Часть 6
Он прошлепал по кухне и уселся рядом со мной.
– А ты чего такой счастливый? – спросил его старший брат, на самом деле, наш братишка сегодня просто мега-разговорчив, а значит настроение у него просто великолепное, что случается крайне редко.
– А я сегодня избежал счастливого замужества...
– Ой-ё! – мой восклик.
Брови Егора заинтересованно взметнулись вверх.
– А потом разгромил флотилию Реддса. А они, знаете, какие сильные? Самая сильная армада, между прочим, у них такие...
– Ну, ты крут, брат, – похвалил его Егорка, заливая воды в турку. – А кто тебя на себе женить-то хотел?
– Ленкин жених психованный, – и шепотом добавил, приставив боком ладошку у рта, дабы я не слышала, но при этом косясь в мою сторону: – И родня у него та еще!
– Вообще-то я тебя слышу, – оповестила его я, а Егор кивнул, размахивая туркой, как хоббит мечом:
– Слышит, точно. Но вообще – вау! И как этого «жениха» зовут? Уж не Шеридан ли?
– Нет. Я же сказал «жених», а не «муж». Это придурок с нижних этажей. И у него тоже идиотское имя.
– Какое?
– Что-то там на «ф».
– Это так изысканно фырчишь?
– Это я говорю, что имя начинается на букву «ф».
– Феоклист, – встряла я. – Но подожди, откуда ты знаешь про мужа?
– Ну, я много чего знаю... Все же вся домашняя компьютерная сеть в моих руках, а там у нас частенько всякий интересный материал проскальзывает...
– Какой еще материал? – кажется, это было сказано хором.
– Всякий, – не стал уточнять Стас, замолчав.
– М... Мне есть что послушать, да, ребятки? – заключил Егор, переводя взгляд то на меня, то на братишку.
– Пусть Ленин рассказывает. Мой словарный лимит на сегодня исчерпан, – заявил Стасик и, скрестив руки на груди, изобразил взаправдашнее внимание.
– А только ты знаешь про мое замужество? – решила сначала спросить я у кузена.
– Я и мелкий в курсах. Про остальных не знаю, но, судя по всему, куча народа в неведении? – он покосился на Егора и изобразил, как закрыл рот на замок.
– Я сегодня узнал. Случайно.
Они оба уставились на меня, и теперь мне предстояло начать говорить, что и пришлось исполнять.
Долгий и муторный рассказ я, удивительно, но умудрилась уложить в долгий и муторный рассказ, продлившийся до восхода солнца, а в объемном виде представляющий собой десять чашек кофе на троих. Закончился он тем, что мы с Артемом расстались и теперь ждем-не дождемся, когда истечет срок нашего условного замужества. Рассказывать о нашей последней ссоре я не стала, да и Егор позабыл меня об этом расспросить – он и так прибалдел от вываленной на его голову инфы.
Стас же удивлен вроде как ничем не был, он лишь зевнул, затем заметил:
– Да, теперь многое встало на свои места. Спокойной ночи, – и удалился, оставив меня переваривать брошенную фразу.
– Я тоже спать. А тебе советую принять душ, сестренка, – чмокнул меня в лоб Егор и тоже уполз в свою комнату.
Дойти до ванной комнаты я не успела, в коридоре меня настиг звук поворачивающегося в замке ключа, который свидетельствовал о приходе Сони. Ну, она и погулять!
– Вечеринка что, только что закончилась? – спросила я ее, заставив вздрогнуть от неожиданности.
Но она быстро взяла себя в руки и оскалилась:
– Меня поджидаешь? А тебе какое вообще дело до меня? Думаю, тебе и так весело было. Вне вечеринки.
– Наоборот. В клубе было куда веселее.
– Да? – в ее голосе была тонна желчи. – А я думала ты счастлива вешать лапшу на уши своему мистеру Охренчику.
Я рассмеялась. Какая-то странно-неадекватная реакция, но получился некий истеричный смех. Соня посмотрела на меня как на умалишенную, повертела пальцем у виска и, толкнув меня плечом, ушла в комнату.
– Какой же он «мой»?..
– Ну и дура! Дура! Идиотка! – кричал Артем в пустоте салона, все сильнее вжимая педаль газа в пол. – Наивная курица!
Не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции, он, не сбавляя скорости, закусил ладонь правой руки с внутренней стороны и зарычал. Ему очень хотелось промыть мозг своей малышке от вмешательства Оливера, который, «действуя из наилучших побуждений», во что она свято верила, пытается добиться своих целей. Но Шер-то знал правду. Некрасивую, неприятную, тягучую, вязкую и пасмурную, как небо сегодня днем, похожее на залитый соседями сверху побеленный потолок, какую-никакую, но правду. И она ее еще узнает. И она ей не понравится. Но все это будет позже.
Сейчас она представляет собой мягкую глину: податлива до невозможности и из нее можно лепить все, что угодно мастеру, то есть Оливеру, ведь самого Шеридана она теперь уж точно слушать не будет. Особенно после этих выкрутасов с одеждой. Как же он глупо повел себя, выставляя свою ревность на ее обозрение. Рядом с ней он просто теряет самообладание и превращается в нелепого бездомного новорожденного котенка, который к тому же обнаружил, что у него есть коготочки и ими можно царапаться.
И ключевое слово в последнем сравнении – это бездомный. Ему некуда пойти. Он бомж. Можно, конечно, перекантоваться у друзей – они не откажут, но Шер так рассчитывал на эту квартиру, что даже не рассматривал каких-либо иных вариантов. Но что если попробовать поговорить с тем, кто сидит там на ресепшене, мелькнуло в голове Артема, и это показалось ему толковой идеей, даже несмотря на то, что время уже давно перевалило за полночь.
И вот он стоит на пороге перед стеклянными дверями, закрытыми на замок, попинывая собранную на скорую руку спортивную сумку, и пытается придумать достойные ответы для таращегося на него из видеоглазка невидимого собеседника:
– Здравствуйте, вы кто?
– Я владелец одной из квартир этого вашего чудесного, – он выделил это слово, как особый комплимент, – комплекса.
– Из какой вы квартиры?
– М... я не знаю номер квартиры.
– Хотя бы этаж назовите? – не растерялся голос.
– Допустим... пятый, – наугад назвал Артем.
– Это этаж для рекреации. У нас там теплица, бассейн и прочие человеческие радости.
– Да? Тут и такое есть? Вау, круто, – обрадовался он, но потом сразу осадил себя, ведь он еще не попал внутрь, да и вряд ли у него есть шанс осуществить это. – Слушай, брат, я взаправду не знаю номер своей квартиры, но она точно есть.
– И что вы предлагаете?
– Пустить меня и вместе посмотреть списки тех квартир, в которые еще никто не заехал.
– С чего вы решили, что у вас есть допуск к этим данным?
– Потому что там должна быть моя фамилия.
– А вдруг это квартира вашего однофамильца?
– Ну да, засада тогда. Но я уверен, что с моей фамилией их точно не предвидится. Я, можно сказать, единственный в своем роде. Да и квартира моя, по любой, пустая. Нам ее с женой подарили пару недель назад. Очень влиятельные люди подарили. И если... – он уже хотел применить новую методу – запугивание, но даже не успел начать.
– Вы случайно не Артем Охренчик?
– Ага, – вздох облегчения был ему ответом.
– А жена ваша – Елена Охренчик?
– Она самая.
– Секунду.
В динамиках раздалось шубуршание, а вскоре двери ключом открыл высокий парень с сияющей улыбкой на глазах.
– Здрас-сти, – пробормотал Артем.
– Здравствуйте! Меня зовут Мартин и я очень, – он крепко сжал ладонь Шера и начал ее трясти, как умалишённый, – очень рад, что вы наконец-то вылечились.
«И тебе бы не помешало подлечиться,» – подумал немного удивленный Артем.
– А откуда сведения, что я... болел?
– О, ваша жена все рассказала. Сказала, что тяжелый случай. Но вы выкарабкались, видимо, у вас, и правда, здоровье как у гризли.
– Ясно... – он отметил в своем мысленном блокнотике «припомнить малышке». – А я в квартиру попасть могу?
– А вы там с Олесей жить будете? – настороженно спросил Мартин.
– Олеся?
– Подруга вашей молодой семьи. Она живет пока в вашей квартире, пока вы лежите в больнице.
– Ну, если ты заметил, братанчик, меня из больнички уже выписали, – не растерялся Шер, мысленно припоминая Лесю, ту самую темноволосую девушку, которая сидела с ним в одной камере.
– Да, заметил.
– А Олеся сегодня съезжает.
И он ни капельки не сомневался в том, что сейчас поднимется в квартиру и вытолкает ее в коридор, пусть даже она будет голой. Неважно. Он слишком зол, чтобы размениваться на знаки приличия и этикет. Это его квартира. Его и Лены. И если бы вместо Леси здесь жила Лена, вот ее он бы не выселил. Не смог бы. Но с этой девушкой совсем другой разговор.
– Прямо сейчас съезжает? – никак не мог въехать Мартин. – Сейчас же ночь.
– А ей очень надо. Квартира какая?
– Номер семьдесят шесть. Двадцать пятый этаж.
– Последний?
– Да. Это vip-квартира.
– Супер, спасибо. Ну, я поехал, – он похлопал консьержа по плечу и добродушно посоветовал, заходя в лифт: – А ты отдыхай, можешь не бдить столь сурово. Ночью кроме меня тут явно посетителей больше не будет.
– А миссис Охренчик не придет?
– Пока нет, – грустновато отозвался Шерхан, закинув сумку на плечо. – Хотя каких только чудес не бывает?
Дверцы закрылись, и лифт устремился вверх.
Лифты Шер любил с детства, так как сам всегда жил в отдельном доме и необходимости в грузо-подъемном механизме у них не было. Зато было желание кататься на лифте, так что возможность прокатиться он никогда не упускал, даже если не было необходимости. Детские комплексы выросли вместе с их владельцев и никуда не отступили – любовь к лифтам лишь крепла с годами. А осознание факта, что он теперь почти живет на двадцать пятом этаже, вообще его чуть ли не в состояние эйфории вводило: вот оно, одно из желаний для деда Мороза на Новый Год, когда он в него еще верил и писал ему письма, которые папа с мамой клятвенно обещали ему передать, взяло и сбылось!
Этаж встретил его чистотой и опрятностью. Растения благоухают углекислым газом, соседи мирно спят за своими дверями или бдят около глазков, но бесшумно, как профессиональные Штирлицы, стеклянная стена высотой во всю длину от пола до потолка отсвечивает всеми красками ночного города.
Артем потянулся, расслабляя мышцы, и на миг представил, что он уже в квартире и сейчас опрокинется на большую кровать. Как же он устал...
