Поклонник

Эмма.

Я не сомкнула глаз всю ночь. Каждая тень на стене казалась мне его силуэтом, каждый шорох за окном — его шагами. Комната, в которой я чувствовала себя в безопасности, вдруг стала чужой, будто пропиталась его присутствием. Я лежала в темноте, укрывшись пледом с головой, как ребёнок. Сердце не успокаивалось. Я не чувствовала себя в безопасности даже в собственных стенах.

Я закрыла глаза и прошептала в темноту:

— Господи, что мне делать?

В ту же секунду, будто услышав мой шёпот, экран телефона осветился слабым светом.

Новое сообщение.

Кирилл:

— «Доброе утро. Как спалось? Приглашаю тебя пообедать. Напиши, когда проснёшься.»

Мир сжался до одного экрана — и одной фразы: «Напиши, когда проснёшься.»

— «А если я откажусь?» — ответила я.

— «Если откажешь, то я очень сильно расстроюсь. А возможно, даже разозлюсь. Ты когда-нибудь видела меня злым?»

Я на мгновение задумалась. Сердце всё ещё стучало в груди, но я решила не показывать ему, что его слова действительно меня пугают.

— «Никогда не видела тебя злым.»

— «Может, тебе стоит увидеть меня таким, чтобы понять, что значит разочаровать меня?» — ответ пришёл с неожиданной холодностью.

— «И какой ты, когда разочарован?» — написала я.

— «Когда я разочарован, я теряю терпение.»

— «И что тогда?» — ответила я, не скрывая растущего любопытства.

— «Тогда ты поймёшь, что не стоит меня разочаровывать.» — его ответ был коротким, но в каждом слове чувствовалось давление.

Я нервно сжала телефон, ощущая, как кровь пульсирует в висках.

— «Тогда мне, видимо, придётся тебя разочаровать, потому что пошёл ты к чёрту! — ответила я.

— «Знаешь, Эмма, иногда я начинаю думать, что ты не понимаешь, с кем имеешь дело», — его ответ пришёл с лёгким сарказмом, но и с угрозой, скрытой между строк.

— «Я не боюсь тебя, Кирилл.»

— «Это зря, Эмма. Потому что если ты не хочешь по-хорошему — у меня останется только один способ добиться своего. Придётся взять тебя силой».

— «Через 10 минут приедут люди менять замки в моей двери. Так что, пока.» — написала я зло, сжав телефон так, будто он мог почувствовать мой гнев.

Ответ не заставил себя долго ждать:

— «Отлично. Успею помочь им выбрать подходящий. Буду через секунду.»

И в этот момент раздался звонок в дверь.

Сердце пропустило удар, когда на экране телефона появилось новое сообщение:

— «Откроешь?»

— «Нет!» — написала я, чувствуя, как моё терпение иссякает.

— «Хорошо, тогда я сам зайду.» — пришёл ответ, и я не успела даже вздохнуть, как раздался щелчок в замке.

Я сразу побежала в коридор, пытаясь успеть хотя бы что-то предпринять, но в этот момент дверь с тихим скрипом открылась. Я замерла на секунду, не зная, что делать. В коридоре стоял он — Кирилл, с уверенным взглядом, как будто не сомневался, что именно так всё и должно быть.

— Уходи, — сказала я, мой голос звучал твёрдо.

Кирилл, казалось, не удивился. Он просто посмотрел на меня с тем взглядом, который мне было трудно понять — что-то между решимостью и раздражением.

Он медленно, почти лениво, окинул меня взглядом, и лишь потом коротко улыбнулся.

— Ты не понимаешь, Эмма, — произнёс он спокойно, — я не ухожу, пока сам не решу.

Я почувствовала, как пальцы начали дрожать. Паника стучалась в грудную клетку, нарастая с каждой его фразой.

— Кирилл... это уже перебор. Ты пугаешь меня.

Он наклонил голову чуть вбок.

