=
Глава 11. Мама, тетя, бабушка
Шли дни, складываясь в недели, месяцы и годы — спокойные, текущие по привычному уже руслу. Наверное, уклад жизни в Поттер-хаусе одинаково удивил бы и волшебника, и обычного человека, вот только чужие из обоих миров здесь не бывали. А обитателям дома давно казалось естественным все то, что привело бы в шок гостей. Дурслям — хозяйничавшая на старинной кухне Тилли, семейные чаепития перед портретом тетушки Дореи — портретом, весьма активно принимавшем участие в разговорах! И, о ужас, вовсю рассуждавшем о всяких ненормальностях!
А самой Дорее — вопиюще маггловская семья ее единственного внука, последнего отпрыска старинного рода. Дорея Поттер привыкла к ним — что ж, человек ко всему привыкает! Более того, эти магглы стали ей почти родными. Вернон Дурсль, как-то заявивший ей, женщине из рода Блэк, что восхищается ее почти гоблинской предусмотрительностью. Петунья, рассказавшая ей и о детской зависти к сестре, и о выходках ее сына, но больше предпочитавшая говорить о Гарри и его воспитании. Дадли — живой, балованный, драчун и жадина, абсолютно маггловский ребенок, воспринимающий волшебство как должное — еще бы, расти в таком доме!
Да, детям Поттер-хаус нравился — обоим. Наверное, именно поэтому Петунья перестала в конце концов жалеть о брошенном садике на Тисовой. К тому же там, на Тисовой, до сих пор было небезопасно. Дамблдор, засунув ребенка Поттеров к маггловской родне и ничем не пытаясь помочь, тем не менее старался не терять Гарри из вида. По крайней мере один постоянный соглядатай, случайные «прохожие», все время разные — гоблинская защита исправно фиксировала крутившихся вокруг дома на Тисовой волшебников, наблюдения подкалывались в толстую папку, Вернон ругался сквозь зубы и клялся стрясти с бородатого ублюдка какие-то там гипотетические убытки, а Петунья радовалась, что они переехали. Да, предусмотрительность Дореи Поттер в самом деле была достойна и хвалы, и благодарности!
Когда — вслед за Гарри — Дадли впервые назвал Дорею бабушкой, Петунья напряглась. Она и раньше-то знала, что волшебники в грош не ставят обычных людей, а Дорея, внучка, дочь и жена наичистокровнейших магов, и не думала скрывать своего мнения на сей счет. Ее хорошее отношение к Дурслям казалось Петунье несколько эпатажным, выросшим из злости на магов, не защитивших Гарри. Но с другой стороны... Ради Гарри тетушка Дорея помогла всем им, разве этого мало? Пусть себе говорит, что хочет. В конце концов, и Петунья, и Вернон точно так же не любят волшебников, так что, можно сказать, квиты.
Дорея тихо засмеялась, откликаясь:
— Что ты хотел, внучек Дадли?
«Кажется, кто-то здесь сошел с ума», — Петунья ущипнула себя за руку, но милая картинка Дадлика, показывающего «бабушке» новую пожарную машину, никуда не делась. Гарри, в обнимку с красным паровозом, поглядывал на кузена снисходительно: свой подарок он считал круче. Дорея же, выслушав бурные детские восторги (пополам с жалобами, что мама не скупила половину двухэтажного магазина!), позвала Тилли и сделала ей какой-то не понятый Петуньей знак. Домовичка закивала и щелкнула пальцами.
Из трубы паровоза Гарри пыхнуло полупрозрачным дымом, а машина в руках у Дадли взревела пожарной сиреной. Завертелись колеса. Из кабины паровоза помахал рукой машинист, а водитель пожарной машины надвинул на глаза блестящую каску.
Вернон, вернувшись в тот день с работы, с трудом удержался на ногах сам и чудом не раздавил врезавшийся в него паровоз. Выругался сгоряча, почему-то покраснел от виноватого: «Простите, дядя», — осторожно перешагнул сначала через дымящий паровоз, потом через мчащуюся к нему с воем сирены пожарную машину, и махнул рукой:
— Идите играть в бабушкину гостиную! Там можете шуметь, сколько влезет, нарисованные головы не болят!
— Неприятности? — осторожно спросила Петунья, когда дети ушли играть «к бабушке».
— Представь, нет, — по-моржовьи фыркнул Вернон. Повертел шеей, разминая затекшие мышцы, и добавил с некоторым сарказмом: — Если бы год или два назад мне сказали, что успехи так утомительны... Я ведь не могу никому доверить свою часть переговоров! Грамбл отменный зубастый пройдоха, но путь в мой офис ему заказан, и уж тем более не приведешь нормального человека в его кабинет в «Гринготтсе». А жаль. Хотел бы я поглядеть на некоторые рожи... — тут он, не договорив, снова махнул рукой и попросил чаю.
Петунья тайком улыбнулась. Вернон был азартен, и благо для семьи, что его азарт весь уходил в дела. И если раньше он сетовал, что кризис не дает развернуться, то деньги из наследства Гарри сработали для его бизнеса как хорошая доза ракетного топлива. В первый год он их удвоил, заодно положив начало собственному сейфу, во второй год оба сейфа потяжелели втрое, а дальше кризис кончился и начался подъем, и дела Дурслей рванули даже не в гору, а в стратосферу. Вернон презрительно фыркал и потирал широкие ладони, разглагольствуя, «какие же идиоты эти снобы с палочками и какие ушлые парни эти зубастики». Петунья с детьми проводила лето на курортах, мальчишки плескались в море, строили замки из песка и отстаивали пользу обедов из одного мороженого «потому что, ну мама, ну жарко же!»
«Мама». Да, Гарри называл ее так, хотя прекрасно знал, что Петунья ему всего лишь тетка. Может, это было отголоском тех давних бессонных ночей, а может... «Ребенку просто нужна мать, — говорила себе Петунья, — не лицо на фотографии, а живая женщина, которую можно назвать этим словом. На которую можно кинуться с разбега, обнимая, которую можно навязчиво дергать за рукав и просить мороженого, даже если в ответ вполне можешь получить по попе». Но, понимая, что все эти рассуждения абсолютно правильны и разумны, Петунья Дурсль знала и другое — сама она с каждым годом все меньше различий делает между сыном и племянником. В конце концов, когда в доме двое мальчишек одного возраста, так проще.
А «теткой» Гарри называл Мардж. Сестра Вернона приезжала к ним в гости в Лондон всего раз, и ей это категорически не понравилось. Впрочем, как и Дурслям. Хотя Вернон строго предупредил Тилли не показываться гостье на глаза, а Петунья, скрепя сердце, попросила закрыть проход на волшебную половину, оба они как огня боялись, что абсолютно нормальная, здравомыслящая и даже несколько приземленная Мардж заметит в доме всякие странности и нелепости. Тем более что у Мардж тоже остались не слишком приятные воспоминания о выходках Поттера и его дружка.
В тот вечер Петунья с гордостью продемонстрировала щекастого румяного Дадли и его очередной молочный зубик и, вздохнув, рассказала грустную историю Гарри, уже переставшего хныкать по ночам, но все еще худенького и бледного. Рассказала, естественно, опустив всякую «чертовщину», зато вволю проехавшись по «какому-то старому мерзавцу», который объявил, что станет опекуном богатого сироты, а сам поспешил «пристроить» ребенка, да как пристроить! Подкинуть ночью на крыльцо с письмом, но без денег и документов, и даже к врачу по пути не заглянуть!
— Убили, говоришь? — Мардж презрительно фыркнула — не по-моржовьи, а, пожалуй, по-тюленьи. — Ничуть не удивляюсь, этот ее Поттер просто напрашивался на неприятности! Так, говоришь, он был парень при деньгах? Может, за деньги и грохнули?