Звонок в квартире работал исправно, но разбудить спящую крепким мертвецким сном девушку оказалось не так-то просто. Минут пять ушло на звонки, еще минут пять на отчаянные попытки вышибить дверь с ноги, кулаки, уже порядком отбитые, не помогали.
– Открой же ж ты дверь, зараза @uncensored@!
– Молодой человек, – отрезвил его немного голос из-за спины.
Он обернулся и был приятно удивлен – две шикарные близняшки, полуголые, то есть, конечно же, полуодетые, томно подпирают косяк своей входной двери. Вообще-то, томность можно с легкостью списать на сонность, ибо он разбудил их практически в два часа ночи, но его собственный вариант описания событий нравился Шеру куда больше реального.
– Да, прекрасные незнакомки? – из его голоса пропала былая раздраженность, он привалился к двери, намеренно выбирая выигрышную позу.
– А вы знаете, что у нас на этаже зона, свободная от мата?
– Можно ругаться в квартире... – подхватила речь первой вторая девушка.
– Но в коридоре...
– Ни-ни!
Они синхронно покачали указательными пальчиками, и в этот момент дверь в его квартиру резко открылась, толкнув привалившегося к ней расслабленного Охренчика прямо на пол.
– О, мужик валяется! – сонно зевая констатировала факт, а потом ее взгляд наткнулся на Еву и Аву, ее соседок. – Опять вы тут третесь. К Егору вчера клинья подбивали, сегодня вон нового хахаля себе нашли. Пьяный что ль? Ой, не стыдно, девочки? И спать еще не даете – я ваши голоса сразу услышала, вы меня разбудили, беспардонщина!
– Этот...
– Как ты выразилась...
– Хахаль...
– Пришел к тебе!
– Эй, вы, Винтик и Шпунтик, прекратите так говорить, – имея в виду их манеру дополнять другу друга, возмутилась Леся. – Бесите. Пусть лучше одна говорит, а другая поддакивает, а то вы вас слушать жутко.
– Стерва! – сказала одна.
– Распутница! – сказала вторая.
Затем они синхронно показали ей язык и скрылись за дверью. Шер уже лежал на спине, опираясь на локти и вовсю разглядывая Лесю похотливыми глазами, надеясь ее смутить:
– А ты недурна. Аппетитная... – он облизал губы, точно зная, что девушек это заводит, обводя глазами контуры ее модельного тела, спрятанного под шелковый халатик.
– Ты! Ты же ленкин парень! То есть муж! И уголовщина! – мигом вычислила его Леська.
– Сама ты уголовщина, – ощетинился парень, отбросив попытку ее соблазнять.
Такую вообще ничем не прошибешь, к тому же потом можно огрести от Егора или от Лены. От последней, конечно, вряд ли. К тому же, они расстались, в который раз он себе напомнил. Но если бы нет, то ее обличающий взгляд стал бы немым укором и уколом совести одноразовым шприцем «Жане» самого значительного объема.
– Не груби мне!
– Ты что, святая? Встречай гостей, детка, то есть хозяина. И собирай свои манатки. Ты съезжаешь.
– Серьезно? Хозяин? Может сапожки лакированные натянуть и в кожу облачиться? А тебе плетку выдать, чтобы ты и вправду ощутил себя хозяином?
– Суперская идея! Иди, переодевайся!
– Извращенец. Я здесь живу, потому что полноправная хозяйка квартиры лично дала на это свое согласие! Ясно? – Радуга уперла руки в боки.
– Подвинься, – грубовато оттеснил он ее с прохода, закинул сумку и вошел в квартиру. – Оу, а тут действительно круто.
– Ты здесь жить хочешь? – она, как завоеватель, сдавать своих позиций не собиралась. – А вот обломись! Я сейчас позвоню Лене и все у нее спрошу. А ты не распаковывайся, скоро обратно пойдешь.
– Хорошо, – легко согласился он, мгновенно придумав план, как выжить соседку, устроив кое-что незабываемое, после которого она сама выметется за дверь, – звони.
– И позвоню!
Она метнулась в комнату за коммуникатором.
– Ты делаешь звонок – я делаю звонок.
– Кому? Лене? Да пожалуйста! Хоть триста звонков! Разрешаю, – она сладко улыбнулась, уверенная в том, что уж кто, но Лена ее на улицу не вышвырнет.
– Нет, зачем мне ей звонить? Я позвоню кому-нибудь из друзей. Так что, по рукам?
– Легко! Можешь хоть всю ночь на телефоне висеть, но сначала я созвонюсь со своей подругой.
– Звони, – располагающий жест рукой.
– Уже набираю номер.
Она ходила по комнате, слушая длинные гудки, бесясь и стараясь не выдавать своих чувств. Лена не снимала трубку, очевидно, уже спала, а телефон свой поставила на вибро или вообще потеряла, что с ней могло спокойно прислучиться.
– Не берет? – участливо поинтересовался Шер, развалившись на диване. – Тогда моя очередь.
Она развела руками, мол, пожалуйста.
Ему повезло больше, чем Лесе, так как на его звонок ответили сразу же:
– Приветище, Илюх! Как пати? Да ладно? И что там Фэнс вытворял? Жаль, мне пришлось уйти... Ах, ты видел? Следил за мной? Ну, чертяги! А я звоню по серьезному поводу. Ага, такие у меня бывают. Я новоселье отмечаю сегодня, – Леся вытаращила глаза, – ибо сегодня – знаменательный день начала моей самостоятельной жизни! Адрес сейчас смской кину. Несите все с собой, я про увеселительные напитки и закуски, ха. А то у меня тут, кажется, облом пока с едой. И, кстати, стереосистемы тут тоже нет. Угу, давайте, жду! Отбой.
Он начал набирать смс, краем глаза следя за Лесей, которую накрывало волнами бешенство:
– Ты какого черта творишь?
– Хочу отпраздновать новоселье, – невинно отозвался он и нажал на кнопочку «отправить».
Леся, стоя посреди комнаты перед Шером, изображала собой мини-извержение вулкана: ноздри раздулись, глаза сузились, а из ушей чуть ли не пар пошел.
– Да как ты посмел? Тут я, – она красноречиво указала пальцем на свою грудь, – живу.
Это безобидный и даже невинный жест для цинично-развратно развитого парня был как красная тряпка для лидирующего представителя крупного рогатого скота:
– Ты или твои сиськи? – плотоядно ухмыльнулся он, наблюдая нужную реакцию на лице Леси и удобнее разливаясь на диване в гангстерской позе.
– Обе! То есть... трое! – выкрикнула девушка, не сразу понявшая, что сказала.
Шер на это смолчал, но та-а-ак на нее посмотрел, что ни чуточки не смущающаяся Леська научилась смущаться и краснеть от стыда. Но все же он не смог сдержать себя:
– А имена у этих двоих есть? Или ты эгоистично допустила это глобальное упущение?
– Ты! Ты... Хам!
Всем своим вальяжным видом он напоминал киношного наркобарона в подчинении которого находится ватага бандитов, готовая ворваться в комнату в любой момент и накостылять за шефа. В дополнение к картине не хватало только раскиданных на стоящим перед ним низком журнальном столике пачек зеленых купюр и пакетиков белого порошка.
Охренчик стал шарить рукой по месту возлежания своего бесценного тела и, не нащупав необходимого предмета в виде пульта, стал разочарованно оглядывать комнату:
– А телека нет что ли?
– Тебе еще и телевизор нужен? – не меняя тона продолжила выражать возмущение девушка, внутренне радуясь смене темы.
– Было бы суперски.
– А вот нет!
– В ломбард сдала?
– Что? – она уже готова была накинуться на самодовольного Артема и выцарапать ему глаза своим шикарным «френчем». – Я тебе побирушка какая-то привокзальная что ли? Пошел вон!
– Ноут хоть принеси что ль. Или у тебя и этого скромного блага цивилизации нет?
– Есть! Но ты обойдешься. Фиг тебе, а не ноут!
– Э... – он наморщил лоб в попытке вспомнить имя девушки, но в его крутилась лишь концовка имени «ся», первая часть как испарилась, но парень не растерялся и ляпнул первое, что ворвалось в его сознание: – Зося.
– Кто?
– Зося. Тебя же так зовут?
– Ты уверен? – Леся схватила первое, что попалось ей под руку, оказавшееся вазой с цветами.
– Уверен. Зося! – радостно подтвердил Шер, гадостно ухмыляясь.
– А если я тебе вот этим щас по чердаку съезжу?
– Ты что, гангстер? Но тебя тогда ждет более жуткая версия той статьи, по которой ты пойдешь по этапам, – он даже бровью не повел на ее угрозы.
– Ты что несешь? Чушь какая. Ты о чем вообще?
Артем потянул шею вправо-влево, размял плечевые суставы, потягиваясь как отобедавший Маугли главный злыдень джунглей Шерхан:
– Как это о чем? Незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нем лица, то есть меня, – это мягкая версия. Незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего, то есть меня, с применением насилия или с угрозой его применения, – тяжкая версия. Статья какая-то там Уголовного кодекса РФ.
– А ты, я вижу, неплохо знаком с этим кодексом, – она бережно прижала к себе вазу, передумав обрушивать хрупкую вещицу (а то, чего доброго, он и еще и статью за порчу чужого имущества ей припишет) на голову «бахвалящегося болвана».
Слово «бахвалящегося» она не знала, но, услышав его как-то от Ленки, она решила внести его в свой словарный запас, так как уж больно оно ей пришлось по душе. И вот нашла применение.
Шер же, смутившись на сотую долю своей непоколебимой натуры, подтвердил Лесины догадки:
– Ну, так...
– А... – быстро смекнув, понимающе кивнула неглупая Радуга. – Все ясно.
– Что это тебе ясно?
– Уголовщина, – скорчила презрительную мину, разве что не сплюнув на казённый пол, но информативное прилагательное «казенный» в данном случае оказалось решающим. – Это же очевидно – у тебя богатый жизненный опыт. Уголовный.
– Ты столько раз повторила «уголовный», что у меня просто не остается выбора, чтобы не встать на эту тропу. Уголовную, – угрожающе, но при этом внутренне веселясь, поведал ей Шер.
Стойкую темноволосую девушку с волевыми чертами лица его угрозы не проняли:
– Псих ты ненормальный.
– Захлопнись, – махнул на нее рукой Артем, не желая более обсуждать неприятный момент своей обширной на приключения жо...биографии. – И я бы от чая не отказался.
– Я бы тоже не отказалась, – огрызнулась Леся, которая уже почти вернула вазу на законное место, но в последний момент передумала – все же хамство она могла простить только одному единственному человеку на всем белом свете, и это был явно не Шеридан. Вообще все куда прозаичнее, ведь своя рубашка всегда ближе к телу, так что в этом безумном мире можно полагаться только на себя.
