16 глава. Решающие письма
— Да, бабушка как всегда в своём репертуаре, — бурчал Дар, заходя за калитку. — Ни «привет», ни «пока».
Трёхэтажный, покрытый снегом дом стоит в отдалённом от других жителей Золотой Долины месте. Огорожен он чёрной железной скрипящей калиткой.
На просторном крыльце — три невысокие ступеньки, ведущие прямо к входной двери. Все окна — с белыми рамами. Во всём поместье преобладают светлые тона: светлое дерево, белые и кремовые стены, плетёная мебель — из-за чего дом буквально блестит.
Слева от дома — место, покрытое крышей. Там стоит мангал, стол из светлого дерева, несколько простых лавок. Иногда сюда тащат подушки с дивана, чтобы посидеть подольше.
Справа — уже старенькая, но крепкая баня, выкрашенная в цвет дома.
Позади — ухоженные грядки, пока что покрытые снегом, и огромное, размашистое дерево, под которым летом часто ставят гамак или качели.
Дверь открылась, и в проёме показалась пожилая женщина, хоть и выглядела она куда моложе своего возраста.
— Приехали, внуки мои, — улыбалась Марфа. — Ну заходите быстрей, чего из дома тепло выпускать?
Двойняшки быстро зашли, и бабушка тут же заключила их в свои объятия. Можно было наконец вдохнуть родной запах трав и чего-то магического, не похожего ни на что другое, как запах маминой шубы после мороза — тот, который не забудешь никогда.
Небольшой коридор: обувь, вешалки, вечный запах готовки, пряностей и трав, пол из светлого дерева.
Справа — гостиная, с большими окнами, на которых висят полупрозрачные ажурные занавески. В углу стоит старенький телевизор, которым, честно сказать, пользуются редко. Уютный мягкий диван с одеялами, кресло-качалка, изысканный торшер с абажуром.
Слева — кухня. Белые шкафчики, занавески в мелкий голубой цветочек. В центре располагается стол из красного дуба, покрытый древней, но до чего же красивой кружевной белой скатертью. Плита — старого типа, кастрюли висят на стене. Всё не слишком кричит о статусе, но это и есть изюминка дома Марфы.
Прямо — дубовая лестница на второй этаж. А под ней — погреб, скрытый за ковром. Там старшая Барская хранит все свои запасы алкоголя, которые Дарий из раза в раз опустошает. Перила украшены гирляндой, что светится тёплыми огоньками. На стенах вдоль лестницы висит множество старых семейных фото.
Справа от лестницы — комната хозяйки. Большая кровать в центре, в углу — письменный стол, на котором уже давно не стоят фотографии или другие вещи. Из окна с узорчатыми занавесками можно увидеть мини-сад с грядками — Мария всегда следит за ним, чтоб, не дай бог, внуки не напакостили. Самый обычный шкаф с вещами. В этой комнате нет ничего примечательного — по крайней мере, теперь.
Комната Ави находится слева от лестницы на втором этаже. Комната светлая, с мягкими тёплыми акцентами: сливочные шторы с узорами мелких ромашек, зелёный пушистый плед на кровати. Напротив окна — письменный стол из акации. На нём куча склянок с травами, книги, пергамент и чернильница. В углу — кресло с подушками. Достоинство этой комнаты — большой стеллаж, полностью заполненный различными книгами. У девушки всегда порядок, вещи расположены чётко на своих местах. Заходя в комнату, можно уловить запах чего-то цветочного и лёгкого.
Комната Дария находится напротив и иногда больше походит на хаос. Светлые стены, большая кровать с тёмно-серым пледом. Стол завален бумагами, перьями, чернильницами и фляжками. Лишь аккуратно стоят три колдографии:
— Первая — во дворе дома отец держит двойняшек на руках, пока мама звонко смеётся и целует мужа, а Марфа позади, ухватив руками детей, с теплотой посматривает то на них, то на внуков.
