Глава 6: Преграды
Фелисити
Я стояла перед рестораном, стараясь глубоко дышать, но воздух обжигал легкие, и каждое мгновение чувствовалось как вечность. Руки дрожали, и я едва смогла вбить адрес в приложение, вызывая такси. Слезы уже не текли ручьем, но щеки были влажными, а горло саднило от подавленных рыданий. Перед глазами снова и снова возникали обрывки воспоминаний, от которых хотелось кричать. Я пыталась их подавить, но чем больше усилий прилагала, тем сильнее они прорывались.
Я достала пачку сигарет и зажигалку, щелкнув огнем с третьей попытки. Вдохнула глубже, чем следовало, и закашлялась, но это хоть немного отвлекло меня. Холодный вечерний воздух слегка отрезвлял, но сердце все еще стучало как бешеное. Единственное, чего я хотела, это оказаться рядом с Томасом. Неважно, что скажет он или подумает. Мне нужно было его присутствие, его тепло, его способность заставить забыть все плохое хотя бы на мгновение.
Машина подъехала быстро, но мне показалось, что я ждала вечность. Я потушила сигарету и, с трудом удерживая телефон, открыла заднюю дверь.
– Куда едем? – спросил водитель, и я еле слышно назвала адрес Томаса. В машине я сидела, стараясь не смотреть в окно, чтобы не видеть свое отражение. Закрыв глаза, я пыталась сосредоточиться на шуме двигателя, на любых звуках, чтобы только не возвращаться к мыслям о сестре, о том, как она смотрела на меня, о том, что она сказала.
Когда я подошла к его двери, мои руки снова начали дрожать. Я постучала тихо, почти неуверенно, и буквально через несколько секунд дверь открылась. Томас стоял передо мной, его лицо сразу изменилось, как только он увидел меня. Я хотела сказать хоть что-то, но вместо этого слезы сами полились из глаз.
Он молча притянул меня к себе, закрыл дверь и обнял так крепко, как будто мог своей силой вытеснить всю мою боль. Я рыдала, спрятав лицо у него на груди, а он лишь гладил мои волосы и что-то шептал, но я даже не понимала слов. Его тепло было как якорь, удерживающий меня от окончательного падения в бездну.
Позже, когда я немного успокоилась, он вывел меня на балкон. Воздух был свежим, и я снова закурила, чувствуя, как немного возвращаюсь к реальности. Томас стоял рядом, его рука легко касалась моей, готовая поддержать, если потребуется.
– Что случилось? – мягко спросил он, когда я наконец смогла заговорить.
Я рассказала ему все – каждую деталь разговора с Оливией, каждую реплику, каждое чувство, которое она вызвала во мне.
– Она никогда не извинится, Томас. Она всегда будет считать, что это я виновата... Что я заслужила то, что со мной случилось.
Он слушал молча, не перебивая, но я видела, как сжимаются его кулаки, когда я говорила.
– Ты больше не одна, – наконец сказал он, забрав у меня почти догоревшую сигарету и туша ее в пепельнице. – И тебе больше не нужно это терпеть. Она не имеет права так с тобой.
Его слова принесли немного тепла, но боль никуда не ушла. Мы стояли рядом, глядя на город, и я почувствовала, что, несмотря на все, у меня есть кто-то, кто готов быть рядом, чтобы ни случилось.
Прошло несколько часов, которые я провела у Томаса. Чувства все еще были смешанными, но я постепенно успокоилась. Мне нужно было немного времени, чтобы прийти в себя после того, как Оливия открыла глаза на то, что у меня и Томаса есть что-то большее, чем просто отношения ученика и учителя. Это было нелегко, но я понимала, что сейчас важно вернуться домой и подготовиться к ужину. Это был день рождения отца, и, несмотря на все, что происходило в моей жизни, я не могла позволить себе сорвать вечер.
Томас предложил подбросить меня, но я сразу же отказалась, почувствовав, как внутри что-то замерло. Нет, мне не хотелось, чтобы он знал, что я чувствую. Мне нужно было побыть одной.
– Не надо, я поеду на такси, – сказала я, чуть улыбнувшись, чтобы он не переживал. – Мне нужно подумать. Все, что произошло сегодня... Оливия теперь точно знает. Все изменилось.
Томас немного помолчал, как будто раздумывая, стоит ли продолжать уговаривать меня, но в конце концов просто кивнул.
– Хорошо, – сказал он с легким беспокойством в голосе. – Только позвони, когда доедешь, ладно?
Я кивнула и быстро вышла из квартиры. Внутри меня все переворачивалось. Я думала, что смогу контролировать ситуацию, но теперь все иначе. Оливия теперь знает, и это чувствовалось как тяжелый груз на сердце.
Когда я села в такси, пустота внутри становилась все острее. Я пыталась сосредоточиться, но мысли о сестре, о ее реакции, о том, как я должна себя вести на ужине, не давали покоя. Я теребила браслет на своем запястье, тот самый, который Томас подарил мне на вечеринке. Пальцы скользили по холодному металлу, и на какое-то время я почувствовала себя немного ближе к нему, как будто его подарок мог удержать меня от того, чтобы все разрушилось.
«Зачем я так переживаю?» – спрашивала я себя. Мы с Томасом только начали наш путь, а теперь уже неясно, что будет дальше. Оливия, наверное, уже все поняла, и ее реакция будет не самой легкой. Я не знала, как мне поступать, как вести себя с сестрой, как скрывать все перед родителями.
Такси двигалось по улицам, а мои мысли продолжали метаться. Я не знала, как мне быть на ужине, как вести себя, как не показать всей этой тяжести, что сидела внутри. Я не хотела расстраивать родителей. Им все казалось нормальным, и я не могла разрушить этот мир, который они так старательно строили для нас.
Когда я наконец приехала, решила, что все будет хорошо, что смогу скрыть свои чувства. Я выдохнула, вылезла из такси и направилась к дому, но, как только я переступила порог, все внутри снова сжалось. Я почувствовала, как вновь накатывает слезы, и постаралась сдержаться.
От автора
В доме Фелисити не было ни родителей, ни сестры. Время было на исходе, и у нее оставался ровно час, чтобы подготовиться к ужину. День рождения отца – важное событие, и она не могла позволить себе не быть готовой. Несмотря на все, что происходило в последние дни, она знала, что не может позволить себе выглядеть как-то иначе. И вот, стоя перед зеркалом, она быстро поправила волосы и нацепила на себя фальшивую улыбку. Это был ее способ защититься, скрыть внутреннюю бурю, которая вот-вот прорвется наружу.
Она взглянула на подарок, который подготовила для отца месяц назад. Это была тщательно подобранная коллекция редких часов, каждый из которых был связан с каким-то важным моментом в жизни их семьи. Он всегда увлекался коллекционированием, и она знала, что такие подарки будут для него особенными. Часы были изысканно упакованы в коробку с темной древесиной, а на крышке был выгравирован семейный герб. Ее отец всегда гордился их родословной, и этот символ был для него важным напоминанием о наследии. Фелисити надеялась, что подарок ему понравится, несмотря на все ее внутренние сомнения.
Спустя какое-то время дверь распахнулась, и в дом вернулись родители. Мать с отцом, шумно общаясь и смеясь, вошли в дом, и за ними последовала Оливия, поправляя роскошные пряди белокурых волос. Весь дом сразу же наполнился привычным гамом голосов и шагов. Фелисити почувствовала, как на ее плечах снова нависает тяжесть предстоящего ужина, но постаралась взять себя в руки.
Когда семья собралась в зале, Фелисити, улыбаясь, подошла к отцу и крепко его обняла. В этот момент она пыталась забыть о том, что происходило в ее жизни в последние дни, и сосредоточиться на том, чтобы поздравить его с днем рождения.
– С днем рождения, папа! Желаю тебе долгих лет, здоровья и много счастливых моментов! – сказала она, внутренне надеясь, что ее слова прозвучат искренне.
Она вручила ему подарок, и он с удовольствием стал его распаковывать. Фелисити заметила, как его лицо озарилось, когда он увидел, что это коллекционные часы.
– Это потрясающе, Фелисити, – сказал он с улыбкой. – Ты знала, что мне нужно что-то особенное. Спасибо, милая.
Они поговорили еще немного, пока мать и Оливия, как обычно, не спешили поправлять макияж и переодеваться. Фелисити, стараясь не смотреть на сестру, почувствовала, как та все время посматривает на нее с какой-то едва заметной улыбкой, в которой скрывался некий вызов. Каждое ее движение казалось продуманным и полным скрытого смысла. Фелисити ответила ей холодным взглядом, стараясь удержать дистанцию.
Когда мама и Оливия закончили с последними штрихами перед выходом, вся семья собралась, и они поехали в ресторан. Автомобиль отца был роскошным – черный «Лексус», который всегда привлекал внимание на дороге. Он ехал уверенно, его привычный способ вести машину, словно убаюкивал всех пассажиров.
Фелисити сидела молча, на заднем сидении вместе с сестрой, чувствуя, как напряжение в ее теле только усиливается. Она старалась не думать о том, что скрывает ее душа, не смотреть на Оливию, но какая-то неуловимая энергия между ними делала все это невозможным. Она закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на чем-то нейтральном, но ни одна мысль не приходила в голову.
Она знала, что ужин в ресторане будет не просто обычным семейным праздником. Это была сцена, на которой ей предстояло играть роль, и играть ее хорошо.
Ресторан, который выбрала мама для ужина по случаю дня рождения отца, был безупречно элегантным, с атмосферой роскоши, где каждый элемент был тщательно продуман. Он находился на высоте, с видом на город, в помещении царила мягкая золотистая подсветка, а на стенах висели картины современных художников. Легкий шорох скатертей и глухие разговоры создавали ощущение уединенности, несмотря на большое количество людей вокруг. Столы были накрыты белоснежными скатертями, на которых стояли свечи и маленькие вазы с живыми цветами. В воздухе витал легкий аромат жасмина, и это было первое, что ощущала Фелисити, как только они вошли.
Все члены семьи были одеты сдержанно, но с очевидной элегантностью. Мама выбрала платье из темно-синего бархата с глубоким вырезом, который идеально подчеркивал ее фигуру. Она выглядела безупречно, с легким макияжем, который только подчеркивал ее естественную красоту. Оливия, с ее утонченным стилем, была в черном вечернем платье, которое застегивалось до самого подбородка, с массивными золотыми украшениями, создающими контраст с ее светлыми волосами. Отец, как всегда, в строгом костюме, который придавал ему солидности. Фелисити же выбрала платье с открытыми плечами цвета шампанского, которое было довольно простым, но элегантным, дополнив его серебристыми серьгами, браслетом, который она не снимала, и туфлями на небольшом каблуке.
Когда они подошли к своему столу, сразу же заметили, что он был расположен в углу ресторана, где был вид на улицу. Мама заранее забронировала его месяц назад, и теперь семья ощущала себя почти в уединении, что позволяло создать атмосферу праздника.
Меню принесли довольно быстро, и официант предложил выбрать что-то особенное. Мама была первой, кто взял меню, и сразу же начала хвастаться успехами отца в новом проекте.
– Вы не представляете, какие цифры мы сейчас показываем, – сказала она с блеском в глазах. – Это просто потрясающе! Мы увеличили продуктивность на 20%, и инвесторы уже начали интересоваться. Я так горжусь твоей работой, Рикардо!