– Вот, молодец, девочка, – потер ладони Артем, встал с дивана, – отличная мотивация. Так что давай дуй на кухню, бегом. Марш!
Пока Леська соображала и осмысливала приказ этого нахала, он успел заказать зеленый чай, запросить к нему «че-нить похавать», по-дружески присоветовать протереть пыль с мебели, а то «здоровье прежде всего!« и отправился на экскурсию по квартире.
– Хамло неотесанное! – заверещала она и выронила вазу, когда Охренчик покинул залу, закрывшись в ванной комнате.
– Я все слышу! – раздался его голос сквозь звуки льющейся воды. – И осколки все собери-убери! И протри!
Шер гадостно заржал, предвкушая намечающуюся вечеринку. Хотя у него сегодня не было особого желания устраивать подобное, все же сила характера и врожденная вредность, записанная на скрижалях ДНК, сделали свое черное дело.
Он ополоснул лицо холодной водой, смывая усталость и накопленный за весь день негатив, присел на краешек ванны. В голову пришла замечательная идея принять ванну, пока его друзья доберутся до этого района, он как раз все успеет.
«Блондинистая горилла», как надрывно верещала за дверью Леся, активно запихивая осколки под диван, поставил набираться воду и стал рыться среди всевозможных бутыльков и скляночек со всем необходимым для любой современной девушки. Он уже совсем отчаялся найти среди горы косметических средств пену для ванны, но она словно сама прыгнула ему в руку, гордо величая себя этикеткой «Кофейное удовольствие». Не заморачиваясь, он ополовинил баночку и довольный собой прислушался к отборной ругани бунтарской подружки его любимой девушки.
Последняя, с какой стороны на нее не посмотри, представлялась ему идеальной не в плане того, что она идеальная девушка, а именно что идеальная для него. Будто ее специально создали на небе и отправили Артему, как самый лучший подарок всех времен и народов. А он его совсем не заслужил...
Но все же Лена для него теперь как персональный «плюс» на его вечный «минус».
– Открой дверь! – громко постучала Леся.
– Зачем? Я, может, тут голый сижу, медитирую, душ принимаю? И еще – я женат и верен, так что твои гнусные домогания к мужчине в стиле ню, принимающему водные процедуры, вопиющи!
– Ах, ты! – она пнула дверь, ойкнула. – Надеюсь, Ленка скоро станет вдовой, – ядовито пожелала Радуга, мысленно нарисовав его портрет в черной рамочке с соответствующей ленточкой.
– Ой-ой-ой! – издевательски возопил Артем. – Так ты что, с ножом пришла? Хочешь вызволить меня из удачного укрытия и осуществить свои коварные злодейские намерения?
– Слушай, я уже поняла – ты жутко сообразительный и с фантазией у тебя все тип-топ, но там, на пороге, стоит какая-то куча непонятного вида людей и очень желает ворваться внутрь. Прогони их!
– Позвони Егорчику. Или же твой принц занят?
– Он трубку не снимает. У него телефон разряжен, – сквозь зубы пояснила Леся.
– А, ну, как обычно...
– Дверь открой!
– Не хочу.
– Что значит – не хочу?
– То и значит.
– Я тебя с каждой секундой ненавижу все больше.
– Аналогично, – не остался в долгу Шер. – Ты бесячая. И почему Лена с тобой дружит?
Вопрос был риторическим, но Леся с такими выражениями знакома не была:
– Потому что она с головой не дружит! То есть... Она со мной дружит, вместо головы. А с головой не дружит, потому что с тобой связалась. Вот! Надо же было так быстро сойти с ума, чтобы выйти за тебя! Лучше самоубийство.
– Какая ты готичненькая, – хохотнул Охренчик.
– А ты просто козел. Выходи!
– В отличие от тебя, я вовсе лишен ампирности.
– Чего лишен?
– Не суть. Но мы с тобой резонируем на разных частотах. Ты – на суицидальной, я – на позитивной. Прости, но я свою смерть вижу иначе – чуть покрытая инеем седины голова величественно покоится на шелковой пуховой подушке; уже старое, но все еще спортивное тело, укрыто теплым одеялом; в руках – завещание. А около моего, находящегося в шаге от врат Рая, тела толпятся наследники, а также мои маны. Знаешь, им ведь не положено уходить на тот свет раньше меня. Я буду первым. Не хочу никого терять. И вот... Кто-то плачет, кто-то нервно поглядывает на часы... Но скорбь стоит в их помутневших от надвигающегося горя зрачках и всех объяла заунывная тяжелая атмосфера, в слоях которой над нами зависло облако смерти...
– Фу! Твоя идиотская поэтическая натура не вяжется теперь у меня с остальным обликом. Гад. Ты попортил мое восприятие тебя.
– Пофиг.
– Ты невыносим.
– Это как мусор, складирующийся у тебя на кухне?
Олеся мысленно выстрелила ему в голову из дробовика. Два раза. Глубоко вдохнула, выдохнула. Досчитала до десяти.
Один маленький мешок с мусором, будучи оставленным в квартире, уже за неделю оброс тремя огромными собратьями, поселившись рядом с ним на кухне. Выбросить их руки Леськи так и не дошли.
– На самом деле... – пробормотала Леся, коря себя, но быстро опомнилась. – Выходи! Почему не выходишь?
– Я тебя опасаюсь, – продолжал он паясничать. – А вдруг ты мне специально зубы заговариваешь? А потом возьмешь и – хрясь! Нету больше этого замечательнейшего человека – любимого сына, верного брата и мужа, души компании и героя танцпола. Лишь некролог на две страницы да обалденный аромат типографской краски бонусом за счет редакции.
– Зачем мне тебя убивать? – спросила с расстановкой слов Радуга, а про себя добавила «когда на пороге куча свидетелей?» – Эй, я тебя не трону!
– Именно так безобидно, даже дружелюбно, и начинаются все самые страшные злодеяния века. «Эй, тебе нечего меня бояться, пошли, поиграем в песочнице!« – сказал сорокалетний дядечка в смешных очочках первоклашке, несущейся с портфелем наперевес домой после уроков. А потом ее косточки и нашли. Закопанные в песочнице. Ха-ха. И таких историй – миллион и маленькая тачанка.
– Ты невыносим!
– Ты говорила.
– Точно, ты невыносим, как мусор. Мусор! Я буду называть тебя мусором! – радостно просияла девушка, хваля себя за находчивость.
Но Шеру палец в рот не клади, а уж обзывать его и вовсе гиблая идея:
– А я буду называть тебя коровьей лепешкой-говёшкой, – безапелляционно заявил он, скрестив руки на груди.
– Почему это? – разъярилась Леся.
– Потому что тебе это не нравится. А мне доставляет удовольствие. Так что, решено. Ты теперь официально коровья лепешка-говёшка.
Он ухмыльнулся, представляя себе ее взбешенное лицо.
– Ты труп! Только открой дверь – и ты труп! Открой дверь! Слышишь? Я убью тебя голыми руками!
– А только что уверяла, что не тронешь меня...
– Я пе-ре-ду-ма-ла!
– Ну, окей. Тогда ты гостей-то пусти, а то нехорошо держать их за дверью. Вдруг обидятся и решат выломать мешающийся объект... А жить без двери мне тут будет хреновастенько.
Леся, вспомнив, о гостях, передумала убивать Охренчика прямо сейчас:
– Хорошо. У нас же мирные переговоры. Так что давай заключим перемирие?
– А где гарантия, что ты меня не кокнешь?
– Я тебе не магазин электроники и бытовой техники, чтобы гарантию выдавать, – огрызнулась она, но потом прикинула, что таким образом они и до утра могут препираться, но проблема так и останется не решенной. – Хорошо, – смягчилась Леся. – Что ты предлагаешь? Твои, так сказать, предложения.
– Ну... может ты уйдешь из квартиры? Без боя.
– Не уйду! – отрезала она. – К тому же мне что, в окно прыгать? Не забывай, там целая толпа психов за дверью.
– Незадача...
– А давай, я за кухонную стойку отойду, а ты спокойно покинешь свое убежище. Просто будем держать дистанцию.
– В этом что-то есть, – чуть ли рыдаю со смеху, согласился Артем. – Ты тогда иди туда, а потом крикни что-нибудь.
– Окей. Все, я на кухне!
– Что? – сделал он вид, что не расслышал. – Говоришь «сдохни»?
– Нет же! Живи вечно. Я говорю, что уже на кухне. Выходи! Путь свободен!
– Ааа. Ты на кухне. Но нет, спасибо, я не голоден, – проорал он в ответ, прикидывая в уме как много ей нужно времени, чтобы понять, что он издевается над ней.
– Я не спрашивала голоден ты или нет! Дебил!
Дверь ванной резко распахнулась:
– Еще одна статья – оскорбление личности, – хмуро пояснил Шер.
– Нет такой статьи, – гордо возразила девушка.
– За подобное я и без статьи наказать могу.
Леся сползла под кухонную стойку, испугавшись его серьезного вида.
– Я сейчас полицию вызову, – пропищала она. – Так что давай резче разбирайся со своими братанами.
– Точно! – переключил он внимание на готовую сорваться с петель дверь.
За нею стоял дикий гвалт, да и сама она сотрясалась от стука и пинков. «Во резвые!« – оценил Артем скорость прибытия друзей и тому, как они ловко проскочили бдительного Мартина. Или он сам их впустил? В конце концов, парни могли навыдумывать что угодно.
– Ну, наконец-то, Шерри! – облегченно проворчал Сергей вместо приветствия. – Мы уж сутки тут тремся. Оу, это твое новое логово? Настоящая холостяцкая берлога, – завистливо протянул он, вваливаясь внутрь в компании фанки-манов и целой кучи девушек из «Summer Times», тамошнего веселья показалось явно маловато.
– Велкам! – широко улыбнулся Охренчик гостям, не став комментировать последнюю фразу.
Зато Леся не стала молчать, наблюдая уже четвертую пару людей, заполняющую своим составом всю, ранее казавшуюся просторной, квартиру:
– Не холостяцкая берлога, а изысканный будуар!
– О, это ж подруга Егорыча! – узнал ее фотограф. – Ты что ту делаешь?
– Живу.
– А он тогда что?
– Что он? – не поняла Леська.
– Что он тут делает? – пояснил свой вопрос изумленный парень.
– А он мимо проходил и зашел с дружеским визитом. И сейчас уходит, так что... Пошли все вон отсюда! Вас никто не звал.
– Кроме меня, хозяина хаты, – примирительно улыбнулся ей Шер. – С новосельем меня!