— Вторая — на заднем дворе Колдовстворца, у Дария на плечах восседают две смеющиеся девушки: Венцена и Ави.
— Третья — молодой дедушка стоит в офицерской парадной форме.
Везде то и дело валяются прибамбасы для тренировок. В углу — кресло, закиданное одеждой, а рядом — метла. В противоположном углу висит груша, а неподалёку от неё валяются перчатки. Стены украшают вырезки известных игроков квиддича и советских спортсменов — например, Яшина. Атмосфера, так скажем, творческая и немного мрачноватая, хотя освещение — тёплое. На двери висит табличка: «Не влезай — убьёт».
Комната Венцены располагается чуть дальше от комнат Ави и Дария
Комната просторная и строгая, будто слегка музейная. Мебель из светлого дерева, аккуратно заправленная кровать, тюлевые занавески, шкаф с идеально развешанной одеждой. На туалетном столике — парфюмы и расчёски, которые она вечно забывает.
Цветовая гамма — слоновая кость, бледно-розовый, серо-голубой. В комнате чувствуется аромат вишни и ликёра. Есть зеркало в полный рост и ковёр с цветочным узором. Всё будто говорит: здесь живёт тот, кто всё держит под контролем (Авигея убиралась целый день после последнего визита подруги). Пусть Высоцкая и не приходится никому кровной родственницей, её считают полноправным членом семьи.
На третий этаж ведёт узкая лестница, скрытая в коридоре возле комнаты Дария. На нём располагаются — четыре гостевые комнаты — в каждой по две кровати, и ещё одна лестница, ведущая на чердак.
На чердаке скошенный потолок, но прямо напротив — большое окно, пропускающее мягкий свет. Тут пыльно, но красиво: лучи света ложатся на старые сундуки, коробки, кучки книг и огромную корзину игрушек. Это любимое место двойняшек.
На столе уже стояли горячие блюда, множество салатов и закусок — будто кушать будут не три человека, а пятнадцать. Бабушки они такие. В помещении витали спокойствие и лёгкость, ощущение того, что пока ты здесь — боли и горя больше не будет никогда.
— Бабуль, чего даже не спрашиваем, как мы, что нового у нас? — присаживаясь за стол, спросил русый.
— Дар, я и так всё знаю, — махнула рукой она. — И что друзей новых нашли, и что Ави подралась с кем-то, и что ты, Дарий, водку мою свистнул. Да всё я знаю.
Барские переглянулись. Да, что-то они отвыкли от такого всезнающего человека.
Марфа пророчила будущее, являлась ясновидящей. В Золотой Долине считалась главной — все к ней за советами приходили, за помощью. Но Мороз помогала только тем, кто и вправду нуждался в этом.
— Ладно, Дар, принеси из погреба чего-нибудь, — ухмыльнувшись, проговорила бабушка.
Барский тут же вскочил из-за стола, широко улыбаясь.
Проницательный взгляд Марфы метнулся к внучке. Авигея уже привыкла к этому и могла спокойно смотреть в глаза женщины. Та долго всматривалась в брюнетку, потом нахмурилась и проговорила:
— Я тебе сколько говорила: сны смотреть надо. Не бойся их, Ави. Тебе понять нужно, что от тебя хотят.
— Не могу я, бабушка, не могу. — промолвила младшая.
— Надо, — женщина никогда не объясняла свои действия или слова. Ей все привыкли верить моментально — никогда она не ошибалась. Про всех всё знает, но никому не ведает. Вот и про внучку свою и её задачу прекрасно знала, оттого и пыталась донести ей важность снов.
Тяжёлая судьба у Марфы. Она же — Мария Мороз, старшая наследница чистокровного русского рода. Многие надежды на неё возложили и многого требовали. Приходилось маленькой Маше потакать всем и учиться видений своих не бояться. Уже в пять лет она знала всю свою судьбу. Переругавшись с родителями, замуж вышла по большой любви — хоть и знала, чем всё закончится.
