8 глава
Ночь. Вокруг ни души. Ни человека, ни зверя, даже птиц нет.
Я распласталась на узловатой ветке одного из деревьев, на которое хватило сил залезть, свесив ноги вниз. После того, как я переступила границу владений отца с лесом, прошло несколько часов. Около девяти, я думаю. В любом случае, скрытая за тяжёлыми чернильными тучами луна совсем не собиралась уступать восходящему солнцу.
Я бежала без остановок и передышек, пока не споткнулась о собственную ногу, добивая пострадавший ранее бок. Не знаю, насколько я оторвалась, но Марден вполне мог рыскать где-то поблизости. Как и целая дюжина телохранителей Сириуса. Разумеется, отец прикажет притащить меня в особняк любым способом, пусть даже без руки. Я это чувствовала.
В промокшем насквозь кардигане было не очень тепло. Вернее, пару часов назад я просто перестала дрожать и сейчас не могу определить: тело отключило какие-нибудь терморецепторы специально, или я умираю? Обувь размякла от вязкого грунта и бесконечных луж. Платье порвалось ещё при драке с Марденом.
Дьявол! Что же с ним случилось? Охранник вёл себя до чертиков странно. Хотя странно — это маленькое такое преуменьшение. За два месяца гощения у отца Марден стал одним из двух людей, с которыми я даже с удовольствием проводила время. Его мимолетная улыбка затмевала сотни улыбок Локи. И... если бы отец опустошил его, я бы почувствовала. А между ним и опустошенными у врат была глубокая эмоциональная пропасть. Тогда что же с ним случилось?
Следы от грубых мужских пальцев на шее саднили, откликаясь острой болью где-то в пятках. Подобная цепочка из страданий не позволяла забыться и решить, что это был всего лишь сон. В своих кошмарах я чувствовала лишь душевную боль, но никак не физическую.
Марден перевернул с ног на голову весь мой план. Карта Эдди осталась внутри темно-зеленой декоративной подушечки, более подходящая одежда для такого путешествия, деньги, немного еды... всё это осталось в особняке.
Чёрт, да я ведь должна была бежать через кухню, в сторону огорода! Укрыться среди домов оттенков, после чего попасть к шоссе через ферму печально известного Андерсона. Проклятый лес ни разу не упоминался в обсуждениях! Пальцы в кармане нащупали овсяную печеньку, которую я стащила с кухни вчера. Первым порывом было выбросить её, но остатки здравомыслия удержали глупый мозг от столь безрассудного приказа.
Нужно было более внимательно слушать, когда Питер рассказывал об охоте и потрошении белок. Если бы он узнал, что сидя здесь, в диком лесу, на сухой ветке, жуя сырое печенье — я улыбнулась на воспоминание о нем, облил бы меня святой водой. На эту мысль я в голос прыснула от смеха. Питер и святая вода. Кажется, я начинаю сходить с ума.
Дождь закончился около часа назад, от чего стало легче вслушиваться в симфонию леса. Сегодня это была тревожная, слегка грустная мелодия. Прямо как заставка к сериалу о последних месяцах моей жизни.
Руки так и чесались создать хотя бы малюсенький огонек, чтобы согреть отмороженные пальцы ног. Но нет. Для себя я решила, что буду использовать силы Хранителя только в крайней необходимости. Призывать стихии не стоит вообще. Кто знает, сколько у меня осталось времени до того, как сойду с ума, и как Джек Потрошитель вырежу какой-нибудь маленький городишко?
Главное выбраться из лесу, найти шоссе, а потом по возможности следовать нашему с Эдди плану. Мы с Локи ехали сюда пять дней при том, что он знал маршрут как свои пять пальцев. Это с остановками на сон. Увы, самолет отпадает сразу. Ведь какой бы силой я не владела — это и близко не сила убеждения. Так что, думаю, мое эпическое возвращение будет длиться дольше пяти дней.
Такой расклад немедленно спустил меня с небес, вернее, с дерева на землю. Время играет против тебя. Знаю. По пути вниз кора беспощадно ободрала голые ноги. Прекрасно. Я почти инвалид. Голени и внутренняя часть бедер неприятно защипали, будто с меня заживо сдерли кожу. Закусив губу, я сморгнула слезы. Нельзя останавливаться!