Она раздула ноздри, но спорить смысла не было. Муженек ее подруги – тертый калач, к тому же беспринципный, наглый, похабный, невыносимый! С ним нужно действовать его же методами. Над головой Радуги «зажглась лампочка»:
– Эй, – подозвала она встречающего гостя Артема. – Пошли-ка переговорим.
– Я уже устал с тобой разговаривать. И так ты меня уже который час третируешь, – попытался отбрить ее Шерхан, в своих мыслях уже рьяно забивающий кальян, который притащил кто-то из парней.
– Это серьезно. Для тебя, по крайней мере.
– В ванную, – мотнул он головой, проникнувшись ее тайной.
Оказавшись на месте, она выкрутила кранчик у раковины на полную мощность:
– Это чтобы не услышал никто, иначе тебе же будет... неловко.
В глазах Артема промелькнула заинтересованность. Он сложил руки на груди и поторопил буравящую его прищуренным взглядом девушку:
– Ну, и?
Но Леся унюхала, что в ванной пахнет слишком вкусно для того, чтобы ей быть пустынной. К тому же здесь было влажно. Она резко одернула шторку и узрела полную пены ванну:
– Ты что? Еще и мыться здесь собираешься?!
– Ну, это как бы моя квартира... – он очаровательно улыбнулся, зная, что этот раунд он выиграл, причем даже не напрягаясь.
– Пока здесь я живу.
– Значит, мы живем здесь вместе! – просиял Шер. – И все будем делать вместе, – он начал загибать пальцы: – кушать, спать, принимать водные процедуры...
– Не дождешься!
– Хочешь поспорить? Учти, я начну с последнего...
Он стал медленно надвигаться на нее, то есть делать вид, что он пытается осуществить некие инсинуации в ее отношении, но ей все было расценено, как и задумывалось Артемом:
– Эй-эй-эй!.. Я просто нагнетала обстановку, чтобы ты прочувствовал, – пояснила Леся причину своего молчания и взгляда, – момент.
– Ты что, возомнила себя насосом, чтобы нагнетать? – сыронизировал он, прекратив «надвижение». – Хотя я, в общем-то, все понял, момент прочувствовал. Можешь перейти к делу.
– Ах, дело. Короче, так. Если ты не прекратишь весь этот балаган и не съедешь, я буду вынуждена рассказать по большому секрету всему свету, что ты женат на Лене.
Шер, заинтересовался, но виду не подал:
– И... подставишь свою подругу? – усмехнулся он.
– Мне она все прощает и это простит. А у тебя с этим будут проблемы.
– У меня проблема сейчас только одна – ты. Ты живешь в моей квартире и еще ставишь мне ультиматум?
– Я здесь живу по одной причине – мне негде жить.
– Представь себе, куколка, мне тоже.
В квартире раздалась громкая музыка – гости наконец-то подключили стерео-систему. Охренчик отметил про себя, что как-то долго они возились – не иначе как для начала исследовали квартиру.
– Йе! Музон! – завопил кто-то шибко обрадованный.
– Прекрати это! – возмутилась Леся. – Иначе я точно все расскажу.
– Знаешь что, давай вернемся к этому жутко важному и, несомненно, интересному разговору завтра? Окей? А то, боюсь, мои друзья сейчас к чертям мою квартиру разнесут. А тебе советую приодеться, у нас все же не пижамная вечеринка, – он критически окинул ее взглядом с головы до ног и покинул ванную, чтобы веселиться.
Смущенная Леся натянула на себя банный халат и решила пока отсидеться здесь, обдумать ситуацию.
Шер, чрезвычайно довольный собой, разглядел в комнате своих недавних новых знакомых – соседок из квартиры напротив.
– О, привет! – хором отозвались девушки. – За знакомство! – они протянули к нему бутылки с пивом, но ему чокаться было не чем.
– Упс, а я пустой. One moment, beauties!
Он оторвался от близняшек, к которым тут же подкатили Джава и Степлер, причем оба до этого чуть не подрались решая, кому какая достанется. Но как только рядом с ними замаячил Тёмыч, парни вмиг все решили.
Дэн занял диван, сев посередине, а по бокам от него расселись две откровенного вида девушки, мини юбки которых больше напоминали пояса. Он забивал кальян, а сидящие по бокам девицы что-то без конца трещали ему в уши с обеих сторон, жеманно улыбаясь, без конца смеясь, как стадо козочек на выпасе, и, в целом, создающих впечатление довольно недалеких особ. Но немного подуставший за день Ванилла Вэйв, в общем-то, был совсем не против их внимания.
Илюха фотографировал загадочную девушку на фоне лежащего за окном мерцающего города. Ему ассистировали две ее подруги, мечтавшие оказаться на месте первой под объективом. Поэтому они старательно вздыхали и надрывно рассказывали друг дружке, перебивая, как каждую из них приглашали сниматься в кино, в рекламе некие режиссеры, случайно увидавшие их в неформальной обстановке – одной из них предложения сыпались в супермаркете, а другой просто на улице, что «аж прохода не дают». До Ильи их игра долетала фоном, сейчас он был заинтересован другим объектом.
Еще одна троица девушек неотступно следовала за Артемом, щебеча всякую чушь – он даже немного пожалел о том, что позвал всех, кого не попадя, но стойко решил не обращать внимания на этих криц. Он сел на пол напротив Ванильного, по другую сторону столика.
– Так теперь у тебя новая girlfriend? – не проявляя заинтересованного взгляда, спросил Дэн, засыпая ароматный табак.
Арбуз с мятой. Он наклонился и вдохнул, пропуская благовоние вглубь легких, насладился и кивнул сам себе, подтверждая качество.
Шер взял щипцы и схватил ими уголь, пряча за этим жестом замешательство. Вьющаяся рядом с ним светловолосая девушка мигом достала из маленькой сумочки зажигалку и протянула ее Артему, преданно заглядывая в глаза. Он ей хмуро улыбнулся и пробормотал что-то, отдаленно напоминающее «спасибо». Но хорошо знающие Шера люди, типа Данилы, на лице друга распознали бы оскал и чертыханья по поводу его сильного непочтения к курящим девушкам. «Пепельница на ножках» отзывался он о них.
– Все так сложно... – пробормотал Артем, наблюдая за тем, как заискрил уголь.
– Ой! Как красиво, – восторженно пропищала сидящая рядом с Дэном девица, а вторая звонко захлопала в ладоши, при этом ее длиннющие, как у Бурёнки, ресницы заколыхались вместе с ладошками, что Шерхан решил, будто она взлетит сейчас к потолку.
Так что он перевел взгляд на друга, безмолвно интересуюясь «где ты нарыл этот детсад?» тот лишь извиняюще пожал плечами и вновь вернулся к проявлению бурной деятельности по поводу забивания кальяна. Данила пристроил фольгу, а вот иголочку найти не смог.
– Ох, черт. Потерялась что ли? – он методично ощупывал руками стол, перетряхнул коробку, диван, область под столиком.
– Иди в ванной спроси, – посоветовал ему Артем, которому уже поднадоело держать в руках уголь, стараясь его не уронить на пол, иначе, как говорил личный опыт, следов не избежать.
Дэн ухватился за возможность вновь вернуться к интересующей его теме и сделал это с немалой долей сарказма:
– К твоей новой девушке?
– Она мне не девушка.
– Уверен?
– Стопроцентно.
– Ситуация уже не самая кислая.
Шер обреченно кивнул. У него не было желания что-либо объяснять, но от этого не отвертеться, так что он пришел к выводу, что что-то все-таки стоит сказать:
– Ситуация как ситуация. Глупая и банальная. Представь, что мы герои мыльной оперы, когда главный герой пришел с желанием заселиться на собственную жилплощадь, но оказалось, что его девушка уже подселила свою подругу. Последняя ни в какую не хочет съезжать. Но главный герой сдаваться не желает. У него еще припрятана колода крапленых карт в рукаве.
– Вау! Как интересно! – заверещала девушка из свиты «главного героя». – Это фильм такой, да?
– А давайте пойдем на него в кинотеатр! – поддержала ее другая.
– Точно! – не смогла умолчать парочка с дивана.
– Кто куда собрался? – вылез из общения с близняшками Джава.
– Везде тебе надо встрять... – пробурчал Степлер, крайне недовольный тем, что Сергей перебил его милый треп с Евой... или Авой... Хотя фиг тут их отличишь друг от друга.
– Зачем уходить? И тут здорово... – отвлекся от своей модели Илья на секунду. – Нет, тут, определенно, здорово!
– Так! Парни! И дамы, – перебил всех хозяин квартиры. – Никто никуда не идет. Мы новоселье празднуем как бы, если вы забыли, – он потряс щипчиками, в тисках которых медленно тлел уголь, который напомнил ему всем своим видом, что кальян заждался. – Дэн, иди уже спроси у Зоси, где в этом доме иглы! А я бы с удовольствием послушал, как вы на этаж пробрались?
Данила отправился выполнять дельный совет, а на его место плюхнулся Илья и стал тыкать объективом в сторону Артема, который очень интересно смотрелся на фоне стоящего на столе курительного приспособления, лаконично ответив на вопрос друга:
– Легко!
– А если конкретнее? Или вы этого бдительного клерка по-тихому убрали и теперь мне предстоит прятать вас всех у себя, становясь таким образом соучастником преступления? – предположил наиболее вероятную, по его мнению, версию Шер.
– Не, мы, конечно, не лишены брутальности, – отозвался Сережа, – но Мартин милашка, – он комично молитвенно сложил руки под подбородком и изобразил лицо анимешного персонажа, пребывающего в состоянии эйфории – растянувшийся в узкую полоску смайл, две дугообразные щелки глаз, в довершении картины он подтянул правую ногу назад и легонько ударил носком об пол. – Он няшный...
Ни одного из фанки-манов представление не впечатлило, кроме Фотографа, точнее, пребывающего в вечном поиске объектива его фотоаппарата. А окрыленная успехом новая звезда вспышек уже закатил глаза, представляя себя неуловимой мечтой папарацци: он начал кривляться, томно хлопать глазами и посылать воздушные поцелуи щелкающей камере, мастерски пародируя любимые позы всех девчонок мира.
Пребывающие в квартире девушки решили не оставаться в стороне и облепили Джаву со всех сторон.
– «Playboy» отдыхает, – прокомментировал Дэн.
Раздался звонок в дверь.
– Вы еще кого-то звали? – уже устал удивляться Артем и поэтому фраза прозвучала несколько обреченно.
– Только своих! – убедительно сообщили ему друзья, кинувшись открывать дверь.
«Своими» оказались Вика, поднявшаяся в компании Мартина, внешний вид которого отличался от того официозного, радующего всех в дневное время: строгий костюм, галстук, лакированные ботиночки. В этот вечер на нем красовались легкие бриджи, яркая футболка и шлепанцы на босу ногу.