— Страх — это хорошо, Эмма. Страх — значит, ты жива. Значит, ты всё ещё чувствуешь. А если ты чувствуешь, значит, тебе не всё равно.

— Мне не всё равно, что ты превращаешь мою жизнь в кошмар, — резко ответила я. — Я не игрушка. И ты не имеешь право!

— Я не играю, — перебил он. — Это ты всё воспринимаешь как игру.

— Послушай Кирилл, ты так не добьёшься моего внимания. Не силой, не запугиванием, — сказала я, чувствуя, как голос срывается от напряжения. — Это не то, что вызывает чувства.

Он усмехнулся.

— Мы оба знаем, что это не совсем так. Я вижу, что ты чувствуешь.

— Ты путаешь близость с насилием.

— Разницы нет, если результат один, — спокойно ответил он.

Я замолчала на секунду, а потом сделала шаг вперёд, в упор глядя ему в глаза.

— А что, если нет? — спросила я тихо. — Что, если у тебя не получится? Какие твои дальнейшие действия? Убьёшь меня? Застрелишь? Что, Кирилл? Ты думал об этом? Если я никогда не полюблю тебя — что ты сделаешь?

Кирилл замер на секунду, его глаза сузились, будто он взвешивал каждое слово. Затем он медленно улыбнулся — не холодно, не зло, а с каким-то странным, почти болезненным обожанием.

— Убить тебя? — он рассмеялся тихо, как будто я сказала что-то абсурдно-милое. — Нет, Эмма. Я не убью тебя.

Он сделал шаг ближе, и я инстинктивно отступила, но он лишь провел пальцами по моей щеке.

— Если ты не полюбишь меня... — его голос стал тише, — я просто подожду. День. Год. Десять лет. Пока ты не поймешь, что других вариантов у тебя нет.

Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.

— Да лучше умереть, чем быть с тобой! — Прошипела я, глядя ему прямо в глаза.

Кирилл не засмеялся, не рассердился. Он просто посмотрел на меня — будто я сказала что-то наивное, трогательное.

— Умереть? Хорошо, — он пожал плечами, будто мы обсуждали погоду. — Я могу устроить это прямо сейчас. Всадить пулю в лоб. Быстро. Тихо. Без лишних слов. Но подумай, прежде чем говорить такие слова.

Он не полез за пистолетом. Не повысил голос. Просто стоял и ждал, смотрел, как я перевариваю его слова.

Я сжала зубы, чувствуя, как адреналин растекается по венам.

— Ты блефуешь. Даже если бы я попросила, ты бы не выстрелил, — сказала я тихо, но твёрдо.

Повисла тишина.

И вдруг — взрыв.

В следующую секунду моя спина ударилась о стену, а его ладонь сжала мою шею, не до боли, но ровно настолько, чтобы пробежал холодок и дыхание сбилось на вдохе.

— Ты ошибаешься Эмма...

Его голос прозвучал тихо, почти ласково, но в нём была стальная уверенность, от которой похолодело внутри. Ладонь на моей шее не сжималась сильнее, но её неумолимое давление напоминало капкан.

— Пуля — это слишком милостиво. Слишком быстро. Слишком... просто для такой строптивой девушки, как ты.

Он приблизил губы к самому уху, и его дыхание обожгло кожу.

— Я буду ломать тебя постепенно. Сначала твою волю. Каждым прикосновением, каждым словом. Потом — твою гордость. Заставлю тебя просить о том, за что сейчас ненавидишь.

Его зубы слегка сжали мочку уха.

— А когда от твоего сопротивления не останется и следа... твоё собственное тело будет умолять о моём прикосновении. Без всяких пуль. Ты сама отдашь мне всё, что сейчас так яростно охраняешь.

Его пальцы разжались. Он отступил на шаг, лицо внезапно стало пустым – ни злости, ни страсти, только холодная усталость.

— Тебе десять минут. Собирайся.

— Что?