Отец, немного смущенный ее восторгом, улыбнулся и покачал головой.
– Ты всегда знаешь, как поддержать, – сказал он. – Но это все благодаря нашей команде. Все работают на результат.
Оливия скользнула взглядом по меню, но, похоже, ей было не так интересно обсуждать успехи отца. Она взяла бокал вина, вглядываясь в него, как будто ищет ответы на вопросы, которые не решались словами. Она вмешалась в разговор:
– Ну да, все знают, как маме нравятся эти проекты. Я тоже горжусь тобой, папочка!
Фелисити почувствовала, как ее настроение снова ухудшается, но постаралась не реагировать на реплики сестры. Она внимательно изучала меню и думала о том, что ей заказать.
Официант подошел, и каждый начал выбирать. Фелисити решила заказать рыбу с лимонным соусом и тушеными овощами, а Оливия выбрала стейк с трюфельным маслом. Отец заказал утку с черничным соусом, а мама, конечно, выбрала свое любимое блюдо – каре ягненка, которое всегда заказывала в этом ресторане.
Когда все сделали выбор, официант унес меню, и за столом снова повисла легкая тишина. Семья улыбалась, но каждый из них понимал, что за этими улыбками скрываются свои тайны и нерешенные вопросы.
– Кстати, мама, папа, – начала Оливия, блеск в глазах, – сегодня я встретила мистера Мейстнера, нового учителя английского в школе. Он просто что-то! Так красноречив, невероятно умный. Думаю, он сделает чудеса с классом Фелисити. Вы бы видели, как он держится, – она бросила взгляд на Фелисити с хитрой улыбкой, наслаждаясь эффектом своих слов.
Фелисити почувствовала, как живот сжался. Сестра продолжала, явно наслаждаясь тем, как ей удается вызвать дискомфорт у Фелисити.
– О, и еще кое-что, – продолжила Оливия, делая вид, что говорит случайно, – он такой молодой и... красивый. На самом деле, я бы с ним тоже не против встретиться. Кажется, он тот, кто оценит хороший вечер, – ее голос был полон намеков, хотя она говорила это с шутливым тоном.
Фелисити почувствовала, как ее лицо заливается краской. Она посмотрела на свою пустую тарелку, пытаясь сосредоточиться на чем– то, но не могла не чувствовать, как ее пульс ускоряется, а сердце бешено стучит.
Мама, заметив напряжение между сестрами, повернулась к Фелисити.
– Что случилось, дорогая? Ты сегодня так молчалива. Обычно ты так много говоришь на семейных ужинах. Все в порядке?
Фелисити крепко сжала бокал с вином, но сумела улыбнуться.
– Все нормально, мама. Просто устала, наверное, – ответила она.
Но Оливия не собиралась останавливаться.
– Ну, думаю, Фелисити просто... отвлечена, – сказала она, ее слова звучали как бы невзначай, но с подтекстом. – Она всегда была такой скрытной, а теперь, с этими новыми учителями, кто знает, что на самом деле происходит?
Фелисити почувствовала, как ее глаза расширяются, сердце бьется быстрее. Она хотела крикнуть сестре, чтобы она замолчала, но не могла. Не здесь. Не перед родителями. Вместо этого она сжала кулаки под столом и постаралась держать голос ровным.
– Оливия, пожалуйста, прекрати, – произнесла Фелисити сквозь зубы. – Не время для этого. Мы тут ради папы.
– О, я знаю, – сказала Оливия, обращаясь к родителям, с наигранной невинностью, все так же улыбаясь. – Просто стараюсь поддерживать легкий разговор. Говорю, как Фелисити повезло с новым учителем, ведь когда я была школьницей, все учителя были до безумия занудными. Приятно видеть, что она так счастлива.
Фелисити в шоке взглянула на сестру, чувствуя, как каждый нерв в теле напрягается. Она хотела бежать, выйти из ресторана и никогда не возвращаться. Но вместо этого сидела там, сдерживая слезы, которые вот-вот должны были прорваться.
– Извини, Фелисити, – сказала мама, поворачиваясь к ней с беспокойством. – Не хотела тебя тревожить. Но если что-то беспокоит, ты знаешь, что можешь поговорить с нами, да?
Фелисити кивнула, чувствуя, как ее сердце все еще сильно бьется. В этот момент официант принес блюда, и к счастью, разговор был прерван. Тарелки были поставлены перед ними. Фелисити едва заметила, что было на ее тарелке, ее мысли все еще были унесены разговором.
Пока они начинали есть в относительном молчании, Оливия снова нарушила тишину.
– Кстати, – сказала она, ее улыбка стала еще шире, когда она посмотрела прямо на Фелисити, – методы преподавания мистера Мейстнера... очень эффективны. Он как-то умеет пробираться под кожу людей, не правда ли? Интересно, оказывает ли он такой же эффект на тебя, Фелисити?
Фелисити замерла, ее желудок сжался. Оливия заходила слишком далеко. Она толкала ее к краю. Но она не могла ничего сделать здесь. Не перед родителями.
Фелисити заставила себя улыбнуться, но внутри все рушилось.
– Я здесь только ради отца, Оливия, и не хочу с тобой разговаривать. Можем ли мы, наконец, оставить это?
Но Оливия не сдавалась.
– Думаю, Фелисити просто смущена. Все нормально, я понимаю. Ты не хочешь, чтобы кто-то узнал, что на самом деле происходит. Но поверь мне, Фелисити, все рано или поздно выйдет наружу.
Эти слова повисли в воздухе, и впервые за этот вечер Фелисити хотелось закричать. Но она стиснула зубы и подавила подъем эмоций. Она не могла позволить сестре победить. Не сегодня.
– Ох, Оливия, я сдаюсь, ты выиграла! – девушка подняла руки вверх, показывая, что сдается. – Мама, папа, весь этот вечер, Оливия намекала, чтобы я призналась вам кое в чем.
Брови Оливии подняли вверх от удивления, она явно не ожидала признания от сестры.
– Я провалила несколько тестов по разным предметам, немного отстаю по программе, поэтому я такая грустная, – наврала Фелисити. Ее родители не глупые, и следующий намек от сестры, открыл бы им глаза, но она знала, что допустить этого не может. Ведь на кону не только ее жизнь, но и его.
– Ох, дорогая, и это все? – мама от удивления вглядывалась в глаза отцу. – Оценки ведь не самое важное, мы ведь всегда говорили это вам с сестрой. У тебя еще есть время, ты очень умная, Фелисити, и я знаю, что ты подтянешь все свои долги и сможешь сосредоточиться на экзаменах.
Сестры переглянулись, но не искренняя улыбка сестры Фелисити, не давала ей покоя.
И так они продолжали трапезу, разговор скручивался и извивался, каждое слово Оливии заставляло Фелисити чувствовать себя все меньше и меньше, пока вечер наконец не подошел к концу.
Томас
Алексис всегда была моим безопасным местом. Даже когда все вокруг рушилось, ее дом оставался тихим уголком, где можно хотя бы на время забыть о хаосе. Сегодня, сидя на кухне с кружкой кофе, я смотрел, как Наоми бегала с медведем в руках, смеясь своим звонким, неподдельным смехом. Алексис что-то готовила у плиты, время от времени бросая на меня внимательные взгляды.
Я знал, что она замечала мое напряжение. Она всегда все замечает. Саймон снова дал о себе знать, и я был уверен, что он не остановится, пока не затронет все, что мне дорого. Алексис и Наоми – его очевидная цель, если бы он знал, что они в городе. Поэтому я старался быть начеку. Проверил зеркало заднего вида три раза, прежде чем повернуть к их дому. Сделал два дополнительных круга по кварталу, прежде чем припарковаться. Я не мог позволить себе ошибку.
– Томас, ты весь вечер молчишь, – Алексис прервала мои мысли, поставив передо мной кружку с кофе. – Это работа, да?
Я заставил себя улыбнуться. Ложь далась с трудом, но правду я не мог себе позволить. Если Алексис узнает о Саймоне, это только привлечет ее внимание к ситуации. Она должна оставаться в стороне.
– Все в порядке. Просто устал, – соврал я, делая вид, что полностью поглощен игрой с Наоми.
Спустя пару часов я попрощался с ними. Алексис обняла меня крепко, словно пыталась убедить, что я могу на нее положиться. А Наоми, не отпуская плюшевого медведя, помахала мне с порога. Я смотрел на них и думал: «Не дай бог Саймон доберется до них».
Когда я вернулся домой, на улице уже темнело. Подойдя к двери, я машинально потянулся за ключами. Но что-то сразу показалось не так. Дверь была чуть приоткрыта. Я замер.
Первая мысль: Фелисити. У нее есть ключи, и она иногда забегает без предупреждения. Но она бы позвонила. Всегда звонит. Меня охватила тревога. Я медленно толкнул дверь. Внутри было темно.
Я осторожно сделал шаг внутрь, прислушиваясь. Каждый звук – шум листвы за окном, щелчок в батарее – резал нервы. Инстинкты кричали о пистолете, который я хранил в спальне. Раньше я всегда носил при себе оружие. Всегда. Но с тех пор, как переехал в Портленд, решил оставить эту привычку в прошлом. Сейчас я жалел об этом.
Каждый шаг давался с трудом. Темнота и неизвестность сжимали грудь. Но когда я вошел в гостиную, увидел его. Саймон.
Он сидел на моем диване, как у себя дома. Его ноги были небрежно закинуты на кофейный столик, а в руке блестел бокал с виски. На коленях лежала рамка с фотографией. Мое сердце упало, когда я понял, что это было фото с Фелисити. Мы с ней на прогулке, улыбаемся, будто весь мир принадлежит нам.
– Привет, Томас, – сказал он, не поднимая взгляда. Его голос был мягким, но в нем сквозил металл. – Ты совсем расслабился, верно? Это опасно.
Я хотел броситься на него, отнять эту фотографию, вышвырнуть его из своего дома. Но я замер, пока в груди все кипело от злости.
– Ты слишком любишь рисковать, Томас, – продолжил он, поднимая рамку, чтобы получше ее рассмотреть. – Любишь красивых девушек. А еще... ты всегда играешь по-крупному.
Его улыбка была ледяной, как и весь этот момент.
Саймон, как всегда, выглядел абсолютно расслабленным. Его манеры всегда выводили меня из себя – как будто он был хозяином любой комнаты, в которой находился. Сейчас он сидел у меня в квартире, пил мой виски и держал мою фотографию, будто это его личная собственность.
Я стоял напротив, руки сжаты в кулаки, едва сдерживаясь.
– Ты, черт возьми, что здесь делаешь? – мои слова резали воздух. – Убирайся из моей квартиры. И из моей жизни. Навсегда.
Саймон посмотрел на меня поверх бокала, словно развлекаясь этой сценой. Медленно поставив виски на стол, он встал. Его улыбка была ледяной.
– Томас, ты всегда так драматичен. Я думал, что ты рад меня видеть, – его голос был мягким, но за ним скрывался яд. – У меня для тебя предложение. Одно дело. Одно, и ты свободен.
– Я закончил с этим, – оборвал я, даже не позволяя ему продолжить. – Ты прекрасно знаешь, что я больше не в игре. Я оставил все это дерьмо в прошлом. И тебя тоже.
