Глава 7: Потерянная любовь
От автора
Томас за всю ночь не сомкнул глаз ни на минуту. Словно тень, он сидел в складском помещении Саймона, вдыхая холодный воздух и ощущая тяжесть надвигающихся событий. Голова гудела, мысли путались, а каждое слово Саймона звучало в сознании словно удары молота. Когда наконец наступил рассвет, усталость накрыла его волной. Он едва понимал, как оказался в машине, которую вел водитель Саймона, привезший его к дому.
Квартира встретила его тишиной. Томас быстро прошел по комнатам, словно боялся, что, если остановится хоть на минуту, усталость просто свалит его с ног. Он на автомате собрал чистую одежду, ноутбук и пару документов, которые могли понадобиться на работе. Бросив вещи в сумку, он застыл на мгновение перед зеркалом в коридоре. Его отражение выглядело измотанным: бледная кожа, темные круги под глазами, осунувшееся лицо.
«Еще немного. Последний раз», – прошептал он себе, прежде чем выйти из квартиры и направиться в школу.
Путь в машине показался ему вечностью. Холодный воздух снаружи едва пробивался сквозь нагреватель, но Томасу было все равно. Ему казалось, что окружающий мир движется слишком медленно, словно издевается над ним. Все три месяца он держался ради одного – ради ее безопасности. А теперь, когда финал был близок, его терзали сомнения: а что будет потом?
Школа встретила его привычным хаосом. Ученики сновали по коридорам, учителя собирались на быстрые обсуждения в учительской. Томас старался держаться ровно, хотя каждая минута казалась ему испытанием. Первый урок прошел на автомате: он объяснял материал, задавал вопросы, проверял ответы, но чувствовал, что его голос звучит отстраненно. Ученики казались шумнее обычного, или, может, это нервы усиливали его раздражение.
Во время перерыва он сидел за столом в учительской, уставившись в тетради, которые нужно было проверить. Ручка скользила по бумаге, оставляя комментарии, но Томас понимал, что не запомнит ни единой строки. Усталость усиливалась, но у него не было права на ошибку.
Когда Томас вышел из класса, он едва не столкнулся с группой учеников, смеющихся и что-то обсуждающих. Он повернул за угол и вдруг застыл, словно ударившись о невидимую стену. Фелисити стояла у шкафчика, ее пальцы легко касались щеки Викки, а их лица были так близко, что расстояние между ними исчезло. Она слегка улыбалась, глаза ее светились, как когда-то, когда они были вместе. И в следующий миг их губы встретились
Мир вокруг словно остановился. Томас не мог отвести взгляд. Сердце бешено стучало, а в голове бушевали эмоции: злость, обида, разочарование. «Как она могла? Я здесь, рву жилы, чтобы защитить ее жизнь, а она...». Но тут же в сознании всплыли его собственные слова: «Живи дальше. Забывай меня. Найди свое счастье».
Но все равно это зрелище било по нервам. Он наблюдал за ними, чувствуя, как закипает злость. Ему хотелось отвернуться, уйти, забыть, но он не мог. Ее улыбка, ее легкость – все это было чуждым, незнакомым, словно она уже жила жизнью, в которой для него не было места
Томас с трудом заставил себя продолжить путь. Он ускорил шаг, пряча лицо, чтобы никто не заметил его эмоций. Но внутри все кипело.
Когда Фелисити и Викки зашли в его класс, Томас уже сидел за своим столом. Его взгляд невольно задержался на Фелисити. Ее лицо было сосредоточенным, но он видел, как она краем глаза поглядывала на Викки, которая что-то тихо шептала ей.
Томас вздохнул и начал урок:
– Итак, ребята, давайте разберем, как автор через действия и диалоги раскрывает характер героев.
Он проходил между рядами, задавая вопросы, комментируя ответы, но каждый раз, когда он подходил ближе к Фелисити, внутри все сжималось. Их разговоры с Викки не прекращались, и это только усиливало его раздражение.
– Иногда персонажи отвлекаются от основной линии сюжета, – сказал он, стоя прямо напротив их парты. – Но, как правило, это приводит к тому, что они упускают из виду что-то важное.
Фелисити подняла взгляд, ее лицо выражало вызов.
– А что, если эти линии сюжета важны для них? Разве это не их право – выбирать, чему уделять внимание? – ее голос был ровным, но глаза метали молнии.
Томас задержал на ней взгляд, стараясь подавить эмоции.
– Возможно, – ответил он, отвернувшись. – Но иногда нужно помнить, что есть вещи, которые важнее мгновенных удовольствий.
Фелисити сжала губы, ее лицо покраснело от возмущения. Томас видел, что она кипит, но не мог остановиться. Все, что происходило между ними, было словно взрывом, который они оба пытались контролировать.
Этот день показался Томасу бесконечным. Усталость, злость, и чувство предательства не отпускали его.
***
Фелисити, почти выгоревшая от накопившихся эмоций, шагала по коридору с яростью в груди. Каждое слово, сказанное Томасом на уроке, продолжало звучать в ее голове, пронзая ее, как острые иглы. Она ждала этого момента весь день, сдерживая бурю внутри, и теперь, когда последние уроки закончились, и все ученики и учителя разошлись по домам, она не могла больше молчать. Все, что ей нужно было – это встретиться с ним лицом к лицу. Забыть обо всем остальном, и хотя бы раз разобраться с этим.
Убедившись, что в коридоре никого нет, она тихо подошла к его кабинету. Неожиданно для себя она почувствовала себя как-то странно – нервозность и гнев переплетались в ее душе, образуя неразделимое единство. В голове крутились обрывки фраз, которые она хотела сказать. И как только она оказалась внутри, ее сердце взбилось быстрее.
Дверь с тихим щелчком закрылась за ней. Она посмотрела на Томаса, который, оказалось, все так же стоял у стола, погруженный в свои мысли, но в его глазах было что-то новое. Он посмотрел на нее и вздохнул, будто знал, что это случится.
– Ты что, с ума сошел? – ее голос звучал резким, как нож. – Почему ты это сказал на уроке?
Томас приподнял брови, но ничего не ответил сразу. В его глазах был скрытый след усталости, возможно, от бессонной ночи, но это никак не могло оправдать того, что он сделал. Он знал, что она придет, знал, что этот момент неизбежен, но он все равно не был готов к ней. Не в таком виде. Его губы сжались, и он осторожно заговорил.
– Я не ожидал, что увижу тебя так скоро... с кем-то другим, – его слова были медленными, будто он сам пытался осмыслить их, прежде чем произнести. Его взгляд был не столько извиняющимся, сколько беспокойным.
Фелисити мгновенно почувствовала, как в ее теле что-то сжалось. Этот момент казался таким несправедливым. Все, что она пережила, – и все эти бессонные ночи, и все попытки забыть его, – будто оказались бесполезными, когда она увидела его выражение. В ее груди все закипело, и она не могла больше сдерживаться.
– Ты сам мне сказал двигаться дальше! – ее слова звучали как выстрел. – Ты сам мне сказал забыть тебя и жить своей жизнью, так что... почему теперь ты говоришь мне это?! Ты не имеешь права!
Томас не сразу ответил. Он мог бы сказать что-то в свое оправдание, но он знал, что в этой ситуации оправдания не будет. Он сам был виноват. Но слова не выходили. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но только выдохнул, чувствуя, как его грудь сдавливает этот момент, этот взгляд, полон боли и отчаяния.
– Я знаю, – наконец произнес он, его голос дрожал от напряжения. – Я знал, что нужно так поступить. Но... с чувствами ничего не поделаешь. Они есть, Фелисити. И я не мог просто забыть тебя.
Фелисити почувствовала, как ее гнев нарастает, как раскаленная лавина, готовая вырваться наружу. Эти слова, эти признания – он был таким... слабым. Она не могла поверить, что он из-за своих слабых эмоций позволил себе так вести себя.
– Мы же оба приняли это решение! – она шагнула к нему, и ее голос стал громче, резче. – Я так долго лечила свое разбитое сердце...
В его глазах промелькнула боль, но он не отступил. Он стоял прямо перед ней, напряженно стиснув кулаки. Томас чувствовал, как его внутреннее напряжение нарастает. Он не мог не чувствовать ее ярости, но он знал, что это часть процесса – эта катастрофа, этот момент, который они оба пытались избегать, но который неизбежно приближался.
– Я не могу просто забыть, как ты мне дорога, – сказал он, глядя на нее так, как будто это было последнее, что он мог бы сказать. Его слова были тихими, но насыщенными эмоциями. – Я пытался, но не мог.
Он протянул руку и осторожно взял ее за запястье. Его взгляд остановился на браслете из белого золота, который сверкал в тусклом свете кабинета. Томас мягко провел пальцем по его изящному узору, будто вспоминая момент, когда впервые надел его на ее руку.
– Ты все еще носишь его, – его голос стал тихим, почти шепотом. – Почему?
Фелисити задержала дыхание. Ее горло перехватило, когда она увидела, с каким трепетом он смотрел на браслет. Ее губы задрожали, но она все же смогла произнести:
– Потому что я обещала. Я сказала тебе, что никогда не сниму его. И не важно, что произошло, между нами. Этот браслет – символ той любви, которая была, между нами. И всегда будет.