— Ты слышала, — он уже доставал ключи от машины из кармана, не глядя на меня. — Десять минут. Если не выйдешь – зайду и вынесу тебя на руках.

Кирилл спокойно развернулся и вышел.

Всё внутри будто сдвинулось с места — дыхание сбивалось, сердце било в горле, а мысли срывались на бег.

«Собирайся», — отозвались его слова эхом в голове. Приказ. Не просьба. Не диалог. Как будто я — вещь, которую можно забрать.

Я стиснула челюсть, но всё равно пошла в спальню. Не потому что он сказал, а потому что, если останусь, будет хуже. Потому что он и правда может зайти. И унести. А мне хотелось хотя бы сохранить иллюзию, что я всё ещё решаю хоть что-то сама.

Я открыла шкаф, на автомате схватила джинсы, худи, бросила в сумку паспорт, зарядку, телефон. Пальцы дрожали, я несколько раз роняла вещи, ругалась шёпотом. На всё про всё ушло меньше пяти минут.

Выйдя на улицу, я сразу увидела его чёрную машину у обочины. Мотор работал. Он сидел за рулём, листая что-то в телефоне.

На секунду захотелось развернуться и убежать. Но я лишь плотнее обхватила шлейку своей сумки и пошла вперёд.

Открыв дверь машины, я молча опустилась на пассажирское сиденье, стараясь не смотреть в его сторону. Воздух внутри казался тише, чем снаружи — как будто даже машина чувствовала, что лучше промолчать.

— Пристегнись, — сказал он ровно, не отрывая взгляд от телефона.

— Сама знаю, — буркнула я, защёлкивая ремень с чуть резким щелчком.

Он повернул голову и скользнул по мне взглядом.

— Хорошо, — произнёс он с лёгкой улыбкой и в следующую секунду надавил на газ.

Машина ехала плавно. Он не говорил ни слова, а я — тем более. Я смотрела в окно, стараясь не думать. Не чувствовать. Не вспоминать.

Минут через двадцать он свернул с главной трассы и остановился на парковке перед каким-то зданием.

— Вылазь, — сказал он спокойно, заглушив мотор.

— Что это? — я нахмурилась.

— Ресторан.

Он обошёл машину и открыл мне дверь — не как джентльмен, а как человек, который привык получать то, что хочет

— Я не голодна, — буркнула я, но выбралась наружу.

— А мне всё равно. — Он направился к дверям, даже не оборачиваясь.

Мы вошли в ресторан. Столик для нас уже был зарезервирован. Кирилл без слов провёл меня к нему, и я села, чувствуя его взгляд на себе.

Он сел напротив, не убирая глаз, как будто ожидая чего-то.

— Что будешь есть? — его голос звучал неожиданно ровно, почти без эмоций.

Я молчала, не зная, что ответить. Я не хотела есть, не хотела разговаривать, и вообще не понимала, зачем я здесь. Но он смотрел на меня, и я почувствовала, как нарастающее напряжение снова окутывает нас.

— Я не голодна, — тихо сказала я, немного повернув голову в сторону, чтобы избежать его взгляда.

Он кивнул.

— Тогда закажу на свой вкус. — Он повернулся к официанту, который только что подошёл, и, не давая мне времени вмешаться, заказал несколько блюд.

Кирилл внимательно посмотрел на меня.

— Ты уволишься с работы, — сказал он, почти как приказ.

Я замерла, не в силах сразу что-то ответить. В голове был только один вопрос: как вообще можно такое говорить?

— Ты что, с ума сошел? — вырвалось из меня, и я едва сдержала гнев. — Я не собираюсь увольняться, потому что ты этого хочешь!

Его взгляд не изменился. Он был холодным и решительным.

— Ты не понимаешь, — сказал он, слегка наклонившись вперёд. — Я не позволю тебе работать на Андрея. Уволишься. И это не обсуждается.

Я почувствовала, как моё сердце ускорило ритм, а во рту стало сухо.