— Кто знает, — Петунья поморщилась: манеры Мардж всегда казались ей слишком грубыми. — Если что и было в доме, бог весть, куда делось, а вот сейфы в банке целы. Один целевой на учебу для Гарри, и еще что-то, на что он получит право после совершеннолетия.
— «Что-то»?! — Мардж даже, кажется, поперхнулась от возмущения. — Вернон, я тебе поражаюсь! Сами говорите, что где-то там мелькнул старый мерзавец, который мылился в опекуны, а если он уже прибрал все к рукам? Денежки себе, а мальчишку вам, словно мусор?
— Что ты, — усмехнулся Вернон. — Все под контролем. Поверенный у Поттеров, скажу я тебе — палец в рот не клади, по плечо оттяпает! Мы с ним нашли общий язык, так что никаким левым опекунам не достанется ни пенса.
— Вот это правильно, — энергично кивнула Мардж. — И все же не намучились бы вы с мальчишкой, — она покачала головой, откинув со лба Гарри челку и пощупав бледный, но все же видимый шрам. — Папаша его был гнилой, а дурная кровь есть дурная кровь. Прости, Пет, не хочу обижать твою сестру, но чем она думала, когда шла замуж за эдакого типчика? Или деньги глаза застили?
— Видишь ли, гм, Мардж, — кашлянул Вернон. — Дурная кровь там скорее у одного папаши, чем у всей семьи. Предки, как мне сказали, были очень даже приличными людьми. Да сама посуди, дед Гарри лишил сынка наследства за его художества, а бабка оставила внуку этот дом и кругленький капиталец, да еще подробно оговорила, что все это именно для внука, а не для его папаши. А то, что причитается мальчишке к совершеннолетию, он сможет получить, только если будет воспитан, как дед с бабкой требуют. Ну и мы с Пет, ты не думай, намерены воспитать из племянника достойного человека.
Мардж покивала одобрительно, и тут семейную идиллию чуть не испортил Дадли: ему вдруг взбрело зареветь и начать звать Тилли. К счастью, Мардж решила, что непонятное «ти-и» означает какую-нибудь игрушку, пообещала купить «племяшу» плюшевого бульдога, и Петунья быстренько увела детей спать.
К еще большему (хотя и весьма сомнительному для крайне чистоплотной Петуньи!) счастью, Мардж приехала с молодым бульдогом Злыднем, которого она как раз дрессировала — сидеть и подавать голос по команде, ходить строго у ноги, не брать еду у чужих... Городской дом был тесен для щенка, а крохотный палисадник перед тротуаром, шириной не больше двух шагов, явно не годился для того, чтобы выпустить песика побегать. И на третий день Мардж уехала, обняв на прощанье брата, клюнув в щеку Петунью и категорически предложив летом приезжать к ней: мальчишкам полезно бегать на свежем воздухе, а не дышать выхлопными газами в центре Лондона.
Дурсли предложением воспользовались, и с тех пор не раз гостили в деревенском коттедже Мардж. Петунья изрядно поволновалась поначалу, не наведет ли ту болтовня детей на мысли о всяких ненормальностях в их жизни. Но Мардж не подвела — как особа приземленная, все оговорки Дадли и Гарри она с чистым сердцем принимала за глупые детские фантазии. Мальчишки носились по лужайке, купались в надувном детском бассейне — на речку Петунья их отпускать боялась, и таскали за уши теткиных бульдогов. Единственное, что Мардж решительно пресекла — это попытки Гарри прокатиться на песике верхом. А на его грустное: «А я помню, как раньше катался... на огромном-огромном черном песике», — ответила, усмехнувшись:
— Одно из двух, племянничек, или это был пони, или твой безголовый папаша в собачьем костюме! Потому что нормальная собака, уж поверь своей тетке Мардж, под седлом не ходит!
— А без седла? — серьезно спросил Гарри.
— Тем более, — по-тюленьи фыркнула Мардж, все, к удивлению Гарри, расхохотались, и вопрос катания на собаках был закрыт.
В день, когда Дадли исполнилось пять лет, тетя Мардж окончательно признала, что Гарри не унаследовал никакой «дурной крови». Взрослые сидели в увитой диким виноградом беседке, мальчишки носились наперегонки со Злыднем, и Мардж вдруг сказала, кивнув на Гарри:
— Был задохлик, в чем душа держится, а теперь худой, но шустрый, не дохлятина какая. Видать, порода такая, жилистая. Только, Пет, что ж он у тебя вечно лохматый такой?!
— Тоже, видать, порода, — в тон ответила Петунья. — Стриги, не стриги, причесывай, не причесывай — вихры во все стороны. Хорошо, с Дадликом таких проблем нет.
— Да, Диддикинс в нас пошел, — умиленно разулыбалась Мардж. — Настоящий Дурсль!
То лето — лето, когда мальчишкам исполнилось по пять лет — вообще выдалось спокойным и счастливым. Гостили у Мардж, ездили всей семьей в Римини, потом, на день рождения Гарри, снова заехали к Мардж и вместо обещанных трех дней провели там прекрасную неделю. А потом вернулись в Поттер-хаус: мальчиков пора было готовить к школе.
Собственно, что там было готовить! Купить все нужное — недолго. Попросить Тилли приготовить мальчикам комнату для занятий — и вовсе минутное дело. Зато бедной Петунье пришлось вправлять мозги Дадли и Гарри, чтобы те не вели в классе никаких лишних разговоров. Ни о Тилли, ни о бабушке Дорее, ни о волшебной половине дома. Ни, Боже упаси, о том, что родители Гарри были волшебниками! «Это секрет, — втолковывала Петунья, — и если вы его разболтаете, всем нам может быть очень плохо!»
— Чем плохо-то? — дулся Дадли.
— Да, и кому какое дело? — вторил Гарри.
Петунья хмурилась, сердилась и уже близка была к тому, чтобы отшлепать обоих. Не объяснять же, что для нормальных людей все это — и Тилли, и бабушка Дорея, и волшебные игрушки, и летающие свечи — чертовщина и ненормальность, которая может здорово напугать! Сами-то они, слава Богу, как-то уже привыкли, но...
— У них есть закон, — веско пояснил Вернон и оглядел мальчишек тем тяжелым, пристальным взглядом, который обычно приберегал для проштрафившихся подчиненных, но уж никак не для родных сына с племянником. — О секретности. Если нормальные люди узнают о волшебном мире, им сотрут память.
— Но мы нормальные и знаем! — дельно возразил Дадли.
— Дурак, — припечатал Гарри. — Ты мой брат, Диддикинс! А я из семьи волшебников, значит, и ты тоже! А вот если училке память сотрут...
— То она задаст вам вдвое больше домашнего задания, потому что забудет, что уже задавала, — быстро продолжила Петунья. А то знает она этих детишек: сами-то они наверняка уже подумали, как будет здорово, если в школе забудут об их шалостях.
— Этих с палочками тоже за такое наказывают... вроде бы, — буркнул Вернон. — Короче, Даддерс, Гарри, я не желаю проверять, что эти ненормальные могут сделать с нашей семьей, если вы распустите языки! Понятно?
— Понятно, — вздохнул Гарри. — Мы никому не скажем.
Дадли молча кивнул. Но на сердце у Петуньи все равно было неспокойно.
