+20
Юнги видит Чонгука в другом облике. Волосы взлохмочены, лицо сонное. На нем большая футболка, наверно на два размера больше, широкие серые штаны. Юнги понимает, откуда у него столько гигантских футболок в шкафу, что тот в них тонет, все это Чонгука, который любит спать в мешковатой одежде. Обычно этот альфа в костюме - деловой, презентабельный вид поддерживает, а сейчас совсем обычный парень, любище обнимающий своего брата и с интересом рассматривающий вид Юнги.
Хосок улыбается, наблюдая за тем, как эти двое рассматривают друг друга. Похоже точно прав был, между ними что-то есть, и это что-то давно зародилось, двоим покоя не давало.
— Так, — растянуто произносит Хосок. — Пойду-ка я.
Хосок уже было встать попытался, как слышит Юнги:
— Оболдел? Ты меня сюда притащил, а теперь сливаешься?
Хосок обратно садится, за улыбкой брата наблюдает, видит, что Чонгук, словно не слышит, о чем они говорят, о чем-то думает, смотря на блондина. Юнги от взгляда ещё сильней укутывается.
— Хватит на меня смотреть, — подаёт голос Юнги. — Ты обещал не подходить, если я буду есть.
— Кажется, я и так сижу напротив тебя и между нами дистанция размером в этот столик, — голос Чонгука монотонный, добрый, словно тот самый Чонгук, которого он знал раньше, разговаривает.
— Зачем я тебе? — решает попробовать узнать правду.
— Я уже говорил. Тебя мне оставили, как игрушку, я от подарков не отказываюсь.
— Чувствую себя Чимином, — бормочит себе под нос и взгляд уводит. — И когда ты наиграешься?
Чонгук улыбается и отвечает:
— Я ещё и не начал.
Хосок брата по ноге бьет, и возмущённо восклицает:
— Чонгук!
— Что? — непонимает Чон.
— Перестань его пугать.
Чонгук смеяться начинает. А Хосок не желает, чтобы омега ещё больше от брата закрылся. Впервые за все то время, Юнги добровольно дистанцию до этого столика сократил, бежать не думает, а Чонгук в своем репертуаре, все запугать его пытается. Сам ведь мимо комнаты омеги проходит, останавливается, все не решается войти, знает, омега спрячется.
— Я пойду спать, — поднимается Юнги.
— Юнги, — расстроенно произносит Хосок.
— Я устал, — покидает братьев и идёт обратно в дом.
Хосок в этот момент на брата смотрит, брови сводит:
— Зачем ты его пугаешь?
— А что мне делать? Любовь дарить? — треплет вишнёвые волосы младшего братишки, улыбается.
— Да! Следовало бы хотя бы извиниться, что без причин врагом своим заклеймил, — дует губы омега, пытаясь чужую руку с волос убрать.
— Чего это я должен извиняться перед ним?
— Потому что ты ему веришь. Веришь, что Юнги не поступил бы с тобой так, ты уже даже пытками это проверил. Так почему все равно не подпускаешь?
— Он мне враг, — спокойно отвечает Чонгук.
— Да? Поэтому ты ему жизнь сохранил? Поэтому сидел у кровати, когда ему было плохо? Поэтому мысленно себя казнишь, что зайти к нему не можешь? Чонгук, у тебя к нему чувства, а ты никак не примешь это.
— Я не умею любить, забыл? — снова улыбается Чонгук.
— Это ложь. Ты себя зверем называешь, а на деле, как мальчишка влюбился. Позволь ему понять, что ты сожалеешь. Вы ведь оба друг другу не безразличны, хоть и отрицаете.
— Хосок, ты уже здраво не мыслишь, идём спать, — Чонгук больше не хочет слушать брата, встаёт и идёт в дом. Хосок сдается и тоже следует в свою комнату.
— Подумай, — произносит Хосок, прежде, чем закрыть дверь.
Чонгук взыхает и в комнату заходит, спать намеревается. Только сна, как не бывало. Мысли о словах брата, о словах Юнги, все в голове тяжёлой кучей собралось, покоя не дают. Ворочается, все равно уснуть не может, а до утра ещё время есть. Может Хосок прав, может все то, что покоя не даёт, совестью и раскаянием называется, и все, что нужно для спасения, это вину принять, исправить попытаться. С этими мыслями Чонгук с кровати встаёт, выходит из комнаты и к Юнги идёт. Сам себе поражается, что у кого-то прощения просить собрался, хотя никогда этого не делал, и как это вообще делается тоже не знает.