Лес тонул во влажной ночи. Повинуясь нечастым дуновениям осеннего ветра, с листьев падали капли, утопая в ковре гниющих сосновых иголок. Одна угодила мне прямо в глаз, от чего внутри все сжалось. Я подпрыгнула от неожиданности и оглянулась. Никого.
Наверное, обычный человек начал бы оглядываться по сторонам, выглядывать всякую нечисть вроде вампиров или оборотней, ну или хотя бы маньяка. В моем случае все было несколько иначе. После того, как ты узнал, что владеешь магией, такой серьезной магией, а твой отец — кровожадный монстр, встреча с маньяком казалась очень соблазнительной альтернативой.
Я тащилась вперёд около часа, по пути дожевывая остатки печенья. Нужно было воровать больше и не смотреть на жаждущие крови лица поваров. Мутный силуэт луны следовал за мной по пятам, словно молчаливый спутник. Внутри ботинок теперь булькала не только вода, но и вязкая грязь. Запах гниющей листвы и влажной земли резал ноздри. Вдали прозвучал шум двигателя.
Я замерла. Двигатель. Шоссе.
Я бросилась бежать в сторону звука, даже не пытаясь удостовериться, что это действительно был двигатель автомобиля, а не бензопила маньяка из моих мечтаний. Всю усталость как рукой сняло. Ботинки в миг перестали быть тяжёлыми, а ноги ранеными.
За кромкой деревьев виднелась автострада. По ней пролетели два автомобиля и призраками скрылись в тумане, опустившемся на дорогу. Я разгладила свое чёрное, порванное сбоку, платье и попыталась расправить запутанные волосы. Безрезультатно. Лишь несколько листков выпало из головы, а одеяние так и осталось мокрым и непривлекательным.
— Так, Тесса, у тебя всё получится, — прошептала я в тишину и втянула воздух в легкие, дабы успокоиться и очистить разум. Я же Восьмая. Как бы тяжело не было в данный момент, нужно выкинуть все плохие мысли из головы, ну или хотя бы на время отложить в самый дальний ящик подсознания. После пары глубоких вдохов и выдохов сердцебиение замедлилось, а в голове существовала только одна мысль.
Я почти спасена.
Вдалеке засветились фары, неуверенными лучиками пробиваясь сквозь завесу молочного тумана. Собрав силы в кулак, я вышла на середину дороги и стала ждать. Так он либо собьет меня, либо повезёт, и я останусь целой, но, совершенно точно могу предположить, что водитель в конце концов остановится. Автомобиль приближался всё ближе и ближе, ослепляя ярким светом, исходящим от фар. Уши заложило от напряжения и громогласного рева, который издавал двигатель. Наконец, заметив моё присутствие, водитель резко дал по тормозам и остановился в сантиметре от меня. Я выдохнула, разлепив глаза. Это было близко.
Дверь с водительской стороны отворилась, и из салона вынырнул мужчина.
— Тебе что, сумасшедшая, жить надоело?
В лицо ударила волна ледяного пламени. По коже побежали ядовитые мурашки. Я ощутила сильный страх, перемешанный со злостью, кипевший внутри мужчины. Конечно же, причиной стало вовсе не мое самочувствие. Его волновало, что станет с ним, если он вдруг собьет меня. И я его понимала.
— Простите, сэр... — с запинкой произнесла я, — я, кажется, потерялась и не знаю, где нахожусь. Вы не подскажите?
Я со стопроцентной точностью могу сказать, что выглядела, как сумасшедшая, сбежавшая из психлечебницы, или восставший из могилы мертвец. Я старалась настолько сильно, насколько мне позволяла практика, поглотить часть его страха, но один неверный шаг и кто знает, что могло произойти.
— Мы... — Он выровнялся и потер переносицу. — Мы в четырёх часах езды от Картахены, я как раз еду туда. Девочка, что с тобой произошло?