Глава опубликована: 02.11.2016
Глава 12. «Как в кино про бандитов»
Зоопарк был обещан мальчишкам давно. По правде говоря, сегодня они пришли сюда раз десятый, не меньше, и каждый раз прибавлял Петунье седых волос — так, по крайней мере, жаловалась она Вернону и Дорее. Попробуйте-ка уследить за двумя чрезмерно шустрыми мальчишками и не сойти с ума! Один с воплем «Лошадки!» рвется в вольер с зебрами, второй тем временем сует мороженое в клетку с медвежатами. Один дразнит павианов, второй пытается выпустить на свободу волка. Один рассуждает на весь террариум, что из вон того крокодила получится клевая сумочка для мамочки, второй шипит на питона. И оба так счастливы от всех этих безобразий, что духу не хватает взять за руки и увести домой раньше обещанного! А обещан им целый день, до вечера, с обедом здесь же, в кафе на территории зоопарка.
Только в кафе Петунья и смогла перевести дух. Наслаждаясь чашечкой ароматного «Эрл Грея», она почти не вслушивалась в болтовню мальчишек. Пока не заметила, что старичок за соседним столиком вслушивается слишком уж пристально...
Старичок был неприятным. Дерганым, суетливым, с бегающим взглядом, да еще и в совершенно дурацком фиолетовом цилиндре. То есть, возможно, Петунья сочла бы его самым обыкновенным чудаком, пройди он мимо на улице или остановись рядом у кассы в магазине. Но если ты пришел в кафе поесть, так ешь себе, а не косись на чужих детей! А он явно старался сесть так, чтобы видеть их столик, но не пялиться в открытую. Заерзал на стуле, словно прикидывая, как бы передвинуться поближе, когда рядом с ним устроилась шумная компания из трех вульгарных девиц лет семнадцати, отвратительно накрашенных и вызывающе одетых. И едва не подпрыгнул, когда Гарри выразительно зашипел, изображая так приглянувшегося ему питона.
— Мальчики, — решительно сказала Петунья, — быстро доедайте, мы уходим.
— Ма, ты чего?! — возмутился Дадли. — Гляди, еще полкуска торта!
— Тихо ты! — Гарри пихнул его в бок. — Маме не нравится вон тот старый хрыч в цилиндре. И мне он тоже не нравится, у меня от его взгляда мурашки!
Мурашки — у ее ребенка! от взгляда какого-то проходимца! — переполнили чашу терпения миссис Дурсль. Петунья решительно встала, с грохотом отодвинув стул, и заявила на все кафе:
— Мистер, если вы не перестанете пялиться на моих детей, я позову полисмена!
Переполох получился знатный. До полиции, правда, дело не дошло, но среди посетителей хватило любопытных, чтобы Петунья почувствовала себя звездой на сцене, а старикашка заерзал и заюлил, словно застигнутый на краже серебряных ложечек. Он зачем-то схватился за цилиндр, вскочил, поклонился, прижимая свой несуразный головной убор к обтянутой потертым сюртуком груди:
— Мадам, вы не так все поняли, я всего лишь, к-х... Прошу прощения, но этот мальчик...
— Девочки, как думаете, это педофил или гомик? — громко спросила одна из вульгарных девиц. В этот момент Петунья поняла, что ее неприязнь к «распущенной молодежи» иногда может смениться желанием объявить перемирие и пожать руку.
— Мистер, вам лучше уйти, — исключительно вежливо, но с явственной неприязнью попросил кто-то из персонала кафе — Петунья не поняла, кто, но была ему искренне благодарна. Вот только старичок, выходя из кафе, обернулся и посмотрел на Гарри так, будто тщательно запоминал весь его облик, от новеньких кроссовок до надвинутой на лоб бейсболки с забавной мордашкой львенка. И Петунье стало почему-то очень, до слепой паники, до ледяного озноба страшно.
Дадли все-таки доел свой торт, но сразу после этого Петунья увела детей домой. И, удивительное дело, мальчишки и не подумали спорить. Только Дадли сказал:
— Зря не позвали полицию. Хотя предъявить тому типу все равно было нечего.
А Гарри вдруг пробормотал виновато:
— Он в террариуме был. Кажется, слышал, как мы с тем питоном болтали про Бразилию. Мам, прости, я совсем не подумал, что надо быть осторожнее...
— Не говори ерунды, — вспыхнула Петунья. — Это всего лишь детские игры. Кто в здравом уме поверит в разговоры с питоном?
— Но я правда с ним говорил! Он сказал, что он никогда не был в Бразилии... и что ему не нравится, когда на него все пялятся и стучат по стеклу...
— О Боже... — Петунья присела на корточки, заглядывая племяннику в глаза: — Гарри, дорогой мой, конечно, ты с ним говорил. Но обычные люди так не умеют. И даже если ты на весь террариум начал бы рассказывать о том, что этот твой питон недоволен невежливыми посетителями и мечтает о Бразилии, все решили бы, что этот маленький мальчик — большой фантазер, только и всего! Кто примет всерьез слова пятилетних мальчиков о разговорах со змеями?
— Ма-ам, а вдруг... — глаза Гарри стали очень испуганными. — Вдруг он тоже... из этих? И искал нас? А амулет бабушки Дореи его запутал, вот он и не понял, я это или нет?
— Может быть, — Петунья обняла мальчиков, прижав к себе. — Давайте-ка возьмем такси и попросим покатать нас немного по городу вместо того, чтобы возвращаться домой пешком. Как думаете?
— Отличная идея, ма! — важно кивнул Дадли. — Ты крута, почти как в кино про бандитов. Задурим им головы.
«Задуривание» и «уход от слежки» отыграли по полной программе: из такси вышли у вокзала, почти тут же пересели в другое, и уже тогда поехали домой. Мальчиков эти невинные хитрости развеселили, а Петунья постаралась не показывать им своей тревоги. Она всерьез опасалась, что у волшебников свои методы слежки, и оторваться от них, петляя по городу на такси — все равно что пытаться ловить руками ветер. Ну ничего, дома она первым делом поговорит с Дореей... Или нет, первым делом позвонит Вернону в офис и попросит рассказать все это безобразие мистеру Грамблу! Пусть сам Вернон не сможет противостоять волшебникам, но теперь у него есть надежные союзники.
Вернон предсказуемо возмутился, пообещал поднять на уши всех, до кого сумеет дотянуться, и умчался в «Гринготтс», велев на прощанье сидеть дома, никому не открывать и ждать его. Петунья и не собиралась никому открывать — вот еще! Взяв мальчиков за руки — почему-то даже дома страшно было отпустить от себя детей! — она пошла в гостиную к Дорее.
Бурный рассказ в три голоса завершился Петуньиными слезами — напряжение и паника наконец-то отпустили ее, и настигла разрядка. Петунья сидела в кресле, всхлипывала, терла глаза платком, размазывая тушь, знала, что выглядит сейчас некрасиво и недостойно, но никак не могла перестать.
— Ма-ам, — Гарри влез ей на руки, обнял. К боку прижался Дадли, прогудел:
— Ма, ну не реви. Ты так круто там выступила: «Мистер, я позову полицию!»
— А дома нас никто не найдет, — добавил Гарри. — Потому что он ненаходимый! Правда, бабушка?
— Петунья, — позвала Дорея. — Деточка, послушай меня. Скорее всего, это был кто-нибудь из старых знакомых семьи, кто помнит в лицо Джеймса. Гарри похож на него. Правда, я не узнаю его по вашему описанию... Но если бы он был из тех, — это «тех», Дорея выделила как-то особенно презрительно, — если бы он хотел убить Гарри Поттера, его не остановило бы полное кафе магглов. Он не стал бы ждать. Так что бояться нечего... уже нечего. Сегодня ничего страшного не произошло.
Петунья высморкалась и скомкала платок.
— Теперь я боюсь отпускать их в школу.
— Будем отправлять с ними Тилли. При малейшей опасности она перенесет мальчиков домой.
— Тилли будет ходить с нами в школу?! — Дадли подпрыгнул, и дальше они с Гарри заорали хором: — ВАААУ!
А Гарри хитро спросил:
— А как же секретность?