Томас смотрел на нее, его глаза наполнились эмоциями, которые он не мог скрыть. Этот ответ заставил его сердце дрогнуть. Ее слова разорвали тишину, в которой они стояли друг перед другом. Ее стойкость и боль, которые звучали в этих простых словах, сделали этот момент еще более значимым.
Фелисити почувствовала, как ее горло перехватило, а глаза наполнились слезами. Это была ярость. Это была боль. Это было все, что она сдерживала. Это была любовь.
– Зачем ты это делаешь?! Разве мы недостаточно настрадались, Томас? – прошептала она, но его руки внезапно оказались у нее на щеках, и прежде, чем она успела что-то сказать, он поцеловал ее. Это был не нежный поцелуй, а страстный, яростный, такой, что сотрясал ее до самых глубин. Он не мог остановиться. Все в его теле кричало, что ему нужно было это сделать. Ее сопротивление было напрасным. Она оттолкнула его сначала, но в следующий момент ее губы снова нашли свой путь домой, ее руки потянулись к его лицу.
Фелисити не могла поверить, что делает это. Но она чувствовала, как ее тело сгорает от этой страсти, от всех тех чувств, которые они пытались скрыть. Она не могла больше сдерживаться. Она снова поцеловала его, и этот поцелуй был полон того, что они оба пытались спрятать от мира. Это были те самые губы, которые она желала буквально каждый день, и ничьи другие губы не смогли бы заменить его. Она осознала это в ту же секунду, когда вновь почувствовала его.
Каждый вечер, когда Фелисити уже была в своей постели, она желала только почувствовать Томаса рядом. Когда она делала себе приятно, она всегда представляла себе эти страстные и грубые поцелуи от любимого мужчины. Она знала, сколько бы недель, месяцев или лет не прошло бы, она всегда будет его желать, не смотря на то, какая между ними была история.
Он хотел, чтобы она буквально впиталась в него, чтобы он смог ощутить ее тепло, и ее нежность, чего ему и не хватало все эти 3 месяца. Она целовала его так жадно, и параллельно расстегивала его белую рубашку, сняв при этом красный галстук. Он резко развернул ученицу спиной к себе, позволил ей облокотиться на себя, и проник своей рукой под блузку девушки. Фелисити почувствовала, как моментально возбудилась. Только он мог доставить ей такое удовольствие, он знал это, и гордился этим. Он принялся целовать шею Фелисити, он так жадно ее целовал, что даже несколько раз легко укусил. Пока девушка наслаждала поцелуями, он освободил ее от ее же блузки и от бюстгальтера, которые так сильно мешали в этот момент.
Она постанывала, и тянулась к нему за поцелуями, но после того, как девушка осталась перед ним в одной юбке, и со спущенными трусиками, он резко наклонил девушку на учительский стол, который стоял перед Фелисити. Она прислонилась голой грудью на кипу докладов от учеников, которые они сдали на проверку своему учителю. Он гладил ее спину, наслаждаясь этим моментом, который он так сильно жаждал.
– Умоляю тебя, Томас, войди в меня, – ее шепот для него был голосом разума.
– Слушаюсь, моя королева, – Томас снял с себя ремень, и приспустил брюки.
Он вошел в нее, прислоняясь к ее спине своим торсом. Он зажал ее рот своей ладонью, чтобы девушка не произнесла ни звука, ведь они все еще слышали, где-то вдалеке чьи-то шаги. Он делал ей приятно, так, как хотела сама девушка, он не хотел снимать с нее юбку в клеточку, его возбуждало знать, что она все еще его ученица, у которой даже есть девушка.
– Ты соскучилась за мной? – услышала Фелисити голос парня около своего уха. Он взял ее одной рукой за грудь, а второй – за заднюю часть шеи, чтобы вновь поднять девушку к себе ближе. Он не выходил из нее, он хотел получить ответ на свой вопрос. Он повторил:
– Фелисити, ты скучала по мне? – теперь он был совсем близко, и держал ее за горло.
– Да любимый, я безумно скучала по тебе, – она немного повернула к нему голову, чтобы он услышал ее тихий голос. – А теперь заставь меня кончить.
– Меня дважды просить не надо, – Томас развернул девушку к себе лицом, ему понадобилось буквально пару секунд, чтобы обсмотреть ее всю. Он прихватил ее за тонкую талию, и усадил ее на стол прямо перед собой. Она старалась не издавать ни звука, лишь впилась своими ногтями в спину парня по старой привычке, от которой Томас был без ума. Он часто рассматривал свою спину в поисках следов от Фелисити, когда они были не вместе.
– Любимый не останавливайся, я прошу тебя, – ее голос был таким сладким, что он готов был слушать эту просьбу на повторе много часов подряд.
– Смотри мне в глаза, Фелисити, – ему нравилось, когда девушка смущается, когда занимается с ним любовью, поэтому он хотел видеть ее выражение лица, когда она достигает пика.
Он целовал ее губы и шею, пока девушка получала наслаждение. Ее тело дрожало от оргазма, а ее руки блуждали по телу Томаса.
– Ты гордишься собой? – она заметила его улыбку, и не смогла сдержать смех.
– Я горжусь нами. Где-то в глубине души, я знал, что не смогу отпустить тебя навсегда.
– Тогда не отпускай меня больше никогда, даже если перед нами стоят трудности, – она все еще сидела на учительском столе, пока Томас обнимал ее хрупкое тело.
– Совсем скоро, трудности с которыми мы столкнулись 3 месяца назад, испарятся, Фелисити. Я даю тебе свое слово, – он взял ее лицо в свои руки, заставив посмотреть в его глаза.
– О чем ты?
– Скоро Саймона и его друзей посадят, и я смогу выйти из программы защиты свидетелей, – он вглядывался в ее глаза, боясь, что пропустил какие то изменения во внешности девушки.
– И тогда ты сможешь уволиться? – такой воодушевленной Томас давно не видел свою девушку. – А как же Оливия?
– Она не сможет никак доказать то, что мы начали встречаться, когда я был твоим учителем, мы всем будем говорить, что это произошло после моего увольнения, – он был рад этому. Он был рад, что не втянул Фелисити в эту яму, которую Саймон называет бизнесом. – Нам осталось подождать несколько дней, когда банду Саймона прикроют.
– Я так рада этому, Томас, – она крепко обняла парня, стоящего перед ней.
– Поехали ко мне, – его шепот вызвал мурашки на коже Фелисити, – я совершенно не воспринимаю свою квартиру домом, если в ней нет тебя. Я очень сильно люблю тебя, моя милая незнакомка.
– Я тоже очень сильно люблю тебя, и никогда не переставала.
***
Мягкий свет уличных фонарей скользил по стеклам автомобиля, отражая в салоне теплые золотистые блики. Фелисити сидела на пассажирском сиденье, тихо глядя в окно. Томас вел машину уверенно, но ощущалась напряженность в его каждом движении. Его рука крепче обычного сжимала руль, а губы плотно сжаты, будто он пытался удержать что-то внутри.
Дорога к его дому была короткой, но каждый поворот казался вечностью. Томас первым нарушил тишину:
– Ты понимаешь, что Викки заслуживает правды? – его голос был тихим, но в нем слышалась твердость.
Фелисити отвела взгляд от окна и посмотрела на него.
– Я знаю, – призналась она, слегка кивая. – Но это не будет легко.
Когда они добрались до дома, Томас помог ей выйти из машины. Его квартира показалась очень тихой, темной и мрачной, словно отрезана от внешнего мира. Томас открыл дверь, пропуская ее вперед, и закрыл за ними. Они почти сразу оказались на диване в гостиной, чтобы Томас рассказал планы на ближайшие дни.
Он заговорил первым:
– Фелисити, я должен рассказать тебе все детали.
Его голос звучал низко, как будто он нес в себе груз всех прошлых месяцев. Он начал рассказывать о сделке Саймона, о деталях, которые были важны для успеха операции, и о том, как он планировал передать все полиции. Каждое его слово звучало как предупреждение.
– Этот человек... он никогда не действует без плана "Б". Если что-то пойдет не так, я не хочу, чтобы ты была в опасности. В тот день, когда все должно случиться, ты должна быть за городом. Я сниму для тебя номер в отеле.
Фелисити нахмурилась.
– Ты хочешь сказать, что я должна просто уехать и оставить тебя с этим?
Томас вздохнул, его пальцы на мгновение задержались на ее руке.
– Это не вопрос выбора. Я не могу думать о твоей безопасности и одновременно держать под контролем то, что там произойдет.
– А как насчет тебя? Ты что, бессмертный? – ее голос был полон боли и гнева. – Томас, я только вернула тебя... я не могу потерять тебя снова.
Он посмотрел на нее так, как будто хотел запомнить каждую черту ее лица.
– Я обещаю, что сделаю все, чтобы вернуться к тебе. Но, Фелисити, если ты не уедешь, я не смогу ничего обещать.
Разговор был наполнен тяжестью и эмоциями. Томас попытался сменить тему, поглаживая ее ладонь.
– Нам обоим нужно немного отвлечься и отдохнуть. Прошлой ночью я даже глаза не сомкнул.
Она улыбнулась, но улыбка была слабой. Их глаза встретились, и в этот момент между ними вспыхнуло то, что невозможно было игнорировать. Томас притянул ее к себе ближе, ощущая тепло ее тела, и их губы соприкоснулись. Сначала это был мягкий, осторожный поцелуй, словно проверка. Но вскоре он перерос в страсть, накопленную за месяцы разлуки.