Он хмыкнул, как будто я только что рассказал ему анекдот.
– Я ценю твое стремление к новой жизни, Томас. Правда, – его взгляд стал серьезным. – Но у нас на носу сделка. Огромная. И мне нужен кто-то с твоими... уникальными талантами. Я могу взять кого-то другого, но это будут дилетанты. Ты знаешь, что никто не делает это так, как ты.
– Даже не мечтай, – я шагнул ближе. – Мне плевать, что ты задумал. Найди кого-нибудь еще.
Он склонил голову, будто раздумывал. А потом достал от куда-то папку. Сверху, на самой папке, красовалась фотография Фелисити. Мое сердце сжалось.
– Видишь, Томас, я уже все выяснил. Милая девочка. Правда, очень юная, – он посмотрел на меня так, будто наслаждался каждым мгновением. – А ее родители? Влиятельные люди. Уважаемые. Любящие свою дочь. Но вот что они подумают, когда узнают, что их маленькая девочка крутит роман со своим учителем? Ах да, и что он далеко не невинный преподаватель английского, а человек с довольно... темным прошлым?
– Ты не посмеешь, – прошипел я, подходя еще ближе. Он поднял руки, словно сдаваясь.
– Я хотел все сделать по-дружески, Томас. Правда. Но если ты не хочешь добровольно... – он снова сел на диван, скрестив ноги, – то я, боюсь, должен прибегнуть к более убедительным методам. Твоя девочка несовершеннолетняя, а ее родители с удовольствием разнесут тебя в пух и прах. И проект, в который ты так веришь, рухнет.
– Ты ублюдок, – прошептал я, чувствуя, как гнев сжигает меня изнутри.
– Нет, Томас. Я – бизнесмен. – его голос снова стал холодным. – Это всего лишь одно дело. Одна сделка. Ты выходишь в игру, мы завершаем ее, и все заканчивается. Ты продолжаешь свою новую, честную жизнь. Все счастливы. Ну? Что скажешь?
Я стоял в своей собственной гостиной, чувствовал, как ее стены давят на меня, как будто это уже не мое место, а его. Внутри меня шло сражение. Если я скажу «да», то снова окажусь в его мире – мире, который я ненавижу. Но если я скажу «нет», то рискую потерять все.
И самое страшное: он был прав. Саймон всегда выигрывал, потому что знал, где нанести удар.
Саймон словно впитал воздух в комнате, превратив его в инструмент давления. Мое сердце стучало так громко, что казалось, он мог его слышать.
Но я не собирался давать ему это удовольствие.
– Послушай, Саймон, – я взял себя в руки и выдохнул, стараясь сохранить спокойствие. – Ты выбрал меня, потому что думаешь, что у меня еще есть тот азарт. Что я в любой момент могу вернуться. Но это ошибка. Я вырвался. Все кончено, Саймон.
– Все кончено? – Саймон поднял бровь, его усмешка стала еще шире. – Ты так в этом уверен? Потому что я вот совсем не уверен. Если бы ты был «вырвавшимся», как ты это называешь, мы бы сейчас не разговаривали. А ты, Томас, ты идеальный. Ты всегда был мастером своего дела, у тебя были инстинкты, которых не купишь за деньги.
Я сверлил его взглядом, сжимая кулаки, чтобы удержаться от импульса. Саймон видел, что его слова проникали под кожу, и это, кажется, забавляло его.
Каждое слово било сильнее предыдущего. Я смотрел на него, чувствуя, как волна ярости нарастает внутри меня.
Саймон встал, медленно, всем своим видом показывая, что не торопится. Он обошел диван, продолжая держать в руках стакан виски, словно он был хозяином этой квартиры.
– Ты запугиваешь не того человека, Саймон, – сказал я сквозь зубы.
Он развел руками, его лицо все еще оставалось спокойным, почти дружелюбным.
– Это не угроза, Томас. Это... реальность. Ты же знаешь, как все может обернуться. Они разрушат тебя. Они разрушат ее. А ее родители? Им не придется дважды думать, чтобы защитить свою репутацию. И весь твой маленький новый мир исчезнет.
Мои руки дрожали, но я стоял, не двигаясь. Если я позволю ему увидеть хоть малейший проблеск страха, он выиграет.
– Что ты хочешь, Саймон? – спросил я наконец, мой голос прозвучал почти шепотом.
– О, это просто, – сказал он, его улыбка стала еще шире. – Один раз. Одно дело. Мне нужны твои навыки, Томас. Ты делаешь это, и я исчезаю из твоей жизни. Навсегда.
– Ты думаешь, я тебе поверю?
Саймон пожал плечами.
– У тебя нет выбора. Либо ты идешь со мной, либо я отправляю твой милый маленький мир в ад. Выбирай. – Саймон оставил недопитый виски на барной стойке, и направился к выходу. – У тебя есть ровно сутки на то, чтобы обдумать свое решение. Я позвоню.
С этими словами он покинул мою квартиру, оставляя меня наедине со своими мыслями.
Фелисити
Оставшийся вечер в ресторане прошел спокойно. Мы доели свои блюда, папа задул свечи на торте, и мама, сияя, сказала очередной тост о том, как она гордится своей семьей. Все было... почти нормально. Почти, потому что внутри я чувствовала себя как натянутая струна, готовая порваться от малейшего движения. Оливия была подозрительно тиха после своих «невинных» провокаций за ужином, но я знала, что это затишье перед бурей.
Когда мы ехали домой, я смотрела в окно, пытаясь игнорировать ее присутствие рядом. Машина мягко качалась на поворотах, а родители тихо переговаривались о том, как хорошо прошел вечер. Папа говорил о проекте, мама соглашалась с ним, а я слышала лишь гул в ушах.
– Как тебе ресторан? – вдруг спросила мама, обернувшись ко мне.
– Прекрасный, мам. Ты, как всегда, выбрала идеально, – ответила я, стараясь звучать непринужденно.
В ответ она только тепло улыбнулась, а Оливия фыркнула, не отрываясь от телефона. Я знала, что эта ночь еще не закончилась.
Когда мы вернулись домой, родители взяли шампанское и, пожелав нам спокойной ночи, отправились в свою спальню. Оливия ушла в свою комнату, но я заметила ее быстрый взгляд в мою сторону. Она что-то задумала.
Я зашла в свою комнату с Кокси, которая радостно прыгала вокруг. «Хоть кто-то не усложняет мне жизнь», – подумала я, гладя ее по голове. После душа мне стало чуть легче. Теплая вода смыла часть напряжения, и, завернувшись в пушистый халат, я взяла телефон, чтобы написать Томасу.
Но не успела я набрать и пару слов, как в дверь постучали. Сначала я подумала, что это мама с какой-то забытой идеей, но голос был Оливии:
– Можно войти?
Я закатила глаза. «Естественно. Чего еще ожидать?»
– Заходи, – сдержанно сказала я, садясь на кровать.
Оливия вошла, закрыв дверь за собой, и скрестила руки на груди. Ее лицо было серьезным, что само по себе настораживало.
– Нам нужно поговорить, – сказала она, прислоняясь к стене.
– Я устала, Оливия, – я попыталась уйти от разговора. – Это может подождать?
– Нет, не может, – ее голос был жестким. – Речь о тебе и твоем учителе.
Слова ударили меня как гром. Я почувствовала, как кровь приливает к щекам.
– Я не понимаю, о чем ты, – выдавила я, надеясь, что смогу отмахнуться от нее. Оливия насмешливо улыбнулась.
Я попыталась сохранить самообладание, но это было невозможно.
– Давай без этого, Фелисити. Я все знаю. Видела вас вместе, видела, как вы смотрите друг на друга. И слышала ваш разговор. Ты правда думала, что сможешь это скрыть?
Я почувствовала, как внутри все сжимается. Я молчала, надеясь, что Оливия остановится, но та только подошла ближе.
– Вот как будет, – продолжила Оливия, ее голос становился все тверже. – Завтра вечером я расскажу все маме и папе. Что ты встречаешься со своим учителем. И что ты, дорогая моя сестра, хочу напомнить тебе, несовершеннолетняя. Ты знаешь, чем это закончится?
– Оливия, пожалуйста... ты не посмеешь испортить мне жизнь еще больше, – начала я, но та не дала мне закончить.
– Нет. Слушай меня. Если ты думаешь, что это останется без последствий, ты ошибаешься. Томаса посадят. Родители сделают все, чтобы его карьера, да и жизнь, закончились. А ты? Ты будешь виновата в том, что разрушила ему все. Ты этого хочешь?
Я почувствовала, как горло перехватило. Я смотрела на сестру, пытаясь понять, насколько серьезно она это говорит.
– Ты не можешь этого сделать, – выдохнула я. – С такой сестрой, и враг не нужен.
– Именно поэтому я даю тебе шанс, – холодно сказала Оливия. – У тебя есть выбор, Фелисити. Прекращай это. Навсегда. И я ничего не скажу. Но если я увижу вас вместе снова – это конец.
Я не могла поверить своим ушам. Внутри все клокотало от страха и гнева, но я знала, что Оливия не шутит. Та стояла передо мной, сжимая руки в кулаки, словно тоже была готова к этому бою.
– Почему ты это делаешь? – спросила я, голос сорвался. – Я ведь искренне его люблю.
– Любовь? – Оливия насмешливо рассмеялась. – Ты глупая девчонка. Ты даже не понимаешь, что все это означает. Он просто использует тебя, и рано или поздно ты это поймешь.
– Это ведь неправда... – я резко поднялась, сжимая кулаки. – Ты ничего о нем не знаешь!
Оливия остановилась у двери, ее лицо вновь стало холодным.
– Твой выбор, сестренка. У тебя есть время до завтрашнего вечера, когда родители вернуться домой.
С этими словами она покинула мою комнату, оставляя меня наедине со своими мыслями.
От автора
Томас сидел на краю своего дивана, сжимая стакан с виски в руках. Жидкость едва колыхалась, хотя его пальцы непроизвольно сжимали стекло. В квартире было темно: свет исходил только от уличного фонаря за окном и тусклого мерцания экрана телефона, лежащего рядом. Разговор с Саймоном снова и снова прокручивался в его голове.
«Ты думаешь, что можешь убежать от прошлого, Томас?» – эхом звучали слова Саймона. Это был не вопрос, а скорее утверждение, угрожающее и весомое
Томас ненавидел, что был загнан в угол. Когда он уходил из криминального мира, это решение далось нелегко, но он верил, что сможет начать все с чистого листа. И теперь, когда он почти построил новую жизнь, когда был счастлив, Саймон снова возник, как призрак прошлого, и разрушил это хрупкое спокойствие.
Он думал о Фелисити. Ее улыбка, ее глаза, полный доверия взгляд. Все это теперь оказалось под угрозой. Томасу хотелось защитить ее от всего, но как? Если он согласится на условия Саймона, это снова втянет его в ту жизнь, из которой он с таким трудом выбрался. Если откажется – Саймон разрушит все, что он любил.
«Надо найти выход, переиграть его», – мелькнула мысль. Томас чувствовал, что должен действовать, не ждать, пока Саймон пойдет дальше. Но понимал, что другого выхода как идти на поводу, у него нет.
Он взял телефон. За окном была уже полночь, но он не мог больше ждать. Он набрал сообщение своей девушке: «Через десять минут буду у тебя. Нужно поговорить.»
