Survive at any cost

Сильный холодный ветер дует в лицо, беспорядочно развевая и без того растрепавшиеся волосы парней. От порывов ветра тела обоих немного дрожат, ведь одежды их промокли насквозь. Ещё не хватало заболеть… Хотя, после такого, они точно слягут в кровати на долгое время, но главное до этого успеть выбраться.

      Молния разрезает тёмное ночное небо, озаряя всё вокруг, будто сейчас не ночь, а солнечный день. И при этом озарении Чуя видит, что надежды на скорую свободу медленно утекают вникуда…

      Оказывается, лечебница построена кругом, и сейчас напарники по несчастью находятся во внутреннем дворе, отделённые от долгожданной свободы стенами психушки.

      Чуя снова проебался. Уже в который раз за эти часы, проведённые в лечебнице.

      — И что нам теперь делать? — обречённо спрашивает Чуя.

      Осаму пожимает плечами, а затем говорит:

      — Есть вариант пойти к тем освещённым дверям, мало ли, они открыты.

      — Я думал, что всё — свобода, — голос Чуи дрожит, как и он сам. — А тут снова нужно идти опять в чёрти какие ебеня, не зная, что нас вообще там ждёт, — возмущается Накахара. Он и так был на пределе, от окончательного нервного срыва его сдерживала мысль о том, что скоро они выберутся.

      Но они не выберутся.

      А если и выберутся, то нескоро.

      — У тебя есть вариант получше?

      У Чуи нет вообще никаких вариантов: ни хуже, ни лучше. Он устал от всего этого. И зачем он полез в эту чёртову больницу? Не полез бы, не нашёл эти незабываемые приключения на одно место.

      — Тем более этот священник сказал: «мы закрылись». Может быть, он имел в виду именно эти двери, ибо других нет.

      — Может быть… — тихо произносит Чуя, да так, что из-за грома его слов почти и не слышно.

      Накахара не знает, верить ли словам священника, из-за которого он теперь не может выбраться из этой психушки. Может быть, этот служитель бога заодно с этими ненормальными, и заманивает их в ловушку. Этот вариант был весьма правдоподобным. Но смысл заманивать в ловушку, когда Чуя и Дазай и так в ней? Глупо и нелогично.

      — Так, пошли, — говорит Осаму. — Если мы простоим на пороге ещё немного, то непременно заболеем, — Чуя беззвучно кивает головой.

      Дождь размывает землю, так называемых, клумб и теперь вся дорожка в грязи. Хотя грязь уже не страшна для обуви обоих, ведь теперь та выглядела так, будто её нашли на помойке.

      Внезапно перед ними пролетает тёмное нечто, похожее на призрака. Чуя и Осаму вздрагивают и останавливаются.

      — Что это, блять? — испуганно спрашивает Накахара.

      — Так называемый Вальридер, — коротко отвечает Осаму. — Пойдём.

      «Вальридер», — мелькает в голове Чуи. Именно о нём всё время говорил священник и некоторые пациенты, именно ему были посвящены кровавые надписи на стенах. Может быть, это их главный? До теперешнего момента, это было тайной…

      — Что такое Вальридер? — задаёт вопрос Чуя, в надежде, что Осаму приоткроет занавесу тайны этого нечто.

      — Я толком не знаю… Вроде бы, эти учёные проводили эксперименты над одним мужчиной, в результате которого его душа отделилась от тела и стала злым духом, или похожим на него. Я точно не знаю, что эта за херня, но лучше к ней близко не подходить… — Осаму делает печальную паузу. — Хотя она сама тебя настигнет.

      — Настигнет?!

      — Когда я очнулся после того, как меня обкололи, именно этот чёрный дым убил моего соседа по камере, но я успел сбежать, хотя, это было трудно сделать, ибо летает этот Вальридер очень быстро.

      — Мы пришли, — произносит Накахара, пытаясь открыть дверь — закрыто. — Что и ожидалось от этого сраного священника… — парень не успевает договорить.

      — Смотри! Разбитое окно! — восклицает Осаму, показывая рукой. — Давай, залезем? — как бы это сумасшедше не звучало, но выбора нет. Лучше уж влезть в окно, чем стоять под проливным дождём и мокнуть ещё больше. В помещении хотя бы можно было обсохнуть, да и подумать нормально, что делать дальше.

      — Учитывая дождь — придётся влезть, — говорит Чуя. Хотя эта затея ему совершенно не нравится, мало ли, кто может поджидать внутри, ведь они идут сами не зная куда.

      Первым залезает Чуя, стараясь не порезаться о торчащие стёкла, ещё не хватало получить раны по неосторожности. Когда Накахара залезает в помещение, он угрожающе говорит:

      — Только посмей мне порезаться, а то я тебе язык оторву и член, как этот долбаный доктор!