— Так в двух словах и не объяснишь, — промычала я себе под нос. — Сэр, если Вам не доставит трудности, не могли бы Вы подвезти меня туда?
— Я не уверен. Наверное. — Он снова оглядел меня оценивающим взглядом и, вероятно решив, что от меня не исходит угрозы, махнул рукой. — Садись.
Не может быть!
Я одарила его своей самой благодарной улыбкой и подбежала к пассажирской двери, пока он не передумал. Это чудо! Эдди говорил, что Картахена ближайший большой город, где можно спрятаться и несколько дней переждать погоню.
В салоне машины пахло сигарами и детской присыпкой. На заднем сидении валялась кожаная куртка и футбольный мяч.
— Так, как ты говоришь тебя зовут? — спросил мужчина, закрывая дверь со своей стороны.
Он встряхнул головой, скорее всего, пытаясь понять, какого чёрта подобрал эту сомнительную личность, ночью, посреди дороги, в глуши забытой миром.
— Тесса. Тесса Стоун.
Пока я произносила это, он завел двигатель и надавил на педаль газа.
— Хорошо, Тесса Стоун, меня зовут Антонио, — медленно произнес он, — откуда ты?
— Я из Кито, это Эквадор...
— Деточка, мне почти пятьдесят, и я знаю, где находится Кито. Ты лучше объясни, каким образом ты оказалась так далеко от дома, в другой стране, буквально у чёрта на рогах.
— Мы с друзьями... мы приехали сюда на каникулы, напились, а потом они оставили меня одну в лесу. Думаю, они просто хотели пошутить таким образом, но шутка немного вышла из-под контроля. Я заблудилась. Должно быть, они будут ждать меня в отеле, где мы остановились. В Картахене.
— Да уж, в наше время молодежь не вела себя так безрассудно. — Антонио достал куртку с заднего сидения и протянул мне. — Надень, согреешься, и пристегни ремень.
Он выглядел намного моложе пятидесяти. Светло-русые завитки волос спадали на его высокий лоб, усеянный тонкими морщинами. В светлых глазах время от времени вспыхивали огни от фар автомобилей, мчавшихся нам на встречу. Я стряхнула с себя мокрый кардиган и отбросила назад. В новой куртке было тепло, а ещё она приятно пахла.
— А Вы откуда? — спросила я, пристегиваясь.
— Сам я из Техаса, у меня здесь учится старший сын, вот приезжал проведать.
— Ого, Вам ещё дальше чем мне ехать, — пробормотала я.
Когда-то мы с родителями ездили в Техас.
— Да, дорога не близкая, но ради детей мне ничего не жалко.
— А сколько их?
— Трое. Старшему сыну девятнадцать, дочерям по три, они у меня близняшки.
— Вау. Вам, кажется, очень повезло. Дети — цветы жизни, верно? — улыбнулась я, расчесывая волосы пальцами.
— Да. — Антонио засмеялся, в уголках его глаз заулыбались счастливые морщинки. — Дети — это частичка тебя, лучшая частичка. Невозможно не любить лучшую частичку себя.
Губы дрогнули в слабой улыбке.
За последние несколько месяцев у меня было столько родителей, сколько не бывает у обычного человека. Одним поручили воспитывать меня, другим я была нужна ради выгоды. А Сэмюэл и родителем-то моим не был. Сомневаюсь, что кто-то из них считает меня своим цветком.
— Прошу прощения, Антонио, не найдётся ли у Вас воды?
Я не пила уже около десяти часов, если не считать хлорированную воду из бассейна и дождевые капли с листков на дереве. Кто знает, когда выпадет следующая возможность?
— Вроде в бардачке была бутылочка.
Я открыла бардачок и потянулась за водой. Вместе с бутылкой в мою руку попала карточка. Точнее, фотография. На ней была изображена, кажется, самая счастливая семья на свете. Посередине фото стоял светловолосый парень с двумя девочками на каждой руке, а сбоку обнимались Антонио с женой. Каждый из них лучился радостью, улыбки достигали ушей, я и не заметила, что сама улыбаюсь. Они выглядели такими счастливыми. В памяти невольно всплыло семейное фото Марли. Две любящих семьи — и насколько разные миры.