Ответ Фелисити пришел почти мгновенно: «У меня тоже есть серьезный разговор для тебя.»
Эти слова вызвали странное беспокойство. Он знал ее хорошо – Фелисити редко выражалась так прямолинейно. Что-то случилось.
Тем временем Фелисити сидела в своей комнате, сжимая в руках Кокси. После ухода Оливии ее мир будто треснул. Она чувствовала себя загнанной в угол, а ультиматум сестры звенел в ее ушах, как предупреждение.
Она обожала Томаса, но слова Оливии о том, что их отношения могут разрушить не только их двоих, но и ее семью, были как нож в сердце. Все это стало слишком запутанным, слишком опасным.
Получив сообщение от Томаса, она почувствовала одновременно облегчение и страх. Она хотела увидеть его, услышать его голос. Хотела поддержки, но боялась, что их разговор приведет к окончательному решению, которого она так боялась.
Фелисити тихо оделась: домашние трикотажные штаны, мягкий свитер. Она собрала волосы в хвостик, смыв остатки макияжа. Все выглядело просто, но она не могла заботиться о внешнем виде сейчас. Стараясь не шуметь, она выскользнула из комнаты, прихватив с собой ключи.
Она прошла мимо комнаты родителей, мимо двери Оливии, и осторожно закрыла за собой входную дверь. Улица была темной и тихой. Томас припарковался немного дальше ее дома на случай, если кто-то проснется и выглянет в окно.
Фелисити подошла к его машине, сердце бешено колотилось. Она села в салон, закрывая за собой дверь.
– Привет, – тихо сказала она, чувствуя, как ее голос дрожит.
Томас посмотрел на нее, его лицо было серьезным, но глаза излучали тепло. Он потянулся и притянул девушку ближе. Их губы встретились в нежном, но напряженном поцелуе.
Когда Фелисити отстранилась, по ее щекам текли слезы.
– Я не знаю, что делать, – прошептала она, смотря в его глаза.
Томас молчал. Его сердце разрывалось от того, что она плачет, и от того, что он не мог сразу сказать ей, что все будет хорошо. Но он знал одно: он сделает все возможное, чтобы защитить ее.
Томас сидел за рулем, держа руль, будто искал в нем опору. В салоне его машины царила тишина, нарушаемая лишь отрывистыми вздохами Фелисити. Лунный свет падал на ее лицо, делая глаза еще более блестящими от слез. Томас посмотрел на нее и, с трудом сдерживая эмоции, начал первым.
– Мне кажется, мы зашли в тупик, – сказал он тихо, избегая ее взгляда. – Фелисити, сегодня у меня дома был Саймон. Он... он ждал меня.
Фелисити напряглась, словно почувствовала удар.
– Что он хотел? – ее голос дрогнул.
– Он поставил ультиматум. Либо я делаю для него грязную работу, либо он разрушит все, что у нас есть. Он знает про нас, Фелисити. Он угрожает мне, но хуже всего то, что он угрожает тебе.
– Что значит «угрожает»? – она сжала его руку, пытаясь заставить его смотреть ей в глаза.
– Он знает, кто твои родители, и что твой отец строит этот проект для школ. Если правда о нас всплывет, это будет катастрофа. Твой отец потеряет все, а меня посадят.
Фелисити прикусила губу и опустила глаза.
– Я тоже хотела с тобой поговорить. Сегодня вечером Оливия... она все знает о нас. Она была слишком очевидной за ужином. Постоянные намеки. А потом она пришла ко мне в комнату. Томас, она дала мне выбор: либо я прекращаю наши отношения, либо завтра все расскажет родителям.
Ее голос сорвался, и она всхлипнула. Томас почувствовал, как внутри все сжимается.
– Она серьезно? – спросил он хрипло.
– Более чем. Я знаю ее. Если она сказала это, значит, она сделает.
Томас отвел взгляд на приборную панель, провел рукой по волосам.
– Черт. Это как ловушка. С двух сторон.
– Мы не можем позволить им победить, Томас, – сказала она, пытаясь удержать в голосе хоть каплю уверенности.
– И что ты предлагаешь? – резко бросил он, не скрывая отчаяния. – У нас нет выхода.
Фелисити замолчала, но через мгновение ее голос стал тверже.
– Мы не можем сдаться, Томас. Если я откажусь от тебя, это не спасет нас. Ты думаешь, Саймон оставит тебя в покое?
Томас пристально посмотрел на нее.
– А что будет с тобой? Если твоя сестра выполнит свою угрозу, это разрушит твою жизнь.
Она смахнула слезы и прошептала:
– Моя жизнь уже не имеет значения, если в ней нет тебя.
Эти слова обожгли его сердце. Томас протянул руку, чтобы утереть слезы с ее лица.
– Фелисити, – сказал он тихо, его голос был полон боли. – Я люблю тебя. Но то, что мы делаем, слишком опасно. И мы знали, что рано или поздно, все выйдет именно так. Я благодарен, что у нас с тобой было столько времени, чтобы побыть вместе.
Она наклонилась ближе, ее руки дрожали, когда она взяла его за лицо.
– Томас, пожалуйста, не отталкивай меня. Мы разберемся. Вместе.
– Ох, как же сильно я люблю тебя, но у нас нет выхода дорогая, – он больше не смог держаться. Томас притянул ее к себе и жадно поцеловал. Ее слезы смешались с его губами, но он не отпускал ее, словно это был последний поцелуй.
Фелисити забралась к нему на колени, обняв его за шею, словно боялась, что, если отпустит, он исчезнет. Она страстно и жадно целовала его, потому что знала, что это был их последний раз. По-настоящему последний.
Единственным желанием Фелисити прямо сейчас, было провести этот миг вместе, отдавшись своим чувствам. Они перелезли на заднее сидение, и отдали друг другу последнюю часть себя. Они долго прощались, не в силах осознать, что больше они никогда не прикоснутся друг к другу, как любовники. Тишина ночи укрыла их, оставив одних с их болью и страстью.
Фелисити
Я вышла из машины и, не оборачиваясь, пошла к дому. Но каждый шаг давался с трудом. Сердце хотело вернуться, а разум говорил, что нельзя. Уже на пороге я не выдержала и оглянулась. Томас все еще сидел в машине и смотрел мне вслед. Его взгляд был тяжелым, словно он пытался удержать меня. Но я знала, что мы оба приняли решение.
Войдя в свою комнату, я закрыла дверь и опустилась на пол. Мои руки невольно потянулись к браслету, который он мне подарил. Я сжала его так сильно, что пальцы побелели.
Эта ночь была самой длинной в моей жизни. Я плакала, пока не стали болеть глаза. Воспоминания о наших встречах, его улыбка, голос, прикосновения – все это не давало мне покоя. Но теперь это было прошлым.
Когда наступило утро, я не почувствовала облегчения. Наоборот, мир за окном выглядел холодным и чужим. Я не хотела ни с кем разговаривать, не хотела встречаться с родителями, которые уезжали на работу, или с Оливией, которая собиралась в город перед тем, как снова уехать в университет.
Я написала ей короткое сообщение: «Мы расстались. Тебе больше нечего волноваться.»
Ответ пришел почти сразу: «Если я узнаю, что ты снова виделась с ним за пределами школы, я все расскажу родителям. Не думай, что я далеко и ничего не знаю. У меня есть люди, которые присматривают за тобой.»
Ее слова пронзили меня, словно нож. Это было не предупреждение – это была угроза. Я почувствовала себя загнанной в угол.
Весь день прошел в пустоте. Я почти не ела, не включала телефон, не делала ничего, что напоминало бы о нормальной жизни. Мои мысли снова и снова возвращались к Томасу. Завтра мне придется увидеть его в школе. Я боялась этого момента так сильно, что мне хотелось исчезнуть. Завтра я увижу его, но теперь это будет всего лишь взгляд, всего лишь холодное «здравствуйте». А когда он пройдет мимо, весь мир будет напоминать мне о том, что я потеряла.
Томас
Когда Фелисити закрыла за собой дверь, тишина стала невыносимой. Я остался в машине, глядя на ее дом, словно ждал, что она передумает и вернется. Но этого не произошло. Наконец, я завел двигатель и медленно отъехал, чувствуя, как что-то тяжелое оседает в груди.
Каждый поворот руля казался финальным аккордом. Мы расстались, и это было единственно правильным решением. Я знал это. И все же каждый раз, представляя ее лицо, меня накрывало волной боли.
Дом не казался мне убежищем. Каждая комната была наполнена ее присутствием: ее улыбкой, ее голосом, ее смехом. В шкафу лежала ее футболка, в которой она всегда ночевала у меня. В ванной стоял ее шампунь, который она принесла, смеясь, что я должен заботиться о своих волосах.
Я не мог туда вернуться.
Я поехал в бар, надеясь утопить эту боль в стакане виски. Там было шумно, но я почти не замечал людей вокруг. Один бокал сменялся другим. В какой-то момент я потерял счет времени. Мне просто нужно было забыться, хотя бы на пару часов.
К утру я вышел из бара, еле держась на ногах. Моя голова гудела, мысли путались, но я не хотел ни о чем думать. Такси довезло меня домой, где я рухнул на кровать, даже не сняв обувь. Проснувшись ближе к полудню, я понял, что похмелье – это худший способ встретить новый день.
Голова раскалывалась, во рту было сухо, а запах алкоголя напоминал о моем состоянии. Я поднялся с кровати, выпил стакан воды и долго смотрел на свое отражение в зеркале. Тот человек, который смотрел на меня, был чужим.
К вечеру телефон зазвонил. Номер был неопределенным, но я знал, кто это.
– Томас, – голос Саймона был холодным и уверенным, как всегда. – Ты уже подумал над моим предложением?
Я молчал, сжимая телефон так сильно, что пальцы побелели.
– Я сделаю это, – наконец сказал я. – Одно дело. Только одно.
На другом конце линии повисла пауза, затем раздался смешок.
– Я так и думал, что ты согласишься.
– Но есть условия. – Мой голос был жестким. – После этого ты исчезаешь. Из моей жизни, из жизни Фелисити. Навсегда.
– Ты торгуешься, как в старые времена, – усмехнулся Саймон.
– Ты дашь свое слово, – я перебил его. – А ты никогда не нарушаешь его.
Он замолчал на несколько секунд, обдумывая мои слова.
– Ладно, Томас. Мое слово – закон. После этого дела я забуду о тебе и твоей девчонке.
Я повесил трубку, чувствуя, как на плечи ложится тяжесть принятого решения. Я знал, что ввязываюсь в то, от чего пытался бежать все это время. Но если это был единственный способ защитить ее, то я готов был заплатить эту цену.
От автора
Прошел месяц. Время, казалось, застыло для Томаса и Фелисити, разделенных невидимой стеной, которую они оба знали, нельзя пересечь. Каждый день приносил новую порцию боли, которая не угасала, а лишь нарастала, как волны в шторм
Для Фелисити этот месяц стал испытанием, которого она не ожидала. Утрата чувствовалась почти физически. Каждое утро начиналось с глухой боли в груди, каждое утро она просыпалась с мыслью, что увидит Томаса в школе, но не сможет заговорить с ним. Он был там – всего в нескольких метрах, но бесконечно далек.