— Не волнуйся, внучек, — усмехнулась Дорея, — эльфы умеют становиться невидимыми. И в шалостях она вам помогать не станет, не надейтесь.
Мальчишки переглянулись с невинным видом, и Петунья рассмеялась сквозь слезы:
— Думаете, ваши умильные мордашки кого-нибудь здесь обманут? Нет уж, мы с бабушкой Дореей хорошенько обговорим с Тилли, что вам можно, а что нельзя!
Страх наконец-то ушел. Все же хорошо, когда волшебники есть и на твоей стороне, пусть даже это всего лишь портрет. Да ведь и не только Дорея готова им помочь! Есть еще целители в Мунго, и «Гринготтс», и какие-то новые партнеры Вернона — он говорил... И Розалия Джонс из магазина волшебных игрушек, с которой Петунья как-то разговорилась о детских хворях и проблемах у магов и магглов — и теперь может не бояться, что Гарри разнесет дом неуправляемой детской магией. Кто бы еще объяснил обычной женщине, что волшебные игрушки забирают у ребенка лишнюю магию и отдают ее обратно, когда ребенок заболеет и ослабнет, или когда колдовство действительно окажется вопросом жизни и смерти? Дорея, конечно, тоже все это знала, но для нее это — из категории вещей, не требующих разъяснения. Сколько они уже случайно открыли таких «Петунья, деточка, а разве ты не знала?!» банальных для ведьмы истин!
А живи они по-прежнему на Тисовой? А если бы она тогда, три с половиной года назад, не догадалась схватить Гарри и искать помощи в волшебном мире?!
Петунья вытерла слезы, пробормотала:
— Пойду, умоюсь. Мальчики, поболтайте еще с бабушкой, хорошо?
И уже выходя из гостиной, услышала, как Дорея спрашивает:
— Так ты разговаривал с питоном, Гарри? В самом деле?
«Вот это правильно, — подумала Петунья, — пусть лучше мальчики запомнят зоопарк, а не дурацкую панику матери из-за какого-то ненормального старикашки. Испортил такой день, чтоб ему подавиться, извращенцу в цилиндре!»
В эту самую секунду за сотни миль к северу от Лондона старый Дедалус Дингл подавился чаем и закашлялся, забрызгав пергаменты на столе Альбуса Дамблдлора. Альбус рассеянно взмахнул палочкой, убирая сладкие брызги, и переспросил:
— Разговаривал с питоном? Тебе точно не показалось?
— Сам сначала подумал, что детвора играет, — Дедалус осторожно отпил еще глоток чая. — Я там, в этом террариуме ихнем, и правда толком не расслышал: магглов там толпа, а я-то далековато стоял. Все думал, то ли правда Гарри Поттер, то ли показалось... Вроде и похож, и не совсем. И одет хорошо, не в обноски какие, как дома. Вот и пошел за ними в кафе. А там и услышал... Парселтанг как есть, я эту жуть-то с единого раза на всю жизнь запомнил. Одному поражаюсь, как магглы и ухом не вели?!
— Это как раз понятно — магглы решат, что мальчишки балуются, передразнивают змею, и ничего больше. Вот что, Дедалус, слей мне воспоминание. Погляжу, послушаю... подумаю.
Дедалус Дингл вытянул из виска серебристую нить с памятью о сегодняшней неожиданной встрече. И сказал, припомнив вдруг важное:
— А женщину мальчишка матерью звал. Это что же получается, где-то у магглов... очередной наследник Слизерина? Или... Того Самого?!
— Я разберусь, — мягко пообещал Альбус. — Большая удача, что ты встретил его, Дедалус. Если найти мальчика сейчас, пока он мал и невинен, он не успеет обратиться ко злу, верно?
Глава опубликована: 02.11.2016
Глава 13. Переполох на Тисовой, 4
— Разговаривал с питоном? — спросила бабушка Дорея. — Тебе точно не показалось?
— Я же волшебник, — Гарри плюхнулся в широкое кресло, подвинулся, чтобы Дадли мог сесть рядом, и заболтал ногами. — Почему я не могу поговорить с питоном?
— Это немного неожиданно, — бабушка рассматривала Гарри, нахмурившись и слегка склонив голову, как будто он натворил что-нибудь нехорошее. — В нашем роду когда-то было это умение, но оно давно не проявлялось. Кровь змееустов размылась поколениями...
— Разве не все волшебники могут болтать со змеями? — удивился Дадли. — Гарри может брать их в руки, они его не боятся! На речке возле дома тетки Мардж много змей.
Гарри же хотелось узнать другое:
— Разве это плохо? Почему ты сердишься, ба?
— Проснувшийся в тебе дар — это прекрасно, — ответила Дорея. — Плохо то, что ты легкомысленно показываешь его среди магглов! Гарри, разве я, Петунья, Вернон — разве все мы мало говорим тебе об осторожности?!
— Да они думают, что мы с Гарри играем, вот и все! — заступился за брата Дадли. — Они ведь не понимают!
— И мама так сказала, — кивнул Гарри, — что пятилетнего мальчика никто не примет всерьез. Подумаешь, пошипел немного.
— Однако же приняли, — возразила Дорея. — Магглы не поймут, верно, но запомните уже, что в любом месте среди магглов может случайно оказаться волшебник! Или не случайно. И уж волшебник-то поймет, что это за игры!
— Секретность, — протянул Дадли.
— Мы поняли, бабушка, — кивнул Гарри. — Мы больше не будем так играть. Прости.
— И все же интересно, — уже намного тише, будто сама с собой, пробормотала Дорея. — Сын магглокровки — и вдруг змееуст...
Из кухни потянуло выпечкой, Гарри и Дадли переглянулись, подпихнули друг друга и, вежливо попрощавшись с бабушкой Дореей, побежали на разведку. Было бы из-за чего волноваться! Разговоры со змеями — не самая интересная игра. То ли дело охотники за сокровищами, пираты, индейцы! Питон был забыт, и старикашка из зоопарка — тоже. Сокровища-печеньки ждали хитрых, ловких и отважных героев, и герои уже спешили на подвиги!
А вот мистер Дурсль забывать не собирался. Более того, он был в ярости. Его семье испортили выходной, его жена вынуждена была отдать воспоминания — подставлять голову под волшебную палочку! Пусть и говорят, что это безопасно, но мало ли! Да еще вокруг его дома в Литтл-Уиннинге крутились всякие подозрительные типы. Мистера Дурсля совсем не успокаивал тот факт, что часть этих подозрительных типов он сам и нанял, по совету того самого Кристофера Вуда, с которым они последние пару лет не только решали юридические дела, но и играли в гольф по воскресеньям. Мистер Вуд, конечно, в высшей степени приличный человек, даром что волшебник, но вдруг случится что-нибудь ненормальное? Что подумают соседи?!
Радовало одно — типа, который посмел пристать к его жене и детям, опознали. И пусть пока Дедалусу Динглу (ну и имечко! Такое же ненормальное, как он сам!) нечего было инкриминировать — о, Вернон Дурсль прекрасно знал, как справиться с этим «пока»! Не зря же он полдня убил на объяснения с рекомендованным ему детективом, на уточнение задачи, разработку плана, даже сопроводил сыщика на Тисовую и лично помог выбрать место, где его не заметят незваные гости, а главное — любопытствующие соседи!
Теперь оставались ждать. Вернон нервничал, подчиненные ходили на цыпочках, телефон молчал. Время шло. Петунья с мальчиками завтра уедут к Мардж — не сидеть же дома из-за всяких ненормальных! До начала занятий в школе проблема должна быть решена. Иначе Пет с ума сойдет!