      Осаму долю секунды смотрит на Чую виновато, ведь рыжий слишком хорошо его знает, и выучил все его уловки и желания. Один раз, готовя салат вместе с Накахарой, Дазай специально порезал палец и сказал: «О, смотри, кровь!». Чуя потом его около пяти минуты крыл благим матом, проклиная свою жизнь за то, что встречается с таким долбоёбом (точнее, встречался). Но в данный момент голову Дазая не посещало мыслей подобного содержания.

      — Ты слишком плохого обо мне мнения, — с обидой в голосе говорит Осаму, залезая в окно. Когда он оказывается в помещении, Накахара, прищурившись, смотрит на него, оглядывая с ног до головы. — Да не порезался я!

      — Я лишь проверил.

      — Ты видел Вальридера? — раздаётся голос священника впереди, за заколоченной стеной, Чуя через достаточно огромную щель видит, что за досками нет стены, а сам мужчина стоит на третьем этаже. — Ты начинаешь понимать, но ещё не всё.

      — Я ничего не понимаю! Почему вы не дали мне уйти? — кричит Накахара в надежде, что священник услышит.

      — Даже Аврааму приходилось бросать взгляд на землю, — продолжает мужчина, снова не слыша возгласов Чуи.

      — Но скоро, скоро. Сюда! — восклицает священник, и Чуя уже в который раз убеждается в том, что у служителя богу явно не всё в порядке с головой. Их отделяют доски, и три этажа, а он так легко зовёт к себе, будто между ними расстояние в несколько метров. — Всё тайное станет явным.

      — Вы издеваетесь? — недовольно кричит Накахара, но священник разворачивается, не отвечая. Чуя точно скоро слетит с катушек и это он сделает не из-за многочисленных погоней и пряток, а из-за сраного священника, который не отвечает ни на какие вопросы, а лишь твердит свою заученную речь.

      — Он издевается?! — восклицает Чуя, разводя руками, глядя на Осаму. — Он игнорирует меня!

      — Он хотя бы тебе что-то говорит, а меня вообще не замечает, — обиженно произносит Осаму, скрестив руки на груди. — Меня раздражает, когда меня игнорируют.

      Чуя недовольно скидывает бровь, а в его взгляде читается только одно: «Ты ебанутый или прикидываешься?». Хотя, что можно ещё ожидать от Осаму, который по жизни эгоист и привык делать всё ради своего удовольствия. Даже просьбы Чуи перестать резаться и лезть в петлю проигнорировал, хотя это и для его блага полезно. Одним словом, тот ещё эгоистичный пидор.

      — Мы тут застряли, не знаем куда идти дальше, а ты только о своём сраном эго думаешь! — орёт Накахара. Его трясёт. Нервы на пределе, ещё немного и они натянутся до такой степени, что нахрен порвутся и всё… Чуя с ума сойдёт, и придётся после того, как он выберется из лечебницы (если выберется вообще) идти к психиатру, а тот, по-любому, назначит ему какой-то диагноз, и Чую запихнут в больницу для душевнобольных. Какая ирония… Старается выбраться из психушки, чтобы попасть в психушку.

      — Почему это не знаем куда идти? Вот проход, — Дазай показывает рукой на очередной тёмный коридор, от которых Чую, если честно, тошнит и в дрожь пробирает.

      — И ты собираешься идти чёрт-те куда?

      — Ну, не чёрти куда, а на третий этаж, священник же нас там ждёт, — спокойно отвечает Осаму. От этого спокойствия Чую ещё больше в дрожь пробирает. Они застряли в психушке полной вооружённых больных, которые стремятся их убить, а он спокойный. Хотя, он-то сходит и за своего в их компании, а вот Чую точно хотят убить.

      — Ты думаешь, что этот священник в этот раз нас не обманет? — иронично спрашивает Накахара.

      Обманет.

      Сто процентов.

      Ему верить нельзя.

      Эти слова уже въелись в кору головного мозга Чуи, но сам он понимает, что кроме как следовать за священником у него ничего не остаётся.

      — А есть другой путь?

      Нет другого пути.

      Уже ничего нет.

      Особенно нервов у Чуи.

      — Ты предлагаешь сидеть тут, в ожидании, пока нас кто-то спасёт? — голос Осаму дрогнул, впервые за это время. Неужели ему не плевать? — Я скитался по этой лечебнице около трёх дней, и мне никто не помог. Нас не спасёт спецназ, а если они и попытаются, то этот чёртов Вальридер превратит их в куски мяса в ту же секунду, — в глазах Дазая Чуя видит неподдельный страх. Осаму притворялся всё это время спокойным? Видимо, да.