Она стала замкнутой. Сначала родители пытались привлечь ее внимание, предлагали поездки, совместные ужины, разговоры. Но Фелисити лишь отмахивалась, ссылаясь на усталость или домашние задания. В ее комнате теперь чаще царила тишина, нарушаемая лишь скулением Кокси, которая, кажется, тоже чувствовала ее боль.
Оливия, возвращаясь на выходные, замечала изменения в сестре, но считала их ожидаемыми. Она дала себе слово не вмешиваться, считая, что сделала достаточно, чтобы защитить семью от возможного скандала.
Школьные дни были похожи на пытку. Томас продолжал вести уроки, как будто ничего не произошло, но его взгляд иногда задерживался на Фелисити чуть дольше, чем на других учениках. Это были моменты, которые обжигали обоих.
Томас, со своей стороны, пытался держаться. После их расставания он погрузился в дело Саймона с головой, надеясь, что это поможет ему не думать о том, как разбита его жизнь. Работа с Саймоном была опасной, грязной, но Томас умел справляться с такими ситуациями. Это была та часть его прошлого, от которой он пытался убежать.
Саймон не давал ему передышки. Каждый день Томас был занят новыми задачами: наблюдение за целями, подготовка логистики для сделки, организация встреч. Это был целый мир, куда он никогда не хотел возвращаться, но сейчас у него не было выбора.
Временами Томас задумывался: ради чего он это делает? Ради Фелисити? Ради ее безопасности? Или потому, что Саймон снова втянул его в свои сети?
Алексис, его сестра, чувствовала изменения в брате. Они стали видеться реже, а когда это случалось, Томас был напряжен, как струна. Он старался не пускать ее в свою жизнь, не вовлекать ее в свои проблемы. Ее вопросы – что происходит, почему он избегает общения, почему выглядит таким усталым – оставались без ответов. Томас лишь отмахивался, уверяя ее, что все хорошо.
Для Фелисити каждый вечер был похож на предыдущий. Она сидела в своей комнате, листая их старую переписку, читая каждую строку, которая теперь казалась далекой и нереальной. Ее сердцу было невыносимо больно думать, что завтра она снова увидит Томаса, но не сможет даже улыбнуться ему.
Так проходили дни. Томас и Фелисити существовали в одном мире, но как будто в параллельных реальностях. Каждый из них жил с чувством, что потерял нечто важное, нечто, что больше никогда не вернется.
***
Прошел еще один месяц с момента, как пути Томаса и Фелисити разошлись. Жизнь в Портленде шла своим чередом, но для них обоих время, казалось, двигалось в разных ритмах.
Фелисити постепенно брала себя в руки. Глубокая боль утраты все еще напоминала о себе, но она научилась прятать ее за улыбками и повседневными делами. Ее дни стали продуктивными и насыщенными: утро начиналось с домашних дел, затем – уроки, после которых она оставалась в классе, занималась в библиотеке и готовилась к приближающимся экзаменам. Она понимала, что учеба – ее единственный шанс отвлечься от мыслей о Томасе.
Фелисити подняла свой средний балл, и учителя начали ее хвалить. Это было непривычно, но приятно. Ее достижения заметили и одноклассники, а особенно Викки – новенькая девочка, которая недавно перешла в их школу. Викки была энергичной, веселой и удивительно легкой в общении. Ее дружелюбие помогло Фелисити снова почувствовать себя частью чего-то большего, чем просто замкнутый мир ее собственных мыслей.
Томас, напротив, будто застрял во времени. Его жизнь находилась в странной стагнации. Дело, которым он занимался для Саймона, затянулось, превращаясь в настоящее испытание. Это была не просто «миссия», которую можно выполнить быстро и уйти. Нет, этот проект требовал безукоризненной подготовки, точности и, главное, терпения. В мире, где нет второго шанса, Томас понимал, что любой его шаг может стать роковым.
Каждое утро он приходил в школу, на уроках старался оставаться профессиональным, избегая лишних эмоций. Но каждый раз, глядя на Фелисити, он видел ее перемены. Она стала сильнее, энергичнее, она снова улыбалась, но эта улыбка напоминала ему о том, что он ее потерял.
Декабрь в Портленде был прохладным и дождливым. Низкие серые облака нависали над городом, словно отражение их настроений. Иногда легкий снег смешивался с дождем, но, не успев коснуться земли, таял, превращаясь в ледяную воду. Улицы украшались гирляндами, в витринах магазинов появлялись праздничные декорации, но ни Томас, ни Фелисити не ощущали духа праздника.
Фелисити чувствовала приближение Рождества с легкой грустью. В прошлом году этот праздник был для нее теплым и семейным, но сейчас все казалось другим. Родители заняты своими делами, а Оливия, вернувшись домой на каникулы, больше напоминала строгого надзирателя, чем сестру.
Томас, напротив, с трудом замечал, что вокруг вообще что-то происходит. Он проводил вечера в своей квартире, размышляя о том, что он мог сделать по-другому. Иногда в его голове мелькали образы Фелисити – ее улыбка, смех, прикосновения. Но каждый раз он гнал эти мысли, зная, что для них двоих этот путь закрыт.
Декабрь тянулся медленно, как растаявший снег на холодной дороге, унося их все дальше друг от друга, но оставляя в сердцах боль и ощущение незаконченности.
Фелисити
Я сидела за нашим обычным столом в школьной столовой, пытаясь выглядеть как можно более вовлеченной в разговор. Вокруг меня смеялись и обсуждали субботнюю вечеринку Лина, Арчи, Иззи, Крис и Викки. Я медленно ковыряла вилкой в салате, прислушиваясь к их болтовне.
– Так, значит, мы у тебя дома? – Иззи, как всегда, была в центре внимания, ее глаза сияли от предвкушения. – Надеюсь, твои родители не притащатся раньше времени, чтобы проверять нас?
– Они уехали в командировку, – напомнила я, пожав плечами. – Полностью предоставили мне дом, и я не планирую их подводить.
– Вот что значит заслуженное доверие, – усмехнулся Арчи, бросив взгляд на Лину. – В отличие от некоторых...
Лина ткнула его локтем в бок, хихикнув:
– Ты тоже будешь на виду, так что не слишком расслабляйся.
– Кстати, – вмешалась Викки, переведя тему, – а кто будет? Ты уже составила список?
– Ну... – я пожала плечами. – Я думала этим займетесь вы? Приглашайте всех, кого знаете, дом у меня большой, места хватит.
– Дэн придет, ты не знаешь? – вдруг спросила Иззи у Арчи.
– Конечно, придет, – с улыбкой ответил парень. – Ты бы ему не простила, если бы не пришел.
– Верно! – Иззи рассмеялась, ее лицо засветилось. – Он уже купил мне платье для праздника.
Лина мечтательно закатила глаза:
– Иногда мне кажется, что вы с Дэном соревнуетесь в романтике.
– Ну уж нет, – фыркнул Арчи. – У нас с Линой и без платьев все отлично.
– Что насчет выпивки? – вмешался Крис, прищурившись.
– Я вам в этом доверяю, у вас хороший вкус в алкоголе. – Я покачала головой.
– Вот поэтому ты и хорошая девочка, – хмыкнула Викки, наклоняясь ко мне ближе. – Не переживай, будет весело.
Я улыбнулась ей в ответ. Викки была моей отдушиной. С момента ее появления в школе между нами образовалась особая связь. Мы проводили вместе так много времени, что я иногда забывала обо всем, даже о Томасе. Но в такие моменты, как сейчас, ее близость вызывала во мне что-то большее.
Наш разговор продолжался, когда мой взгляд случайно упал на двери столовой. В тот момент я увидела его. Томас. Он шел мимо с каким-то журналом в руках.
Все внутри меня сжалось. Я встретила его взгляд, и секунды тянулись бесконечно. Его глаза были усталыми, но в них все еще горела искра. Я почувствовала, как где-то глубоко внутри меня поднялась волна боли.
Он первый отвел взгляд, и я почувствовала, как сердце больно сжалось. Попыталась вернуться в разговор, но голова словно была пустой.
– Фелисити? – голос Викки выдернул меня из мыслей.
– Что? – я посмотрела на нее, стараясь скрыть растерянность.
– Ты как будто задумалась, – она склонила голову.
– Просто думаю, как все организовать, – быстро ответила я, избегая темы.
Остаток обеда прошел в обсуждениях. Но мой ум все время возвращался к той короткой встрече взглядов. Ночью, лежа в постели, я снова прокручивала этот момент в голове, пока мысли не стали мешать дыханию.
Суббота обещала быть насыщенной. Утром я ждала друзей, чтобы подготовить дом к вечеринке. Но в глубине души я знала, что даже в шумной комнате, полной смеха и людей, Томас все равно будет занимать место в моем сердце.
***
Субботнее утро началось для меня с приятного волнения. Портленд встречал новый день серыми облаками и холодным декабрьским воздухом, но от этого настроение становилось только уютнее. Я проснулась раньше обычного, чтобы убедиться, что дом готов к приходу друзей. Наша гостиная уже была почти идеальной: диваны аккуратно задвинуты, полы вымыты, а праздничные огоньки, которые я развесила накануне, добавляли комнате теплого свечения.
Через пару часов начали собираться мои друзья. Первой приехала Лина вместе с Арчи. Лина выглядела, как всегда, безупречно: ее длинные волосы были собраны в небрежный хвост, а ярко-зеленый шарф подчеркивал ее выразительные глаза. Арчи, высокий и немного неуклюжий, едва втиснулся в дверь с коробкой украшений, которые, по словам Лины, были «абсолютно необходимы».
– Не переживай, Фелисити, сегодня все будет на высшем уровне, – сказала она, обнимая меня. – Мы уже обо всем подумали.
Вскоре подъехала Иззи, и Дэн с Крисом, нагруженные сумками с закусками и напитками. Иззи, как всегда, была взрывом энергии. Ее ярко-оранжевая шапка, которая сливалась с цветом ее волос, почти слетела с головы, пока она тащила огромный пакет чипсов. Крис же шел спокойно, в своей обычной расслабленной манере, держа в руках колонки для музыки.
Последней пришла Викки. Я сразу заметила ее, стоящую у порога, с короткой улыбкой на лице. Ее светлые волосы аккуратно спускались волнами на плечи, подчеркивая нежные черты лица. Глаза – глубокие, цвета утреннего неба, – цепляли взгляд и вызывали теплое чувство, которое я никак не могла объяснить. Она носила черный свитер и джинсы, а на плечи была накинута короткая серая куртка.
– Привет, – сказала она, ободряюще улыбаясь. – Надеюсь, я не опоздала?
– Как раз вовремя, – ответила я, чувствуя, как сердце сжимается от ее близости.
Викки недавно перешла в нашу школу, сказав, что это связано с работой ее отца. Но за ее улыбкой иногда проскакивала печаль, словно она не до конца рассказывала правду. Мы успели сдружиться за последние два месяца, и я поймала себя на мысли, что ее присутствие стало для меня больше, чем просто дружба.
День прошел весело. Лина развешивала гирлянды, Иззи раздавала всем поручения, а Арчи без устали пытался настроить освещение. Викки все время была рядом, помогая мне с мелочами. Мы с ней накрывали стол, раскладывали бокалы и закуски, и я не могла оторвать глаз от ее плавных движений.
– Тебе не кажется, что Викки – настоящее украшение нашей вечеринки? – вдруг пошутила Лина, наблюдая за нами.