Вернон ждал, старательно делая вид, что его дурное настроение вызвано исключительно некомпетентностью подчиненных. Маг из детективного агентства Криса Вуда тоже ждал, затаившись среди цветущих рододендронов в саду дома Дурслей — чары чарами, но кое-кто прекрасно видит даже сквозь мантии-невидимки, поэтому не стоит пренебрегать естественными укрытиями. Ждал и Альбус Дамблдор, попросивший Дедалуса заскочить в Литтл-Уиннинг, передать привет Арабелле, а заодно посмотреть на Гарри — проверить, он был в зоопарке или все же нет.
Дедалус Дингл беды не ждал. Во-первых, в Литтл-Уиннинге он бывал и раньше — приходилось пару раз подменять Арабеллу. Спокойный, чистый, сонный городишко, самое опасное, что там вообще есть — это книзлы Арабеллы. Во-вторых, по зрелом размышлении Дедалус решил, что в зоопарке видел все же не Гарри. Гарри Поттер — милый, вежливый мальчик, даже слишком тихий для своих лет, к тому же родители... в общем, какой парселтанг, о чем вы?! Просто тот, другой мальчишка показался чем-то похож. Да мало ли детишек в старой доброй Англии, почему бы среди них не оказаться двум схожим!
«Глупый ты пень, Дедалус, — ворчал Дингл, шагая по Тисовой к дому номер четыре. — Сам всполошился и других переполошил. Вот и гуляй теперь, а мог бы посидеть в «Башке борова», пропустить стаканчик-другой с Аберфортом...»
И так явственно представился ему уютный полумрак «Башки борова», аромат жареного мяса и Старого Огденского, неторопливый разговор со стариной Аберфортом, таким глупым показалось высматривать в щели живой изгороди, когда Гарри Поттер выйдет во двор — да и выйдет ли? — что Дедалус махнул рукой на разумную осторожность. Да и в самом деле, ну какая осторожность — в мирное время, на маггловской улочке маггловского городишки? Ему ведь и нужно-то — заглянуть в окно, убедиться, и назад. Чары отвлечения внимания — и никто не заметит.
Дедалус достал палочку. Взмах — раздвинуть живую изгородь. Еще один — чары прослушки на окно. И еще — раздвинуть занавески, немного, только чтобы заглянуть незаметно. Вон он, Гарри, вон и тетка его — ворчит, помешивая что-то в кастрюле, пока Гарри старательно вытирает стол. Растянутая футболка на размер больше, сам худенький, взъерошенный, ну воробушек, да и только! «Дурень ты, Дедалус, как есть ду...»
На этой несомненно здравой мысли миссия Дедалуса Дингла прервалась самым неожиданным и пренеприятнейшим образом. Задвинулись шторы, упал заглушающий купол, отгораживая от Дингла мирный маггловский домик, а самого Дингла — от прочего мира, вырвало из руки палочку, и бесстрастно-официальный голос спросил:
— Нарушаем? Незаконное проникновение на территорию частного жилища, колдовство в присутствии магглов, может, и еще что найдется, если палочку проверить? Пройдемте-ка, мистер Дингл.
Детектив, проинструктированный для этого дела не только Верноном, но и Крисом Вудом лично, ухмыльнувшись, доложил по сквозному зеркалу:
— Сделано, шеф. Фигурант номер один на пути в аврорат.
Кристофер Вуд, кивнув, достал другое зеркало и, дождавшись ответа на вызов, сообщил:
— Рита, ваша сенсация уже в пути.
Колеса завертелись. В аврорате не пожалеют для старичка Дингла трех капель сыворотки правды — в самом деле, нужно же дать человеку возможность подтвердить отсутствие злых намерений? Правда, последствия легкого конфундуса деликатно не заметят, перепутав со старческой рассеянностью. Случайно заглянувшая в отдел Рита Скитер сделает стойку на прозвучавшее неподалеку «Гарри Поттер». И уже вечером магический мир взорвет вопрос, набранный двадцатым кеглем в заголовке статьи на разворот: «Кто доверил воспитание Гарри Поттера магглам?»
А назавтра за этим вопросом последует другой, еще более шокирующий: «Маггла Петунья Дурсль — лучший опекун для Поттера, чем Альбус Дамблдор?!»
Со снимками — Гарри и Дадли с Петуньей, семья Дурслей и портрет Дореи Поттер, Гарри и целитель Смоллет. Интервью с Гидеоном Смоллетом и с Гиппократом Сметвиком. Комментарии поверенного Поттеров и обещание Вернона Дурсля: «К совершеннолетию мой племянник будет богаче, чем был его папаша». А на другом развороте — корзинка, в которой малыша подкинули на маггловское крыльцо, цитаты из письма Дамблдора и выдержки из полицейского протокола. Включая описание состояния ребенка — ранение, переохлаждение, шоковое состояние... Месяцы жалоб педиатру, выписки из медкарты, наглядно показывающие беспомощность лучших маггловских врачей перед черными проклятиями... И уверенные слова председателя Визенгамота на заседании, как раз в те дни, когда растерянная маггла не знала, чем помочь маленькому волшебнику: «Мальчик в безопасности».
Правду сказать, и Вернон, и Петунья изрядно побаивались предстоящей шумихи. Но мистер Вуд и Грамбл в один голос твердили, что время удачное, вся возможная поддержка обеспечена и общественное мнение будет за них — возможно, не столько за них, сколько против Альбуса, но важен ведь результат. Дорея тоже успокаивала, да и вообще — не прятаться же мальчику всю жизнь? Скоро в школу!
Детектив сидел в засаде на случай появления других соглядатаев, Рита мчалась в аврорат, Кристофер звонил Вернону, Гарри и Дадли выпрашивали у Тилли еще печенек, а Альбус Дамблдор все еще ждал возвращения Дедалуса. Он был почти уверен, что мальчик в зоопарке — не Поттер, а какой-нибудь неучтенный, неизвестный, может даже, совершенно случайный, потомок Тома Риддла. Он готов был поднять Орден по тревоге и начать поиски. Но сначала следовало убедиться, что с Гарри все в порядке...
Глава опубликована: 02.11.2016
Глава 14. Кошмарное утро Альбуса Дамблдора
Альбуса Дамблдора разбудил вопль.
Вчера Альбус засиделся за делами допоздна — в ожидании Дингла трудно было сосредоточиться, а тот, как назло, не спешил отчитаться старому другу о порученном деле. Хотя, что уж там, дело-то пустяковое, а Дедалус вполне мог на обратном пути завернуть к Арабелле, заболтаться под легкое вино, а то и под стаканчик Огденского — о прошлых деньках, о том же Гарри, Джеймсе с Лили, былой войне... да просто косточки знакомым поперемывать! А там уж решил, что слишком поздно для еще одного визита, отложил на завтра, да и отправился спать. С него станется.
Так что лег в конце концов и Альбус — далеко за полночь, устав от ожидания и размышлений, и к тому же так и не дописав обещанный Минерве отчет для Попечительского совета. И заснуть удалось не сразу — ох уж эта стариковская бессонница, каким бы ни был ты великим волшебником, а возраст не обманешь...
Удивительно ли, что завтрак он проспал! Впрочем, это Альбус понял позже — как и то, насколько ему повезло, и насколько было бы хуже, явись он в Большой Зал позавтракать в обществе коллег. Впрочем, обедать и ужинать ему тоже придется у себя...
А пока Альбус Дамблдор, великий волшебник и всеми уважаемый наставник, запутавшись спросонок в одеяле и не понимая, что происходит, пытался одной рукой нашарить палочку, второй — очки, а беспалочковой невербальной магией проверить охранные чары.
С чарами все было в порядке. И тем не менее кто-то явно незнакомый вопил чуть ли не на ухо, сыпал заковыристой маггловской руганью пополам с проклятиями, и Альбус решительно не мог выловить из этой слишком эмоциональной речи ни малейшего намека на личность гостя и причину скандала.