      В этот момент Накахара понимает, что слишком много требует к себе внимания, ведь Дазай в этой лечебнице намного больше, чем он, находится: он здесь работал, а потом ещё трое суток скитался по ней в поисках выхода, прячась от сумасшедших. Осаму тоже тяжело, но он умеет скрывать это и оставаться в данной ситуации хладнокровным. Это качество похвально, а Чуя наоборот за это осуждает.

      В голове Накахары закрадывается мысль о том, что если бы они оба были нервными, то непременно бы уже умерли от ножниц доктора. Они бы просто не смогли работать слаженно, поэтому Чуе стоит перестать относиться к Дазаю скептически только из-за того, что он не показывает своих эмоций в этом весьма фиговом положении.

      — Ладно, пошли в коридор. Нам и вправду нечего здесь ждать, — соглашается Накахара.

      Они идут в коридор окутанный кромешной тьмой, и этот коридор можно было назвать самым тёмным из всех, по которым бродил Чуя. Хотя, если быть честным, то каждый последующий коридор он считал намного темнее предыдущего.

      Внезапно впереди в боковую дверь раздаётся сильный стук, будто бы кто-то пытался её выбить. По телу Накахары проходят мурашки, он и так трясся от холода, надеясь, что одежда побыстрее высохнет, так ещё и от страха вздрагивать надо. Осаму, подходя к этой двери, дёргает её, но та не поддаётся.

      — Зачем ты это сделал? — шёпотом спрашивает Накахара.

      — Решил проверить, всё равно она закрыта.

      — И слава богу, не хватало, чтоб тот, кто в неё бился, вырвался наружу прямо к нам.

      — Чуя, не надо усложнять, и так тошно, — произносит Осаму, закатив глаза. Выражение лица Дазая выглядит очень смешным через камеру ночного ведения, и Чуя не может сдержать тихого смешка. — Смеётся он ещё тут, хорошо, что не плачешь.

      Напарники по несчастью доходят до заколоченной двери — конец коридора, из дальнейшего пути только разбитое окно в помещение, похожее на прачечную.

      — Полезли? — предлагает Чуя, сам удивляясь тому, что теперь весьма сумасшедшие действия исходят от него. Дазай кивает головой.

      Они залезают в помещение, в котором стоят приборы, похожие на стиральные машинки, но те были какими-то странными. Круглые, на ножках, да ещё и железные, и звук от их работы (они ещё и работали?) был очень громким и противным.

      Чуя решает посмотреть, что же стирается в одной из открытых машинок. Тому, что она была включена открытой Накахара совершенно не удивился, ведь вероятно у психов отбились все навыки ведения хозяйства, да и правила безопасности они навряд ли помнили.

      Увиденное зрелище шокирует Чую, в самым худшем понятии. В открытой стиральной машине отжимались чьи-то руки, которыми руками трудно было назвать, это были уже кости, болтающиеся в жиже из крови и мяса.

      — Пойдём отсюда быстрее, — умоляюще произносит Чуя. Он не хочет видеть это кощунство. Он не хочет слышать звуки ударов костей о железный барабан. Это слишком для его и так пошатнувшейся психики.

      Осаму смотрит в барабан стиральной машины.

      — М-да, не очень приятное зрелище, — с отвращением произносит он. — Но это лучше, чем наблюдать, как какой-то жених-псих с помощью циркулярной пилы наказывает неугодных «невест».

      Чуя сглатывает подкативший комок к горлу, всё-таки Дазай побольше насмотрелся, чем он.

      Накахара и Осаму выходят из прачечной в очередной коридор и идут на достаточно яркий свет, изливавшийся от лампы накаливания. Когда они подходят к лампочке, внезапно раздаётся приглушённый треск и свет тухнет.

      — Твою мать, — шикает Чуя, крестясь. Он точно пойдёт в церковь после того, как выберется из этой психушки.

      — Перегрелась, наверное, и перегорела, — спокойно отвечает Дазай. Чуя старается больше не реагировать так резко на спокойствие суицидника, лишние нервы ни к чему.

      Напарники по несчастью идут дальше, теперь уже в полной темноте без какого-либо намёка на свет. Раньше Чуя думал, что места, по которым он лазил до этого были тёмными, но по сравнению с комнатами и коридорами в этом крыле, те помещения достаточно хорошо освещены, в них хотя бы по четыре-пять лампочек на этаж. А в этой части здания Накахара видел только одну, и то та перегорела.

      Пройдя через помещение с досками и стульями, которое было похоже на школьный класс, Дазай и Чуя оказываются в очередном окутанном тьмой коридоре.

      — Смотри, лестница! — восклицает Накахара.

      — О, и вправду, — произносит Осаму, присматриваясь вдаль.

      Они подходят к внезапной счастливой находке, но радость мгновенно улетучивается, так как лестница сломана, и на второй этаж по ней никак не забраться. Можно, конечно, попытаться прыгнуть, но если прыгнешь, то непременно упадёшь на доски, которые лежали внизу и непременно ушибёшься, так как не сможешь допрыгнуть.