Каждое прикосновение было наполнено тоской и радостью от воссоединения. Томас обхватил ее лицо ладонями, а она переплела пальцы с его волосами. Это было так, будто они пытались компенсировать все потерянное время, не думая о последствиях.
Впоследствии, лежа рядом в спальне, они долго обсуждали то, как Фелисити скажет Викки о своих чувствах. Томас напоминал ей, что честность будет лучшим решением, даже если это сложно.
– Викки заслуживает правды, – повторил он, целуя ее в макушку.
Фелисити кивнула, все еще чувствуя тепло его рук вокруг себя. Но в ее глазах все равно отражалась тревога – не только о Викки, но и о том, что ждет их обоих впереди.
Фелисити
Я проснулась от прохладного утреннего воздуха, пробивающегося через занавески. Постель Томаса была уютной, его аромат все еще витал вокруг, напоминая о прошедшей ночи. Но самого Томаса не было. Я потянулась и услышала приглушенный голос из гостиной.
Приподнявшись на локтях, я прислушалась. Голос Томаса звучал низко и серьезно. Что-то в его тоне насторожило меня. Я тихо скинула с себя одеяло, стараясь не издать ни звука, и босиком подошла к двери. Аккуратно ее приоткрыв, я скользнула в коридор, стараясь не привлечь его внимания.
Томас стоял спиной ко мне, держал телефон в руке и расхаживал по комнате. Его плечи были напряжены, а рука, свободная от телефона, сжималась в кулак.
Я вышла чуть ближе, но в этот момент он обернулся, заметив меня. На его лице мелькнуло удивление, но он тут же поднял палец к губам, призывая меня к тишине. Я замерла, опершись на стену, и продолжила слушать.
– Да, я понимаю... – его голос был ровным, но в нем угадывалась сталь. – Через два дня в десять вечера.
Он сделал паузу, внимательно слушая, затем продолжил:
– Да, я знаю это место. «Fremont Bridge»... – Томас выдохнул, и его тон стал чуть более напряженным. – Это рискованно, но, если все сделать быстро, проблем быть не должно.
Я напряглась, услышав название места. Это место не раз упоминали в новостях как одно из укромных мест, куда редко заглядывает полиция.
– Саймон, – он слегка повысил голос, – я все сделаю, как ты сказал. Но зачем оружие? Я могу обойтись без него.
Его собеседник, должно быть, что-то резко ответил, потому что Томас замолчал на несколько секунд, затем кивнул, будто тот мог его видеть.
– Хорошо. Я возьму его. Но ты лучше знаешь, как я отношусь к этому.
Он закончил разговор, бросив короткое: «До встречи», и положил телефон на стол.
– Томас... – тихо произнесла я, подходя ближе. Он резко обернулся, взгляд его был колючим, но, заметив меня, немного смягчился.
– Прости, что я тебя разбудил, – он провел рукой по лицу, словно стирая напряжение.
– Это Саймон? – Я решила не ходить вокруг да около.
Он кивнул.
– У нас есть дата. Через два дня. Это будет сделка, и там будет все: деньги, товар, люди.
– И оружие, – добавила я, чувствуя, как внутри поднимается беспокойство.
– Да, – сухо ответил Томас, подойдя ближе. – Он хочет, чтобы я был вооружен. Говорит, что так будет убедительнее.
Я нахмурилась.
– Ты собираешься его взять?
Томас вздохнул.
– Если я этого не сделаю, он может заподозрить неладное. Я не могу рисковать.
Я молчала, ощущая, как страх заполняет мою грудь. Все это казалось нереальным, как будто мы играем в какой-то опасный фильм. Томас подошел ко мне, взяв за руки.
– Все будет хорошо, Фелисити. Просто доверься мне.
Но в его голосе не было той уверенности, которую он пытался показать.
Я осталась стоять посреди гостиной, пока Томас наливал себе стакан воды, пытаясь успокоиться после разговора с Саймоном. Его движения были быстрыми и четкими, но в них читалось напряжение. Он глубоко вдохнул и повернулся ко мне, взглядом показывая, что готов продолжить.
– Нам нужно поговорить, – сказал он мягче, чем обычно, подходя ближе. – Эти два дня будут решающими.
Я кивнула, позволяя ему взять меня за руку и усадить на диван рядом. Он посмотрел мне в глаза, словно пытаясь оценить мою готовность к разговору.
– Сегодня все идет по плану. Мы оба едем в школу, – Томас сделал паузу, словно подбирая слова. – И тебе нужно поговорить с Викки.
– Я знаю, – тихо ответила я, чувствуя, как мое сердце сжимается от мысли о предстоящем разговоре. – Это будет сложно, но я скажу ей. Это честно.
Томас слегка кивнул, соглашаясь.
– И еще одно. Ты должна будешь предупредить своих родителей, что в четверг ты пропустишь школу. Я уже подумал, что ты можешь сказать, будто тебя пригласили в гости. К подруге, к знакомым – не важно. Главное, чтобы у них не возникло вопросов.
Томас посмотрел на меня с таким выражением, будто взвешивал каждое слово.
– В четверг я хочу, чтобы ты уехала за город. Я сниму номер в отеле, где ты будешь в безопасности. Ты поедешь туда утром и останешься там до пятницы. Если все пройдет как надо, я сам приеду за тобой.
Я нахмурилась, чувствуя, как внутри меня растет протест.
– А что, если я останусь здесь? Томас, я могу быть рядом. Я не хочу...
– Фелисити, – его голос стал тверже, но взгляд оставался мягким. – Ты должна это сделать. Саймон... он может быть непредсказуем. Он всегда думает на несколько шагов вперед, и я не знаю, что он запланировал. Если он узнает о нас...
Я опустила глаза, чувствуя, как внутри поднимается комок эмоций.
– Это так опасно. А ты? Ты не боишься за себя?
Томас коснулся моего лица, заставляя меня посмотреть ему в глаза.
– Я делал в жизни вещи и похуже. Я должен это сделать. Но я никогда не прощу себя, если что-то случится с тобой.
Я сжала его руку, чувствуя, как внутри меня борются страх и решимость. Он заботился обо мне, но мысль о том, что я буду далеко, в то время как он будет в центре событий, вызывала только беспомощность.
– Хорошо, – наконец выдохнула я, с трудом принимая его условия. – Я сделаю, как ты говоришь. Но пообещай мне одну вещь.
– Все, что угодно, – ответил он без раздумий.
– Вернись ко мне, Томас.
Его взгляд смягчился, и он снова обнял меня.
– Я сделаю все, чтобы вернуться. Клянусь.
Мы сидели так еще не долго, чувствуя, как тяжесть предстоящих дней ложится, между нами, но пытаясь не дать ей сломать то, что мы восстановили.
От автора
Утро было ясным, но холодным. Томас и Фелисити приехали в школу вместе. Внутри машины царило странное молчание: каждый был погружен в свои мысли. Томас, крепко сжимая руль одной рукой, украдкой смотрел на Фелисити, которая безмолвно смотрела в окно, а вторая рука парня притаилась на колене у девушки, чтобы успокоить и ее, и себя
Его голова кипела от напряжения. Сделка должна была состояться через два дня, но его тревожило все: от мельчайших деталей плана до того, как Саймон мог пронюхать про участие полиции. Каждый урок казался пыткой. Он читал материалы для учеников, но мысленно разбирал план по частям, ища слабые места.
Единственное, что давало ему хоть какое-то успокоение, – мысль о том, что Фелисити будет за городом в день сделки. Но даже здесь закрадывались сомнения: что, если она случайно подвергнется опасности? Томас поймал себя на том, что едва сдерживает желание снова проверить, действительно ли она выедет утром в четверг.
Фелисити, напротив, думала о совсем другом. Ей предстоял разговор с Викки – она знала, что это будет сложно. Их отношения стали не более чем тенью того, что было раньше. Но в этот момент ее телефон завибрировал, это было сообщение от Викки: «Я приболела, не смогу сегодня приехать. Напиши, если что.»
Фелисити облегченно выдохнула. Она отложила расставание до лучших времен, решив, что поговорит с Викки, когда та почувствует себя лучше. Но осадок оставался: каждый раз, когда Фелисити видела Томаса, ее охватывало чувство, что время ускользает.
Уроки шли своим чередом. Томас держался привычного образа строгого, но справедливого учителя, хотя время от времени ловил себя на том, что пялится в окно или застывает в середине предложения. Он знал, что ученики замечают его рассеянность, но старался быстро возвращаться к теме урока.
Фелисити провела день спокойно, без каких-либо происшествий. На переменах она болтала с подругами, делая вид, что ее мысли не заняты чем-то серьезным. В школьной столовой она небрежно сказала друзьям, что в четверг ее не будет на уроках.
– Решила взять выходной, – сказала она, откусив кусочек яблока.
– Ты? Прогуляешь? – удивилась ее подруга Лина.
Фелисити лишь пожала плечами, не желая вдаваться в подробности.
Когда школьный день закончился, Томас и Фелисити снова поехали домой. В машине все еще царила напряженная тишина. Томас был на грани: он не хотел загружать Фелисити лишними тревогами, но его беспокойство за нее становилось невыносимым.
В конце концов, он нарушил молчание:
– Ты точно уедешь утром в четверг?
Фелисити, немного удивленная его тоном, кивнула.
– Да, Томас. Все будет в порядке.