Я покраснела, стараясь сосредоточиться на раскладывании салфеток.
К пяти часам все было почти готово. Гостиная сияла огоньками, стол был полон угощений, а музыка уже играла на заднем фоне. Мы с ребятами стояли в кругу, проверяя последние детали.
– Все должно быть идеально, – сказал Крис, настраивая колонку. – Это же вечеринка в честь конца года!
Я улыбнулась, чувствуя легкое напряжение, но в то же время гордость за то, что все получилось именно так, как я планировала. Оставался всего час до начала, и этот момент был, пожалуй, самым волнующим.
Вечеринка была в самом разгаре. Гости заполнили дом до краев, и казалось, стены с трудом выдерживают накал энергии. Музыка, смех, и звон стеклянных бутылок от пива сливались в хаотичную симфонию. Гостиная была превращена в танцпол: гирлянды мерцали разноцветными огнями, а басы музыки отскакивали от стен, отдаваясь в груди.
Я стояла у окна с пластиковым стаканом в руке, наблюдая за происходящим. Задний двор тоже был полон: кто-то жарил зефир на импровизированном костре, Лина и Арчи смеялись над чем-то, играя в пинг-понг. Иззи с Крисом и Викки у стола обсуждали что-то, очевидно, очень веселое, потому что их смех был громче музыки.
Сегодня я решила напиться. На улице стоял холодный декабрьский вечер, но внутри было тепло, почти душно. Я закрыла глаза и сделала большой глоток из стакана, чувствуя, как алкоголь разливается по венам, наполняя меня легкостью. Томас. Его образ снова всплыл в голове, как неизбежный якорь, тащивший меня вниз. Я старалась отогнать его мысли, но чем больше я пыталась, тем сильнее они накатывали.
– Фелисити! – выкрикнула Викки, подбегая ко мне и схватив за руку. – Идем, танцевать нужно!
Я повернулась к ней. Викки была необычайно красива этой ночью.
– Иду, – ответила я, неохотно отрываясь от своего наблюдательного поста.
Она потащила меня в гостиную, где уже собралась толпа танцующих. Воздух был наполнен адреналином и потом. Викки подняла руки и начала двигаться под ритм музыки, словно она была ее частью. Я смотрела на нее, не в силах оторвать взгляд.
– Ну же, расслабься! – прокричала она, подойдя ближе.
Я сделала еще один глоток и позволила музыке захватить меня. Движения стали свободнее, мысли чуть притупились. В этот момент я была просто Фелисити, обычной старшеклассницей, которая решила забыть о проблемах и насладиться моментом.
Мы с Викки танцевали все ближе, и я чувствовала ее рядом – тепло ее тела, взгляд, который она бросала на меня из-под ресниц. Алкоголь делал свое дело, заставляя меня забыть о приличиях.
– Ты прекрасно танцуешь, – шепнула она, наклонившись ко мне.
– Спасибо, – ответила я, чувствуя, как щеки горят.
Мы смеялись, двигались, игнорируя весь остальной мир. И все же, несмотря на весь этот шум, внутри меня все еще была пустота. Томас, его глаза, его голос – все это не покидало меня.
Музыка в гостиной играла все громче, и толпа казалась сливающейся волной света, звука и движения. Я потеряла счет времени и стаканов, но было приятно чувствовать легкость в голове и тепло в груди.
Мы танцевали уже, наверное, час. Викки смеялась, ее голос тонул в ритмах музыки. Она придвигалась все ближе, и в какой-то момент ее рука задержалась на моей талии чуть дольше, чем следовало. Я смотрела на нее, чувствуя странное волнение, смешанное с легким головокружением.
Она наклонилась ближе, ее глаза искрились, как море под луной.
– Ты потрясающая, знаешь? – прошептала она, почти касаясь губами моего уха.
Я не успела ответить. Викки склонилась и поцеловала меня. Нежно, мягко, но с какой-то глубокой уверенностью. Мое сердце на мгновение остановилось. Все, что я могла сделать, это замереть, пытаясь понять, что происходит.
Я отстранилась, глядя на нее в замешательстве.
– Викки... – прошептала я, не зная, что сказать.
Ее лицо стало серьезным.
– Прости, я... я просто не могла удержаться, – она отступила на шаг, явно смутившись.
Но что-то внутри меня щелкнуло. Почему бы и нет? Почему бы не позволить себе это? Томас ушел, и я должна была идти дальше. Может, это и был тот шаг, который мне нужен, чтобы отпустить.
Я взяла Викки за руку, поднимая ее взгляд на себя.
– Все хорошо, – улыбнулась я. – Может, ты права.
Ее лицо просветлело. Мы снова танцевали, и я позволила себе расслабиться. Если раньше я старалась избежать того, чтобы копаться в своих чувствах к Викки, то сейчас впервые разрешила себе хотя бы немного их принять.
«Это не те губы, которые я хочу целовать», – думала я, глядя на нее, – «но, может быть, это именно то, что мне нужно». Я приблизила свое лицо к ней, и позволила поцеловать себя.
– Идем в твою комнату, Фелисити, – девушка взяла мою руку, после долгого поцелуя, и повела меня в мою же комнату. Она была у меня в гостях уже несколько раз, и даже один раз оставалась на ночь.
Я поднялась по лестнице за Викки, ощущая, как гул вечеринки постепенно затихает, превращаясь в далекий фон. Свет из коридора второго этажа мягко падал на ее плечи, подсвечивая светлые волосы. Викки уверенно вела меня за руку, а я следовала за ней, не успевая понять, что я чувствую: растерянность, волнение, любопытство? Может, все сразу.
Моя комната была тем местом, где я обычно скрывалась от мира. Но сейчас она казалась другой – не моей, а какой-то общей, словно это пространство вдруг стало принадлежать не только мне. Викки закрыла дверь и обернулась ко мне с тем взглядом, в котором смешивались решимость и мягкость.
Мы сели на кровать. Я чувствовала, как виски, выпитый на вечеринке, смешивается с каким-то новым, незнакомым ощущением внутри. Викки приблизилась ближе, ее лицо оказалось так близко, что я могла видеть каждую мельчайшую деталь ее черт – изгибы губ, легкую родинку у глаза, блеск накрашенных ресниц.
– Ты... потрясающая, – прошептала она, прежде чем ее губы коснулись моих.
Поцелуй был неожиданным, мягким, но в то же время слишком сильным, чтобы его игнорировать. На несколько секунд я замерла, осознавая, что происходит. Все внутри будто застыло, а потом взорвалось тысячей эмоций одновременно. Викки отстранилась, немного смущенно посмотрев на меня.
– Прости, – начала она, но я ее остановила, сделав то, чего от себя не ожидала.
Я снова поцеловала ее. На этот раз я сама сделала выбор. Томас все еще жил в моем сердце, но я поняла, что больше не могу быть пленницей тех чувств, которые не принесли ничего, кроме боли прощания. Возможно, Викки была моим шансом начать сначала. Не думать, не вспоминать, не сожалеть.
Я обхватила ее лицо своими ладонями, и проникла своим языком к ней в рот. Я бессознательно сравнивала все ее движения, и все ее прикосновения, с тем, как делал это Томас. Я не могла остановиться думать об этом, у меня было ощущение, будто я изменяю ему прямо сейчас. Но это было не так. Мы расстались 2 месяца назад и дороги назад, к сожалению, нет.
Шум вечеринки и музыки были слышны, не смотря на закрытую дверь, а небольшое головокружение от алкоголя, не давало мне трезво мыслить. Я раньше уже целовалась с девушками, и мне нравилось, и я всегда знала, что была бы не против поэкспериментировать, и представить себя с девушкой.
Мы переместились с Викки на кровать, мы лежали и целовали друг друга, прикасались к горячим телам, гладили нежную кожу друг друга. Я немного отстранилась от девушки, и сняла приталенную футболку, которая была не мне весь вечер, и осталась перед ней в юбке и нижнем белье. В ее глазах был огонь несмотря на то, что ее глаза были цвета озера, после – она закусила свою нижнюю губу.
Я легла сверху девушки, позволяя ей прикасаться к своим интимным местам на теле, она сняла с меня бюстгальтер, и принялась покрывать поцелуями моя грудь, параллельно проводя языком по соскам, от чего я покрылась мурашками. Я словила себя на одной мысли, не справедливой по отношении к девушке: я была возбуждена. Но только из-за того, что в моих мыслях, ко мне сейчас прикасается Томас.
Она перевернула меня, заставив лечь на спину, и сняла свой свиер: ее тело было роскошным, она не была похожа на типичную лесбиянку, до этого вечера я и понятия не имела, что нравлюсь ей.
Она продолжила покрывать мое тело поцелуями, пока я представляла в воображении своего учителя. Она сняла с меня трусики, и принялась меня ласкать своим языком, и я невольно вспомнила то потрясающее первое утро в спальне Томаса, когда он разбудил меня ласками, не занимаясь со мной любовью. Она доставила мне оргазм, но я знала, что это произошло только благодаря Томасу в моем воображении.
***
Я проснулась от неожиданного резкого звука, который эхом отозвался в моей голове. Сначала я не могла понять, что это было, и попыталась снова закрыть глаза, надеясь уснуть, но боль в висках и тошнота от похмелья не оставляли мне шанса. Оглянувшись, я потянулась к своему телефону, чтобы выключить будильник, и заметила, что экран высвечивает уже позднее утро.
Викки, оказавшаяся рядом, все еще лежала на моей кровати, свернувшись в клубок под одеялом совершенно обнаженная. Я села на краешек, тихо встала и попыталась не разбудить ее, хотя она явно спала очень крепко. Ее волосы были раскиданы по подушке, лицо спокойное, и она выглядела так, будто не пережила все те бурные события, что произошли на вечеринке. Вспоминать вчерашнюю ночь не хотелось, но, тем не менее, мне пришлось. Я не знала, сколько именно выпила, но однозначно больше, чем стоило бы.
Моя голова, как будто кто-то наложил на нее тяжелую крышку, а каждый шаг по дому отдавался вибрацией, словно по проводам. Я помнила, как вчера мы с Викки танцевали, как она смеялась, ее глаза сверкали в свете диско-шаров. И тот поцелуй. И то, что было после. Я пыталась не думать об этом.
Я надела свои домашние штаны и футболку, стараясь быть как можно тише, чтобы не разбудить Викки. Состояние было на грани – слегка мутное сознание, но ясно понимала: мне нужно выбираться из этой комнаты. Шум в доме был почти неслышен, как будто и не было никакой вечеринки. Но когда я спустилась вниз, вся эта тишина будто давила на меня.
Дом выглядел как поле битвы после военной операции. Пластиковые стаканчики, обрывки бумаги, бутылки, пицца... я закрыла глаза на весь этот беспорядок, и с сожалением осознала, что предстоит огромная работа, чтобы все привести в порядок. Мой взгляд остановился на гостиной, где все еще оставались признаки вечеринки – бутылки, еще несколько людей, уже в разгаре похмелья, чьи-то скомканные вещи. Вижу, на диване валяется пара незнакомых мне людей, и меня это даже не удивляет.
Я пошла в комнату Оливии. Как ни странно, здесь был Крис, лежащий без одежды, с какой-то девушкой, которая явно не понимала, где она и почему она проснулась на чужой кровати. Я моментально закрыла дверь, стараясь не допустить, чтобы меня заметили.
