Survive at any cost

Дазай аккуратно выглядывает из-за угла и видит медленно идущего здоровяка вдали, направляющегося в тёмную комнату, через которую нужно пройти, чтобы открыть вторую заслонку.

      Осаму прячется за угол, а затем со спокойным лицом начинает шептать Чуе:

      — Ты что, его и вправду боишься?

      — Да, боюсь, — Накахара не отрицает. Да и смысл это делать? Казаться ложным героем, пускай и перед этим суицидником, Чуя не хотел. — Он несколько раз чуть было меня не поймал, пока я направлялся в мужское отделение.

      — Пф-ф, Чуя, он тупой, словно деревце, — усмехается Дазай. — Да ещё вдобавок и слепой. Один раз я с ним сталкивался, и мне удалось спрятаться прямо перед его носом, за столом. Так что нечего переживать, справимся.

      Чуя понимает, что Осаму прав, особым интеллектом этот здоровяк не отличался, раз уж не додумался проверять каждый шкафчик или кровать, под которыми можно спрятаться. Но только Накахаре всё равно страшно, ведь этот громила быстро бегает, да и сил у него достаточно, раз уж выбивает двери из петлей с трёх-четырёх ударов. Сильный противник.

      — Нужен план, — подмечает Чуя. Осаму кивает головой.

      — Давай я отвлеку, а ты пробежишь к своей заслонке, — предлагает Дазай. — Я же попытаюсь где-то спрятаться, а уже потом, когда он меня потеряет, открою заслонку.

      План Осаму какой-то сумасшедший, с явным риском для его жизни, хотя в этом нет ничего удивительного, ведь он всегда стремился совершить самоубийство и неудивительно, что этот план один из вариантов Дазая расстаться с жизнью.

      Чуе не нравится план Осаму. Совсем не нравится. Он не хочет потерять этого долбаного суицидника в стенах этой сраной больницы. Он вообще не хочет его терять.

      У Чуи есть другой план…

      — Так дело не пойдёт, — возражает Накахара. — Ты хоть и везучий, но удача может и подвести.

      — Но Чуя…

      — Отвлекать буду я, — твёрдо говорит рыжий. — Этот здоровяк никогда не преследует, если его жертва пролезла в узкую дыру или между стеллажами, — хотя во втором Накахара не был на сто процентов уверен, ведь опыт первого знакомства со здоровяком противоречил этой гипотезе, но надеяться на это гораздо лучше, чем молиться на то, что громила не найдёт Дазая за каким-нибудь столом.

      — В принципе, ты прав, — соглашается Осаму. — Ну, а если ты не сможешь быстро протиснуться между стеллажами, и здоровяк схватит тебя?

      Чуя не знает ответа на этот вопрос. Он вообще не хочет думать о таком ходе развития событий.

      — Ну, значит, не судьба, — отнекивается Накахара. И сейчас он сам чувствует себя каким-то суицидником, но план Дазая не лезет ни в какие ворота.

      — Чуя, я надеюсь, что твой план выгорит, — ободряюще говорит Осаму.

      — Ладно, надо узнать, где громила сейчас, — Накахара выглядывает из-за угла, включая ночное видение камеры, а затем начинает искать здоровяка. По звукам слышно, что тот находится где-то в тёмной комнате, это подтверждается тем, что рыжий видит, как громила отрывает конечность уже мёртвому пациенту. Почему мёртвому? Да потому, что тот не издаёт ни единого звука. Не самое приятное зрелище, но после увиденного у Чуи оно практически не вызывает эмоций. — Так, сейчас тихо поползём, чтобы не привлечь ненужного внимания. Затем ты спрячешься за каким-нибудь столом, а потом дашь мне знак. Я встану и отвлеку здоровяка, а ты тем временем аккуратно пойдёшь к своей заслонке. Хорошо? — уточняет Чуя, хотя и сам знает, что хорошего ничего нет.

      — Хорошо, — коротко отвечает Осаму.

      Чуя садится на колени, за ним повторяет Дазай. Они ползут, словно квартирные тараканы, жаждущие еды. Раз уж они тараканы, то этот здоровяк — отрава, притом очень сильная и опасная.

      Достигнув входа в тёмную комнату, напарники по несчастью разделяются: Осаму прячется под письменный стол, а Чуя отползает подальше от входа в помещение, но так, чтобы видеть сигнал Дазая.