      — Чёрт! — шикает Накахара. Всё не так просто, как он думал. Хотя слово «просто» совсем не подходит для описания того, как они вместе с Дазаем выживают в стенах лечебницы. Теперь придётся в другой стороне коридора искать путь наверх и надеяться, что он там будет, ведь мало ли в больнице не просчитали разрушение лестницы и сделали только одну.

      — Не повезло, надеюсь, в другой стороне есть запасная лестница, — с надеждой в голосе произносит Осаму.

      Чуя хмыкает, печально смотря на обваленную лестницу. Почему судьба не даёт ему просто выбраться из лечебницы и всё время насылает такие испытания?

      Видимо, жизнь обозлилась на Чую конкретно. Ладно, на Осаму, ведь он тот ещё пидор, который всё время невпопад шутит, но что сделал он? Накахара не знал.

      Напарники разворачиваются, но перед этим Чуя бросает замученный взгляд на лестницу.

      Они идут по тёмному коридору, на полу которого валяется море разбитого стекла, словно кто-то в припадке разбивал посуду. Хотя, возможно, так оно и было, ведь натура у пациентов неспокойная совсем. Осколки стекла хрустят, издавая много противного шума.

      Накахара надеется, что острый осколок не воткнётся в подошву и не проткнёт ногу, ведь только хромать ему не хватало.

      Уже видно поворот, из которого льётся свет. Неужели не все лампочки на этом этаже перегорели?

      Внезапно из-за освещённого поворота выходит пациент, в руках он держит дубинку. Завидев его, Чуя сразу же становится как вкопанный. В голове начинают мелькать тысячи мыслей по поводу того, где бы можно было спрятаться. Конечно, можно ползком доползти до разрушенной лестницы и спрятаться в её обломках, но только ползти далеко, а псих идёт быстро, значит настигнет. Выходит, что спрятаться негде, не будешь же стоять около стены в узком коридоре и при этом не дышать.

      Они пропали.

      — Почему ты встал? — как ни в чём не бывало спрашивает Осаму. — Устал?

      — Ты не видишь того психа? — шёпотом произносит Чуя, показывая рукой на идущего ненормального.

      — А, этот… — протягивает Дазай.

      — Тише, — шикает Накахара.

      Осаму цокает, а затем протяжно вздыхает.

      — Я же тебе говорил, что меня принимают тут за своего, поэтому нечего боятся, — спокойно говорит суицидник.

      — А я?

      — Ну, если он всё-таки станет проявлять агрессию, то я постараюсь ему как-то объяснить, — что-то внутри подсказывает Накахаре, что объяснять сумасшедшему бесполезно. Чуя хочет уже возразить, как Осаму добавляет: — Ну, а если не получится, то побежим.

      Чуя беззвучно кивает.

      С каждым шагом Накахаре становится всё страшнее и страшнее, ведь они приближаются к сумасшедшему, от которого не знаешь, чего ждать. Хотя, Чуя знал… Только погони. Криков. Размахивания оружием прямо позади, да так, что волос касается. В ногах вспоминается усталость после гонки на выживание от толпы пациентов.

      Когда они почти вплотную подходят к ненормальному, то тот останавливается и усталым взглядом смотрит на них. В его глазах нет никакой агрессии, улавливается только желание жить и, кажется, он хочет выбраться… Или это Чуе мерещится своё желание у всех?

      Накахара и Дазай заворачивают за светлый, освещённый поворот, оставляя беднягу в темноте. Они оказываются в помещении с закрытой лифтовой шахтой, по бокам которой находились лестницы вверх и вниз.

      Неужели они дошли?

      Но рано радоваться…

      Сначала нужно убедиться в том, что лестница наверх в нормальном состоянии, а не обрушена.

      — Ну вот, мы нашли лестницу, — в голосе Осаму чувствуется удовлетворённость.

      — Надеюсь, она функционирует, — произносит Накахара, заходя в тёмную лестничную площадку, включая ночное видение. Рыжий видит, что путь наверх целый. Неужели спустя столько времени судьба улыбается ему хоть немного?

      — Господи, она и вправду рабочая? — с неверием говорит Чуя. После пережитых неудач в больнице уже и не верится в то, что хоть что-то пошло по плану (почти по плану).

      — Да, рабочая, — уточняет Осаму.

      Напарники по несчастью поднимаются по лестнице, выходя в очередное помещение с лифтом и лестничными клетками.

      Чуя подбегает к решётчатой двери, закрывающей лестницу наверх, дёргает — закрыто. Судьба снова насмехается над ним при том самым не лучшим образом.

      Радовало только то, что теперь они были уже на втором этаже, осталось только найти способ попасть на третий и найти этого чёртова священника.

      Проще простого…
_____________________________ 2672слова.