Дальше – гостевая комната, где я встретила Иззи и Дэна. Они были переплетены в сне, ничто не нарушало их спокойный сон, хотя их положение и не было самым уютным.
В другой гостевой комнате я обнаружила Арчи и Лину, которые, похоже, тоже отдыхали от всего этого хаоса. Лина улыбалась во сне, а Арчи крепко обнимал ее, словно весь мир за пределами их маленькой мирной оболочки не существовал.
Когда я добралась до кухни, меня встретила очередная катастрофа: разбросанные бутылки, пустые коробки и пакеты. Все вокруг напоминало тот момент, когда будто время замерло и мы забыли обо всем, что было потом. Я взяла тряпку, начала вытирать стол, но в тот момент мне захотелось просто сдаться и оставить все так, как есть.
Пока я пыталась привести хоть что-то в порядок, руки дрожали, но мне казалось, что это хотя бы немного отвлечет от тяжелых воспоминаний. Я понимала, что нужно как-то успокоиться. Я поставила кастрюлю с водой на плиту, достала яйца и продукты из холодильника, чтобы хоть как-то начать день.
Не прошло и нескольких минут, как в доме начали просыпаться мои друзья. Я слышала, как кто-то ворчал, вставая с дивана, и смех, доносящийся из соседних комнат. Я вздохнула, и поняла, что нужно делать. Готовить завтрак. Хотя бы для тех, кто был здесь рядом.
Томас
Прошло два месяца с того момента, как я расстался с Фелисити, и, несмотря на все это затишье, которое я пытался построить в своей жизни, внутри меня все не утихало. Вроде бы, я пытался двигаться вперед, занимаясь обычной работой, решая вопросы, связанные с делом Саймона, но все это только усиливало ощущение пустоты. Как будто жизни не хватало. Временами я ощущал, что все, что случилось, просто развалилось на куски, и чтобы я ни делал, я не могу вернуть даже малую часть того, что потерял.
Постояв на балконе и выдохнув дым сигареты в ночной воздух, я слушал, как город продолжает свою жизнь внизу. На мгновение мне казалось, что я также являюсь частью этого – лишь одним из множества людей, замкнутых в собственном мирке, которые не могут покинуть свой путь. Но в этот момент, как бы я не пытался скрыться от реальности, звуки моего телефона нарушили этот хаос. На экране высветилось имя: Ли Шао – детектив, который когда-то вел дело моего отца. И я вспомнил наш с ним первый разговор 2 месяца назад, когда решил, что не буду рисковать своей жизнью, и снова заниматься незаконными вещами. Я решил связаться с детективом, и рассказать ему, что сообщники моего покойного отца все еще замышляют какие-то опасные игры, и что они пытаются снова втянуть в это и меня.
«2 месяца назад»
– Томас, – голос Ли был тяжелым и обеспокоенным. – Ты правильно сделал, что позвонил мне. – У меня не было выбора, Ли, – ответил я, стараясь быть спокойным. – Я думал, ты уже отошел от всей этой истории.
– Я бы хотел так, – сказал он с явной усталостью в голосе, – но люди твоего отца до сих пор на свободе. Они поджидают. Ты понимаешь, что, если не решишь эту проблему, ее решит кто-то другой.
С каждым его словом внутри меня росло раздражение. Я привык к этой мысли – не могу никуда убежать от того, что сделал. От той грязной работы, в которой когда-то был вовлечен. Но это уже не касалось меня. Я хотел начать все заново. Я хотел, чтобы это не мешало моему спокойствию, моему настоящему.
– Я хочу, чтобы ты понимал, Ли, – сказал я, вглядываясь в огни города внизу. – Я больше не в этом. Я не вернусь к этому. Я не буду делать это снова.
Он, кажется, задумался на секунду, но продолжил, голос его стал тверже.
– Ты и так уже в этом, Томас. Ты должен помочь мне. Ты хочешь стать частью их игры или оставить это позади? Сейчас не время отказываться, ты и так слишком много времени теряешь. Ты должен помочь нам, поймать их.
Я сжал кулак, напрягаясь от этих слов. Его правота не оставляла мне выбора. Понимание того, что я в опасности, что ситуация с Саймоном не даст мне выдохнуть, было тяжелым грузом. Но я не хотел этого. Я не хотел снова вернуться в этот мир, и тем более – втягивать Фелисити в этот кошмар.
– Хорошо, – сказал я наконец. – Но только при одном условии. После этого дела я хочу, чтобы ты дал слово, что они оставят меня в покое. Это касается не только меня, но и всех, кого я хочу защитить.
Немного молчания. Я слышал, как он тяжело дышит в трубку.
– Ты сам знаешь, что я не могу гарантировать их полное отсутствие, – сказал он, но его голос стал мягче. – Но я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы защитить тебя и тех, кого ты хочешь сохранить в безопасности. Если мы сможем их посадить – ты будешь свободен от программы защиты свидетелей и сможешь наконец-то уволиться из школы.
Я посмотрел на свое отражение в стекле, ощущая, как внутренний конфликт бушует внутри. Я понимал, что это не будет легким выбором. Но в какой-то момент понимание того, что назад уже не вернуться, и что мне нужно защищать все, что мне дорого, стало ясным.
– Ладно, Ли. Давай, я помогу тебе. Но ты помнишь, что я хочу закончить с этим. Один раз и навсегда.
В трубке был слышен легкий вздох, а потом голос Ли сказал с той же решимостью, что и всегда:
– Я позвоню тебе, когда будем готовы. Ожидай.
Я повесил трубку, в очередной раз взглянув на холодный, безмолвный город внизу, ощущая, как что-то затихает внутри. Чувство беспокойства сжалось в груди, и я не знал, что меня ждет дальше.
Возвращаясь к реальности, я понял, что уже какое-то время просто смотрю на экран звонящего телефона.
Два месяца прошли с того момента, как я оказался в этом деле, и теперь каждую неделю, когда наставала суббота, я звонил Ли Шао, своему единственному контакту в правительственных кругах, с которым мне нужно было поддерживать связь. Я знал, что этот разговор будет важным, как и все остальные. Я знал, что на кону не только моя жизнь, но и то, что могло бы повлиять на будущее, как бы ни печально это ни звучало.
Я бросил сигарету, вытер ладони о джинсы и, не мешкая, поднял трубку.
– Привет, Ли, – сказал я, наклоняя голову к телефонной трубке и делая очередной вдох. Мой голос был ровным, но внутри меня ощущалась та же тяжесть, что и два месяца назад.
– Томас, как дела? – ответил он, его голос был, как всегда, спокойный, профессиональный. – Как обстановка?
– Саймон не отступает, – ответил я, нервно отпуская немного дыма. – Мы почти закончили подготовку, осталось еще пару шагов, но все идет по плану.
Я сделал паузу, зная, что мне предстоит объяснить, как далеко мы зашли. Это было гораздо серьезнее, чем я предполагал, когда впервые согласился на участие.
– В общем, дело у Саймона не простое, Ли, – продолжил я. – Мы готовим операцию, чтобы вывести на чистую воду группу людей, с которыми он работает. Это не просто пара мелких мошенников, это целая сеть, занимающаяся отмыванием денег через фальшивые сделки с недвижимостью и фальшивыми контрактами. Саймон оказался внутри, и теперь он смог проникнуть к самым верхам.
Я замолчал, ожидая ответа, и почувствовал, как мои нервы снова напряглись.
– Подготовка уже длится два месяца, но все еще остаются детали, которые нужно доделать, – продолжил я. – Мы с ним проверяем каждую деталь, соединяем нужных людей, начиная с первых этапов. И самое главное – мы должны действовать с точностью до секунды. Если упустим хоть один момент, все это может пойти прахом.
– Понимаю, – сказал Ли, его голос не изменился. Он был профессионален и готов к любому исходу. – Ты уверен, что все документы и записи собраны?
– Да, все есть, – ответил я, ощутив, как тяжело становится на душе. – Но нужно еще провести пару встреч, получить доступ к последним данным. Саймон хочет, чтобы все выглядело идеально, когда мы перейдем к первому этапу продажи товара. Он сам тщательно проверяет каждого человека, с которым работает. Мы все находимся под его контролем, так что... нужно быть осторожным.
Ли вновь замолчал, обдумывая услышанное. Я понимал, что каждый его вопрос имеет свою цель.
– Ты говоришь, что оставшийся месяц – это последняя подготовка, а когда все будет готово, начнется операция?
– Да, – ответил я. – Все должно быть готово, и как только мы получим все доказательства, все пойдет в ход. Мы выведем их на чистую воду, а когда операция будет завершена, вы и ваши ребята должны будете накрыть всех, и они не смогут уйти от наказания. И тогда я буду свободен.
Ли молчал, я знал, что он оценивает каждое мое слово.
– Ты знаешь, что это не простое дело, Томас. Ты в этом по уши, и для тебя это последний шанс выйти чистым.
– Я знаю, Ли, – ответил я, выдыхая дым и бросая очередную сигарету за балкон. – Но, если все получится, я смогу двигаться дальше. Я должен это сделать.
Я услышал, как Ли чуть расслабился, и после паузы он сказал:
– Мы будем готовы, Томас. Как только ты будешь готов, мы подключим все силы. Ты держись.
Я снова посмотрел на город, как будто надеясь, что все это пройдет, но знал, что уже нет пути назад.
От автора
Фелисити и Томас... Их история была подобна ветру, который сначала легонько трогает лицо, обещая покой, а затем превращается в бурю, сметая все на своем пути. Их связь возникла тихо, словно утренний туман, – она росла между словами, взглядами и теми мелкими моментами, которые обычные люди редко замечают.
Фелисити была юной, полной жизни, мечтательной и немного упрямой. Она искала любовь – настоящую, искреннюю, такую, которая согревала бы даже в самую ледяную ночь. Томас же был противоположностью ее наивности. Его глаза прятали боль, его слова всегда звучали чуть сдержанно, как будто он боялся выдать слишком много. Но в этих различиях они нашли точку соприкосновения, некую невидимую нить, которая связала их навеки.
Их моменты счастья были как яркие вспышки на ночном небе. Они смеялись и спорили, вдохновляли и испытывали друг друга. В этих отношениях была сила – непреодолимая, магнетическая. Но была и тьма. Томас знал, что его прошлое – это груз, который рано или поздно настигнет их обоих. Фелисити чувствовала это, но продолжала бороться, надеясь, что любовь сможет преодолеть любую преграду.
Когда пришло время выбора, Томас сделал то, что, по его мнению, было правильным. Он ушел, думая, что это защитит ее. Он надеялся, что расстояние станет щитом, что ее жизнь станет проще без него. Но вместо этого оставил ее сердце разбитым. Фелисити же осталась одна в мире, который больше не казался таким светлым. Она пыталась жить дальше, цеплялась за новые отношения, новые чувства, но Томас продолжал быть в ее мыслях, как рана, которая еще не зажила.
Для Томаса расставание стало не спасением, а мучением. Он видел ее в коридорах школы, видел ее с другими, но каждый раз его сердце сжималось от боли. Он боролся с собой, с прошлым, с обязанностями перед детективом, но мысли о Фелисити были неизменны. Она была его утешением и наказанием одновременно.