Он сжал губы, но ничего не ответил. Она знала, что он заботится о ней, но чувствовала: что-то еще его тревожит, что-то, о чем он пока молчит.
***
Среда началась, как и обычно. Томас отвез Фелисити в школу, но их поездка была наполнена молчанием, настолько густым, что его почти можно было ощутить. Томас сидел за рулем с напряженным лицом, его взгляд был сосредоточен на дороге. Фелисити украдкой наблюдала за ним. Она понимала, что это напряжение связано с грядущей сделкой, но даже ее терпение начало истощаться. Она соскучилась по легкости в его глазах, по тем моментам, когда они могли быть просто счастливыми.
В течение учебного дня Томас вел свои уроки с характерной сдержанностью. Его голос звучал ровно, но мысли блуждали далеко за пределами школьных стен. Фелисити заметила, как он часто рассеянно смотрит в окно, будто обдумывая каждый шаг того, что должно случиться.
Ее собственный день прошел на удивление спокойно. Когда пришло еще одно сообщение от Викки, что та не сможет прийти в школу, Фелисити испытала не понятные чувства, ведь она хотела расстаться с девушкой как можно скорее.
После уроков Фелисити пришла к Томасу в кабинет, решительно настроенная разбавить эту тяжелую атмосферу.
– Томас, – начала она, положив руку ему на плечо, – мы сегодня идем на свидание.
– Что? – Томас удивленно поднял бровь, отрываясь от своих мыслей.
– Ты слышал. На свидание. Ты слишком серьезный, и я собираюсь это исправить.
Он хотел было возразить, но увидел, как блестят ее глаза, и не смог.
***
Каток оказался оживленным местом. Яркие огоньки украшали перила, дети смеялись, падая на лед, а пары держались за руки, скользя по кругу.
Томас, стоя на обочине и держа в руках пару коньков, выглядел крайне недоверчиво.
– Ты же знаешь, что я ненавижу это?
– Ты просто еще не пробовал, – рассмеялась Фелисити, надевая свои коньки.
– Нет, я знаю, что ненавижу, – буркнул он, пытаясь удержать равновесие на первых шагах.
Его неуклюжесть вызвала у Фелисити приступ смеха. Она кружила вокруг него, пока он цеплялся за бортик.
– Ты точно все это спланировала, чтобы унизить меня?
– Разумеется! – пошутила она, подавая ему руку. – Давай, я помогу.
Через полчаса Томас уже уверенно стоял на коньках, а Фелисити, смеясь, бросала ему вызовы. Она предложила устроить гонку до середины катка.
– Такие важные сделки устраиваешь, а на льду кататься не умеешь, – подтрунивала его девушка.
– Ты думаешь, что победишь? – прищурился он.
– Я уверена в этом, – дразнила она, убегая вперед.
Томас нагнал ее, схватил за талию и, смеясь, закружил на месте. Этот момент легкости и счастья стал для них глотком свежего воздуха.
После катка они сели на скамейку, чтобы отдохнуть. Томас выглядел расслабленным, его губы слегка улыбались.
– Спасибо, – неожиданно сказал он, смотря на ледяное поле перед собой.
– За что? – удивилась Фелисити.
– За это. За то, что ты всегда знаешь, как меня вытащить из мрака.
Она мягко улыбнулась, положив руку на его плечо.
– Ты сам учишь меня бороться, Томас. Мы друг другу помогаем.
Томас долго молчал, а затем произнес:
– Ты не заслуживаешь всего этого, Фелисити. Тебе не нужно быть частью этого хаоса.
– Я заслуживаю быть с тем, кого люблю, – твердо сказала она.
– Но это слишком опасно, – его голос звучал глухо. – Иногда мне кажется, что я делаю тебе только хуже.
– Если ты правда думаешь, что сделаешь мне лучше, отказавшись от меня, – продолжила она, – то ты плохо меня знаешь.
Он повернулся к ней, его взгляд был серьезным.
– Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.
– Томас, я в безопасности, когда я с тобой, – прошептала она.
Когда они вернулись домой, Томас предложил продолжить вечер:
– Может, примем ванну? Вместе.
Фелисити рассмеялась.
– Ты говоришь это так, будто это что-то странное.
Теплая вода быстро наполнила ванну, аромат лаванды и мыла окутал комнату. Томас помог Фелисити забраться внутрь, а затем сам устроился рядом. Фелисити сидела, опираясь спиной на грудь Томаса. Его руки нежно обнимали ее, пальцы медленно скользили по ее плечам, создавая ощущение полной расслабленности. Вода ласково окутывала их тела, а мягкий свет свечей играл бликами на поверхности воды.
– Это было замечательное свидание, – нарушил тишину Томас.
– Рада, что тебе понравилось, – отозвалась Фелисити. – Мне кажется, что за все эти месяцы я впервые увидела тебя по-настоящему счастливым, – добавила она, слегка повернув голову, чтобы встретиться с его взглядом.
Томас улыбнулся, но в его глазах все еще оставалась тень.
– Это потому, что я был с тобой.
Она медленно потянулась к его губам, и их поцелуй стал нежным подтверждением слов.
Позже, когда ночь уже вступила в свои права, они вышли на балкон. Звезды ярко сияли на черном небе, а легкий ветерок шевелил волосы Фелисити. Томас закурил, передал ей сигарету, и они, облокотившись на перила, смотрели вдаль.
– Что ты планируешь делать после школы? – вдруг спросил он.
– Университет, конечно. У меня уже есть несколько вариантов, но я еще окончательно не решила.
– И где они? – Томас повернул голову, чтобы увидеть ее лицо.
– Один из них в Нью-Йорке, еще один в Лондоне... а один – в Париже, – она улыбнулась, заметив его удивление.
– Париж, – протянул Томас, приподняв бровь. – Романтично.
– Да, но и дорого, – вздохнула она.
– Если ты выберешь Париж, я пойду за тобой. А о деньгах можешь вообще не думать.
Ее сердце забилось быстрее.
– Ты серьезно?
– Более чем, – его голос звучал уверенно. – Я устал от школы, от притворства. Когда все это закончится, я уволюсь и буду с тобой. Где бы ты ни была.
Она молчала, всматриваясь в его лицо, пытаясь найти хотя бы крупицу сомнения, но не нашла.
– Ты говоришь это так легко, – наконец прошептала она.
– Потому что ты – моя семья, – ответил Томас. – Все остальное не имеет значения.
Фелисити почувствовала, как ее глаза начинают наполняться слезами. Она медленно подошла ближе, и их губы снова встретились. На этот раз их поцелуй был долгим, полным нежности и обещания будущего.
Они долго сидели на балконе, укрывшись одним пледом, обсуждая мечты. Томас рассказывал о том, как хотел бы путешествовать, показать ей мир. Фелисити делилась своими фантазиями о жизни в Париже, маленькой уютной квартире с видом на город. Они смеялись, строили планы, словно никакой угрозы не существовало, словно завтрашний день не мог нарушить эту гармонию.
Эта ночь стала их маленьким побегом от реальности – идеальной, безмятежной и наполненной любовью.
Фелисити
Утро началось рано, и несмотря на то, что я чувствовала себя несколько усталой, было ощущение, что это важный день. Томас встал сразу, как только зазвонил будильник, и, как всегда, поглотил его рутинный ритм. Его движения были уверенные, будто каждое из них было выверено заранее. Я наблюдала, как он быстро собрался, застегивая рубашку и проверяя свои карманы. В его глазах отражалась сосредоточенность, которая стала заметной в последние несколько дней. Он был далеко от того веселого, беззаботного человека, с которым я проводила время раньше.
Когда он подошел к двери, я почувствовала, как холодная реальность снова накрывает нас обоих. Он повернулся ко мне, и, заметив мой взгляд, его лицо смягчилось.
– Может, я подвезу тебя? – спросил он, зная, что у нас с ним разные маршруты.
Я покачала головой, стараясь улыбнуться, но в глазах появилась легкая тревога.
– Нет, Томас, тебе нужно сосредоточиться на том, что ты должен сделать. У тебя сейчас не простая работа.
Он взглядом пытался прочитать меня, но не стал настаивать. Он знал, что в такие моменты лучше просто слушать. Я поцеловала его на прощание, и, несмотря на его постоянные звонки, которые он принимал, его взгляд все время был на мне. В этот момент я понимала, что за последние месяцы мы прошли через многое, но реальность, как и обещанная сделка, всегда была на первом месте.
Я ушла, а он остался один в квартире. Я провела минуту, просто стоя у подъезда и смотря на город, который начинал просыпаться. В моей голове роились мысли. Я понимала, что, несмотря на внешний мир и все, что происходит, нам с Томасом нужно действовать осторожно, ибо каждый шаг может стать решающим.
Родители уехали в командировку, и я оставалась одна. В идеале, это было время для отдыха, чтобы просто побыть наедине с собой. Я позвонила маме и сказала, что немного устала морально и хочу поехать отдохнуть за город. Они с папой были за границей, и я была предоставлена самой себе. Мамы особо не беспокоили вопросы, потому что она доверяла мне, и вскоре, в свою очередь, дала свое разрешение. Я сообщила ей, что буду держать связь. Порой мне казалось, что за всеми этими разговорами скрываются чувства, которые никто не хотел бы раскрывать, даже перед самими собой.