***
Поместье Гринграсс, скрытое от глаз маглов, внушало величие своими масштабами. Внутри дом был выполнен в светлых и золотых тонах — всё, чтобы показать уровень состояния. За длинным обеденным столом расположилась семья. Эльфы уже накрыли праздничный ужин, расставив изысканные блюда и хрустальные бокалы с налитым дорогим вином.
— Рассказывай, дочка, как дела в школе? — начал мужчина.
— Хорошо, пап, — отозвалась Ригель. — Неизвестно, когда прибудет бабушка?
— Скоро, милая, — промолвила женщина. — Как поживают твои друзья?
Блондинка улыбнулась, вспоминая о товарищах.
— Замечательно, мам. На святочном балу смогла присутствовать Пандора Розье, — поделилась новостью Ри.
После ужина Ригель решила зайти в своё место силы — любимый сад. Он был похож на большую застеклённую веранду, усаженную множеством различных видов цветов, но большая часть была заполнена белоснежными лилиями. Там никогда ничего не менялось: стол с многочисленными бумагами, чернилами, перьями и свечкой, самые обычные стул и кресло, на котором блондинка часто засыпала.
И, конечно, самая любимая ценность сада — это вид на небо. Наблюдать за звёздами девушка могла вечно. Они манили её, привлекали, и блондинка с радостью отвечала им своими горящими глазами.
Гринграсс присела за стол, решив, что можно и письма друзьям отправить:
«Реджи, как обстоят дела дома? Планирует ли Вальбурга устраивать званые вечера?
Уже соскучилась, твоя Риша.»
Девушка была кратка — к подобным запискам, которые она называла письмами, друзья давно привыкли.
«Эван, как обстановка дома?Передавай Доре большой привет и родителям тоже! Не забудь ответить на моё письмо — я знаю, ты такое любишь.
Скучаю, твоя богоподобная Ри.»
«Басти, как родители и брат? Всё ли хорошо? Передавай Рудольфусу терпения, много огневиски не пей!
Скучаю по твоим шуткам.
твоя «малышка».»
«Барти, прямо сейчас опиши своё состояние! Не воспринимай слова отца всерьёз, не погружайся в себя. Ответь немедленно. Волнуюсь и скучаю.
твоя «не успокоюсь, пока не получу ответа».»
Ригель волновалась за Крауча, так как знала, что после каждых каникул парня приходится буквально откачивать и заново заполнять позитивом.
«Ави! Как дома дела? Сильно ли холодно у вас? Хорошо спишь или сны мешают? Привыкай к моим кратким письмам, с нетерпением жду ответа.
Безумно скучаю.
твоя белобрысая бестия!»
Написав последнее «письмо», она сложила каждое в конверт. Тут же материализовалась сова — Гельда, готовая донести всё до получателей. Перед тем как отдать их, блондинка задумалась.
Сова наклонила голову, пытаясь понять, что остановило хозяйку. Гринграсс взяла ещё один пергамент и быстро написала пару строк:
«Топтыгин, как тебе в твоей берлоге? Не впадёшь в спячку?
Скучаю, твоя Ригель ein Stern звезда , до которой тебе не достать.»
Улыбнувшись своей гениальной фразе, Ригель всё-таки отдала письма Гельде, и та улетела через открытое окно.
***
— Бродяга, ну хватит уже киснуть, — пробурчал Джеймс, садясь на кровать. — Просто напиши ей.
— Я ей столько наговорил, что она даже читать моё письмо не будет, — удручённо вздохнув, ответил брюнет.
— Ты ведь даже не пробовал. Я вот Лили уже отправил письмо, — улыбаясь, проговорил тот. — Давай, будь смелее, я пока нам что-нибудь поесть принесу, — с этими словами Поттер вышел из комнаты, оставляя друга наедине со своими мыслями.
Понимал ли Сириус, какое отвратительное зелье он сварил? Конечно. Хотел бы исправить? Определённо да. Но с каждым разом он взрывал всё больше котлов.