Теперь они живут в разных мирах, словно две параллельные линии, которые больше никогда не пересекутся. Но в каждом из них осталась частичка другого. Томас продолжает обманывать себя, что все это для ее блага. А Фелисити... Она учится жить заново, но в глубине души все еще ждет того дня, когда он вернется.
Томас
Ожидание было невыносимым. Еще один месяц пролетел, как будто мелькнувший свет на перегруженной трассе. Я лежал на кровати в своей квартире, уставившись в потолок, где неяркий свет от уличного фонаря оставлял блики. Мои мысли блуждали, и, несмотря на внешнее спокойствие, сердце билось быстрее обычного. Через несколько дней сделка Саймона должна была состояться, и, если все пройдет по плану, я буду свободен – свободен от Саймона, от программы защиты свидетелей и от той удушающей опасности, которая нависла над Фелисити.
Я давно уже не видел ее вне школьных стен, но мысль о том, что ее жизнь могла оказаться в опасности, терзала меня все эти месяцы. С каждым днем приближение конца казалось все реальнее, но вместо облегчения, я чувствовал странную пустоту. «Что дальше?» – спрашивал я себя снова и снова.
Воскресенье. Глубокий вечер. Еще один звонок детективу Ли остался позади. Все обсудили: детали операции, маршруты отхода, согласованные сроки. Ли заверил, что полиция будет готова, как только Саймон и его «партнеры» начнут свой спектакль. Теперь оставалось последнее – встреча с самим Саймоном.
Я поднялся с кровати и направился к шкафу. Надев темные джинсы и черный свитер, я потянулся к пальто. Руки машинально проверили карманы – ключи, телефон, зажигалка. Зажигалка, принадлежавшая Фелисити.
Остановившись у зеркала в коридоре, я посмотрел на свое отражение. Лицо выглядело усталым, глаза – как будто опустошенными. «Последний раз, – мысленно повторил я. – Последний раз, и все закончится».
Я вышел из квартиры, закрывая за собой дверь. На улице стояла тишина, свойственная ночам в Портленде. Холодный январский воздух заставил меня натянуть пальто плотнее. Машина Саймона была припаркована в нескольких кварталах отсюда. Я знал, куда идти, но все равно чувствовал, как внутри поднимается беспокойство.
Через пятнадцать минут я добрался до склада, где Саймон назначил встречу. Вокруг здания было темно, лишь слабый свет пробивался из-под одной из боковых дверей. Я глубоко вдохнул и вошел внутрь.
– Томас, – позвал Саймон, стоя у длинного стола, заваленного бумагами, планшетами и ноутбуками. Его голос звучал ровно, но в нем чувствовалось напряжение. – Проходи, у нас немного времени. Надо проверить все.
Я подошел ближе, скользнув взглядом по чертежам и схемам, разложенным перед ними. Я узнал знакомые маршруты, список участников сделки и пункты, где должна была подключиться полиция. Все это казалось сценарием какого-то фильма, но это была реальность. Моя реальность.
– Ты уверен, что никто не заподозрит? – спросил я, стараясь звучать уверенно, хотя внутри все сжималось.
Саймон посмотрел на него с легкой усмешкой:
– Если бы я сомневался, ты бы уже не стоял здесь. Мы все подготовили. Теперь только ты и я знаем все ключевые моменты.
Я кивнул, опускаясь на стул рядом. Вся эта подготовка длилась слишком долго, и теперь, когда финал был так близок, я не мог позволить себе ошибиться.
В помещении было прохладно, даже несмотря на нагреватель, установленный в углу. Я сидел за длинным столом, устремив взгляд на разложенные передо мной бумаги. Напротив меня, в своем неизменном черном костюме, расположился Саймон, который, казалось, никогда не терял своей холодной уверенности.
– Итак, – начал Саймон, постукивая пальцами по краю стола, – сначала ты подтверждаешь сделку. Все будет происходить ровно по времени, не дай им усомниться в твоей роли.
Я кивнул, записывая пометки в свой блокнот. Мне нужно было помнить каждую деталь, каждую мелочь, чтобы не упустить ничего в разговоре с детективом Ли.
– После подтверждения я проверю финансовую часть, – продолжал Саймон, кивая на ноутбук перед ним. – Деньги пойдут через подставной банк, так что, если кто-то из них решит копнуть глубже, они увидят подлинные документы. Но их подлинность будет длиться ровно 48 часов. Потом вся информация исчезнет.
Я молча смотрел на чертежи. На них были указаны все точки встречи, схемы маршрутов отъезда и обозначения тех, кто будет находиться на местах. Я понимал, что это игра, где никто не простит ошибки.
– А если что-то пойдет не так? – спросил я, переводя взгляд на Саймона.
Тот поднял бровь, как будто удивился, что Томас осмелился задавать вопросы.
– Тогда будем импровизировать, но это не твоя проблема. Твоя задача – все сделать чисто и вовремя. И еще: никаких личных эмоций.
Слово «эмоции» заставило меня чуть сильнее сжать ручку. Я прекрасно знал, что это значит. Вся эта операция была ради моей свободы, но мысль о Фелисити снова мелькнула в голове. Она станет свободной, как и я, но что потом? Я закрыл глаза на мгновение, пытаясь выбросить ее образ из сознания.
– Возвращаемся к плану, – продолжил Саймон. – Когда я дам сигнал, ты отходишь в сторону и ждешь. Не суйся в обсуждение, они должны думать, что ты лишь посредник. Все ясно?
Я кивнул, но в голове уже прокручивал, как буду объяснять этот план Ли. Я должен буду не только передать всю информацию, но и убедиться, что полиция готова к каждой детали. У них не будет второго шанса.
– Сегодня воскресенье, – проговорил я, неосознанно выдыхая слова вслух.
– И что? – Саймон взглянул на меня, будто удивившись.
– Завтра утром я должен быть в школе, – ответил я, глядя в сторону. – Как ни в чем не бывало. Учить детей, вести уроки...
Саймон усмехнулся:
– У тебя талант, Томас. Умение разделять роли. Сегодня ты – мой помощник, завтра – учитель. Все как в театре. Главное – не путать сцены.
Я не ответил, лишь откинулся на спинку стула, чувствуя, как усталость накатывает волнами. Ночь будет долгой.
Фелисити
Мне нравится, когда Викки смотрит на меня так, словно я – центр ее вселенной. Это пьянящее чувство, от которого легко можно потерять голову. Вот как сейчас: ее пальцы мягко скользят по моим волосам, заправляя выбившуюся прядь за ухо.
– Мне нравится, когда ты это делаешь, – говорю я, стараясь удержать легкую улыбку.
– Делаю что? – ее взгляд, немного рассеянный секунду назад, становится внимательным.
– Это, – я повторяю ее жест, проводя пальцами по ее шелковистым светлым волосам. Она улыбается, а затем смущенно отводит взгляд.
Мне нравится видеть ее такой. Рядом с Викки мне легче дышать. Ее громкий, заразительный смех наполняет тишину моего дома, ее прикосновения заставляют забыть обо всем. Я знаю, что она любит, когда я уделяю ей все свое время. Она любит, когда я нежно шепчу что-то ей на ухо, а ее глаза начинают бегать, словно она не знает, как удержать внутри эту волну эмоций.
Но Викки не любит, когда я упоминаю Томаса. Да, мне пришлось рассказать ей, что было между мной и учителем, она почти сразу же поняла это, когда я не могла сдержаться от того, чтобы лишний раз не взглянуть на него. Даже мимолетная мысль о нем вызывает в ней злость. Она пытается быть сильной, уверенной в себе, но я вижу, как ее ревность просачивается сквозь каждую улыбку, каждое движение.
Мы встречаемся уже месяц. И недавно я согласилась не скрывать наши отношения. Мы держались за руки в коридорах школы, слушали разговоры за спиной, но Викки словно наслаждалась вниманием. Ее улыбка говорила всем: «смотрите, это мое». А я? Я только училась принимать эти взгляды.
– Рядом с тобой мне не хочется ни о чем думать, – мечтательно произносит Викки, глядя на меня и переплетая наши пальцы.
– Скажи это нашей математичке, когда будем писать очередной тест, – шучу я, отвлекая ее от серьезного тона. Мы сидим на моей кровати, укрывшись одеялом. У меня на коленях стоит ноутбук, в котором мы только что делали презентацию на литературу.
Викки часто остается у меня на ночь. Ее вещи уже заняли свое место в моей комнате: зубная щетка в ванной, полотенце на вешалке, несколько футболок на моей полке. Это стало привычным, как будто мы давно живем вместе.
– Когда ты расскажешь о нас своей семье? – ее вопрос пронзает тишину, заставляя меня замереть.
– Я... Викки... Мы уже говорили об этом, – я устало вздыхаю, ставлю ноутбук на прикроватную тумбочку и смотрю ей прямо в глаза.
Она отворачивается, ее взгляд опускается на наши переплетенные пальцы.
– Ты просто думаешь, что я – временный персонаж в твоей жизни? – ее голос звучит слишком спокойно, но я чувствую под ним скрытую боль.
– Очень смешно, – стараюсь отшутиться, но сама знаю, что это не поможет.
– Я серьезно. Мне больно видеть ваши взгляды с Томасом. На уроках, в коридорах... Везде! – ее голос становится громче, и я отвожу взгляд.
Я лгу ей. Лгу, что Томас больше ничего не значит. Лгу, что чувства к нему давно исчезли. Но это не так. Я все еще люблю его, всем сердцем. Я пытаюсь забыть, но каждый раз, видя его, все обрушивается на меня новой волной.
– У нас была история, – шепчу я, стараясь не встречаться с ее глазами. – История, которую не забудешь за мгновение.
– Даже если постараться? – ее голос дрожит.
– Даже если постараться.
Викки обиженно хмыкает. Я чувствую, как напряжение между нами нарастает, но мне нечего предложить ей, кроме времени.
– Главное, что рядом со мной сейчас ты, – говорю я, надеясь, что мои слова хоть немного смягчат ситуацию. – Я расскажу им обо всем. Просто дай мне время.
– Хорошо. Как скажешь, – отвечает она, но я вижу, что мои слова ее не убедили.
Я нежно касаюсь ее лица, провожу ладонью по ее шее, притягиваю к себе. Ее аромат заполнил всю комнату, сладкий, яркий, напоминающий о ней. Викки склоняется надо мной, ее руки обвивают мою талию, а губы касаются моей шеи.
В эти моменты я хочу верить, что все будет хорошо. Что я смогу любить ее так, как она этого заслуживает. Но внутри меня остается пустота, которую Викки не в силах заполнить.
– Нам крупно повезло, что твои родители снова в командировке, – ее влажный язык скользил вдоль моей шеи спускаясь все ниже и ниже.
В сексе она всегда доминировала, это всегда меня возбуждало, ведь в жизни и не скажешь, что она любит брать инициативу в свои руки.
Одним движением пальчика, она стянула с меня бретельки топика, а вскоре и вовсе сняла его.
– Тебе нравится?
– Не останавливайся.
Она провела языком по моему соску и снова поцеловала меня в губы. Я обхватила своими ногами ее бедра и одним движением стащила с нее футболку, она прижилась ко мне своим голым телом и нежно стянула с меня трусики.
Тихий шепот и громкие стоны заполнили всю комнату. Две девушки просто решили развлечься в перерыве между подготовкой к тесту.