Я начала собирать вещи для поездки в отель. Это должен был быть отель за городом, где я могла бы побыть в одиночестве и сосредоточиться на своих мыслях и своей безопасности. Несколько книг, свитера и обычная одежда – все, что мне нужно было для этих непонятно скольки дней. Но на этот раз в сумке оказались не только личные вещи, но и мои переживания, которые я пыталась скрыть.
Кокси хотела ласки, и я провела немного времени с ней. К ней четыре раза в день приходит специально обученный человек, чтобы выгулять и поиграть, так что она не сильно соскучиться, пока меня не будет.
В этот момент я услышала вибрацию телефона, и на экране появилось сообщение от Викки: «Привет, детка! Я почти выздоровела, и мне бы хотелось увидеться. Мы могли бы поговорить? У меня такое ощущение, что что-то не так, между нами.»
Мое сердце резко замерло. Я знала, что этот момент давно назрел. Но я никак не могла решиться. Мы с Викки всего около месяца были вместе, но не обострять ситуацию было невозможно. Однако настал момент, когда мне нужно было взглянуть правде в глаза.
Я набрала Викки номер и услышала ее голос, сразу же мягкий и нежный:
– Привет, Фелисити! Ты не представляешь, как я скучала. Как ты? Я вот выздоровела и теперь готова поговорить.
Я почувствовала, как все внутри меня сжалось, но постаралась оставаться спокойной.
– Привет, Викки. Слушай, мне нужно поговорить с тобой. Ты можешь заехать ко мне? Я думаю, что пора поговорить серьезно.
Она немного замолчала, а потом ответила с понимающим тоном:
– Хорошо, я буду через полчаса.
Я положила телефон, чувствуя, как с каждым словом разговор с Викки становится неизбежным. Я знала, что нельзя больше оттягивать момент, что мне нужно быть честной. Но это не облегчало ситуацию. Мое сердце билось быстрее, и я чувствовала, как напряжение растет с каждой минутой.
Время шло, и, к тому моменту, как я закончила собирать вещи, Викки стояла на пороге. Я впустила ее, чувствуя, как напряжение, между нами, с каждым шагом становилось все более ощутимым. Мы сели на диван, и я попробовала начать разговор.
– Викки, мне нужно признаться, что у меня были сложности в отношениях, и я должна принять какое-то решение.
Она посмотрела на меня с недоумением, как если бы не до конца понимала, о чем я говорю.
– Что ты хочешь сказать? – ее голос был все еще мягким, но в нем была нотка беспокойства.
Я посмотрела на нее, и слова, которые я собиралась сказать, как будто застряли в горле. Но я продолжила:
– Я думаю, что мы с тобой не можем быть вместе. Я очень ценю время, которое мы провели, но, наверное, нам нужно идти разными путями.
Викки молчала, а я заметила, как ее взгляд потемнел. Сначала она молчала, а потом вздохнула и, не сводя с меня глаз, спросила:
– Ты уверена в своем решении?
– Да. Я думаю, что нам нужно расстаться, и я очень хочу, чтобы это не испортило наши воспоминания.
Ее губы сжались в тонкую линию, и она, не говоря ни слова, встала. Я пыталась понять, что она чувствует, но в ее глазах была лишь боль. Мы немного помолчали, и потом она прошептала:
– Это из-за Томаса? Я права? – я знала, что она будет упоминать его. – Ты поняла, что все еще любишь его? Или вы снова сошлись?
– Я плохо себя чувствую по этому поводу, Викки, но не хочу врать тебе. Да, мы с Томасом вместе, и прошу прощение у тебя, за то, что тебе могло показаться, что я играла с тобой, или использовала. Но это совершенно не так, – я говорила правду, – ты мне искренне дорога.
– Хорошо. Я тебя понимаю. Но могу ли я просить тебя о последней прогулке, можно сказать, прощальной? – ее глаза заблестели от слез.
– Конечно, Викки, но нам не обязательно прощаться, мы могли бы продолжить общение, – я взяла в свои ладони ее руки.
Я понимала, что сейчас не лучшее время для утренних прогулок, но это меньшее, что я могла сделать для Викки. Я планировала слишком не задерживаться с ней, поэтому быстро написала Томасу сообщение: «Через 20 минут выезжаю, я в порядке. Люблю тебя», и моментально получила ответ от парня: «Люблю тебя. Больше жизни» и вдобавок большое красное сердечко.
Фелисити
Мы шли по извилистым дорожкам к парку, и я заметила, как Викки сжимает руки в карманах своей куртки. Ее плечи были напряжены, а взгляд направлен вперед, будто она старалась сосредоточиться на чем-то невидимом. Мягкий свет зимнего солнца освещал ее лицо, но оно казалось бледным, я бы сказала даже, болезненным.
– Знаешь, – начала Викки, глядя перед собой. – Есть вещи, о которых я редко рассказываю. Даже тебе.
Я повернула голову к ней, удивленная таким началом. Мы никогда не делились слишком личным. Викки всегда держала дистанцию, даже если улыбалась или казалась искренней.
– Например? – осторожно спросила я.
Она помолчала, словно собиралась с мыслями. Ее голос прозвучал мягче, чем обычно:
– Про моего отца. Ты знаешь, он никогда не был добрым человеком. Он считал меня... ну, скорее обязанностью, чем дочерью.
Я ощутила тяжесть ее слов и одновременно шок. Викки редко говорила о своей семье.
– Я знала, что с твоим отцом все сложно, – ответила я осторожно. – Но ты никогда не рассказывала об этом так подробно.
Викки вздохнула, и ее шаги замедлились.
– Он был таким всегда. С самого начала. Моя мама умерла при родах, а отец... он всегда винил меня. Я была для него напоминанием о потере, которой он не мог простить.
Она остановилась, посмотрела на меня и пожала плечами.
– Ты можешь представить, каково это – расти в доме, где ты – только ошибка?
– Это ужасно, Викки, – прошептала я.
– Ужасно? – ее голос задрожал, но она быстро взяла себя в руки. – Нет, Фелисити, ужасно – это когда человек, который должен быть твоей опорой, смотрит на тебя, как на ненужную вещь.
– Викки... – начала я, но она подняла руку, останавливая меня.
– Подожди, дай мне договорить, – ее голос стал тверже. – Я пыталась быть для него полезной. Всегда. Я надеялась, что когда-нибудь он перестанет видеть во мне проблему.
– Ты заслуживаешь большего, чем это, – ответила я, чувствуя, как внутри растет горечь.
Она кивнула, но ее лицо оставалось спокойным, почти замкнутым.
– Может быть, – ответила она. – Но такова моя жизнь.
Мы подошли к парку. Его аллеи пустовали, и тишина, прерываемая только шорохом ветра, словно давила на нас. Викки замедлила шаг и повернулась ко мне.
– Фелисити, я правда благодарна за то, что ты была рядом. С тобой я чувствовала, что могу быть... собой. Но есть вещи, которые я не могу изменить.
– О чем ты? – я нахмурилась, чувствуя странное беспокойство.
Она вдруг отвела взгляд, ее руки нервно сжались в кулаки.
– Прости меня, – прошептала она, и ее голос звучал так, будто это были последние слова, которые она хотела произнести.
– За что? – я нахмурилась, сбитая с толку ее словами.
Ее глаза, полные боли и решимости, встретились с моими.
– За то, что сейчас произойдет.
И тут я услышала звук приближающегося двигателя. Мое сердце сжалось, когда из-за угла появился черный бус.
– Викки! – вскрикнула я, инстинктивно делая шаг назад. – Что происходит?
Из машины выскочили несколько человек в темной одежде и масках. Все произошло так быстро, что я не успела ничего понять. Они схватили меня за руки, повалили на землю и начали связывать запястья.
– Помогите! – закричала я, оглядываясь в поисках Викки.
Но она не двигалась. Ее лицо было спокойным, а взгляд – пустым.
– Викки! Сделай что-нибудь! – кричала я, вырываясь, но ее губы лишь дрогнули.
– Прости, Фелисити, – произнесла она хрипло. – Это не моя идея.
– Что?! – закричала я, чувствуя, как страх полностью поглощает меня.
Когда мне надели на голову мешок, я услышала ее голос:
– Меня зовут Виктория Коллинз. Я – дочь Саймона Коллинза. Все это время я была рядом, чтобы следить за тобой и Томасом.
Ее слова эхом отозвались в моей голове, но я уже ничего не могла сделать. Моя голова кружилась, а страх и предательство накрыли меня волной, пока меня усаживали в багажник.
Томас
Когда дверь за Фелисити закрылась, квартира снова погрузилась в тишину. Я, опершись о стену, несколько мгновений стоял неподвижно, вглядываясь в пустоту. Мысли о сделке, о Саймоне, о том, как все должно пройти идеально, наполняли мой разум. Моя рука потянулась к телефону, еще до того, как он успел осознать. Звонок. Конечно, от Саймона.
– Ты готов? – голос прозвучал четко и резко, как пуля.
– Все под контролем, – коротко ответил Томас.
– Нет, Томас, я хочу услышать больше. Ты забрал оружие? Все ли готово?
– Да, – ответил он, заставляя себя звучать уверенно. – Я собираю документы. Буду на месте вовремя.
– Отлично. Не разочаруй меня, – сказал Саймон и отключился, оставляя ощущение тяжести.