— У Вас красивая жена, — произнесла я, поворачиваясь к Антонио, — а сын Ваша точная копия.
— Да, родители Мэрилин сильно возмущались, что сын не похож на мать, и вот спустя шестнадцать лет родились дочки, точные её копии.
Он улыбнулся сам себе, а я положила фото на место. Осушив за раз пол бутылки воды, я удобнее разместилась в сидении. В боковом зеркале заднего вида я увидела то, чего не видела уже давно — мои глаза не искрились, как рождественская ёлка, а имели светло-зеленый оттенок. Чёрт! Я совсем забыла о глазах! А ведь это было всё равно, что повесить на себя табличку с надписью — Хранитель Эмоций. Людям будет просто интересно поглазеть на радужные глаза, а вот для Опустошителей я буду как открытая мишень. Да уж, сначала мне нужно будет раздобыть деньги, а потом солнцезащитные очки или линзы. Думаю, зелёный цвет не долго продержится, и скоро снова возвратится привычная радуга.
Мы ехали в спокойном молчании, от чего я вскоре задремала.
* * *
— Тесса, просыпайся, — Антонио подёргал меня за руку, вырывая из тревожного сна.
Я приоткрыла один глаз, а потом другой. На улице рассвело. Яркие розово-оранжевые облака покрывали утреннее небо. Мерзкий лес остался далеко позади. Антонио держал в руке бумажный пакетик. Судя по запаху, витавшему в салоне машины, внутри находилась еда.
Я кинула мимолетный взгляд в зеркало дальнего вида. Глаза по-прежнему были зелёного цвета, но уже с лёгкой примесью синего и жёлтого. Вряд ли они оставались таковыми по моему желанию, но если это так, то я благодарна Господу Богу и всем, кому ещё можно быть благодарной.
— Доброе утро.
Я улыбнулась и подтянулась в кресле.
— Держи, подкрепись. — Антонио протянул мне пакетик. — К Картахене осталось около часа пути, там покажешь, где тебя высадить.
Я застыла с пакетом в руках и, сглотнув, неуверенно кивнула. Антонио снова сконцентрировался на дороге. Ну и где мне его остановить? Я, чёрт подери, понятия не имею, как вообще выглядит эта... Картахена. Как мне там ориентироваться?!
Я вытащила пирожок из пакета и мысленно вздохнула. Может, полный желудок поспособствует умственной активности? Он всё ещё был теплым, как и другие два, и стаканчик кофе. Значит, остановка была недавно. Откусив кусочек мягкой булочки, я почувствовала неимоверное наслаждение. Пирожки с шоколадом... я уже сто лет не ела таких. Проглотив всё за один присест и запив сладким кофе, я отложила пакет на приборную панель. Как бы меня не начало тошнить.
Мы проехали несколько маленьких деревушек и пару городков. Антонио рассказывал о своей жизни в Техасе, о дочках, ждущих в отеле Картахены с мамой, а я немного посвятила его в детали своей. Рассказала о каникулах, во время которых мы с папой посещали ярмарку на родине Антонио. Утренняя безоблачность уступила место грозовым тучам. Солнце спряталось за синими облаками, предвещающими дождь.
От Антонио исходили волны спокойствия. Ничего подобного я доселе не ощущала. Вернее, не так остро. Может, я и могла раньше такое, но в особняке отца меня окружали либо пустые опустошенные, либо Марден, который очень профессионально скрывал свои эмоции. А тут, сейчас, совсем обычный человек, который просто живёт и чувствует. Это было очень приятным разнообразием.
Я наслаждалась видом из окна. Маленькие яркие домики, улочки, магазинчики — все это донельзя напоминало об Эквадоре. Спустя некоторое время вид снова поменялся.
— Мы почти на месте: осталось минут пятнадцать, и мы будем в городе.