В тот самый миг, когда наконец-то нашлась палочка, а очки привычно водрузились на нос, что-то хлопнуло, словно воздушный шарик под иглой, и наступила блаженная тишина. Альбус оглядел спальню, на всякий случай выставив перед собой палочку и удерживая легкий универсальный щит. Спальня была пуста. Лишь кружились, медленно опадая на ковер и на скомканное одеяло, какие-то обгоревшие по краям красные хлопья.
Возможно, уже через пару мгновений после окончательного пробуждения он догадался бы, что именно его разбудило. Но разгадка пришла сама, незваная и крайне неприятная. Альбус едва успел зевнуть, потянуться и выпутать ноги из сбившегося в ком одеяла, как перед его лицом повис красный конверт, откашлялся чуть слышно, словно оратор перед началом публичного выступления — и заорал.
На этот раз голос был вполне узнаваем — искреннее возмущение всегда придавало милой Молли сходство с подраненной баньши.
— Директор, как вы могли?! Бедный малыш, да неужели для него не нашлось бы хорошей семьи?! Андромеда, Августа, да хотя бы и мы с Артуром! А вы! Каким-то магглам! А если бы... — Альбус икнул, махнул палочкой, но вопиллер увернулся от заклятия и продолжал сыпать чисто женскими упреками, густо замешанными на материнском инстинкте и жалости к «бедному малышу». И Альбус даже догадался, о каком малыше речь, но... Почему? С какой стати?! Как она, в конце концов, узнала?!
Наконец Молли выкричалась, вопиллер взорвался, усыпав одеяло красными клочками, а Альбус отмер, вскочил и испепелил следующий конверт на подлете. И следующий. И еще один. Нет, все же в системе доставки важной почты есть грандиознейший недостаток: ее не перекроешь! То ли дело совы, от них всегда можно закрыться, перенаправить, в конце концов, сова может не долететь! Альбус скривился. Именно это параноидальное «может не долететь» заставило его когда-то грубо и откровенно злоупотребить служебным положением и выбить себе канал министерской спецдоставки. Не как директору Хогвартса, разумеется — никакого влияния не хватило бы доказать, что школьная почта обладает важностью уровня «совершенно секретно». Но, к счастью, тогда он уже набирал вес в Визенгамоте, а времена были беспокойные...
И все же, что произошло?! Логика подсказывала, что ответ ждет в свежем «Пророке», но «Пророк», если уже пришел, должен лежать себе спокойно на директорском столе, а до него поди доберись! Вопиллеров все прибывало, Альбус отмахивался палочкой, чувствуя себя, как на поле боя под непрерывным обстрелом десятка противников. В череде хлопков и взрывов прорывались, смешиваясь, возмущенные голоса, знакомые и нет: «Вопиющее пренебрежение традициями», «Наследник Поттеров заслуживает самого лучшего», «Даже целителям ребенка не показать, что за самоуверенность», «Спасибо, что у какой-то магглы хватило ума»...
Наконец Альбус, шаг за шагом пробираясь сквозь алую круговерть из ошметков взорванных конвертов, пепла сожженных и глянцевого пергамента новоприбывших, вывалился из спальни в кабинет. «Пророк» лежал на столе, почти погребенный под грудой писем — чего и следовало ожидать, вздохнул Альбус, та же Августа ни при каких обстоятельствах не опустится до вопиллера, но и промолчать ее ничто не заставит. Как и Минерву, кстати... Ох, наверняка его еще ждет веское «А я же говорила!»
Отмахнуться от этих слегка панических мыслей оказалось не легче, чем от вопиллеров. Но все же Альбус заставил себя сосредоточиться на деле. Выставил звуконепроницаемый щит и развернул газету.
Прочитанное его не обрадовало. И даже не в том беда, что репутацию великого светлого волшебника, главы Визенгамота и к тому же директора школы, не красит такое пренебрежение судьбой ребенка, кем бы этот ребенок ни был! Неприятно, конечно. Однако не вопиллеры от обывателей делают политику, а рычагов влияния в Министерстве и Визенгамоте Альбуса Дамблдора так просто не лишить. Но то, что целители позволили обнародовать сведения о здоровье мальчика! По всем законам, писаным и неписанным, эта информация должна была сохраняться в тайне! Пусть большинство не поймет глубины проблемы, сочтя «незамеченное» проклятие всего лишь еще одним доказательством недосмотра... но меньшинство, которое понимает! Теперь в опасности и мальчик, и с таким трудом составленный план. А Волдеморт рано или поздно вернется... Но не станешь же кричать об этом на каждом углу, объясняя, что заставило выстраивать судьбу маленького Гарри именно так! Есть информация, знать которую опасно, и даже самым близким своим соратникам Альбус Дамблдор не может доверить лишних знаний. Но как объяснишь это, не раскрыв того, чего раскрывать нельзя?!
Однако уверенное: «Мы вылечим мальчика», — настораживало. Похоже, Сметвик и Смоллет не все доверили прессе. Но что они поняли? Правду? Исключено, такое не лечится! Может ли быть, что ошибся Альбус? Нет, тоже исключено! Он столько раз все проверил. Как ни печально, судьба мальчика предрешена. А обещания целителей — или ошибка, или неуместная самоуверенность, или, что вероятней, хорошая мина при неважной игре, специально для встревоженных обывателей. Встретиться с ними, расспросить? Нет, пожалуй, разговора не получится, слишком явно сквозит осуждение в каждой строчке. Оправдываться перед целителями ниже достоинства Альбуса Дамблдора, а они вряд ли откроют ему то, что сочли неподходящим для страниц «Пророка». Прикроются врачебной тайной.
Чужие тайны Альбус не любил. Временами даже считал их личным оскорблением. Но в этот раз, увы, ничего не сделаешь. Требовать сведений от целителей Мунго может только аврорат, и то — подкрепив законность требований бумажкой с добрым десятком подписей. Нет, Альбус Дамблдор мог бы раздобыть такую бумажку, но это значило — привлечь к маленькому Гарри Поттеру еще больше внимания.
Что ж, Мерлин с ними, с целителями. Гораздо важнее подумать, как теперь быть с мальчиком. Такая, казалось бы, предсказуемая Петунья оказалась дамой с сюрпризами, и каким вырастет теперь Гарри — совершенно не ясно!
Погрузившись в размышления, Альбус уже не замечал ни вопиллеров, ни появившегося на столе завтрака, ни падающих на стол новых и новых писем. Однако появления Минервы не заметить не мог. Возмущение честной гриффиндорки вполне могло потягаться по силе воздействия с десятком вопиллеров Молли.
— Альбус, это правда?! — Минерва потрясала смятым «Пророком», как будто не она когда-то целый день наблюдала за домом Дурслей, как будто не ее Альбус однажды уже убедил в необходимости отдать Гарри таким неподходящим магглам. Впрочем, тогда она не знала всего. Да и сейчас ей рано знать...
— Минерва, дорогая, — Альбус встал и успокаивающе погладил гостью по плечу. — Зачем же так волноваться. Для мальчика все обернулось не так уж плохо, верно? А сейчас, прости, — прервал он готовую вырваться возмущенную тираду, — мне нужно в аврорат. Не дело бросать Дедалуса в неприятностях, ведь он не хотел ничего дурного.
Несколько быстрых шагов к камину, пока Минерва вновь готовится возмутиться, горсть летучего пороха — и прочь, прочь, подальше от переставшего быть твердыней кабинета, от вопиллеров, Минервы, даже от собственных мыслей! После, все — после! У него еще будет время подумать, проанализировать изменившуюся ситуацию и решить, как действовать дальше.