      Спрятавшись, Осаму показывает жест рукой, означающий, что очередь действовать за Чуей. Накахара встаёт с колен, а затем кричит, в надежде, что ноги его не подведут:

      — Я здесь! Ну же, поймай меня!

      Слышится звук цепей, а потом грубое:

      — Поросёночек!

      Чуя начинает бежать со всех ног, молясь при этом богу, чтобы план выгорел и Осаму не налажал, иначе такая жертва напрасна.

      Сзади слышен оглушающий лязг железных цепей, который сильно бьёт по мозгам. Чуе кажется, что этот противный пугающий звук будет преследовать его во снах долгие ночи, если, конечно, он сможет выбраться.

      Чуя поворачивает в освещённый коридор, краем глаза замечая, что здоровяк почти нагоняет. Руку протянет — и достанет. Накахара изо всех сил пытается ускориться. Он не должен попасться. Он не должен умереть такой смертью. Он вообще не должен умереть в этом проклятом месте.

      Накахара немного отрывается от здоровяка.

      Спасительные стеллажи.

      Чуя старается протиснуться между ними как можно быстрее, и у него это получается.

      Здоровяк несколько секунд озлобленно смотрит на него, а затем поворачивается и начинает идти в противоположном направлении. Накахара надеется, что громила не идёт в сторону второй заслонки.

      Чуя проходит к двери, на которой висит табличка «Ванная комната», и открывает её. Ванная оказывается довольно обширной, если измерять в метрах, то метров тридцать в длину точно есть.

      — Кто-то очень замарался. Так ведь? — доносится чей-то тихий голос из глубины комнаты.

      Чуя подходит ближе и видит какого-то сумасшедшего пациента, моющего уже мёртвого бедолагу в луже крови. Противное зрелище, от которого Накахару немного передёргивает. Каких ещё ненормальных он повстречает в этой лечебнице до того, как выберется?

      Чуя идёт дальше, надеясь, что этот ненормальный пациент так и продолжит мыть труп, не обращая внимания на него.

      — Вот так. Моем животик, ручки. Все трещинки, пока не найдём ту карточку. Знаю, детки, у кого-то из вас она есть. Вот так, тише, тише, — шепчет ненормальный и трёт кровоточащие руки трупа.

      Чуя не хочет на это смотреть, да и слышать эти безумные речи он тоже не хочет. Накахара идёт к освещённому дверному проёму, находящемуся в конце ванной комнаты.

      Он заходит в маленькую комнатку, в которой одна труба, на которой был кран — заслонка, как и в канализации. Чуя поворачивает её, слышится звук воды.

      Задача Накахары выполнена, теперь остаётся надеяться, что Дазай тоже свою выполнил.

      Чуя выходит из маленькой комнатки и как можно быстрее старается покинуть ванную.

      — Не жалуйтесь, нам нужно вымыть всё подряд. Кто это у нас такой чистенький? Ты. Да. Ты, ты… Тс-с-с… — снова раздаётся голос сумасшедшего, но Накахара, не обращая на него внимания, выходит из ванной комнаты, закрывая за собой дверь, тем самым оставляя пациента наедине с трупом.

      Чуя смотрит вперёд: здоровяка нигде нет. Значит, он или рядом с Дазаем, или в тёмной комнате.

      Накахара аккуратно идёт, прижимаясь к стене, чтобы не привлечь внимание тенью, всё-таки коридор освещён. Чуя никогда не думал, что будет проклинать в этой больнице освещение.

      Накахара доходит до поворота, а затем выглядывает: здоровяк стоит в тёмной комнате и, к счастью, не смотрит в сторону Чуи, но Дазая нигде нет. Рыжий надеется, что Осаму ждёт его в комнате системы пожаротушения.

      Чуя садится на колени и начинает медленно ползти в надежде, что здоровяк не обернётся. Каждое движение Накахара делает со страхом, сердце бешено колотится в груди, чуть ли не выпрыгивая наружу, и это, блять, не из-за всякой там романтической херни. Рыжий даже дышать нормально не может, ведь здоровяк может услышать.

      Чуя заворачивает за поворот — длинный и опасный путь пройден, теперь можно и спокойно вздохнуть.

      Накахара встаёт с колен и идёт к комнате с системой пожаротушения в надежде, что там его ждёт Дазай.

      Но Осаму там нет.

      Зато прибор показывает, что во всех трубах есть вода, значит, Дазай всё-таки справился со своей задачей.

      Только вот где он?