Парень сам не понимал, насколько закапывает себя всё глубже и глубже. Раньше ему казалось, что они никуда не денутся. Они — это Ри и Реджи. Но, увлечённый своими новыми друзьями, он даже не заметил, как потерял их.
Блэк хотел всё исправить — честно. Но откуда-то взялась гордость и злость. Злость — что родные люди начали принижать Поттера. Гордость — что он не обязан перед кем-то объясняться.
Но после последних слов Ригель он понял, что совершил огромную ошибку.
Пусть у него теперь не было семьи и его выжгли из гобелена — он не должен был отворачиваться от тех, кто, несмотря ни на что, был рядом.
Мягко постучавшись, в комнату зашла Юфимия Поттер — добродушная женщина, которая приняла Сириуса к себе домой как родного сына.
— Сириус, всё хорошо? — спросила она, присев на край кровати.
— Да, конечно, миссис Поттер, — оторопев, ответил парень. Но шатенка продолжала выжидающе смотреть на него. — Нет... — признался он.
— Расскажи, что тебя тревожит? Я помогу решить это, — продолжила та. Немного поколебавшись, брюнет тихо проговорил:
— Понимаете, я... я совершил большую ошибку. Отвернулся от людей, которые поддерживали меня. Но вместо того чтобы всё исправить, сделал только хуже.
— Никогда не поздно всё исправить. Все мы ошибаемся — и это нормально. Не существует идеальных людей. Я тоже порой совершаю неправильные поступки.
Но главное — что ты понял свою ошибку. Значит, не всё потеряно, и это уже полпути к исправлению, — мелодичным голосом молвила женщина. — Всё в твоих руках, Сириус. И знаешь, лучше сделать и жалеть, чем не сделать и всё равно жалеть об этом.
Блэк улыбнулся ей. Юфимия всегда помогала ему бескорыстно, лишь из добрых побуждений. И он, в свою очередь, старался всегда прислушиваться к ней.
— Спасибо, миссис Поттер.
— Сколько раз говорила — зови меня просто Юфимия, — улыбаясь, проговорила шатенка и вышла из комнаты.
Сириус очень воодушевился и, быстро сев за стол, взял пергамент, перо и принялся исправлять свои ошибки.
***
Барти, как обычно, проводил всё своё время в библиотеке. Уже давно слово «дом» обозначало ему далеко не родное поместье. Но каникулы он всегда проводил здесь — ради матери.
— До меня дошли слухи, — проговорил мужской голос. Барти тяжело выдохнул. — Что в Хогвартсе теперь обучаются ученики из Колдовстворца. Кто они?
— Это Барские, отец. Брат и сестра. Учатся на разных факультетах, ничем примечательным не выделяются, — кратко проговорил русый.
— Да? — строгие нотки в голосе Крауча-старшего выдали его намерения. — А я вот знаю, что девчонка стала лучшей ученицей.
Отношения с отцом строились лишь на успехах сына, которые никогда не достигали его планки.
«Не позорь нашу фамилию», — лишь твердил он. — «Твой отец — важное лицо в Министерстве! Ты должен соответствовать!»
— Я лучший ученик, — сквозь зубы процедил младший.
— Ну конечно, ты из меня шута не строй. Мне уже обо всём доложили. Ученики из Колдовстворца превосходят учеников из Хогвартса! Уму непостижимо! Как ты мог отдать ей своё место — этой жалкой русской девчонке?
Парень закипал. Он долго учился не реагировать на его слова, но он затронул Ави.
— Не говори так про неё, — раздражённо бросил тот.
— Что ты сказал?! — буквально прорычал старший. — Повернись, когда с тобой отец разговаривает!
Барти резко встал из кресла и повернулся к отцу.
Резкий удар по лицу заставил русого отшатнуться и чуть не упасть на пол. Внезапно появившийся в руке отца хлыст всё-таки помог парню упасть на колени, оставляя жгучие полоски на ногах, а в следующую секунду — и на лице.
