.
– Алло?
– Квартира Чернавиных? – раздался сухой женский голос в трубке.
– Да.
– Могу я поговорить с Ольгой? – от голоса по ту сторону у Катерины пробежали мурашки по спине. Холодом веяло.
– Её нет дома. Что-то передать?
– Передайте, что звонила Карина. Она поймет.
Голос женщины сменился частыми гудками. Трубку повесили на другом конце.
Кто такая Карина, Катерина не имела ни малейшего понятия. У мамы было столько знакомых! Возможно, она действительно знала весь маленький Лущин, работая в городской администрации.
Пар поднимался над кружкой. Катерина заварила себе какао, дожидаясь, пока травы настоятся в заварнике. Мамин чай требовал особого подхода в приготовлении, девушке это давалось с трудом. Вот бабушка всегда заваривала травы быстро, ловко и без особого труда, а у Катерины не выходило, как бы та ни старалась.
Тишину летнего вечера, прерываемую изредка отголосками грома, вновь нарушили: старинные часы в гостиной глухо пробили восемь. Катерина вздрогнула. Она еще не привыкла к этим часам и их ежечасным выходкам. Несколько дней назад мама привезла массивную дубовую конструкцию с циферблатом с квартиры бабушки. Поначалу Катерина даже удивилась тому, что часы продолжили работу. В день похорон девушка была уверена, что стрелки на циферблате замерли. А в первый день в квартире Чернавиных часы вдруг пошли, правда неохотно и недоверчиво.
Катерина пила какао, устроившись на диване в гостиной. Сладость напитка приятно успокаивала, пока грозный ветер бился в окно. Погода испортилась, бушевала, дрожали стекла, взмывали вверх легкие занавески, комнату освещали вспышки молний.
Последний раз такая буря была около месяца назад. Тогда непогода застала девушку по дороге домой. Это было восьмое июня. Бабушкин день рождения. Слезы внезапно подступили к глазам, а у какао появился солоноватый привкус, отчего пить его расхотелось.
Катерина твердо знала, что прошлого не вернуть, что надо отпустить и жить дальше, но не получалось. Все вокруг напоминало о бабушке. И эти часы в гостиной, и ветер с грозой, и мамин чай. Все было будто бы на своих местах, но не хватало одного человека, как будто из огромного паззла вынули деталь, и теперь он никак не желал снова складываться.
Это было первое лето Катерины, которое она проводила в городе. Бабушки Агаты не стало, и маленький деревенский домик недалеко от Лущина оказался никому не нужен. Девушка выпрашивала ключи от него у мамы, но та отвечала лишь колкое «посмотрим». А между тем был уже июль.
Катерина знала, что мама всегда не одобряла бабушкину «работу» в деревне, но надеялась, что это не стало бы поводом забрасывать прелестный домик, где она проводила каждое лето.
Летом бабушка Агата всегда сушила травы, крутила варенье, солила огурцы на зиму, Ольга Константиновна же, как человек городской, проживший в столице больше десяти лет и всем сердцем любивший её, была далека от всего этого. Мать и дочь были непохожи, будто разные люди с разных планет. И в какой-то момент между ними пробежала черная кошка. Катерина не знала причины ссоры, но всегда чувствовала напряженность их отношений. Между мамой и бабушкой не было теплой привязанности, долгих разговоров и даже намека на поддержку. Мама лишь раз в неделю приносила бабушке Агате продукты, бабушка же – холодно вручала ей какой-то небольшой сверток.
– Ты виновата в том, что я не могу жить нормально! – кричала Ольга, снуя туда-сюда по крохотной кухоньке. Русые волосы, собранные в косу, растрепались, а в серых глазах девушки застыли слезы отчаяния.
– Ты бежишь от себя, милая. Противишься природе.
-– Я просто хочу быть нормальной! – девушка со злостью хлопнула ладонями по столу. – Нормальной, мама! Нор-маль-ной!
– Ты делаешь все для этого, милая.
– Этого недостаточно. Да, все эти отвары помогают, но временно, – Ольга устало опустилась на стул. – Временно, понимаешь.
– Понимаю, золото. Но лучше средств, чем эти отвары, увы, не придумали.
– Ты же настоящая волшебница, – взмолилась девушка. – Помоги мне, мам. Придумай что-нибудь. Я так больше не могу.
Женщина, пожав плечами, отвернулась к плите, ставя чайник.
Входная дверь хлопнула. Мама вернулась.
– Я дома, – крикнула Ольга Константиновна, ставя тяжелые пакеты с продуктами на пол. – Катенька, возьми сумки.
Катерина выскочила из гостиной и, любопытно заглянув в пакеты, довольная находками, перенесла их на кухню.
– Ты не промокла? Такая гроза! – девушка налила травяной чай в мамину любимую желтую чашку.
– К счастью, пронесло, – улыбнулась женщина в ответ.
– Звонила какая-то Карина, – как бы невзначай заметила Катерина, перекладывая продукты в холодильник. – Ничего не передала, но сказала, что ты итак все поймешь.
Чашка с травяным чаем громко разбилась о кафельный пол. Катерина еще никогда не видела маму такой бледной от ужаса.