В руках он держал пакетик, который старательно задвигал, пряча, за спину.
– Мое почтение господа и дамы! – приветливо помахала темноволосая кузина Шеридана.
– Мистер Охренчик, – с ходу обратился к нему ее сопровождающий, желая прояснить ситуацию, но Сергей его перебил, точнее дружески поправил:
– Просто Шерри.
За что схлопотал от «Шерри» убийственный взгляд и тут же откорректировал:
– Шеридан. Просто Шеридан.
Шер заметно расслабился. Альтернативный вариант его имени нравился ему куда больше.
– Мистер Шеридан...
– Мартин, ты прямо бесишь, – напуская недовольства в голос, пробурчал Артем, на деле же было даже приятно воображать себя невесть какой важной шишкой, при виде которой все от слюны захлебываются, забывая, что они хотели ему сообщить.
– Что же так заковыристо? Не парься, можешь называть меня просто «Повелитель». И я даже разрешаю тебе не кланяться.
– Хм, – замялся Мартин.
– Если ты только «Повелитель мух», – хохотнул Илюха, найдя новых героев для своей фотосессии.
Вся мужская половина комнаты одобрительно загоготала, а Вика, улучив момент, пока девушки все еще «отдыхали» от вспышек и теперь кидали ревностные взгляды на новую модель Фотографа, устроилась на диванчике около Данилы. Ей в глаза бросился кальян.
– Вас что, жизнь ничему не учит? – звонко поинтересовалась она, в наглую перебивая Мартина, отчаянно желавшего что-то сказать, плавно переводя взгляд от одного к другому. – Это что? Вы покурить решили? Ладно, твои друзья, – обратилась она к брату, заглядывая в самую глубину его серовато-голубых глаз, – но ты, Артем! Зачем ты идешь у них на поводу?
– Какой поводок? Это мой выбор, – с вызовом ощетинился брат.
– И что в этом плохого? – буркнул Джава, в упор не замечавший проблемы.
– Ребята! Это вам не Амстердам, чтобы увлекаться подобными вещами и вести себя как конченные нарки. Это вредно! – не отступала Виктория, ненавидевшая все, что хоть немного имеет свойства психотропных веществ.
– Да ни фига!
– Так наше же здоровье! – наперебой заголосили парни, а девушки им активно поддакивали.
– Это вам кажется, что ничего вредного в кальяне нет, – тоном практикующего врача из наркологической клинике встала в оборонительную позицию девушка. – Но на самом деле – это очень опасно. Опаснее, чем курение!
– Мы не курим! – в один голос ответили ей парни.
Лишь один Мартин промолчал, изредка балующийся одной-другой сигареткой.
– В том-то и дело, что вы не курите сигареты, считая это вредным. Но насыщение своих легких табаком через это чертово устройство вам таковым не кажется, – она поднялась с дивана, желая выразить таким образом свой протест. – Это форменный самообман...
– Ааа! – раздался визг со стороны ванной комнаты и аккомпанирующий ему плеск воды.
– У тебя, братик, что, свиноферма? Что за визги? – переключилась Вика, не оставшаяся равнодушной к истошному воплю
– Ага, типа того, – вполголоса подтвердил Артем и поспешил выяснить, что же могло прислучиться со спрятавшейся в ванной девицей.
– Ха-ха! – резко оборвался доносящийся оттуда же смех второго голоса, принадлежавшего всегда спокойному и адекватному Дэну. – Ааа! Дура! Это ж случайно...
Шер уже успел подзабыть, что сам направил туда друга, дабы найти иголочку для того, чтобы сделать дырки в фольге.
Вся веселящаяся в квартире компашка во главе с хозяином апартаментов мигом оказалась у раскрытой двери к ванной комнате, где они обнаружили преинтереснейшую картину – бултыхающаяся в море пены Леся и практически валяющийся на ней недовольный Дэн, пытаясь переорать друг друга, дикими кошками пытаются «обласкать» друг друга.
– Чмо косоруко-ногое!
– Истеричка!
– Ты меня утопить пытаешься?
– Это ты пытаешься!
– Нет, ты!
– Хорош ругаться, неудачники! – осадил их Шер и протянул руку Ванильному, чтобы помочь ему выбраться из «объятий» Леси, которая и вправду чуть его не притопила, пытаясь самой не утопнуть.
– Спасение утопающего – дело рук самого утопающего! – напомнил Дэн Шеру, когда тот повторил действие с подругой своей девушки. Артем цепко посмотрел на него, но, оказалось, что Ванильному есть что добавить: – Или же двух спасателей, – и усмехнулся.
– Один, боишься, не справлюсь? – вздернул бровь вверх Охренчик.
– Ах, как видишь, дорогой друг, я пытался сделать это в одиночку. Но... наш утопающий не так прост, как кажется.
Они оба заржали на манер двух приятелей-горилл, затем неуловимым движением схватили ее за руки, каждый со своей стороны, и вытащили «на сушу». Она изобразила обморочный припадок, размякнув на полу прихожей. Все, как один, сгрудились над ее «бездыханным телом», тревожно вздыхая. Мартин порывался позвонить в скорую, но его перебил невиннейший комментарий Шера, который на сто процентов был уверен, что девушка продолжает игру:
– А ты что, Зось, нижнее белье не носишь?
И он оказался прав.
Леся вскочила, как укушенная в попу попугаем, и стала прикрывать руками свою грудь, прижимая локти к насквозь промокшему халату, сквозь который видно было ровным счетом ничего, но она не сразу это поняла.
– В яблочко! – сам себя похвалил Охренчик, наградив бутылочкой темного алкогольного напитка.
– Будет щас тебе в яблочко! – огрызнулась мокрая девушка, ругая себя за наивность.
На ее слова откликнулся Данила, которому действительно «подфартило» искупнуться:
– Между прочим, мне уже было...
– Как говорится, благими намерениями... – начала Вика.
– Вымощена дорога... – подхватили хором Ава и Ева:
А закончил фразу Шеридан:
– На новоселье! Слушайте, у нас же праздник, а мы тут ссоримся, ругаемся, как бомжи на свалке из-за недоеденного бутера из «Мака». Смешно же. Так что, бразы и дамы, – он поклонился женской половине и поднял вверх бутылку, – предлагаю тост! Так-с, только сначала, – он заметил, что Лесе поднять нечего, но быстро сориентировался и нашел бутылочку и для нее: – Держи, подруга моей дражайшей второй половины. Друзья, давайте выпьем за то, чтобы все получалось так, как мы того хотим. Мы – вершители своих судеб. Мы – сами закладываем фундамент и строим свои жизни, сами «разбиваем палисадники» вокруг них, сами выбираем «соседей», с которыми нам предстоит сосуществовать. Все это на наших плечах и в наших сердцах. Так что, будем!
Он поднял бутылочку, звон стекла заполнил комнату.
Они подняли первый тост, второй, третий. К четвертому, Леся уже перестала следить за тем, кто и что говорит. А то, что было после пятого, она с трудом пыталась вспомнить утром, когда лучи палящего солнца скользили по ее закрытым векам, от этого перед глазами рисовались кроваво-красные несуразные картины.
– Ах... – хрипло отозвался чужой голос, оказавшийся ее собственным. – Черт.
Иллюстрации прошлого вечера, то есть ночи проплывали в ее сознании, как слайд-шоу. Только эта презентация не была достаточно оформлена: не хватало соответствующей музыки, да и сами картинки скакали не по порядку. Казалось, что ее составил неумелый ребенок, который второй раз к компьютеру подошел.
Дэн подвешивает свою футболку под потолком, подпрыгнув, как под кольцом...
Вика вышвыривает часть кальяна в окно...
Мартин достает пакет и дарит Артему какую-то статуэтку, поздравляет с новосельем...
Вся компания пытается открыть ту самую закрытую секретную дверь шпилькой, скрепкой, иглой... Безрезультатно...
Джава пускает пух из подушки, поздравляя всех с Новым годом...
Илья ослепляет вспышками любого, кто на него посмотрит...
Они все вместе оказываются на этаже рекреации...
Купаются в бассейне...
В холле на первом этаже Сережа и Шер в отсутствие Мартина меняют все ключи местами...
Степлер медитирует, стоя на голове...
Все танцуют...
Вместе поднимаются на крышу встречать рассвет...
Она и Шер дерутся за право спать на кровати...
Шер выигрывает и заваливается спать, но Леся спинывает его на пол...
– Ох, бог ты мой... – она прижала руки к себе, боясь посмотреть на пол.
Ей вообще было сложно встать – голова гудит, тело не слушается. Во рту такой ужасный привкус, словно стая кошек устроила там себе бесплатный туалет. Она, кряхтя, все же приняла сидячее положение, но слайд-шоу, кажется, все еще продолжается... Иначе, каким образом она могла бы увидеть перед собой краснющее лицо папы и контрастирующее с ним бледное личико мамы.
– Не помяни имя Бога всуе, – обрело голос грозное лицо Николая Велимировича.
– Мамочки, – взвизгнула Леся и плюхнулась на пол.
Пол, в свою очередь, возмутился:
– Ауч, я тебе батут что ли?!
«А нет, это всего лишь Шер. Пол по-прежнему говорить не умеет,» – успокоила она себя мысленно, а в следующую секунду вскочила пружинкой обратно на кровать.
Определенно, в нашем скромном обиталище семейства Матвеевых (упс, семейства Матвеевых плюс один – Охренчик, то бишь новая я собственной персоной) все, абсолютно каждый, могут спать беспробудно, что их ни петардой новогодней, подброшенной заботливой рукой, не разбудишь, ни аварийной сигнализацией, а эта шутка – нехилая вещь: и барабанные перепонки, и нервная система подрывается на ура! Но им хоть бы хны. Одна лишь я сплю как одинокий суслик в поле – чутко и осторожно, будто какой-нибудь монстр из любимых егоровских ужастиков может напасть на мой сон с очевидным желанием порушить его и спереть мои нежные фантазии. Хотя с сегодняшним сном я бы рассталась с удовольствием, потому что преследующие меня всю ночь мрачняки на «жизненную» тематику всех готов планеты: кладбище в полнолуние, надгробные плиты, устрашающие горгульи и жизнеутверждающие надписи «Rest in peace» как-то не очень склоняли к дальнейшему сну.
Но вставать и покидать мягкие объятия постели все равно желания не было, поэтому я растягивала драгоценные секунды как могла, сладко потягиваясь и зевая.
Одновременно с очередной трелью звонка в дверь лежащая на соседней кровати Соня прорычала мне что-то невразумительное, что моей логикой было воспринято как:
– Открой же эту чертову дверь!
Сама сестричка этого делать не собиралась, ибо сон в нашей семейке дело святое.