      Неужели его подвела удача и он попался здоровяку?

      Чуя совершенно не хотел в это верить.

      Накахара надеется, что с минуты на минуту в дверном проёме покажется самодовольное лицо суицидника, и тогда он просто кинется тому в объятия.

      Но проходит около пяти минут.

      Дазая всё нет.

      В голову Чуи начинают лезть пугающие мысли, от которых по всему телу проходит ледяной холод.

      «Дазай не мог попасться», — успокаивает себя Накахара. Как-то не особо помогает.

      Чуя мог бы включить эту долбаную систему пожаротушения и уйти… Но он не мог. Даже если Осаму погиб, то Чуя лучше не выберется, ведь жизнь без этого долбаного суицидника потеряет весь смысл.

      Накахара даёт себе обещание, что если через пять минут Дазай не покажется, то он сам пойдёт к здоровяку на верную смерть.

      Пусть лучше так.

      Но он не бросит Дазая здесь.

***

      — Я здесь! Ну же, поймай меня! — Дазай слышит крик Чуи, а затем лязг цепей и леденящий кровь ответ:

      — Поросёночек!

      Здоровяк начинает бежать за Накахарой, совсем не заметив сидящего под столом Осаму. Этим подтвердились подозрения Дазая о том, что громила обладал плохим зрением, да и интеллектом тоже.

      Осаму надеется, что Чуя сможет добежать до спасительных стеллажей до того момента, когда здоровяк его настигнет. Ведь Дазай никогда себя не простит, если рыжий погибнет в стенах этой грёбаной больницы. Он будет корить себя всю жизнь за то, что согласился на этот план.

      Когда здоровяк пропадает за поворотом, а звуки цепей становятся тихими, Осаму быстро встаёт из-за своего укрытия и выходит из тёмной комнаты, стараясь не обращать внимание на растерзанные трупы возле выхода. Видимо, те служили игрушками для громилы. Не хотел бы Дазай оказаться одной из них. Конечно, он был не против совершить самоубийство, но не такое изощрённое и болезненное.

      Осаму идёт по освещённому коридору, всё время прислушиваясь к звукам: ни шагов, ни лязга цепей, а уж тем более душераздирающих криков не было. Хоть что-то радовало. Особенно последнее.

      Осаму заходит в открытую дверь, сразу же закрывая её за собой. Хотя, если быть честным, то в этом он не видел особого толка, ведь когда он прятался от жениха, то ни двери, ни шкафчики, ни кромешная тьма его не спасали. Этот ублюдок всегда умудрялся найти его, а двери не выбивал, а открывал, как нормальный человек. Видимо, опыты не до конца промыли ему мозги. Но с каннибалом, который чуть не поджарил его ещё до встречи с женихом, закрывание дверей срабатывало.

      С толстяком тем более должно сработать.

      Осаму оказывается в помещении, которое в прошлом, наверное, было прачечной. Сейчас же оно смутно на неё походило: стиральные машинки в крови, сушилки раздолбаны на части и множество разброшенных грязных тканей на полу. В конце комнаты стоят стеллажи, дающие достаточную тень, чтобы спрятаться. Дазай сразу же это замечает, ведь прятаться всё-таки придётся.

      Осаму проходит в дверной проём помещения поменьше, в котором и находилась заветная заслонка, рядом с ней был железный шкафчик, но для Дазая он совершенно бесполезен. После того, как жених чуть не провёл на нём операцию по смене пола, суицидник начал презирать шкафчики, как место укрытия. Слишком они ненадёжные, особенно одиноко стоящие, утащить их не составит труда.

      Как только Осаму поворачивает ручку заслонки, со звуком текущей воды в трубах он слышит шум от выбивания двери. Дазай быстро выбегает из комнатушки, стараясь не поскользнуться случайно на разбросанных тряпках, и прячется за стеллажи.

      Слышатся три толчка в дверь, после четвёртого та с грохотом падает на пол, словно она и не была привинчена к стене на креплениях. В помещение заходит здоровяк, тяжело дыша, и начинает оглядываться.

      Осаму не боится того, что будет обнаружен, ведь свою задачу он выполнил, а значит, Чуя сможет выбраться из лечебницы без него. Но в глубине души Дазай знает, что Накахара ни за что не оставит его здесь. Сам умрёт, но не оставит. Поэтому Осаму должен выжить в этом месте, хотя бы ради Чуи.