В спальне я достал из шкафа небольшой сейф с цифровым замком. Код был прост – я всегда выбирал такие, которые можно запомнить под давлением. Щелчок, и дверцы открылись.
Внутри – пистолет с глушителем, два полных магазина и маленький нож. Рядом лежали несколько пачек долларов, перевязанных резинками. К ним присоединились два файла с картами и списками. На одной из карт было схематично изображено расположение «Fremont Bridge», с отмеченными зонами выгрузки и предполагаемыми маршрутами отхода.
Я проверил оружие: глушитель прикручен, патроны заряжены. Затем сложил все в черный рюкзак. На всякий случай я добавил небольшой блокнот с личными заметками и подготовленный телефон без сим-карты.
Когда все было собрано, я сел в машину. Мотор завелся с легким рычанием, и я направился к условленному месту, набирая номер детектива Ли.
– Томас? – голос Ли был уверенным, но слегка напряженным.
– Я выезжаю, все по плану. Вы готовы?
– Мы расставили людей по обеим сторонам моста. Никто не сможет пройти мимо, как только ты подашь сигнал. Напомни мне, какова схема?
Я выдохнул, стараясь сосредоточиться.
– Саймон и его люди привезут товар на двух грузовиках. На мосту будут три машины сопровождения. Я должен встретиться с ними, убедиться, что все в порядке, и отдать сигнал. В этот момент ваши люди блокируют оба конца моста.
– А если они заметят полицию раньше?
– Тогда все сорвется, – сухо ответил Томас. – Но мы не должны дать им шанс.
Ли помолчал.
– Это большая партия оружия, Томас. У них с собой может быть несколько автоматов и даже взрывчатка. Ты уверен, что справишься?
– Уверен, – твердо сказал Томас.
Когда я прибыл на место, Fremont Bridge казался пустым. Его металлические опоры возвышались над водой, блестя в свете уличных фонарей. Гудение машин на шоссе вдали служило фоновым шумом.
Саймон ждал меня у начала моста. На нем был черный плащ, который развевался на ветру. Рядом стояли трое мужчин – все с оружием на виду. Один из них держал пистолет, другой – автомат, а третий внимательно смотрел в мою сторону.
– Ты пришел, – усмехнулся Саймон, подходя ближе. – Удивительно, как ты меня не подводишь.
– У меня нет выбора, – ответил Томас, демонстрируя нейтральную улыбку.
– Покажи, что у тебя есть.
Я молча открыл рюкзак. Пачки долларов, документы, схемы – все было аккуратно сложено. Саймон взял один из файлов и пролистал его, удовлетворенно кивая.
– Ты знаешь, что этот контракт изменит все.
– Конечно. Если сделка пройдет успешно, ты получишь контроль над четырьмя основными каналами поставок. Это десятки миллионов в год.
Саймон усмехнулся.
– Именно. Поэтому, Томас, я рассчитываю на твою лояльность.
– Ты можешь быть уверен, – я ответил спокойно, но внутри все сжималось от напряжения. – Это только начало.
– Именно, – Саймон хлопнул меня по плечу. – Я рассчитываю на тебя.
В этот момент телефон завибрировал. Я быстро вытащил его, стараясь не привлекать внимания. Сообщение от Фелисити: «Через 20 минут выезжаю, я в порядке. Люблю тебя».
Мое сердце замедлило ритм. Она в безопасности. Все, что нужно сделать сейчас, – это завершить дело.
Я поднял глаза на Саймона, но взгляд его был устремлен куда-то вдаль. Я мог лишь надеяться, что Фелисити так и останется вне опасности.
***
Весь день прошел в однообразных повторениях. Я терпеливо объяснял каждому члену команды их роли, хотя был уверен, что большая часть моих слов пролетает мимо ушей.
– Значит так, – говорил я, указывая на карту. – Когда грузовики подъедут, вы стоите здесь и проверяете машины. Никакой самодеятельности. Ваше дело – не задавать вопросов и не привлекать внимания.
– А если кто-то сунется? – спросил один из мужчин, крутя в руках автомат.
– Никто не сунется, – ответил я. – Если вы не начнете стрелять просто так.
Но, судя по выражениям их лиц, я понимал, что слова «просто так» здесь мало что значат. Эти люди жили ради власти и оружия, а не ради стратегии. Видимо они думают, что если у них есть оружие, то мозг им больше не пригодится.
Саймон постоянно отлучался, уезжая на своем черном внедорожнике. Каждый раз, возвращаясь, он привозил что-то новое: то ящики, набитые непонятным грузом, то новых людей. Иногда его сопровождали незнакомцы с угрюмыми лицами, которые задерживались на складе всего на пару часов, чтобы что-то обсудить, и снова исчезали.
– Что он привез в этот раз? – спросил я у одного из людей Саймона.
– Да какая разница, – буркнул тот. – Нам сказали не лезть.
К вечеру обстановка становилась все напряженнее. Люди Саймона, казалось, начали осознавать серьезность предстоящей сделки. Кто-то проверял оружие, кто-то таскал ящики с боеприпасами. В углу сидел Саймон, просматривая какие-то документы.
– Все идет по плану? – спросил я, подходя к нему.
– Пока да, – отозвался Саймон, не поднимая глаз. – Если только ты не решишь подвести меня.
– Я здесь, не так ли?
Саймон усмехнулся, но ничего не ответил.
Когда на улице совсем стемнело, базу озарили фары подъезжающих машин. Это были грузовики с поставкой оружия. Люди Саймона сразу же начали двигаться быстрее, словно только сейчас поняли, что все становится серьезно.
Я стоял в стороне, наблюдая за разгрузкой. Ящики один за другим вынимали из грузовиков, ставили на землю и открывали для проверки.
– Давай, Томас, – позвал меня Саймон. – Убедись, что все здесь.
Я подошел ближе, чувствуя, как гудит адреналин в моих жилах. Я знал, что эти последние часы будут решающими.
Фелисити
Сознание вернулось ко мне рывком. В первую секунду я не поняла, что произошло. Голова кружилась, тело было тяжелым и будто чужим. Темнота окружала меня со всех сторон, но я вскоре осознала, что дело не в освещении – на голове был натянут мешок.
В нос бил резкий запах сырости, пыли и чего-то едкого, как старая краска. Я попыталась пошевелиться, но мои руки и ноги оказались плотно связанными. Сухая тряпка во рту заставляла дышать через нос, и каждый вдох приносил все больше паники.
Местность казалась глухой и пустой. Где-то вдалеке капала вода, звук отдавался эхом, словно я находилась в каком-то огромном подвале или ангаре. Я пыталась прислушаться, уловить хоть что-то, что могло бы подсказать, где я, но все, что слышала, – было шумное биение моего собственного сердца.
Я дернулась изо всех сил, надеясь, что веревки ослабнут. Бесполезно.
– Кто здесь? – выдавила я через кляп, но мой голос был лишь приглушенным стоном.
Прошло несколько долгих секунд, или, возможно, минут, прежде чем я услышала шаги. Сначала они были далекими, едва уловимыми, но вскоре начали приближаться. С каждым шагом паника накатывала волнами.
Шаги остановились прямо передо мной.
– Очнулась, – произнес знакомый голос.
Я замерла. Это была Викки.
Она подошла ближе, и я почувствовала, как ее руки развязывают кляп, но мешок на голове остался. Грубая ткань натерла лоб, а дыхание от ее действий стало еще громче.
– Викки? – хриплым голосом прошептала я.
– Кто же еще? – ее голос звучал спокойно, почти буднично, но в нем слышалась тень насмешки.
– Что происходит? – мой голос дрожал, страх сковывал каждое слово.
– Ты серьезно? Ты не можешь догадаться? – ее смех был коротким и резким.
– Это из-за Томаса? – я знала ответ, но мне нужно было услышать ее подтверждение.
Викки молчала несколько секунд, потом произнесла:
– Ты всегда задаешь такие глупые вопросы. Конечно, это из-за него. Но и из-за тебя тоже.
– Меня? – я не могла сдержать слез. – Я ничего не сделала! Викки, я...
– Ты слишком важна для него, – перебила она. – А мой отец не оставляет ничего на волю случая.
– Викки, прошу... – я попыталась подавить дрожь в голосе. – Это из-за того, что я ушла от тебя? Ты мстишь мне? Ты все еще злишься, что я выбрала его, а не тебя?
Викки хмыкнула, ее тон стал жестче.
– Месть? – прошипела она. – Не все крутится вокруг тебя, Фелисити.
– Тогда зачем? Объясни мне! – я почти кричала, но голос срывался.
Она приблизилась ко мне, и даже через мешок я почувствовала ее дыхание.
– Ты просто инструмент, – сказала она. – План Б на случай, если Томас решит выкинуть что-то неожиданное.
– Он ничего не сделает! Я клянусь, он...
Ее ладонь с размаху ударила меня по лицу. Я вскрикнула от боли, голова откинулась назад, а на глазах выступили слезы.
– Замолчи, – прошипела Викки. – Твой Томас – не герой. Он сам выбрал эту жизнь.
Боль пульсировала в щеке, а по подбородку потекла струйка крови. Слезы стекали по лицу, смешиваясь с каплями, которые капали с потолка.
Я пыталась успокоить себя, но ничего не получалось. Викки больше ничего не говорила. Ее шаги удалились, оставив меня в этой темной пустоте.