– Сейчас, – отозвалась я, в очередной раз зевая, все же семь утра – это не мое звездное время и ко всяческим подвигам в виде квеста «встать-дойти до двери-открыть замок-поприветствовать пришедших-хлеб-соль-(чай-кофе)-и тэдэ и тэпэ» ни морально, ни физически я еще не была готова, но это лучшая альтернатива тому, чтобы слушать вопли сестрички.
– Сто лет назад проснулась, так что меня не мучай! – зловредно донеслось сквозь подушку, которой она накрыла свою рыжеволосую макушку.
Я же бодро (ну как сказать «бодро»... как раненный в попу красноармеец, на чистом энтузиазме несущий знамя соратников сквозь огонь, воду и медные трубы) метнулась к двери, чтобы прекратить надрывные предсмертные треньканья нашего звонка.
– Кто там?
Ответ оказался лаконичным:
– Это мы.
– А кто «мы»?
– Радуга, – отозвался мужской голос.
– Какая радуга? – да, хвалиться нечем, но мое сознание в подобные часы работает в автономном режиме и функции выполняет лишь посредственные. Обдумыванием новой информации и составлением выводов оно себя не утруждает.
– Радуга. Семья. Мы родители Олеси. А кто за дверью? Это Лена?
– Леночка, это ты? – включился в разговор женский голос. – Это я – тетя Нина. Мама Леси. Открой нам, пожалуйста.
-Ээ.. Да, сейчас, – проснулась я, услышав действительно пробуждающие факты. – Здравстввуйте!
Моя гостеприимность не знает пределов, к тому же я умею очаровательно улыбаться на все «32 норма». Но все эти достоинства меркнут на фоне моего напряженно работающего мозга, что чуть ли не слышен скрип задвигавшихся шестеренок, смазать надо было.
– Здравствуй-здравствуй, Леноч... Ой!
В принципе, у Николая Велимировича, глаза никогда большими не были, скорее, они напоминали две узкие щелки, и каким образом они расширились до размеров шариков для пинг-понга, я с трудом воображаю, все же факты на лицо. А именно два круглых «пятака» в пушистом обрамлении ресниц, взирающие на меня с шоковыми интонациями. Или же это мое больное воображение? Но, надеюсь, у него не базедова болезнь, прискорбно было бы...
Стоящая, то есть застывшая, по правую руку от него Нина Павловна скоррелировалась в моем представлении как окаменевшая после встречи с взглядом Медузы Горгоны. То есть получалось, что я являюсь последней, ибо она превратилась в статую после того, как увидела меня. Не очень-то приятные мысли.
– Здравствуйте! Очень славно увидеть вас у нас... в гостях! – не сдавалась я и моя вера в прекрасное в придачу. Мы вообще ребята удалые, ни по чем не капитулируем с насиженных позиций.
«Врагу не сдается наш гордый «Варяг»! – пропел стройный хор тараканов очумительным фальцетом в моей голове.
– Лена?! – ошарашенно переспросила тетя Нина. – Что с тобой произошло?
– То есть?
Эх, меня бы сейчас окунуть в латте, а затем для контраста в молочный коктейль, желательно ванильный, и еще мелком «Машенька» закусить напоследок... Хотя это вряд ли поможет очистить разум.
– Ааа! – огласил нас и так предельно недоуменных и пребывающих в состоянии экспрессии сдвоенный детский крик.
Это заголосили их два младших чада – Таня и Костик. Почему вдруг? Просто... они увидели меня. Да, кажется, я сегодня в ударе и Баба Яга, скрещенная особо извращенным умом с Мерлином Менсоном, тупо затягивается косячками, набитыми черным чаем «Принцесса Зита/Гита». Ага, это на фоне меня.
Даже желание появилось гордо стукнуть себя пяткой в грудь и собственноручно воздвигнуть себе памятник.
Эгоцентризм в запущенной форме. Вот и диагноз сразу нашелся.
– Деточки, не плачьте... – жалобно попросила Нина Павловна, присаживаясь на корточки рядом с ними.
– Дети, – еле справился с голосом Николай Велимирович. – Отставить слезы! – и поучительно потряс указательным пальцем в назидание.
– А в чем, собственно, дело? – пискнула я, хотя здравый смысл вопил дурным голосом: «Заткнись, дура!«
Но кто ж его станет слушать?.. Лично я решила, что это опять тараканы его пародируют... Они у меня вообще товарищи артистичные, с огоньком.
– Ну, как же?.. – под нос себе бормотала мама моей подруги.
– Бывает... – обреченно изрек ее папа и осчастливил нас всемирно известным жестом «А пошло оно всё на!..»
– Что бывает? – невинно поинтересовалась я.
– Мама! Шлек лазговаливает! – очень сильно удивился, да и удивил меня Костян.
Это я что ли «Шлек»?
Николай Велимирович, взяв себя в руки, заодно и мои плечи, развернул меня лицом к зеркалу, и тут я узрела... это. Да. Не зря меня мелкий так назвал, подразумевая, вероятно, Шрека. Мое лицо, тщательно промытое перед сном от косметики, и еле одобренное мною на дальнейшее существование, все же фингалы – вещь упорная и быстро покидать намеченных позиций не умеют, было зеленым! Вечером же желтоватые разводы, пришедшие на смену фиолетовым пятнам, в целом меня порадовали, значит, скоро сойдут, решила я и утопала спать. По пути мне встретился папандр, нацеленный на кухню. Пожелав ему спокойной ночи и сладких снов, я свернула к себе, оставив его немного озадаченного в коридоре. Сама же легла в кровать и моментально заснула.
Вот только сейчас до меня дошли последствия моего глобального эпик-фэила (спасибо, Стас, благодаря тебе я даже могу обозвать это по молодежному, а не как любитель шансона – капец, трындец, кабздец). Видимо, в моем папаше срочно проснулся родитель и он решил спасти дочь родную от уродства – смазать мое лицо зеленкой, пока я спала. Да, если бы я бодрствовала, фиг бы я ему позволила. Но, боже мой, кто та тщедушная сволочь, что надоумила его на сие надругательство?!
Из зеркала на меня смотрели грустные глаза. Мне бы еще повязку на глаза и Рафаэль, Донателло, Леонардо и Микеланджело с радостью взяли бы меня в свою команду, если бы я, конечно, прошла отбор у их подружки Эйприл, а то кто знает – может она бы мне из ревности и волосы все выщипала? Тогда я бы точно сошла у них за свою.
Мои руки с недоверием ощупывали лицо, а я хлопала глазами, пытаясь смыть наваждение. Нет, это же не может быть правдой?..
– Ленк, а теперь в камеру так же грустно посмотри, – дал о себе знать маленький папарацци, тем самым подтверждая мой кошмар.
– А что случилось с тобой, Леночка? – вновь спросила тетя Нина, которая пришла в норму.
Перекрикивая ее, оба ребятенка, растирай на лице слезы, слюни и сопли тыкали в меня пальцами и вопили:
– Шлек! Шлек!
Я пипец какая популярная в этом образе.
– Это зеленка. Кажется...
– Что за шум, а драки нет? – выполз из своего логова дядя Макс, на ходу подвязывая халат. – Ой, у нас гости!
Он всплеснул руками, затем схватился за голову и стал нарезать круги по квартире, как типичная домохозяйка. Камера тут же потеряла интерес ко мне, найдя нового героя для репортажа.
– Дядя, это родители Леси, моей подруги, – мрачным голосом представила я ему гостей. – А вы проходите, располагайтесь.
Макс кинулся к ним, нарисовав на лице улыбку модели, рекламирующей стоматологическую клинику. Тут же стали раздаваться приветственные речи, представления и прочее, а я ринулась смывать с лица зеленку.
Результат был нулевым, а во мне проснулся зверь и я рванула к смертному одру моего папы.
Распахнув дверь с ноги, я никак не ожидала увидеть его беззаботно болтающего по телефону, укрытого одеялом с дурацкой улыбкой на лице. У него что, обострение весны? Или с чего вдруг эта улыбка влюбленного идиота?
Увидев меня, у папы улыбка с лица сошла.
– Папа! Как ты мог? – завопила я.
Он соскочил с кровати, прошептал что-то быстро в трубку и нажал на сброс. Кинулся ко мне:
– Дочь, я же хотел как лучше. Зато скоро все пройдет...
– Что пройдет? Зеленка? Ты в своем уме?
Кажется, он не ожидал от меня бури эмоций. Но что поделать, пообщавшись с некоторыми индивидами, я стала экспансивной. Даже чересчур. Но я и сама не ожидала, что буду такой вспыльчивой. Где это видано, что бы я папе заявляла, что он не в своем уме?.. Да я сама уже схожу с ума.
– Леночка...
– Папа, прости, я перегибаю, – взяла я себя в руки, хотя это было непросто. – Но и ты неправ. Нельзя так просто, – я снова начала переходить на повышенные тона, – без спросу малевать на моем лице!
– Я бы не стал, но твое лицо ужасно выглядело! – стал он оправдываться.
– А сейчас типа лучше?
Он замялся. Да, папа есть папа. Сначала делает, потом думает. Причем последним иногда и вовсе пренебрегает.
– Нет... Но это же временно. Зато синяки быстро сойдут!
– Папа! Ты что как маленький? Зеленкой синяки не лечат!
– Кто это тебе сказал? – решил он меня поучить, сложив руки на груди. – Ты вот сама не знаешь, блоги медицинские не читаешь...
– А ты читаешь?
– Да. Вот со вчерашнего дня и читаю.
Меня начало понемногу осенять, то есть в голову начали закрадываться нехорошие подозрения. Конечно, блоги он читает. Архитектурные. Но медицина?..
Мой папа замечательно смыслит в технике и в инете тоже без проблем дрейфует, чего не скажешь о его родном братике. Но... он же сам недавно ныл нам, что у него планшет не работает, а Егор его понукал тем, что использовать графический планшет как подставку для горячего кофе категорически запрещено. В общем, этому слову техники пришел преждевременный трагичный конец, а новым Род обзавестись еще не успел.
– А где читаешь? – провокационно спросила я.
– В интернете?
– А интернет где берешь?
– У Стасика вай-фай роутер стоит. У меня пароль есть, – он ошеломительно улыбнулся, но такие улыбочки действуют только на его дам сердца, но уж точно не на меня.
Напряжение в теле немного зашкаливало, поэтому я прикрыла на секунду глаза, чтобы расслабиться, но перед моим незамутнённым взором предстала широко улыбающаяся физиономия Артема. Что он забыл в моем подсознании – очень интересный вопрос. Скорее всего, улыбка папы проассоциировалась в голове с улыбкой Шера, и дало все это вот такой неказистый результат. Мне точно пора в дурдоме койку-место резервировать, а лучше сразу комнату, чтобы, не дай бог, не заразить никого моим прогрессирующим слабоумием. А то ведь, не ровен час, на моих предков и в суд подадут за то, что довели до такого безобразия.