Я улыбнулась ему, а сердце кинулось вскачь. Наверное, я готова была выпрыгнуть из окна от безысходности. Легче разбиться в лепешку об асфальт, чем придумать план дальнейших действий. Мы проезжали местность, укрытую полями и садами. Впереди, справа от дороги, выросло средних размеров сооружение. Приглядевшись сильнее, я заметила крест на верхушке. Церковь.
— Антонио, можете остановиться возле той церкви? — спросила я, указывая пальцем на постройку.
— Зачем?
— Я... Просто мне нужно, — умоляющим голосом протянула я. — К отелю, где мы остановились с друзьями, отсюда уже недалеко, я и сама доберусь.
Антонио смерил меня недоверчивым взглядом, но всё же припарковался у обочины.
— Как знаешь, — произнес он, пожав плечами.
— Спасибо Вам за всё. Если бы я могла, поблагодарила бы лучше.
Ведь этот человек сделал то, чего не сделает кто-то, кому на всех плевать. Именно такие люди творят добро в нашем мире, и добро это должно окупаться. А у меня при себе была лишь лечебная мазь.
— Тебе спасибо, за компанию, — улыбнулся Антонио. — И не позволяй своим друзьям более так шутить над собой, ты хорошая девушка, Тесса Стоун.
Я засмеялась и подобрала свой кардиган с заднего сидения. Так и поступлю при следующей встрече с опустошенными.
— Удачи Вам. — Я закрыла дверцу.
— И тебе, маленький Страх, и тебе.
Улыбка дрогнула, а глаза полезли наружу. Антонио приложил палец к губам, словно это был наш секрет, а затем отдал честь. Автомобиль, — как оказалось он был темно-синим, — громко зарычал и полетел вперед. Нет. Это, наверное, какая-то галлюцинация. Может, я выглядела как маленький перепуг? Отсюда и прозвище? А если нет... Каков был шанс, что Антонио один из миллиардов оттенков, которым родители на ночь рассказывали сказки о Хранителях Эмоций? Наверное, очень большой.
Я так и продолжала таращиться на пустое шоссе, держа в руках влажный кардиган, от которого несло сыростью. Опомнилась только тогда, когда несколько тяжёлых капель упало на нос. Ну уж нет. Хватит. Я побежала прямо к церкви. Когда оставалось лишь пару шагов, начался настоящий ливень. Потянула на себя тяжелую дверь и вбежала внутрь, безусловно всё же умудрившись промокнуть. Снова. Что тут скажешь. То, что я счастливчик, предначертано судьбой.
Изнутри церковь казалась больше, чем снаружи. Здесь было просторно, а что самое главное — сухо. Темновато, однако, но уже привыкла, что в большинстве мест, где временно обитала, царил мрак. Я прошлась вдоль двух рядов деревянных лав. Впереди возвышалось распятие, окруженное мелкими огоньками от свечей. Все окна были витражными и пропускали мало света. На стенах красовались фрески неимоверной красоты, выполненные с такой щепетильностью, будто художник творил их веками без перерывов. Я обняла себя руками, пытаясь согреться. Промокший кардиган, подобно старой половой тряпочке, свисал с моего плеча.
— Вам чем-то помочь?
Я дёрнулась и обернулась. Рядом с первой лавкой замерла девушка в монашеской рясе, совсем молодая. Вглядевшись в меня, она тихо ахнула и сделала шаг назад. В её взгляде читались испуг и растерянность. Я почуяла страх.
— Я...
Не успела произнести ни слова: девушка исчезла в неприметной дверце за спиной и оставила меня одну в полном недоумении. И что теперь делать? Теперь меня отсюда вообще выгонят. Неужели всё было так запущено, что меня выставят даже из дома Господа, который, к слову говоря, виновен не меньше остальных, что я сейчас находилась здесь?
За стенами церкви пронесся сильный раскат грома, и темнота на миг озарилась яркой вспышкой. Секунду спустя всё снова погрузилось во мрак, освещённый лишь испуганными огоньками, венчавшими свечи у распятия.
За спиной тихо скрипнула дверь, и, обернувшись, я углядела уже женщину средних лет, намного старше предыдущей. Тоже в монашеской рясе.
— Ваше Величество, — обеспокоенной трелью пронеслось по всему помещению.