Мешок на голове усиливал чувство одиночества. Я пыталась дышать ровнее, вспоминала Томаса. Где он сейчас? Знает ли он, что меня похитили? Искал ли меня?
Я зажмурила глаза под мешком, молясь, чтобы это все закончилось как можно скорее.
От автора
Ночная база выглядела как сцена из фильма: прожекторы заливали пространство вокруг, отбрасывая длинные тени на старые ржавые контейнеры, склады и горы ящиков с оружием. В воздухе стоял запах машинного масла, сырой древесины и чего-то металлического, почти медного.
Томас стоял в стороне, прислонившись к одному из контейнеров, и незаметно наблюдал за тем, как все разворачивалось. Покупатели подъезжали один за другим. Их машины – дорогие седаны и массивные внедорожники – блестели под светом прожекторов. Из них выходили люди в черных костюмах, сдержанные, уверенные.
Кто-то из них курил, зажимая сигарету в зубах, кто-то лениво осматривал местность. Но в глазах всех присутствующих читалась настороженность, словно они чувствовали, что этот вечер может закончиться совсем не так, как они планируют.
Томас старался выглядеть спокойным. Саймон бросал ему случайные взгляды, словно проверяя его уверенность. Томас делал вид, что полностью сосредоточен на работе.
Но внутри все было иначе.
«Почему Фелисити не отвечает?» – эта мысль не давала ему покоя. Он написал ей еще несколько сообщений, но телефон оставался молчаливым.
– Все в порядке, – бормотал он себе под нос. – Там плохая связь. Это просто из-за этого.
Но отогнать тревогу не удавалось.
Когда покупатели начали проверять оружие, Томас скользнул за контейнер, чтобы отправить сигнал детективу Ли. Его пальцы дрожали, когда он набирал короткое сообщение.
«Все на месте. Начинайте.»
Он нажал «отправить» и глубоко вдохнул.
Через несколько минут над базой раздался вой сирен.
– Это что еще за хрень?! – рявкнул кто-то из людей Саймона.
Но ответ был очевиден. Полицейские машины выехали из укрытия, окружая территорию. Люди в бронежилетах и с оружием начали выскакивать из фургонов, занимая позиции.
– Всем оставаться на местах! Бросайте оружие! – раздался голос через громкоговоритель.
На базе начался хаос. Люди Саймона метались, хватались за оружие, но быстро осознавали, что шансов нет. Полицейские двигались слаженно, как единый механизм, отрезая все пути к отступлению.
Томас затаился за одним из контейнеров. Он понимал, что Саймон скоро догадается, кто устроил эту западню.
«Только бы все сработало», – думал он, стараясь не выдавать себя.
С грохотом упали несколько ящиков. Пули свистели над головой, но их было немного – сопротивление подавлялось быстро.
Томас почувствовал, как его рубашка прилипает к спине. Он оглядывал базу, пытаясь найти Саймона.
И тут он увидел его.
Саймон стоял у дальней стены базы, держа в руке пистолет. Его лицо было искажено яростью. Рядом с ним находился человек с мешком на голове и связанными руками.
Томас замер.
«Кто это?»
Сердце гулко застучало в груди.
«Нет. Это не может быть она. Это невозможно.»
Но мысль не отпускала.
– Не делай глупостей, Саймон! – закричал кто-то из полицейских.
Но Саймон лишь сильнее вдавил пистолет в голову человека с мешком.
«Это не она. Она за городом. Там плохая связь, вот и все», – Томас пытался убедить себя, но тревога нарастала с каждой секундой.
Он снова вгляделся в фигуру заложника. Это была девушка. Что-то в ее движениях, в ее размере, в манере, как она стояла...
«Черт, Фелисити, только не это.»
Томас стиснул кулаки, стараясь оставаться незамеченным. Он знал: если это она, времени остается совсем мало.
Фелисити
Я сидела на холодном полу, с мешком на голове и связанными спереди меня руками. Время утратило смысл – казалось, что я уже провела здесь целую вечность. Единственными звуками, разбавлявшими тишину, были мои собственные сбивчивые вдохи и слабое, ритмичное постукивание воды где-то в углу комнаты. Кровь от удара Викки засохла на щеке, натягивая кожу, а от боли в голове казалось, что ее обхватили стальными тисками.
На мне все еще была та же одежда, что и во время прогулки с Викки. Мягкое голубое пальто теперь казалось пропитанным сыростью и страхом. Джинсы на коленях порвались, а кроссовки, некогда чистые, покрылись грязью. Я вспоминала, как старалась выбрать удобный наряд, чтобы мне было комфортно доехать в отель, в котором собиралась переждать весь этот хаос, но теперь эта одежда казалась из другого мира.
Я пыталась не думать о страхе, но он словно заполнял все вокруг, давя сильнее, чем веревки на моих запястьях. Все мое тело дрожало. Я то и дело напрягала слух, пытаясь уловить что-нибудь, кроме звука капель. Иногда я слышала шаги, но они никогда не приближались ко мне. Единственным человеком, кто подходил, была Викки. Она молча подносила ко рту воду, но мешок снимать не собиралась.
«Как все это стало моей реальностью? Почему я здесь?»
Я закрыла глаза, чувствуя, как слезы жгут кожу под мешком. Образы прошлого всплывали в голове – наше первое знакомство с Викки в школьной библиотеке. Это было после начала учебного года. Новенькая, тихая, с горькой улыбкой и загадочным взглядом. Она всегда была немного странной, но меня это привлекало. Викки сидела в углу, листая толстую книгу по психологии. Я помнила, как подошла к ней и пошутила о том, что «лучший способ понять школьные драмы – это психология». Викки улыбнулась, и с того момента они начали проводить все больше времени вместе.
Позже мы стали ближе. Она была теплой, заботливой, хотя порой ее взгляд казался каким-то холодным, отстраненным. Я списывала это на ее сложное прошлое, которое она неохотно рассказывала.
Но теперь, оглядываясь назад, я понимала, что многое в Викки казалось подозрительным. Почему она перевелась в их школу посреди года? Почему так упорно пыталась войти в ее круг общения?
И самое главное – Саймон, отец Викки, появился на той вечеринке у моих родителей. Я помнила, как впервые увидела его: высокий, импозантный, с холодным взглядом. Они появились в наших жизнях в одно время.
«Я должна была что-то заподозрить», – подумала я, стиснув зубы от раздражения на саму себя.
Неожиданно тишина была разорвана грохотом. Отдаленные крики, хлопки, похожие на выстрелы, и визг сирен. Мой затуманенный разум пытался найти в этом хаосе надежду.
«Полиция. Томас, это ты. Ты нашел меня!»
Я сжала зубы, стараясь не кричать. Сердце колотилось так сильно, что я слышала его в ушах. Неужели меня наконец спасут?
Мои надежды рухнули, когда я почувствовала резкий рывок. Викки, не сказав ни слова, подняла меня на ноги и освободила ноги от пут. Я попыталась вырваться, но слабость и дрожь в теле не оставили мне шансов.
– Пошли! – резко приказала Викки.
Я пыталась сопротивляться, но силы покинули мое тело. Викки тянула меня куда-то, не позволяя задавать вопросов.
– Викки, зачем... зачем ты это делаешь? – слабым голосом спросила я, спотыкаясь о неровности пола.
– Замолчи, Фелисити, – голос Викки звучал холодно. – Это уже неважно.
Я почувствовала, как их окружение изменилось: воздух стал прохладнее, а звуки снаружи – громче.
Когда мы остановились, я услышала чей-то тяжелый шаг и почувствовала грубые руки, которые схватили меня за плечи.
– Вот она, – сказала Викки.
– Отличная работа, Виктория, – услышала я знакомый голос. Саймон.
Я почувствовала, как меня заставили встать на колени. К голове прижали что-то холодное и металлическое. Пистолет.
Шум вокруг казался оглушающим: сирены, крики, громкие шаги. Казалось, все это происходило в другом измерении, недосягаемом для меня.
Я чувствовала, как тело предает меня: руки дрожали, зубы стучали.
«Томас, где ты? Томас, пожалуйста, найди меня...»
Крики и хаос продолжались где-то вокруг. Казалось, что мир рушился, а я стояла на самом краю, готовая рухнуть в пропасть.
Викки стояла рядом. Я слышала ее ровное дыхание, в то время как мое было сбивчивым и неглубоким.
– Ну что, начнем игру? – проговорил Саймон, его голос был спокойным и жестоким одновременно.
Я не могла видеть, но чувствовала, как он обхватил мою руку сильнее. Шум вокруг казался далеким, нереальным. Все, что оставалось, – это страх, сдавливающий грудь, и горечь, что я не смогла предвидеть этого кошмара.
А затем, я была ослеплена. Саймон снял мешок с моей головы, подняв мои завязанные, согнуты в локтях руки к моему затылку, но еще несколько секунд я не могла открыть глаза из-за того, что привыкла к темноте за столько часов, а вокруг меня были прожектора, фары от машин и фонари повсюду.
Томас
Я стоял в тени грузовика, наблюдая, как хаос вокруг медленно затихал. Полицейские двигались быстро, целенаправленно, с оружием наготове, но все мои мысли были сосредоточены на фигуре Саймона. Он стоял чуть впереди, держа перед собой заложницу. Девушка с мешком на голове, связанная, не двигалась, лишь еле заметно покачивалась. Его пистолет был направлен ей в висок.