— Ты серьёзно? — спросила я. — Ты думаешь, что просто так могу уйти с работы? Ты что, вообще мозгом сошёл?

— Да, — сказал он, не колеблясь, — ты уволишься.

Я почувствовала, как злоба и раздражение захлёстывают меня.

— Да ты чёкнутый! — ответила я, пытаясь держать себя в руках. — Я люблю эту работу! Это то, что я всегда хотела! Если я потеряю работу, куда мне идти? Как ты себе это представляешь?

— Будешь работать на меня, — сказал он с равнодушием в голосе.

— Ты чёртов псих Кирилл, — не сдержалась я, чувствуя, как злость накатывает волнами. — Тебе нужно лечиться. Ты вообще понимаешь, что говоришь? Как ты можешь так просто решать за меня? У меня есть своя жизнь, и я не собираюсь её менять ради твоих бредовых идей!

Я встала, чувствуя, как в груди скапливается ярость, и сделала шаг в сторону, решив, что лучше уйду, чем буду слушать это. Но как только я попыталась двинуться, он схватил меня за руку. Я дернулась, но он держал меня, не давая ни малейшего шанса для манёвра.

— Сядь на место, — его голос был ровным, но в нём ощущалась такая сила, что мне стало не по себе. — Не раздражай меня. Не здесь.

Я замерла, стоя у стола, и в какой-то момент мне показалось, что я не могу дышать. Его пальцы продолжали сжимать мою руку, а взгляд был настолько холодным, что внутри всё затихло. Он даже не пошевелился с места, словно находился в своём мире, а я была просто частью его планов.

Я почувствовала, как мои ноги ослабевают, но усилием воли заставила себя вернуться на стул, не произнеся ни слова.

— Кирилл... — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.  — Ты серьёзно, думаешь, что я могу взять и отказаться от своей жизни, от того, что я строила годами, из-за того, что тебе не нравится Андрей?

— Да, — сказал он резко. — Потому что ты — моя. И я не собираюсь смотреть, как ты каждый день проводишь время с ним. Работаешь рядом. Улыбаешься ему.

Я с трудом сдерживала дрожь.

— Это больная ревность, Кирилл. Ты понимаешь, что ты творишь? Ты угрожаешь мне, давишь на меня... и всё это из-за своих комплексов?

— Это не комплексы, — перебил он. — Это инстинкт. Я не хочу делить тебя с ним.

— Но это моя жизнь. Моё решение. Моё право. Ты не можешь меня лишить работы просто потому, что тебе не нравится мой начальник.

Он поднял брови.

— Эмма, я хочу, чтобы ты была моей. По-настоящему. А для этого Андрей должен исчезнуть из твоей жизни... Навсегда.

Я посмотрела на него прямо. Без страха. Без уступок. Просто с твёрдостью, которую он, возможно, не ожидал от меня.

— Я не буду этого делать, — выговорила я спокойно, но с холодом в голосе. — Ни сейчас, ни потом. Ни за тебя, ни из-за Андрея.

Кирилл смотрел на меня, не моргая. Несколько секунд — тишина. Он будто замер, а потом его губы дрогнули в полуулыбке.

— Хорошо, — сказал он тихо. — Тогда я поступлю иначе. Ты продолжишь работать на Андрея — но он исчезнет из твоей жизни. Не мистически, не по приказу судьбы. Просто не будет у него ни работы, ни репутации, ни возможности подходить к тебе.

Мои глаза расширились.

— Ты говоришь так, будто всё это в твоей власти. Но... кто ты такой, Кирилл? Думаешь, у тебя хватит сил разрушить его жизнь?

— Кто я такой? Тот, кто умеет делать невозможное реальностью. Поверь, если я сказал, что Андрея не станет в твоей жизни — значит, так и будет.

В этот момент к нам подошёл официант с подносом. Он аккуратно расставил тарелки, стараясь не встречаться ни с чьими глазами, и так же тихо удалился.