      Здоровяк, тяжело шагая и пыхтя на ходу, как паровоз, идёт к комнатке с заслонкой, не обращая внимания на рядом стоящие стеллажи. В голове Осаму мелькает безумная мысль о том, что, когда громила зайдёт в комнату с заслонкой, нужно будет со всех сил побежать в комнату с системой пожаротушения.

      И плевать, что он может быть схвачен.

      И плевать, что он может быть убит.

      Хотя после такой самодеятельности Осаму точно прибьет Накахара.

      Но Дазай хочет адреналина, он не испытывал его с тех пор, как был подвешен к потолку в спортзале больницы и барахтался из стороны в сторону, чтобы выжить.

      Решено.

      Риск.

      Здоровяк заходит в комнату с заслонкой и начинает проверять железный шкафчик (всё-таки не зря Дазай теперь им не доверяет), а Осаму в это время выбегает из-за стеллажей и со всех ног несётся к проёму, где недавно была дверь. Сзади слышится звук цепей. У Дазая не получилось пробежать незамеченным. Ну и ладно, зато теперь адреналин и внезапно появившееся желание жить у Осаму кипят в крови.

      Он бежит по освещённому коридору, громила не отстаёт.

      Чёрт.

      Он чувствует тяжёлое дыхание на своей шее.

      Нет, он не должен попасться.

      Настало время очередного теста на удачу.

      Дазай ускоряется, забегает в тёмную комнату, включая ночное видение, старается не задевать предметы, которые непременно замедлят его движение. Здоровяк же постоянно натыкается, то на столы, то на стулья.

      — Поросёночек, — рычит тот.

      — Я тебе не поросёночек! — возражает Осаму, выбегая из комнаты.

      Дазай подбегает к повороту и изо всех сил орёт:

      — Чуя, включай! Быстрее!

      На мгновение Осаму оборачивается, видя, что здоровяк всё-таки выбрался из тёмной комнаты и уже догоняет его.

      — Твою мать, Чуя!

      В это же мгновение начинает лить вода, словно во время летнего ливня. Пол становится скользким, и Осаму то и дело старается не упасть прямо в руки громиле, который тоже не обладает особой координацией движения.

      Следующее, что видит Дазай впереди, он никогда не забудет… Чуя, весь промокший, спокойно стоит у дверей комнаты с системой пожаротушения, но, когда он видит Осаму, а за ним — бегущего громилу, его лицо сначала приобретает выражение: «Слава богу, он жив», но потом сменяется: «Пиздец, лучше бы он умер».

      Чуя начинает бежать в сторону кухни как только может, чувствуя, что его кто-то нагоняет. Боковым зрением он замечает, что это Дазай. Хорошо, что именно он.

      — Блять, ты не мог по-тихому пробежать?! — недовольно спрашивает Чуя, судорожно дыша.

      — Мне захотелось умереть, но потом я передумал, — Осаму улыбается. Он даже, блять, в этой ситуации лыбится, когда меньше, чем в пяти метрах от них бежит здоровяк, желающий их убить.

      — Еблан, — шикает Чуя.

      Они забегают в обгоревшее помещение, в котором вместо дыма теперь вовсю валит пар. Видимость почти нулевая, только лишь свет, исходящий из дверного проёма на кухню.

      Осаму и Чуя начинают обходить обгоревшие столы вслепую, всё время натыкаясь на них, чувствуя себя здоровяком в тёмной комнате. Тот же не отстаёт, настигает, кажется, что вот протянет руку и всё — поймает. И конец. Но препятствия пройдены. Чуя и Дазай забегают на кухню, на них сразу же накидывается какой-то пациент со словами:

      — Зачем вы потушили?! Зачем?! — ненормального тут же ловит здоровяк и уже готовиться оторвать ему голову.

      Это удача.

      Дазай и Чуя не оборачиваются, бегут изо всех сил из кухни, выбегают в длинный полуосвещённый коридор. Позади не слышны оглушающие звуки цепей и тяжёлое дыхание, неужели здоровяк отстал? Если так, то это только на руку.

      На повороте Дазай хватает уже разбежавшегося Накахару, не контролирующего свою траекторию, и поворачивает налево, где уже виднеется заветная табличка «выход», мигающая красным.

      Слышится гром. Сверкает молния. Гроза. Но Чуе и Дазаю плевать на погоду, они бегут к спасительному выходу. Несколько метров отделяет их от свободы.

      Всё.

      Крыльцо больницы.

      Свобода?
_____________________________2408слов..