И только в приемной аврората, уже уладив все формальности и ожидая, пока к нему выведут наверняка измученного заключением Дедалуса, Альбус вдруг понял, что еще царапало его мозг предчувствием неприятностей. Мальчик на фотографии, черноволосый славный малыш, прижавшийся к Петунье. Тот самый мальчик, которого видел он в воспоминаниях Дедалуса.
Парселтанг.
— Этого следовал ожидать, — пробормотал Альбус. — Я был прав. Что бы там ни обещали господа целители, а прав все-таки я... Но так рано?! Ах, Том, Том...
Между тем на имя Петуньи Дурсль, семьи Дурсль и даже Гарри Поттера тоже шли и обычные письма, и вопиллеры. Но, в отличие от Дамблдора, Дурсли не пользовались привилегиями спецдоставки, и совы, озадаченные чарами ненаходимости на Поттер-хаусе, сворачивали и несли письма в ящик до востребования, арендованный Верноном по совету Кристофера Вуда. Там почту разбирал сотрудник все того же Криса — проверял на проклятья, обезвреживал вопиллеры, а оставшееся сортировал эльф: возмущенные, удивленные, одобрительные, и отдельно — требующие ответа. Предложения сотрудничества для Вернона и помощи для Гарри, приглашения в гости, игрушки для детей и советы для Петуньи... Волшебники все еще помнили о том, как многим они обязаны Мальчику, Который Выжил.
Глава опубликована: 02.11.2016
Глава 15. Последствия и планы
Пока магическая Британия, забыв обычный сонный покой последних лет, обсуждала сенсационные статьи, пока Рита Скитер, хищно усмехаясь, обещала редактору новые разоблачения, а Альбус Дамблдор, укоризненно качая головой, проглядывал скопившуюся за день груду писем, в Поттер-хаусе стояла мирная тишина. Дети проводили последние деньки лета на свежем воздухе, бегая с собаками и плескаясь в речке, а Петунья, усмехаясь не хуже Риты Скитер, делилась новостями с Мардж.
— Значит, говоришь, решили наконец прижать старого афериста? — Мардж разлила чай по большим кружкам, щедрыми ломтями нарезала привезенный Петуньей яблочный пирог. — Давно пора. И то, я считаю, долго вы с этим тянули.
— Это все юрист Вернона, — осторожно ответила Петунья. — Выжидал удобный момент. Ты же понимаешь, с влиятельными людьми не так все просто. Ох, Мардж, — добавила она в порыве откровенности, — волнуюсь я. Может, стоило и дальше сидеть тихо. Но ведь мальчикам идти в школу! Как позволить, чтобы всякие мошенники лезли в жизнь нашей семьи! Сначала бросают ребенка на произвол судьбы на чужом крыльце, потом заглядывают в окна, а чего дальше ждать? Вдруг он придумал, как добраться до наследства Поттеров, и теперь хочет забрать Гарри обратно?
— Не будь трусихой, — по-тюленьи фыркнула Мардж и с шумом отпила чаю. — Ты в своем праве, и закон на твоей стороне. Нечего всяким извращенцам тянуть лапы к твоему племяннику. Если тот тип заявится к вам еще раз, пусть Вернон сразу стреляет, вот что я скажу!
Могла бы Петунья рассказать, на чьей стороне закон волшебников, да и есть ли у них вообще закон! Но вместо этого, подавив вздох, отпила глоток чаю и кивнула. В конце концов, не так все безнадежно, как ей казалось когда-то. Каково бы ни было влияние Альбуса Дамблдора, оно не абсолютно. Среди магов хватает и тех, для которых он не великий и непогрешимый наставник, а старый лицемерный интриган. «Быстро таких колоссов не пошатнуть, — объяснял мистер Вуд, — но мы не ограничимся парой статеек. Выборы в Визенгамот через полтора года, у нас есть время». А Вернон добавил, понимающе усмехнувшись в усы: «Видишь ли, Пет, начинать такое перед самыми выборами — дать прямой повод кричать о клевете и подставе от конкурентов. Дутые репутации нужно подрывать аккуратно и не торопясь».
— Как твой питомник? — спросила она, решив свернуть опасную тему. Мардж оживилась, начала рассказывать о выставках, похвасталась очередной медалью ее любимца Злыдня, похвалилась, что на щенков от него уже запись. Посетовала, что даже здесь, в деревне, нелегко найти мясо и хрящи для собак по приемлемой цене. Петунья кивала, привычно пропуская мимо ушей рассуждения о вязках, дрессуре и сбалансированных рационах, пила свой любимый «Эрл Грей» и чувствовала, как деревенский покой и неизменные за все годы знакомства с Мардж темы оттесняют тревогу куда-то в самую глубину души. И верно, сейчас-то к чему тревожиться и волноваться? Скоро Вернон заберет ее домой, вечером мистер Вуд принесет новости и объяснит, чего они добились первым выпадом, а потом они вместе решат, как действовать дальше. А мальчики побудут несколько дней у Мардж, вдали от нервничающей матери и увлекшегося «боевыми действиями» отца. Тилли проследит за их безопасностью.
Как будто подслушав ее мысли, Мардж вдруг со стуком поставила опустевшую чашку и сказала:
— А мальчишки пусть остаются у меня до самой школы. Вы там на нервах, а здесь спокойно. А если кто полезет, — Мардж кинула кусочек пирога лежавшей у ее ног молодой перспективной суке, и та цапнула лакомство на лету, клацнув зубами, — пусть лезут. Моим собачкам нужна тренировка.
— Спасибо, дорогая, — представив, как «собачки» вот так же сцепляют зубы на ногах незваных визитеров, Петунья мечтательно вздохнула. Нет, на самом деле хорошо, что Гарри носит амулет деда, и никакой волшебник не найдет его так просто. Вряд ли тот же Дамблдор позволит простому, не волшебному бульдогу кусать себя за ноги. Но помечтать-то можно!
Вернон приехал довольный, даже напевал что-то себе под нос. Обнявшись с сестрой и по очереди подкинув в воздух мальчишек, он пригладил усы и подмигнул Петунье:
— Дела идут, Пет, дорогая! Мы еще покажем этим ненормальным, на чьей стороне правда. Пришлось отменить завтрашний гольф с Крисом, но взамен я обещал ему сегодня отменный семейный ужин. Это наш юрист, Мардж, — объяснил он.
Мардж одобрительно похлопала брата по плечу:
— Вот это дело! Хотела предложить вам остаться до завтра, но раз так, поезжайте.
— Раскатай их, па! — важно заявил Дадли. — Надери им задницы!
— И сними скальпы, — поддакнул Гарри. В отличие от брата, он предпочитал бравым шерифам отважных индейцев.
— Будет сделано, — подмигнул мальчишкам Вернон. — Я приеду за вами послезавтра, о храбрые воины. И не смейте... э-э, строить из себя сами знаете кого. До встречи, Мардж. Поехали, Пет.
— Ну, что там? — нетерпеливо спросила Петунья, едва машина тронулась с места.
— Этого типа, который к вам пристал, а потом лез к нам в окно, Дингла, пришел выручать из их волшебной полиции сам Дамблдор. Вопросов ему, то есть Дамблдору, а не Динглу, задавать не стали, но это только пока, — Вернон вырулил на трассу, прибавил скорость и фальшиво напел пару строчек бравурного марша. И продолжил: — Крис добыл копии протоколов. Этот Дингл заложил всех. Выложил, что именно Дамблдор послал его на Тисовую, притом не в первый раз. И что старая ведьма Фигг следила за нами тоже по указанию Дамблдора. И что старый мошенник только кивал и гладил бороду, когда ему докладывали, что бедняжку Гарри Поттера обижает его злая тетка, представляешь, Пет?!