Кирилл, не произнеся ни слова, взял вилку и сделал первый укол в тарелку.

— Ешь.

Я отодвинула еду в сторону.

— Не хочу.

Он откинулся на спинку стула и выдохнул. Словно устал, но не от разговора — от моего сопротивления.

— Ты так всё усложняешь, — сказал он почти с сожалением. — Мы могли бы просто пообедать. Спокойно. Без театра.

— В одиннадцать утра? — я усмехнулась, скрестив руки на груди. — По-твоему, это обед?

Он посмотрел на меня, не меняя выражения лица.

— Это не важно, время — условность. Главное, что мы вместе.

— Вместе? — я чуть подалась вперёд, глядя ему прямо в глаза. — Ты называешь вместе то, что происходит сейчас?

Он вздохнул, чуть отстранившись от стола.

— Я просто хочу, чтобы ты перестала дёргаться. Всё уже решено.

— Кем? — голос мой стал тише. — Тобой?

Он не успел ответить. Позади нас вдруг послышался голос — чужой, женский, с ноткой удивления:

— Кирилл?

Он едва заметно вздрогнул и обернулся. Я тоже повернула голову.

К нашему столику направлялась высокая девушка в чёрной водолазке и светлом тренче. Уверенная походка, элегантность в каждом движении, на лице — лёгкая, изумлённая улыбка. Она явно не ожидала встретить его здесь.

— Не может быть... — произнесла она, остановившись рядом. — Я сначала подумала, что ошиблась. Кирилл! Сколько лет, сколько зим.

Он поднялся. Вежливо, но без особого энтузиазма. Улыбнулся быстро, будто по привычке.

— Милана... привет.

— Прости, не хотела мешать, — она перевела взгляд на меня. — Просто мы не виделись так давно. Ты же был в Америке?

— Был, — коротко ответил он. — Но уже вернулся.

— Давно? — с интересом спросила она.

— Два года.

Милана снова посмотрела на меня, и её улыбка стала чуть шире.

— Ты не представишь нас?

Он помедлил, потом нехотя произнёс:

— Эмма. Это... Милана. Мы давно знакомы.

— Очень приятно, — сказала она, протягивая мне руку. — Ты его девушка?

Я открыла рот, чтобы ответить, но Кирилл опередил меня:

— Да.

Я замерла. Он сказал это спокойно. Как будто это очевидный факт. Как будто моё мнение здесь не требовалось вовсе.

— Понятно... — протянула Милана, всё ещё глядя на меня. — А ты выглядишь не очень счастливой, если честно.

Кирилл хмыкнул, облокотившись рукой об стол.

— Эмма просто не любит публичные места. Ей больше по душе уединённость.

— Забавно, — сказала Милана, глядя на него. — А раньше ты сам их не любил. Всегда держался подальше от людных мест.

— Люди меняются, — бросил он коротко, с холодной вежливостью.

Милана слегка приподняла брови, но тут же смягчила выражение лица и, улыбнувшись, поправила волосы:

— Рада была увидеть тебя, Кирилл...

— Взаимно. — Коротко ответил он.

Она чуть приподняла подбородок, бросила на меня последний взгляд. Развернулась и пошла к выходу.

— Кто она? — вдруг спросила я.

Кирилл откинулся на спинку стула, взял вилку, но не ел — просто вертел её в пальцах.

— Неважно, — ответил он ровно.

Я перевела на него взгляд.

— Звучит так, будто очень даже важно.

Он медленно повернулся ко мне, не отводя взгляда.

— Мы были знакомы. Давным-давно. Это всё, что тебе нужно знать.

— Ты с ней встречался? — я не знала, зачем спрашиваю.

Он чуть прищурился.

— Почему тебе это интересно?

— Просто спросила, — ответила я спокойно. — Странно видеть, как ты с кем-то говоришь иначе. Почти... нормально.

