Проснись

- Я придумал, как тебе вернуться. – прошептал Эдгар, сев с Элис рядом на его же кровати.

Как только она вернулась, он не позволял ей ночевать в комнате, в которой она раньше спала. Ведь эта женщина могла прийти за ней в любой момент.

- Нам.

- Тебе!

- Я сказала, что без тебя не уйду.

- Ты. Уйдешь. Без. Меня. Точка. Ты меня поняла? Так что слушай, второго...третьего шанса уже не будет. Я попытаюсь добыть ключ от главной двери, через которую обычно сюда заходят. Выходить же могу только я. Но под специальным надзором. Как только я его добуду, то выпущу тебя. Ты уйдешь по той дороге, по которой мы с тобой уходили. И ты уйдешь. И не будешь оборачиваться. Даже думать не будешь о том, чтобы снова вернуться. Ты меня поняла? Я не смогу вечно тебя защищать и искать какие-то пути побега. Если бы их было так много, здесь бы никого не было.

- А почему ты другим детям не помогал сбегать?

- Ты это серьезно? – его лоб покрыли морщины, когда брови взмыли вверх от удивления. После он тяжело вздохнул и потер глаза. – Им некуда возвращаться. Их уже никто не ждет и не ищет.

- Так, возможно, и меня тоже?

- Нет! Элис, милая... - он обхватил ее за плечо и прижал к себе. Стало очень тепло и приятно. – Я бы все отдал, что бы остаться с тобой. И чтобы твоя мама...тоже была рядом. Но в мире все же существует невозможное.

- Но мы же можем остаться вместе.

- Я... - он промолчал. То, что он так хотел ей сказать давалось очень тяжело. – Тебя не смущает то, что моя внешность изменилась в лесу? Я видел твое лицо, когда ты смотрела на меня.

Она вспомнила его изумрудные глаза, его вьющиеся волосы, как у нее. И та его внешность абсолютно не была похожа на ту внешность, которую он имел сейчас.

- Мне действительно интересно. Я думала это волшебство. Ну или что – то похожее.

Эдгар легонько посмеялся. Тихо, непринужденно.

- Волшебство. Ну почти. Если я тебе не скажу, почему не могу уйти вместе с тобой, ты же тогда не оставишь свою затею, верно? – Элис кивнула. –Да, упертая, как Беатрис. Твоя мама. Что ж, думаю, я должен это сделать...

В день, когда ты родилась, твоя мама умерла. Мне было очень сложно это пережить. Я забрал тебя. И мне, признаюсь, было очень сложно с тобой. У меня была сестра и я решил, что было бы хорошей идеей, если она мне поможет. Ведь она женщина и, наверняка знает толк в детях. И когда мы с тобой поехали... Я не должен был этого делать. Уверен, справился бы со всем сам. Стоило мне просто немного потерпеть. Элис, прошу, прости меня. Прости за мою слабость. Прости за все.

- Что случилось?

Он посмотрел на нее беспокойными влажными глазами.

- Мы попали в аварию. Когда я очнулся, ощутил холод. Мое тело было уже другим, как и внешность. А тебя рядом уже не было. Так я впервые оказался в этих стенах. Осознав, что тебя здесь нет нигде, я попытался выбраться наружу и найти тебя, но чем дальше я уходил, тем сложнее мне становилось. И в один момент я решил рискнуть. Я зашел максимально глубоко в лес, как только мог. И когда я сделал шаг вперед, мое тело...начало гнить. Да, это прозвучит противно, но...одно дело, когда меняется внешность, другое тело, когда меняется тело. Лишь потом Сара, которая здесь была задолго до меня сообщила причину происходящего. Оказалось, что в той аварии я не выжил...

Элис почувствовала, как ее дыхание сперло. Она шокированным взглядом посмотрела на мужчину.

- Ты шутишь?

- Хотел бы я, что бы это была шутка. Поэтому я не могу пойти с тобой, несмотря на то, что очень сильно этого хочу...

- Так значит...вот почему...меня...ты не забрал...почему...я оказалась там... - дрожь пробрала ее тело. Впервые ей пришлось говорить с тем, кого уже нет. – Значит здесь все...

- Мертвы? Да...Когда дети умирают, я приношу их сюда. Это что-то вроде чистилища. И обычно тут появляются те, чьей смерти кто-то поспособствовал.

В этот момент ей вспомнились огненные волосы и веснушчатое лицо. Марк первый, о ком она подумала в эту минуту. Значит у него действительно были причины говорить ей те резкие слова, из – за которых она недолюбливала его еще сильнее с каждым разом. И вспомнив его те глаза, когда он отпустил ее. Те глаза, когда он впервые ей предложил ту нелепую сделку...ей стало его жаль.

