+23
Чимин глаза открывает, боли не чувствует, в глаза альфы смотрит. Не понимает, почему все ещё дышит, и почему Намджун мимо выстрелил. В квартиру забегают его люди, на произошедшее смотрят. Они уже было подумали, что жизнь хозяину спасать придется, а тут другая картина: Намджун спокойно курит сигарету, а омега в слезах, придвинутый к холодильнику, слезами комнату затапливает.
— Простите, — извиняется один из охраны, собираясь забрать людей и выйти обратно сторожить квартиру, только Намджун его отпускать не намерен. Он подзывает парня рукой, и тот послушно подходит.
— Выпей с нами, — Намджун протягивает стакан, в который совсем недавно омега яд подмешал. Парень непонимающе смотрит на хозяина, потом на предложенный бокал, потом снова на хозяина, ему бы отказаться, только никак ослушаться его не может, Намджун за такое на тот свет отправляет, никого не щадит. Ему ничего не остаётся, как принять бокал. Неуверенно сделав глоток, парень возвращает бокал, но Намджун его не берет, только говорит:
— Пей, пей, — Намджун настаивает, чтобы парень все до дна выпил, ни капли не оставил. Свою жизнь сохранить пытается, взамен другую душу отдает. Чимин только с ужасом наблюдает за происходящим, не понимает, зачем своих людей убивать, если это Чимин его убить собирался. Хотя омега этого альфу никогда понять не мог, загадка, которую никому не разгадать.
Парень ещё пару глотков делает, а остальные смотрят, ничего понять не могут. А когда тот роняет бокал на пол, разбивая его на множество осколков, и начинает задыхаться, охрана без приказа делать ничего не может. Люди просто смотрят, как парень на пол падает. Никто на его месте быть не хочет, стоят и не шевелятся, такой же участи себе не желают. Намджун только вновь затягивается, дым выпускает, смотрит на происходящее с интересом. Чем закончится, ждёт.
— Я достоин такой смерти? — внезапно спрашивает Намджун, в сторону омеги поворачивается. Все уже понял, парень страшной смертью умирает, ничего нового. Тот в конвульсиях извивается, изо рта пену выпускает, а Намджун, будто кино неинтересное посмотрел. На его лице ни одной эмоции, будто так и должно быть, будто убить кого-то для него не составляет труда. Хотя так оно и было, поэтому Чимин его всегда боялся.
— Мне сказали, что ты просто уснёшь, — отодвигается Чимин, не верит в то, что увидел, не верит, не может поверить, что чуть собственноручно мукам альфу не подверг. Снова слезы щеки мочат, омеге кажется, что от увиденного, он сейчас в обморок упадет, только в чувства приходит, когда чувствует, что его сейчас стошнит. — Я не хотел этого.
Чимин к раковине подлетает, снова тошнит. Посмотреть на извивающиеся тело больше не решается, психика не выдержит. Альфа мучается, и муки не прекращаются.
— Прости, — искренне произносит омега. Вытирает слезы, но не поворачивается. Уже сам себе смерти хочет, только альфа ничего в его сторону не предпринимает, отчего омега сердце бешеное успокоить не может. — Они меня обманули.
Чимин не понимает, как Тэхен так поступить посмел, обмануть и даже ни о чем не сожалеть. Бежать не от Намджуна нужно было, а от его брата, который, кроме себя, никого за людей не считает.
— Мне надоело давать всем шанс, — говорит Намджун, на ноги поднимается. — Пора бы уже от всех избавляться.
Альфа парня перешагивает и на выход идёт, приказав людям все уладить и омегу в особняк привезти, в комнате закрыть и с глаз не спускать.
— Тэхена найдите, — приказывает Намджун, остановившись у двери. — Можете не целого, но живого привезите.
*****
Чонгук следом за омегой в дом заходит.
— Ребенок, — окликает.
Юнги останавливаться не собирается, целенаправленно в комнату идёт, где его никто не тронет. В этой комнате он себя под защитой чувствует, хотя, вроде, никакой опасностью пока и не пахнет.
Чонгук за спиной смеётся, и за секунду ему дорогу у лестницы загораживает.
— Что тебе нужно, Чонгук?
Чонгук резким движением, притягивает к себе омегу, впиваясь в губы жарким, желанным поцелуем. Юнги не сразу понимает, что произошло, но в следующую секунду пытается вырваться.
— Бесполезно со мной бороться, — в губы шепчет, от одного только вида омеги в штанах твердеет, и альфа просто дуреет. Отпускать его не намерен.
— Я тебя не люблю, — говорит омега, и чувствует, как чужие руки под футболку проникают, тело исследуют.
— Я твоей любви и не просил, — снова в губы впивается, насладиться не может. — Секс, по старой памяти.
— Я не хочу, — вырывается Юнги, наверх бежит. Чонгук только усмехается и за ним следует, у двери в комнату ловит, в дверь вжимает.
— Ты так сексуален в моих футболках.
— Так уж и быть, не буду их носить, — улыбается Юнги, потому что сам жаждет этого тела уже слишком давно, и ничего не может с этим поделать.
— Как? Совсем голым расхаживать по дому будешь? Искушать и не давать?
— Да, только так тебя наказать можно, — омега улыбку спрятать не может.
— Наказать? — Чонгук запах Юнги глубоко вдыхает, этот запах на наркотик похож, личный наркотик сильного альфы. Ради такого омеги, он весь мир на колени поставит, пусть и отрицает, что чувств нет. На самом деле даже от взгляда его с ума сходит, зверь внутри все цепи разгрызает и к нему на колени ложится, ласки просит, а омега нарочно изводит.
— Ты не можешь меня трогать, — напоминает Юнги.
— Могу и хочу, — большой палец к чужим губам подводит, медленно вниз опускаясь. Дыхание омеги сбивается, он прямо в глаза смотрит, а альфа нарочно все ниже опускается, тело исследует.
— Не здесь же, — Юнги больше скрывать желаний не может, альфу хочется до скрежетов зубов, внутри все бурлит от возбуждения. Ему кажется, что в его власти удерживать этого Чонгука, который на время Зверя спрятал. Зверь опасен, никому не поздоровится, если его снова разбудить, и Юнги хочет приручить его, хочет всем своим нутром.
Чонгук на ручку давит, дверь открывается и они оба входят внутрь.
Когда они оба, обессиленные, падают на кровать, Юнги такое наслаждение чувствует, что во век не забудет. Он сдался Чонгуку, и ничуть не жалеет, наоборот, снова чувствует себя живым, словно без этого альфы все вокруг бессмысленным было. Рядом с ним все иначе, кровать горячая, душа светлая, мысли пустые.
— Однажды ты сказал, что не можешь иметь детей, — вспоминает Мин и на грудь альфы ложится. — Как так?
— Такой диагноз? — пожимает плечами.
— А ты хотел бы иметь детей?
— Нет, — четко, без колебаний отвечает Чонгук. — Дети только уязвимым меня сделают. А я - Глава мафии, и уязвимость для меня неприемлема.
— А Хосок? Он, разве, не твоя уязвимость?
— Да, мне его хватает. Лучше бы и его запереть в особняке и не выпускать, — задумывается Чонгук.
— Ненормальный, — комментирует омега.