Но сейчас о другом. По губам этой ухмыляющейся заразы я прочла: «Ты похожа на маленького пыхтящего гномика». Неудивительно, что мне это не понравилось. А то, что он, будучи в своем репертуаре, добавил дальше: «Тебе еще бороду накладную напялить и кирку в руки вручить – и смело можно в Альпы отправлять на поиски золота и бриллиантов», вместо того, чтобы, как задумывалось, успокоить мои нервишки, наоборот, крайне разозлило меня.
Так что я открыла глаза, в которых плескалась концентрированная доза бешенства, и продолжила буравить ими папулю:
– А волны, видимо, сразу в мозг направляются?
– Ну...
– Колись уже, пап, где этого бреда про зеленку набрался?
Честно говоря, меня даже поразила его стойкость. Он ни разу не сморщился, глядя на меня. Да я сама на себя смотреть не могу, а он такой стойкий. Молодец, горжусь папой. Но прощать его пока рано.
И все же ему пришлось поведать мне историю. А я, пока слушала, думала до белого каления дойду.
Оказывается, после того, как в пред-предрассветных сумерках увидел кошмар, мчащийся на крыльях ночи к себе в комнату, то есть меня, Род испугался сначала, а потом немного подумал и понял, что его дочь немного неадекватно выглядит. Но он же у меня добряк, пройти мимо чужого горя не может, поэтому решил воспользоваться инетом и узнать, что помогает скрыть синяки. Так как планшет его крякнулся, папандр не растерялся, а пошел к повелителю Интернета в нашем доме, то есть к Стасику. Тот в комнату себе не пускал, хотя за радость было то, что он уже и не спал. Папа долго пытался выспросить у него комп на пару минут, но тот был скуп на просьбы дяди. А вот только что легший спать Егор просьбам папы внял беспрекословно и на его вопрос как скрыть синяки, выдал моментальный ответ – закрасить зеленкой. Разумеется, синяки можно ею скрыть и превратиться в царевну Лягушку. Но Род же был бы не Родом, если бы просто не подумал об этом. В общем, далее папа сделал свое черное дело, щедро измазав мое лицо в лекарстве и, окрыленный своими чистосердечными порывами, упорхал спать.
– Ты же не ждал, что я скажу тебе за это спасибо? – грозно насупив лицо, поинтересовалась я.
– Ну... почему же не ждал?
– Папа!
– Доча!
– Как ты мог?
Я всхлипнула, как это бы сделал любая девушка на моем месте, хотя слез, как обычно, не было ни миллилитра. Но папу жест воодушевил, так что он, как был в труселях, так и поскакал за мой следом.
Хаха.
И может я злая немного, ну, самую чуточку, но на долю секунды меня порадовало его выражение лица, когда он увидел, что у нас гости, а он весь такой почти в неглиже. У него тело, конечно, подкачанное, папа следит за собой, спортом занимается, но в душе он интеллигент. Так что папандр пролопотал что-то похожее на «Айм сорри» и удалился в свою комнату для исправления казуса.
Я же осталась, даже немного подзабыв, что мое лицо теперь – лицо Халка.
– Ахахах, – увидели меня Соня и Стас, развалившиеся в кресле-качалке.
Дядя уже успел поднять детей, и их сонные недовольные в эту рань фэйсы светились счастьем, глядя на меня. Прямо сердце радуется за них. Ну вот, я стала невероятно саркастичной.
Родители Леси заняли софу и смотрели на меня сочувствующе. Дети их шныряли где-то по квартире, от меня, наверное, прятались. Ну, я не хило их так испугала, их желания мне понятны.
А Макс суетился, разливая гостям чай по кружкам.
– Блин, Лен, ты, по ходу, каждое утро просыпаешься со словами: «Сегодня я стану звездой Ютуба!« – пошутил Стас.
Хотя, вряд ли он пошутил. Камера Сени вечно меня преследует, так что... Кабздейшн. Полный.
– Эй! – накинулась я на мелкого. – Ты же не выкладываешь мои видео на свой Ютуб?
– На Ютуб? – удивился он. – А ведь хорошая идея! – и побежал вон из зала.
Я бы погналась за ним следом, но было неудобно перед дядей Колей и тетей Ниной. Так что я решила больше не выпендриваться и, нарисовав на лице благородную улыбку, а на самом деле минорный смайл, присела на бортик домашнего водоема.
Меня терзали ужасные мысли, а в отражении зеркальной глади воды на меня пялилось зеленолицое нечто. Но я решила держать марку:
– Николай Велимирович и Нина Павловна, как хорошо, что вы решили почтить нас своим визитом, – радушно поприветствовала я их.
Они мне дружелюбно улыбнулись. И не беда, что у дяди Коли глаз дергается, глядя на меня.
– А мы за Лисенком приехали, – пояснил он.
– А Олеся здесь больше не живет, – встрял дядя. – Она на работу устроилась и квартиру снимает.
– Что?! – родителей моей горячо любимой подруги сегодня постиг второй по счету шок. – Как?!
– Самостоятельность, – Макс поднял вверх указательный палец. – Это очень важно для молодежи. Честно говоря, я горжусь Лесей.
Ее мама схватилась за сердце:
– Но... как такое могло произойти?
– Вы ее выгнали что ли? – нахмурился Николай.
Мы все заголосили одновременно:
– Нет, конечно!
– Нет!
– Не-а!
– Она сама решила сделать этот важный шаг, – с гордостью пояснил папа, появившийся в приличном виде. – Кстати, здравствуйте, я папа Лены. Род. Приятно с вами познакомиться. Леся про вас рассказывала.
Когда это она успела?.. Что-то я не помню, чтобы она проявляла повышенный интерес к моим родственникам. Хм.
– Правда? – воодушевилась тетя Нина.
– Да-да, она приходила ко мне офис, обеды приносила. Милая девочка. Очень воспитанная, чтит старших.
Я чуть в воду не полетела после его слов. Но хорошо, что папа присел рядом (в зале у нас мебели, учитывая дизайнерские замашки, дефицит) со мной и приобнял за плечо.
Я переглянулась с двойняшками, они тоже были не в курсе и также изумленно и вопрошающе таращились на меня.
– Похвально, – вставил Макс.
– А где она теперь живет? – спросил ее папа.
– Это Лена знает, – сдали меня с потрохами.
– Да, я знаю.
– Покажешь?
В их глазах было столько надежды, что я не могла отказать. Но появляться в местах скопления людей с зеленкой на лице? Нет, я еще не на последней стадии моей болезни ума.
– Я бы с удовольствием... Но вот у меня есть небольшая такая проблема, – я злобно зыркнула на папу, он извиняющеся похлопал ресничками. – В общем, на улицу мне нельзя. Пока не пройдет.
Николай Велимирович просто убил меня своим явно выраженным шестым чувством:
– Из-за зеленки, да?
Ему в шоу про телепатов надо, точно.
– Браво, кэп, – отсалютовали ему с кресла-качалки мои неугомонные брато-сестра.
Но иронии он не понял, и просто им толерантно улыбнулся, мол, дети, что с них возьмешь.
– Леночка, а зачем ты себе тогда на лицо столько зеленки нанесла?
Ну не объяснять же им, что я живу с идиотами.
– Прыщик хотела замазать и случайно опрокинула.
Звучит вполне убедительно. Тем более о моей неуклюжести они знают не понаслышке. Вечно я на их паркете поскальзываюсь и сношу что-нибудь. Один раз вон самого отца семейства Радуга снесла.
– Леночка, так зеленка с тела спиртом оттирается, – заверила меня тетя Нина.
Окрыленная ее словами, я распинала родственников на поисков оного «лекарства» по квартире, но ни нашлось ни бутылечка. Меня радует, конечно, что родственники поддерживают здоровый образ жизни, а Максим даже в рекламе снялся в прошлом году «Скажи «нет!« алкоголизму, скажи «да!« просвещению ума». На постере дядя, подобно его советскому праотцу, вытягивает вперед руку в жесте отказа, а в другой руке держит книгу собственного производства с корешком «Что такое алкоголизм и с чем его едят».
Это все суперски. И даже то, что из цэ-два-аш-пять-о-аш во всей квартире обнаружилась лишь непочатая бутылка пятизвёздочного конька, и то под кроватью Макса, к которому прилагалось устное:
– Это мне благодарные читатели из Армении прислали.
Клянусь, я даже слышала, как его нога шаркала по ковру. А Нина Павловна, вызывая ревность мужа, была на одной волне с моим шизанутым дядей:
– Правда? У вас, наверное, даже в Африке читатели есть.
Соня, переглядываясь со Стасиком, подозрительно захрюкали, принимая ее слова за сарказм, но они, очевидно, еще не знают, как жестока бывает судьба.
Максим благодаря неудачно подавляемому ржачу, заметил их и тут же скооперировался, перестав гордо выпячивать грудь, послал на задание сыночка:
– Стас, возьми у меня заднем кармане джинс бумажник и сходи в аптеку за спиртом.
– В нашем районе в радиусе километра аптек нет, – обрадовала его Сонька.
– Значит в магазин за водкой, – отрезал строгий, он иногда умеет таким быть, папа.
Дети перечить перестали, а папа, наверное, все-таки прочувствовал вину.
Правда, так быстро братик не свалил, он еще полчаса бумажник искал, потому что не знал где лежат джинсы Макса. Что уж там – сам Макс не ведал этого. В итоге они нашлись на спинке стула под ворохом одежды.
Пока он бегал в магазин, я заметила, что пропал Сеня. У меня же к нему были личные вопросы по повожу того, что он сбежал от меня в клубе, так что, оставив мирно треплющихся взрослых в зале, пошла искать мелкого. Его комната была закрыта, что неудивительно, а я решила проверить свою.
Наверное, я с этого момента буду каждую дверь открывать с опаской. Иначе у меня вся голова станет с оттенком «пепельный блондин».
Я искала Сеню, а стоило задуматься о другом. А именно – о том, куда подевались два истерящих ребенка. Нет, ну кто же ожидает подлянки от милых пятилетних карапузов?.. Да любой должен, нет, просто обязан ожидать! И не прогадает. Это же изгнанники ада. Не иначе как сам дьявол посылает их на землю, чтобы они сеяли здесь смуту.
Эти два обормота, насмотревшись «Один дома», решили поймать страшное чудище. Меня то есть. Они устроили мне облаву: рассыпали по полу круглые шоколадные шарики, а на дверь водрузили ведро с мукой. Муку они нашли на кухне, думаю, в этом им помог Сеньчик, который, сидя на моей кровати и улыбаясь до ушей, держал камеру так, что я находилась в фокусе в течение всего своего фееричного полета в комнату. С ведром на голове. Я влетела, распласталась на полу, а сверху на меня закинули сеть и вопили:
– Мы поймали Шлека! Мы поймали Шлека!