— Мерзавец! Да я ему... Да я его самого обижу, прохиндея бородатого!
— Вот оно, то проклятие на калитке, а, Пет?! Теперь ясно, чья там борода торчит. Крис считает, что теперь у нас достаточно доказательств для суда. И любимая папка Баррхоха, та самая, в которую он подкалывал отчеты своих зубастых парней и выписки из карты Гарри в Мунго, наконец пойдет в дело. Грамбл сейчас вовсю развлекается, прикидывая сумму возможной компенсации. Хочет общипать старого мошенника так, чтобы тот последние подштанники в ломбард отнес.
— Хорошо бы так и вышло.
— Даже если не выйдет, шумиха будет изрядная, и акции великого, светлого, и какой он там еще, сильно пошатнутся. Светлый, ишь ты, — Вернон презрительно фыркнул. — Порядочным нужно быть прежде всего. А не крутить какие-то подозрительные делишки вокруг беззащитного сироты.
Пока доехали, начало темнеть.
— Ты вот что, Пет, зайди к миссис Дорее сейчас, — попросил Вернон, заводя машину в гараж. — Спроси, не желает ли она принять участие в разговоре. Я, понимаешь, подумал... не то чтобы я не доверял Крису, он первоклассный специалист, но миссис Дорея тоже разбирается во всех этих волшебных закидонах. Было бы неплохо обсудить все это и с ней тоже.
— О, Вернон, — Петунья кивнула и быстро поцеловала мужа. — Конечно, ты прав. Если тетушка Дорея не будет против, я попрошу Тилли накрыть ужин в ее гостиной.
Конечно же, Дорея вовсе не была против. К тому же выяснилось, что она прекрасно помнит родителей «юного Кристофера» и с удовольствием посмотрит, достоин ли тот матери-слизеринки и отца из Равенкло.
Мистер Кристофер Вуд ожидания оправдал. Войдя в гостиную, он чопорно раскланялся с портретом, рассказал любопытствующей Дорее о родителях, еще о каких-то ее старых знакомых, упомянул между делом несколько светских скандалов последних лет и лишь потом отдал должное кулинарным изыскам Тилли. За столом разговор продолжал вертеться вокруг светских новостей волшебного мира. Дорея вздыхала, Вернон скучал, но помалкивал, Петунья слушала и старалась запоминать имена — знать, кто есть кто, всегда пригодится. И только за чаем наконец перешли к делу.
Петунья уже знала основное от Вернона, а вот Дорея выслушала с интересом и откровенным злорадством.
— Итак, — завершил Кристофер, — у нас вырисовывается громкое и весьма скандальное дело. Пресса наша безоговорочно, общественное мнение обработано, Визенгамот... увы, непредсказуемо. Там хватает противников Дамблдора, но они сейчас не в чести. Баланс решают нейтральные, а из них выжили в основном те, кто подпевает сильнейшему. Поэтому я не очень надеюсь на полную победу, больше рассчитываю пошатнуть авторитет Дамблдора и, как бы сказать, дать точку опоры его противникам при подготовке к выборам.
— Разумно, — кивнула Дорея. — Альбус слишком бел, слишком безупречен. Как говорил мой муж, неестественно безупречен. Вы знаете, дорогой Кристофер, что в семье Дамблдоров произошло когда-то сразу несколько скандальных историй?
— Не слышал.
— И никто из молодых не слышал, — кивнула Дорея. — А те, кто помнил... где они все теперь?
— Погодите, миссис Поттер, — Крис мгновенно стал похож на учуявшего дичь охотничьего пса. — Вы считаете, что Дамблдор убрал свидетелей? Кстати, а что за истории там были? Криминального толка?
— Скорее постарался заткнуть сплетников, — Дорея небрежно пожала плечами. — Затмить былое собственной репутацией. А истории.... О да, и криминальные тоже. Но не только. Начать с того, что женитьба его отца была какой-то мутной. Говорили, что Персиваль привез жену из Америки, и никто ничего не знал толком о ее родне. То ли полукровка, то ли магглокровка, да и Мерлин бы с ней, магглокровки тоже разные бывают, но вела она себя — куда там иным благороднейшим и древнейшим. А потом Персиваль попал в Азкабан — напал непонятно с чего на маггловских мальчишек. Тут уж, верно, гордячке припомнили ее заносчивость, иначе с чего бы ей хватать детей в охапку и уезжать на другой конец страны!
— Увы, этот криминал Альбусу не...
— Сначала дослушайте, молодой человек! — возмутилась Дорея. — Вы правы, за родителей Альбус не в ответе, хотя я бы спросила, почему он постарался сделать так, чтобы о них все забыли. Грешно стыдиться своей семьи, какой бы она ни была! Но вот потом... Попробуйте, молодой человек, раскопать историю о смерти Арианы Дамблдор. Это его сестра. А попутно, глядишь, услышите что-нибудь интересное о Геллерте Гриндевальде.
— Гриндевальд? — переспросил Кристофер. — Вы ведь, я так понимаю, не о том, как Дамблдор победил... Миссис Поттер? Может, вы просто мне расскажете?
— Уж не знаю, кто там кого победил и сколько раз, но повторять подобные сплетни не к лицу даме. Я дала вам направление поиска, дерзайте. Все равно слова портрета не имеют юридической силы, — Дорея горько усмехнулась. — А теперь, молодой человек, расскажите, как приняло общество ваши разоблачения? Я поняла, что в целом благоприятно, но хочется подробностей! Что Дамблдор? Кто что сказал? Вы ведь понимаете, как я жажду знать все досконально?
— О да, — Кристофер широко улыбнулся. — Да и миссис Дурсль волновалась. Вот, — жестом фокусника он вытащил из кармана пакетик, ткнул в него палочкой, и на столе оказалась груда писем, свитков пергамента, детских метел, книжек и игрушек. — Начну с плохого, были письма с возмущениями и даже проклятиями. Основная мысль — волшебник должен воспитываться волшебниками, наследник Поттеров заслуживает лучшего, чем опекунша-маггла. На всякий случай я составил список отправителей. Но полагаю, что большая часть писем такого рода отправилась все же не Дурслям, а Дамблдору.
— Где они все раньше были, — процедила сквозь зубы Петунья. — Мистер Вуд, вы говорили, что Гарри у нас не отберут!
— Раньше могли бы и отобрать, — кивнул Кристофер, — когда ребенок был вдалеке от волшебного мира и не получал помощи. Но теперь поздно менять опекунов. Мальчик счастлив в семье, живет в хороших условиях, знает о волшебном мире, получает всю необходимую медицинскую помощь. Единственный, кто мог бы претендовать на участие в судьбе Гарри Поттера — Сириус Блэк, его крестный. Если бы не попал в Азкабан. Есть еще родственники по линии Блэков, но всем можно будет задать единственный вопрос — где они были раньше, когда Гарри действительно нуждался в помощи? Поэтому, миссис Дурсль, давайте о хорошем. Все эти письма и посылки, — он широким жестом обвел стол, — от тех, кто хочет поддержать вас и помочь Гарри. Отдельно, — он подал Вернону тонкую папку, — здесь несколько интересных коммерческих предложений. Как мы и полагали, заявление мистера Дурсля о размере состояния Гарри Поттера не прошло незамеченным. Перспективные деловые партнеры на дороге не валяются, даже если это всего лишь магглы, — они с Верноном дружно рассмеялись.
— Ты специально это сказал? Вернон? — Петунья невольно хихикнула.
— Ты во мне сомневалась, дорогая? — мистер Дурсль довольно пригладил усы. — Тилли, будь добра, принеси из моего кабинета вино. Предлагаю отметить дело, господа и дамы. Выпьем за наш всесторонний будущий успех.