— Если ты не выбросишь мусор из своей головы, мне придётся пойти на крайние меры, Бартемиус.
Ты — Крауч, и носишь моё имя. Так что будь добр — не позорь меня!
Крауч-старший развернулся и вышел из библиотеки. А Барти остался сидеть на полу, придерживаясь за пылающую щёку, на которой теперь красовалась кровоточащая полоска.
***
Регулус сидел в своей комнате после того, как матушка соизволила отпустить его. В окно постучались — на удивление, это были сразу две совы. Открыв створки, он принял конверты, и птицы тут же улетели.
Присев за стол, брюнет взял первое письмо — оно было от Ригель. Он быстро прочитал до невозможности краткие предложения и тут же написал ответ, чтобы не беспокоить подругу. Следующий конверт заставил его впасть в ступор.
Блэк нервно сглотнул и, обернувшись на всякий случай, распечатал письмо и начал читать:
«Регулус
Я долго думал о том, как начать это письмо, и наконец решил, что лучше всего будет просто сказать правду. Мне действительно жаль. Я понимаю, что вёл себя, как урод и мои действия в последние годы могли причинить тебе боль, и за это я искренне прошу прощения.
Знаешь, я всегда смотрел на тебя с гордостью. Ты был таким умным, таким многообещающим. Я помню, как в детстве мы играли в саду вместе с Ри, мечтая о будущем, полном приключений и свободы. Ты всегда был более серьёзным и целеустремлённым, чем я, и мне жаль, что я не смог поддержать тебя так, как должен был. Вместо этого я просто ушёл, даже не подумав о тебе. Бросил. Как сказал ты мне на дне рождения.
Я хочу, чтобы мы могли поговорить, чтобы ты выслушал меня вживую.
Я надеюсь, что ты сможешь найти в себе силы простить меня.
Помни, что ты всегда будешь частью моей жизни, и я надеюсь, что однажды мы сможем вновь стать братьями.
Твой эгоистичный брат Сириус.»
Прочитанное повергло в шок.
Младший Блэк так и застыл с письмом в руках, не зная, куда себя девать. Конечно, Регулус мечтал об этом письме, но вот когда это свершилось — он даже не знал, что и делать.
Но, собрав всю волю в кулак, парень взял перо дрожащей рукой и склонился над пергаментом.
***
— Ну... вроде всё рассказал, — тяжело выдохнув, проговорил Басти.
— Я смотрю, ты всё никак не угомонишься, — смеялся брат.
Встречи двух братьев были редкими. Старший жил в отдельном поместье вместе со своей женой. Рабастан привык к этому, но всё равно ему не хватало его.
— Пф, конечно. Ещё бы я остановился. Мне только дай — и я лечу, — расставив руки в стороны, младший изобразил птицу. — Кстати, как твоя женушка поживает?
— Замечательно, — кратко отозвался Родольфус.
Беллатрису он и вправду любил. Только вот её поведение в последнее время пугало. Урождённая Блэк всегда была с примесью безумства, но это и зацепило Лестрейнджа. Кто ж знал, что со временем безумие будет овладевать разумом жены. К тому же, девушка не любила его. Возможно, он ей нравился, но любовь в их семье отдавал только мужчина.
Сова, залетевшая в открытое окно, раскрыла клюв и выбросила письмо, которое упало прямо в руки старшего.
— Интересненько, — хмыкнул тот.
— Так, а ну-ка давай, чужое брать нельзя! — возмутился Рабастан. — Мамочка, что ли, не научила?
— Да ты же мне не чужой, — парировал брюнет, раскрывая конверт. — Как скудно... Ри могла и побольше написать.
Младший, закатив глаза, наконец выхватил пергамент и быстро пробежался по строчкам.
— Ей тоже привет передавай, — промолвил Родольфус.
— Непременно!
В воздухе материализовался домовик.
— Хозяйка зовёт всех к ужину, — склонив голову, проговорил эльф.