На шум, грохот и мои стенания раненной выпи прибежали остальные домочадцы.
Злую и грязную меня, причитая, достали из сети (вот где дети эту сеть взяли вообще? Может, ограбили дядин балкон?), отмыли, привели в божеский вид, в общем, обращались как с маленьким ребенком.
Обиженных судьбой (в лице меня и прочих) детей наказали и закрыли в туалете. О, глупые! Да эти дети крокодила из канализации достанут, как минимум. Их вообще надо в бочку сажать, чтобы ни с кем и ни с чем не контактировали, и тогда, вероятность избежать угрозы существует. Маленькая, но существует.
Макс наградил своего младшенького ведром и шваброй, наказав «все вылизать». Камеру его он отобрал и обещал вернуть только после того, как улицезреет результат. Сеня разобиделся, но на конфликт не пошел.
Если бы не вернулся Стас с печальными известиями, я бы, наверное, простила мир и передумала биться об стену, но он расстроил меня еще сильнее:
– Вообще-то, мне ничего продали. Сказали, что я слишком молод, чтобы так мелочно пробухивать свою жизнь.
– Точно, у нас же спиртное с двадцати одного года продают, – стукнул себя по лбу Максим.
– Так что, разбирайтесь сами. Адиос!
Потом он гордо развернулся и скрылся в направлении своей комнаты, где трусливо прятался мой двойняшка. Егор вообще по-умному поступил: так и не вышел из комнаты, пока наш цыганский табор не покинул территорию. Хотя, думается мне, он просто спал. Нацепил, наверное, наушники еще ночью, когда папа посягал на его сон, так и спит в них.
А водку все же принес сам Максимилиан, так и не обнаружив ни в одной паре глаз желания сгонять за «лекарством». Но он и сам делал это в течение часа. Получилось так, что кассирша оказалась его рьяной фанаткой и оперативно собрала своих соратниц из покупательниц, так что они оккупировали его и требовали автографов. Вот надо же было ему напороться на фэнов в такой ответственный момент!
Но, к счастью, ему удалось вырваться из их цепких объятий, не в первой.
В общем, тетя Нинель старательно вычищала мое лицо от зеленки. Очень старательно. Я думала, что она мне там дырку протрет... размером с лицо. Но обошлось. Хотя я чуть не померла от непередаваемых ароматов, глаза и нос нещадно щипало, но, несмотря на мое непоколебимое терпение, бриллиантовый зеленый его не оценил и оказался въедливым. Это каждый знает, кто в свое беззаботное детство переболел ветрянкой. Так что зеленый раствор не стерся до конца. Мое лицо приобрело эдакий, как бы культурно выразиться, благородный цвет плесени на тухлом дорогом сыре.
– Завтра-послезавтра сойдет, – пообещала мне тетя Нина.
Мне понадобилось время, чтобы «привыкнуть» к своему новому имиджу. Поэтому я посидела немного в комнате перед зеркалом. Порывшись в шкафу, я нашла сонин платок красного цвета, такие в моде у всяких рэперов, и повязала себе на пол лица. Надела солнцезащитные очки, которые скрыли вторую половину лица, натянула красную бейсболку и в целом, скрипя зубами, осталась довольна.
Систер посмотрела на меня сочувственно, а по моему телу от ее теплого взгляда прошла волна благодарности.
– Ты не одинока в этом мире, – заверила меня обычно вредная сестренка.
Я кивнула:
– Ага, спасибо.
Но эта мелкая гадина оставалась самой собой, поэтому следующая ее фраза нисколько меня не удивила:
– Тогда зачем травмировать психику окружающих? Сиди дома, а то их инфаркт хватит. Всех сразу. Ты же от расстройства сама лапки откинешь.
– Ха-ха. Отстань.
Я лишь махнула рукой и ушла. Будет лучше, если я поеду вместе с родителями Леськи. В последний раз подруга после встречи с ними плакала и даже хотела с моста сигануть. Так что будет лучше, если рядом с нею будет плечо лучшего друга – меня. К тому же в моем присутствии они будут интеллигентно отмалчиваться и кидать на нее грозные взгляды, а вот ругать не будут.
На первый этаж мы спускались в лифте, который имел благородство не быть сломанным сегодня. Аж не верится – хоть что-то хорошее в жизни. Количество запланированных у обожающего меня наверху кого-то на сегодня ужасных событий, кажется, исчерпало свой предел, так что и лифт не встал на полпути. Но это я рано радовалась.
Именно в лифте я обнаружила, что за Лесей едет делегация из шести человек: Николай Велимирович, Нина Павловна, Максим (тетя Нина к нему просто приклеилась клеем-моментом), Таня с Костиком и я. Последние два кренделя меня откровенно напрягали. Но мамаша детишек оставить не могла, да и на кого? Мой папуля улизнул в офис, а Соня со Стасиком были отбракованы автоматом.
Началось все их верещанием во время моего запихивания лифт:
– Мама, лифт упадет!
– Мы фсе умрё-ём!
Их папандр задал как всегда гениальный вопрос:
– Почему?
– Потому что Шлек много весит! – заголосили обе козявки.
– Я не много вешу! И я не Шлек, то есть Шрек!
– Лена, ты сегодня вредная, – похлопал меня по голове Макс. – Давай ты помолчи, а с детишками буду разговаривать я. Потому что так, как ты пытаешься, с ними нельзя. Ведешь себя как ребенок. А надо бы взрослеть.
Ой, надо же, кто бы говорил. Я нахмурилась и щеки надула, а руки сложила на груди – вид оскорбленного подростка. Ага, вот обозвали бы его Шреком, я бы посмотрела как по-взрослому он бы себя вел.
– Тетя не Шлек, – ткнул в меня пальчиком Костян, а я его мысленно возблагодарила. Хотя нет, я зафэнксила не его, а Всевышнего за то, что он прочистил ум сего ребятёнка. Но рано: – Дядя Стас же сказал, что она лонехсское чудовисще!
– Я не лохнесское чудовище!
– Лена! – осадил меня Макс. – Веди себя соответственно возрасту.
– Хорошо, – буркнула я предельно недовольно и предельно беззвучно.
Дядя посмотрел на меня недоверчиво, но придираться перестал.
– Мы не упадем, дети, успокойтесь, – твердо сказал Макс, поглаживая свою трудовую мозоль в виде круглого пузика.
Дальше ребятки меня порадовали:
– А если вдлуг упадем, то у тебя здесь палашют ласклоется? – невинно хлопая глазками спросила Танька, тыча пальцем ему в живот.
Макс покрылся пятнами, затем весь покраснел, попытался втянуть живот.
Родители бесенят тоже покраснели, хотя могли бы уже и привыкнуть, что они вечно кого-нибудь в неловкие ситуации ставят.
– Нет, Тань, это у папы палашют ласклоется. У него там места больше! – довольный своей догадкой Костян ткнул дядю Колю в живот.
Николай Велимирович раскраснелся еще больше и решил взять ситуацию под свой чуткий контроль:
– Константин, Татьяна! Прекратите доставлять неудобства дяде и тете.
Его методы оказались безрезультатными. Ребятки кинулись в плач, а тетя Нина, самоотверженная женщина, бросилась их успокаивать.
До первого этажа мы доехали, словно на скорой к больному – с включенной на полную громкость сигнализацией, демонстрацию которой нам благородно устроили два несносных малыша. Ага, малыши. Практически младенцы. Груднички. Бьюсь об заклад, у них вся группа в детском садике сплошь состоит из криминальных авторитетов: каждого первого повесить, каждого второго на расстрел, а всех оставшихся – на электрический стул.
Оказавшись на свободе, захотелось вдохнуть полной грудью. Рассвет уже давно был за горизонтом, солнце медленно катилось по небу, приближаясь к своему пику. Площадка во дворе после вчерашнего ливня была почти суха. Моих обновок вместе с пакетами, которые вчера так безжалостно распинывал Шер, перед подъездом не оказалось. Жаль, что так нехорошо вышло с подарком Оливера. Он же не хотел никому досадить, желая сделать лишь приятное мне. А вот Шер все вывернул наизнанку, да еще и брата обвинил. Совсем уже с катушек съехал. Ууу, на голову больной. И я теперь такая же. Психанутая. Мы с ним точно пара. Пара чудиков,
«Взявшихся за руки, чтобы вместе разбиться,
С ума сошедших и себя вообразивших птицами"17
Не-не, это не про нас. Или все-таки?.. Уф, с Тёмкой все так неоднозначно. Есть это «мы» или его нет? Что меня терзает? Призрачные воздушные замки или фундаментальные шалашики?
Додумать сии монументальные мысли мне дали, затолкав в семейный минивэн Радуги и затребовав адрес.
Добрались мы без приключений. Ну как сказать без? Гордые блюстители дорог не смогли оставить без внимания машину, с заднего сидения которой два энерджайзера корчили уморительные кривые рожицы и показывали языки.
Как только стекло водителя съехало вниз, глазки полицейского заблестели. Он, принюхавшись, чуть ли не радостно потер руки, представляясь и прося дядю Колю подышать в трубку.
До меня не сразу дошло, что из-за моей косметологической процедуры в салоне сейчас стоит неповторимое амбре, сама-то я его уже не ощущала. Спирт выветривается быстро, но в меня его столько втерли, да я еще и обмоталась шарфом, так что запах стоял дикий.
Разумеется, я решила спасать Николая Велимировича:
– Товарищ полицейский, это от меня пахнет! – высунулась я на переднее сидение, чтобы он мог меня лучше разглядеть.
Но лесин папа в трубочку уже дунул и результат служителю закона не понравился, мой вопль сталь для него интересным поводом придраться к водителю:
– Эх вы, чему молодежь учите? Да ничему не учите!
– Я не пьяная!
– Молчи, Лена, – дернул меня за шарф Макс.
Сильно дернул, так что аксессуар немного размотался, явив глазам полисмена мое зеленоватое личико:
– Ох, ты ж зараза не доенная! – нелепо ругнулся товарищ мент. – Вся зеленая стала! От водки! – он округлил глаза так сильно, что у глазных яблок был реальный шанс выкатиться и сбежать. – Все, бросаю, завязываю!
– Отличная идея, – приободрил его в полезном начинании Макс. – Мы нашу тоже кодируем. В больницу везем, в диспансер наркологический! – и уже шепотом дяде Коле: – Езжайте, Николай, мы спешим.
На то, что меня так опозорили, кажется, никому не было дела. Все ржали. Первым начал Макс, его поддержал Николай, затем Нинель. Детки тоже быстро подхватили, да и повелась.