Открывает чужую дверь, входит внутрь, а Хосок свою дверь отпирает, видит происходящее, улыбается. Чонгук все же послушал, наконец сделает, что должен. После заходит обратно, считая, что к утру уже меньше препятствий будет.
Чонгук слышит дыхание омеги, который тут же на кровати поднялся. Включает свет, смотрит в непонимающие глаза, и садится в кресло.
— Что тебе нужно здесь? — спрашивает омега, прижимая к себе одеяло.
— Прости, — говорит Чонгук, сам себе поражается, сказал все-таки. Юнги глазами хлопает, какую игру этот альфа задумал, понять пытается. — Прости, что пытал тебя, держал в подвале, когда ты ни в чем виноват и не был.
— Все?
— Мне жаль. Не бойся меня, я не стану снова оставлять тебя в подвале, можешь передвигаться по дому без страха, что я тебе навредить попытаюсь. Выпустить тебя я не могу, но могу сделать так, чтобы ты чувствовал себя, как дома.
— Спасибо, обойдусь, — говорит омега. Чонгук просто молча уходит.
*****
Тэхен весь завтрак молчит, да и Намджун с Джином исправить это не пытаются. Тишина полная, а зато, когда Намджун поднимается, говорит:
— У нас есть дела, так что жду через 10 минут в машине, — обращается от к брату и уходит.
Тэхен допивает кофе, смотрит на омегу брата, тот, словно все прекрасно и ничего в жизни не изменилось, доедает пироженое. Альфа не знает, стоит ли доверять Джину, может тот игру ведёт, мужу помогает, а может и нет, омега знает, что Джун ему изменяет, может надоело терпеть измены? В любом случае, Тэхен пропустил момент, так и не стал говорить с Хуаки. Потерял возможность, теперь остаётся принять предложение Джина.
— Хорошо, Джин, что ты предлагаешь? — тихо спрашивает Тэхен.
— На счёт?
— Не строй идиота, — раздражённо просит альфа. — На счёт того, о чем мы говорили.
— Сначала условия, — улыбается Джин, крутя в руке печенье.
— Реще.
— Я хочу продолжать быть богатым, — улыбается парень. — Хочу пожизненное обеспечение и вечную неприкосновенность.
— Без проблем. Избавишься от Намджуна, обеспечу всем. Мне власть нужна.
Джин улыбается:
— Тебя брат ждёт.
Тэхен поднимается и идёт на выход. В голове мысли о том, как избавившись от Намджуна, сам на этот «пристол» взойдет, против Чонгука пойдет. Брат, хоть и умён, до сих пор Чонов не вырезал, а они только сильнее с каждым днём становятся, мстить хотят.
*****
Хосок, поедая вафли, с Чонгуком беседует. О том, что видел, не говорит, знает, как брат на все эти сентиментальные вещи реагирует. Зато поговорили, хоть и не понятно о чем, ведь Хосок слушать не отправился, их друг другу предоставил.
— Ты выспался? — спрашивает Чонгук, а Хосок с улыбкой головой мотает.
— Спать надо было, вместо расхаживаний в саду, — Чонгук тоже улыбается.
А Юнги дверь в столовую открывает и там же застревает. Понять не может, зачем спустился, зачем с ними позавтракать решил, но вчерашние извинения альфы надежду вселили, что тот больше не станет боль причинять, и омега верит.
— Я, — слов найти не может, глаза закрывает и собирается обратно в комнату уйти, но голос Хосока останавливает.
— Идём с нами завтракать.
Чонгук по-доброму усмехается, руки вытирает.
— Идём, я тебя не съем, — с улыбкой произносит Чонгук, на стул рядом указывает. Сам поверить не может, что омега вышел, и вытаскивать его из комнаты не пришлось. Хосок был прав, извинения помогли, омега живее выглядит, даже румянец появился.
Юнги на слова альфы глаза закатывает, но за стол садится.