- Значит я тоже...?

- Поэтому ты должна быстрее выбраться от сюда, поняла меня?

- Да...

Он встал и подошел к своему столу, за которым проводил почти каждую ночь, взял лист бумаги, свернул его несколько раз и протянул ребенку.

- Положи его куда – нибудь. Как только выберешься отсюда, прочти, хорошо?

Она кивнула.

Свеча все так же трепетала, слабо освещая комнату. Запах сырости и легкая прохлада уже казались привычными. И рядом с этим человеком, Элис чувствовала себя комфортно. Жизнь действительно не справедлива. Уже сегодня вечером ей предстоит снова попытаться бежать. Уже одной.

Девочка стала представлять, как встретится со своими родителями, которые ее растили. Какие у них будут лица, когда она вернется к ним? А какие у нее будут ощущения, когда вернется? Когда она не знала своих настоящих родителей, ей было проще. Проще чувствовать себя особенной. Проще было терпеть затаенную обиду, не зная правды, и, в какой – то степени даже ненависть за то, что ее, когда – то оставили. Было легче смотреть на мир, не зная полного сюжета судьбы. И лишь в такой момент, когда все пошло наперекосяк, и произошло то, чего вообще быть не должно, она узнала правду. Вряд ли кто – то признался бы ей в реальном мире и сказал – « О, привет! А я знаю почем ты приемная! Хочешь расскажу?» Нет, такое, конечно, имело место быть, но в условиях издевательства. Однако, зная правду, стало ли легче?

Знать, что те, на кого ты достаточное количество лет держала обиду, обвиняла в своих проблемах – любили тебя. А что еще больней, они погибли...Здесь не приходилось выбирать. Все становилось ясным.

Она лежала на кровати и не сводила глаз с него, сидящего за столом. Она не хотела упустить ни малейшей детали, даже той, что могла скрываться в тени. Хотела, чтобы его образ, пусть и немного другой, но отчетливо сохранился у нее в голове. Его истинный вид, несомненно, уже хранился у нее в ее памяти. Ведь столь чудных преображений она никогда в жизни не видела.

- Не хочешь вздремнуть? – поинтересовался мужчина, поймав на себе этот пристальный взгляд, следящий за каждым его движением.

- Нет. – это было правдой. Но его спокойный тихий голос успокаивал. Действовал, словно колыбельная.

- Пока мы еще вместе, может расскажешь о себе? Как проходила твоя жизнь?

- В ней нет ничего необычного. Надо мной смеялись из за цвета моих волос, из за того, что я никак не похожа на родителей...

- Эх, если бы они знали, как ошибаются. На самом деле ты копия мамы. Увидев тебя утром в первый же день, убедился в этом. А глаза...хоть что-то досталось от меня.

- И вьющиеся волосы?

- Лишь то, что они вьются. – усмехнулся тот. – Но как же хорошие моменты?

- Я живу в семье с достатком...хожу в приличную школу и мне ни в чем не отказывают. Иногда летаем в другие страны. Недавно были в России. Там очень было холодно.

- А друзья? Как к тебе относятся родители?

- Я не хочу дружить с теми, у кого все крутится на богатстве. А из обычных семей никто со мной водиться не хочет. Родители...хорошо. Разве может быть иначе?

- Тогда я рад. И правда. Если бы они относились к тебе плохо, ты бы так рьяно не рвалась домой с первого дня.

Элис уткнулась носом в подушку. Как поделиться мыслями, что сейчас она уже туда и не хочет. Она почувствовала то тепло и заботу, которую желала от него, от человека сидящего всего в метре от нее. Но остаться здесь тоже было нельзя...

- Расскажешь о маме?

- Если когда – нибудь захочешь ее увидеть, посмотри в зеркало и улыбнись. Она всегда улыбалась. Была настойчивой и упертой. Любила путешествия. Мечтала, что, когда ты появишься на свет, мы втроем проколесим весь мир. Сама выбрала тебе имя, поставив меня перед фактом. Сказала, что раз я писатель, то должен оценить большую значимость твоего имени. Любила фотографировать. Любила... Думаю, мне уже пора выдвигаться. Ключ мне никто просто так не принесет.

Элис вскочила с кровати. Ей хотелось побыть с ним подольше. Ведь когда он найдет ключ, то они больше не увидятся.

- Эдгар!

Стоило ей произнести его имя, как он скрылся за дверью, и она осталась в комнате одна.