— Нормально? — переспросил он. — А как я, по-твоему, разговариваю с тобой?

— Плохо.

Он на мгновение замолчал, потом положил вилку на тарелку и наклонился чуть ближе.

— А как ты хочешь, чтобы я с тобой разговаривал, Эмма?

— Не знаю... по-человечески?

Кирилл усмехнулся.

— По-человечески? — переспросил он с насмешкой. — Ты металась между двумя братьями, а теперь удивляешься, что я не самый ласковый в диалогах?

Я сжала губы, но не ответила.

— Видишь? — он продолжил с тем же спокойствием. — У нас с тобой не обычные отношения. Так что и разговаривать «по-человечески» здесь как-то... не по формату.

Он откинулся назад, взял стакан с водой, отпил и добавил, почти весело:

— Но если хочешь, могу купить тебе открытку с добрыми словами. Если для тебя это важно.

Я усмехнулась, но в этом звуке не было ни капли веселья — лишь усталость и презрение.

— Кирилл... — медленно сказала я, — а ты не думал, что я могу рассказать всё Андрею?

Он застыл. На секунду.

Потом медленно поставил стакан на стол и посмотрел на меня. Без улыбки. Без тени прежней легкости. Просто... внимательно.

— Думал, — ответил он спокойно. — Даже уверен, что ты об этом подумаешь не раз.

— И?

— Эмма, ты всерьёз веришь, что Андрей тебе поможет?

Я не ответила. Просто продолжала смотреть на него, не отводя взгляда.

— Андрей хороший. Умный. Честный. — Он сказал это с холодной насмешкой. — Но он не выдержит, если я решу идти до конца. Он не справится со мной.

Я напряглась, и он тут же уловил это.

— Так что хочешь — рассказывай. Только потом не удивляйся, если всё станет только хуже.

— А если я люблю твоего брата? — выпалила я, почти не задумываясь.

Тишина. Он не сразу среагировал. Просто смотрел. Долго. В упор. А потом резко усмехнулся.

— Любишь? — переспросил он, прищурившись. — Серьёзно?

— Да.

Он медленно отодвинул тарелку, словно больше не видел смысла продолжать обед. На губах мелькнула усмешка, но в ней не было ни капли веселья.

— Как трогательно. А ты уверена, что это любовь?

— Не тебе судить, — ответила я, глядя ему в глаза.

— Может быть. — Он кивнул. — Но ты говоришь это мне. А значит, хочешь, чтобы я знал. Чтобы я как-то отреагировал. И если ты думаешь, что эти слова — ключ, чтобы выйти отсюда, — продолжил он, — ты сильно ошибаешься. Любишь ты его или нет — ты всё равно останешься со мной. Понимаешь?

— Не останусь, — прошептала я. — Никогда.

— Никогда — слишком громкое слово, Эмма. Ты можешь попытаться убежать. Сказать Андрею. Позвать полицию. Но ты ведь знаешь, как это закончится. Мы оба знаем.

Я почувствовала, как всё внутри сжимается, но заставила себя не отводить взгляд.

— Боишься? — спросил он мягко. — Боишься, потому что часть тебя понимает: я говорю правду. И если ты сделаешь шаг не туда — он станет последним.

Не успев  отреагировать. Он уже бросил деньги на стол, не дожидаясь счёта, поднялся со стула.

— Вставай. Уезжаем, — сказал он, бросив на меня раздражённый взгляд.

— Куда?

— Домой.

Я медленно встала, стараясь сохранять спокойствие.

— Наконец-то. — Выдохнула я.

Он повернулся ко мне.

— Домой — ко мне, Эмма.

— К тебе? Это шутка?

— Совсем нет, — ответил он, глядя прямо в глаза. — Время врать давно прошло.

— Ты чёртов маньяк, — вырвалось у меня. — Я не поеду.

— Поедешь, — спокойно сказал он. — Потому что знаешь: если откажешься — будет только хуже.