Быстро написав ответ Гринграсс и отдав письмо сове, братья спустились вниз.
***
— Дора, тебе привет от Ри, — проговорил Эван, оборачиваясь на сестру.
— И почему это моя девочка сама мне не написала? — сложив руки, изумилась та. — А ну-ка, дай, я свою лепту в твоё письмо добавлю!
Младший посмеялся, но предоставил блондинке перо.
— Всё, отправляй, — скомандовала та. — Может, мне ещё и Реджи через тебя привет передал?
— Нет. Ты же знаешь, это Ри любит каждый день закидывать нас письмами — ну, в её случае, записками. Остальные на Рождество пишут, — улыбаясь, проговорил Розье.
— Ну да, — согласилась та.
— Подожди, а почему это тебя интересует привет от Рега, а не от Басти, к примеру? — зацепился блондин.
— На что мне твой Басти? Он максимум может спросить, готова ли бутылка огневиски. Кстати, нужно наконец отправить её, — быстро протараторила сестра.
— Ты не ответила на вопрос, — напирал младший.
— Эван, я спросила то, что первое пришло в голову. Ты сам знаешь — сейчас я с ней не дружу, министерство выбивает меня из колеи. Вот ты представь, что недавно произошло... — мастерски переводя тему, начала Пандора.
Брат, конечно же, повёлся на эту приманку и, уже позабыв о вопросе, увлечённо слушал рассказ девушки о том, какие все обнаглевшие в этом поганом министерстве.
***
Барские валялись на диване. Марфа наказала им нарядить ёлку, но что-то никто и не собирался этого делать.
Неожиданно прилетевшая сова взбодрила двойняшек.
— Ну ничего себе... — читая письмо, с улыбкой проговорил русый.
— Тебе тоже Ри написала? — ухмыльнулась сестра. — Что ты ей ответишь?
— Не твоего ума дело, мелочь, — съязвил Дар, присаживаясь за кухонный стол. — Как думаешь, она офигеет, если ей голубь прилетит? — прыснул тот, представляя реакцию Гринграсс.
— Думаю, да. Давай двигайся, мне тоже написать надо, — буркнула брюнетка. — И не мелочь я, у нас разница в одиннадцать минут!
— Одиннадцать минут и одиннадцать секунд, — уточнил старший, склонившись над пергаментом.
«Моя берлога шикарна, жёлтый карлик. В спячку не впадаю, кругом красивые и жгучие дамы — мне не до сна. Что насчёт твоего богоподобного поместья?
Тоже скучаю, твой Дар
Обычный русский парень из Урала, до которого тебе топать и топать.»
Перечитав написанное, Дарий усмехнулся. Он специально зачеркнул одно предложение, тем самым давая понять, что прочитал изначально написанную подпись Ри. Подумав, что и мародёрам нужно что-то написать, парень взял четыре маленьких листка.
«Сохатый, как поживаешь? Буду краток — мой почтальон не унесёт много. Создам интригу и скажу, что в подарок для всех вас готовлю ахуенную штуку. Узнаете всё после каникул!»
Барский не блистал оригинальностью, поэтому написал точно такое же письмо каждому, меняя только прозвище. Даже Псу он написал, пусть и злость никуда не ушла.
«Нужно быть вежливым и не хранить в себе обиды», — всплывали в голове слова сестры. Но больше убеждали бабушкины: «С обиженными знаешь, что делают?»
Авигея тем временем уже ответила подруге и решила написать Барти:
«Дорогой Барти.
Как дома обстоят дела? Я почему-то уверена, что ты сейчас находишься в библиотеке за чтением учебника по русскому. Я очень соскучилась и с нетерпением жду твоего ответа.
Ton âme.»
Перевязав записки верёвочками, двойняшки передали их голубю, который тут же вылетел в окно.
— Я пришла! — прозвучал голос Марфы у дверей.
— Блять! Ёлка! — воскликнул Дар, и оба понеслись быстро выполнять поручение.