Меня переполняло напряжение. Я пытался не делать резких движений, но внутренний голос кричал: «Кто это?»
– Томас, останься здесь, – приказал Ли, слегка подтолкнув меня в сторону укрытия. Его голос был твердым, но тихим, чтобы не привлечь лишнего внимания.
Ли был воплощением собранности. Узкое лицо с четкими чертами, черные волосы аккуратно убраны, его азиатская внешность подчеркивала спокойствие и сосредоточенность. На нем был черный бронежилет, исписанный нашивками и кодами. В руке – пистолет, взгляд – направлен вперед, оценивающий каждую деталь.
– Мне нужно ближе. Я должен понять, кто это! – сказал я шепотом, но Ли хмуро покачал головой.
– Мы не можем рисковать. Если это ловушка, тебя тоже убьют.
Я проигнорировал его слова и сделал шаг вперед, подкрадываясь ближе. Теперь я стоял рядом с Ли, настолько близко, что мог слышать, как он дышит.
– Ты знаешь, кто это? – спросил он, кивнув на фигуру Саймона.
Я хотел сказать, что нет, что это невозможно, чтобы это была она, но слова застряли в горле.
Саймон словно услышал мои мысли. Вдруг он шагнул вперед, таща девушку за собой. Я видел, как ее ноги подкашивались, как она спотыкалась, а он безжалостно толкал ее вперед. Затем резкий удар в ее колено, и она упала перед ним на колени. Саймон поднял ее связанные руки и сорвал мешок с ее головы.
Я почувствовал, как мир вокруг замедлился. Моя кровь застыла в жилах, когда я увидел ее лицо.
Фелисити.
Ее волосы были спутаны, лицо в грязи и крови. Кровь засохла у губ, а в уголке рта была свежая трещина. Ее глаза были зажмурены, словно от яркого света, и ее плечи дрожали. Пальто, которое она надела утром, было разорвано, джинсы в грязных пятнах, ботинки в разводах.
– Это она? – снова спросил Ли, его голос прозвучал как эхо в моей голове.
Я кивнул, чувствуя, как слезы подступают к глазам.
– Это она. Это моя Фелисити.
Она попыталась открыть глаза, глядя на меня. Ее взгляд был полон боли и страха.
– Томас, стой, – Ли резко схватил меня за плечо, когда я сделал шаг вперед. – Ты не можешь. Если ты подойдешь, он убьет ее.
– Я не могу просто смотреть, как он издевается над ней! – мой голос сорвался, ярость вспыхнула во мне.
– Если ты бросишься, он выстрелит, понимаешь? Мы должны все продумать.
Но я не мог больше ждать. Я выдернул из кобуры свой пистолет и шагнул из укрытия.
– Саймон! – я закричал, не заботясь о том, кто еще может меня услышать.
Саймон обернулся в мою сторону. Его усмешка стала шире, а взгляд наполнился торжеством.
– Ах, Томас, – протянул он. – Как мило, что ты все еще тут.
Его пистолет упирался в висок Фелисити. Ее глаза, полные слез, смотрели на меня.
– Отпусти ее, Саймон! Она здесь ни при чем!
Он рассмеялся, словно я сказал нечто невероятно смешное.
– Ах, Томас, ты все еще думаешь, что можешь диктовать мне условия после того, как предал меня?
Мои руки дрожали, когда я нацелил оружие на него. Взгляд Фелисити говорил больше, чем слова. Она молила, чтобы я ничего не предпринимал, но я уже не мог отступить.
От автора
Томас крепче сжал пистолет, направленный на Саймона. Его пальцы нервно скользили по металлу, в ушах стоял гул от адреналина. Перед ним был человек, который перевернул всю его жизнь. Саймон, держа пистолет у виска Фелисити, ухмылялся, словно наслаждаясь ситуацией.
– После твоего предательства, Томас, ты не в том положении, чтобы что-то требовать, – сказал он, голосом, полным сарказма.
Время словно застыло. Томас чувствовал, как напряжение накатывает на него волнами. Его взгляд бегал между лицом Саймона и испуганными глазами Фелисити, которые молчаливо умоляли его не совершать ошибок. Он знал, что каждое движение, каждое слово сейчас могут стать решающими.
Томас почувствовал, как от ярости напряглись мышцы челюсти. Ему хотелось кричать, но он понимал – малейшая ошибка, и Фелисити умрет. Боль утраты, которая преследовала его всю жизнь, словно сплотилась в этот момент. Но его мысли прервало неожиданное движение в стороне. Его взгляд скользнул влево, и там, в тени, он увидел знакомую фигуру. Викки.
Она стояла в стороне, свободная, спокойная, с легкой, почти издевательской улыбкой на лице. На ней были темные джинсы и куртка, ее волосы развевались от холодного ночного ветра. Этот момент пробил Томаса, как удар молнии. Ему стало ясно, кто она.
Он вспомнил свою работу подростком, когда Саймон был правой рукой его отца. Саймон всегда был рядом – неотъемлемая часть криминальной машины семьи. Томас никогда не задумывался, насколько глубоко этот человек может проникнуть в его жизнь. Вспомнилось, как они дружили семьями. Однажды, когда Томасу было около двенадцати лет, Саймон привел на ужин свою пятилетнюю дочь. Ее звали Виктория. Она была тихой, милой девочкой с куклой в руках и светлыми кудрями. Тогда Томас и представить не мог, что через годы она станет орудием слежки за ним и Фелисити.
– Викки... – прошептал он, не в силах поверить в предательство. Ее глаза встретились с его, но в них была лишь пустота. Она была олицетворением всего, что он потерял.
Саймон, не отпуская Фелисити, начал диктовать свои условия.
– Вы отпускаете меня. Я ухожу с деньгами и теми, кто остался на моей стороне. Иначе... – он прижал пистолет к виску Фелисити, заставляя ее зажмуриться сильнее. – Я убью ее.
Ли сделал шаг вперед, поднимая руки в попытке успокоить ситуацию.
– Саймон, подумай. Ты ничего не выиграешь. Ты знаешь, что тебя все равно поймают. Убийство девушки лишь добавит тебе срока.
Саймон ухмыльнулся.
– Меня и так ждет пожизненное, детектив Шао. Так что это ничего не изменит.
Томас кипел от злости, но взгляд Фелисити, полный страха, возвращал его к реальности. В ее глазах он видел столько боли и надежды, что это почти сломило его.
– Саймон, – обратился Томас, пытаясь взять контроль. – У тебя есть выбор. Ты можешь отпустить ее, уйти, оставить все это. Я могу помочь тебе.
Саймон на мгновение задумался, но затем усмехнулся.
– Ты думаешь, я поверю тебе?
Фелисити, собрав остатки сил, резко толкнула Саймона локтем. Он пошатнулся, но не упал. Девушка побежала к Томасу, спотыкаясь на каждом шагу. Томас выдвинулся ей навстречу, обняв ее, чувствуя, как ее тело дрожит от страха.
– Все хорошо, милая, все хорошо. Я с тобой, – прошептал он, разворачиваясь спиной к Саймону.
Саймон, осознав, что ситуация выходит из-под контроля, выстрелил. Пуля пробила ночную тишину и угодила Томасу в бок, пробив ребра. Боль пронзила его тело, словно острый нож. Он охнул, но удержал Фелисити. Его колени подкосились, и он рухнул на землю, опираясь на нее.
Детектив Ли, не теряя времени, выстрелил в Саймона. Пуля угодила ему в грудь, и он рухнул на землю. Тишина на секунду повисла над местом происшествия, пока не раздались крики.
– Томас! – закричала Фелисити, опускаясь рядом с ним. Ее руки прижимались к его окровавленному боку. Кровь быстро пропитывала ее пальцы, текла по его телу, заливая землю.
Ли подбежал, его голос прозвучал резко и властно:
– Вызовите медиков! Сейчас же! – обернувшись к Фелисити, он сказал:
– Зажимайте рану, как можно сильнее. Не давайте ему истекать кровью.
Фелисити, дрожа, послушалась. Ее слезы стекали по щекам, смешиваясь с кровью на ее руках. Она смотрела на Томаса, который тяжело дышал, его глаза потускнели.
– Томас, не смей! – прошептала она, срываясь на плач. – Не оставляй меня. Ты слышишь? Ты обещал, что мы справимся вместе. Держись, прошу тебя!
Он улыбнулся сквозь боль, его голос был слабым, но полным любви:
– Я... я всегда буду с тобой, моя милая незнакомка... даже если... даже если меня не станет.
Его рука с трудом поднялась, чтобы коснуться ее лица. Его пальцы дрожали, но он успел стереть ее слезы, прежде чем его глаза закрылись.
– Нет! Томас, нет! – кричала она, прижимая его к себе, чувствуя, как его жизнь уходит.
Фелисити кричала, обнимая его, слезы текли по ее лицу. Его глаза закрылись, а мир вокруг погрузился во тьму.
Фелисити плакала, ее лицо было мокрым от слез. Она смотрела на Томаса, пытаясь найти в нем спасение. Но Томас чувствовал, как он бессилен.
Ли посмотрел на эту сцену, его лицо исказилось от боли. Он знал, что сделал все, что мог, но ощущение беспомощности сковало его. Над ними мигали синие огни, и звук сирен приближался, но для Фелисити и Томаса это уже ничего не значило. Мгновение растянулось в вечность, наполненное трагедией и разбитыми мечтами.