+16
Тэхен застаёт Намджуна, целующего Джина на прощание, на секунду думает, что брат изменился, а потом вспоминает слова: "на сегодня дел нет".
— Куда едешь? — спрашивает Тэхен.
— У меня дела.
Он обнимает Джина, и выходит из дома. Тэхен следует за братом.
— К Чимину? Дела все улажены, да и ты позвал бы меня с собой, чтобы ознакомить с вставшей задачей.
— Откуда ты знаешь?
— Я в Корее виделся с ним, он приезжал к Юнги, они друзья, вроде.
Намджун останавливается, лицо гримасу злости принимает, словно Тэхен сейчас то, что не стоило сказал, и Чимина наказание ожидать будет.
— Вот, значит, как Чимин о тебе узнал, а мне наврал, — задумывается альфа.
— Не трогай его, он ведь тебе такую новость донес: я жив, — внутри все резко напрягается, брата то он знает. Знает, что у того рука на омегу поднимется.
— Я сам разберусь, — Намджун садится в машину и покидает дом.
— Сука, — выругивается Тэхен, а потом бежит за машиной, что Намджун ему предоставил, и едет следом. Плевать, что Чимин сдал Тэхена, плевать, что за это Тэхен обещал его убить, рукоприкладства тот точно не достоин. Омега боится его, он мечтал, чтобы его кто-то спас, так почему бы не помочь ему сейчас.
Они едут не долго, Намджун останавливается у богатой многоэтажки и выходит из тачки. Забегает внутрь, и Тэхен поступает так же. Брат из виду пропадает, когда двери лифта закрываются. Внутри все ноет, последнее, чего Тэхен хотел бы, это навредить напуганному омеге. Какого черта, кто за язык тянул? Сам бы себе врезал, но прежде Намджуна нужно остановить, чтобы не успел омеге навредить. Видит, что лифт останавливается на тридцатом этаже, и посчитав, что ждать лифт слишком долго, кидается в сторону лестницы, преодолевая ее по несколько ступеней за раз. Добравшись до нужного этажа, он стучит во все двери, нужно найти омегу, нужно спасти из тех рук, что были нежеланными для Чимина.
Двери открываются, но все люди незнакомые. Он стучит в другие, и в итоге находит нужную. Ему открывает Намджун, и увидев перед собой младшего брата, хмурится:
— Какого черта ты тут делаешь?
Тэхен отталкивает брата, залетает в квартиру и видит Чимина, сидящего на диване. Вид разбитой губы омеги окончательно выводит Тэхена из себя, и он налетает на брата с кулаками. Знакомит Намджуна с кулаком, как в былые времена, когда они что-либо не могли поделить, и решали все кулаками.
— Твою мать, Тэхен, — держится за разбитую губу Намджун, смотрит на кровь, что осталась на руке. — Какого хрена? У меня сегодня ужин с влиятельными людьми.
— Это все, что тебя заботит? А то, что омега тебя боится, тебя не волнует? — злится Тэхен. Намджун задачи давать не собирается, видит, что брат серьёзен, и ему интересно, почему.
— Раньше мои омеги тебя никак не касались, что на этот раз? — прикрывает дверь альфа.
— Я сдал его, бей меня, — говорит Тэхен, а Чимин слезами наливается. Впервые кто-то за него драться стал, впервые осмелился Намджуну помешать.
— Ты спал с ним? — спрашивает старший, правды ждёт.
— Ты больной? Я просто не хочу, чтобы из-за меня страдал он.
— Сделаю вид, что поверил. Это все?
— Оставь его, — приказывает Тэхен. — Остынешь, вернёшься.
— Хорошо, поехали, — Намджун выходит из квартиры. Тэхен смотрит на омегу, рад, что тот ничего фактически сделать не успел, и покидает квартиру вслед за братом.
*****
Юнги проспал не только ночь, но и весь день. Температуру удалось сбить, но омега сильно простужен, и Чонгук винил в этом себя. Не нужно было держать его в подвале, нужно было теплом одарить, но не мог он, слишком зол был, предательством ослеплён.
— Что за запах? — сидит в кресле Чонгук, за омегой наблюдает, как его длинные ресницы подрагивают. Он поднимается и пытается понять. Запах чего-то тухлово покоя не даёт.
Чонгук заглядывает под кровать, причину не находит, а потом понимает, что это из шкафа. Открывает дверцы и видит всю ту еду, что ему носили.
— Даже в этом солгал, — вздыхает альфа. — Неисправимый.
Подходит к людям, что стоят у дверей по ту сторону, просит позвать людей убрать комнату и принести поесть. Сам же обратно к омеге идёт, только рядом садится, насмотреться не может. Парень сильно похудел за эти дни, сам на себя не похож, а Чонгук все равно прикоснуться мечтает, сам себя не понимает.
Вскоре комната убрана, приносят поднос со стэйком, овощным пюре, салатом и шоколадным куском торта. В этот момент Чонгуку надоедает ждать пробуждения Юнги, и он сам будет его. Омега открывает глаза, на альфу смотрит, ничего понять не получается, мозг ещё спит, хоть и глаза открыты.
— Пришел убивать меня? — приподнимается блондин.
— Стоило бы, что лжешь мне, — улыбается Чонгук. — Ты решил мне тут насекомых завести?
— О чем ты?
— О том, что ты себя голодом моришь, пытаясь мне доказать что-то. Теперь я лично буду проверять, что и когда ты съел.
— Оставь меня в покое, я умереть хочу, — ложится Юнги обратно, отворачиваясь от альфы.
— Умирать ещё рано, — говорит Чонгук, поднимая омегу.
— Что ты делаешь?! Тебе мало того, что ты со мной сделал? Оставь меня! — брыкается омега, кричит. На крики прибегает Хосок, который уже готовился идти на встречу с другом.
— Что происходит? — интересуется, увидя эту картину.
— Не переживай, — отпускает Чонгук Юнги. — Хорошо провести время.
— Не делай ему больно, — просит Хосок, а Юнги под одеяло прячется. — Ему и так плохо.
— Я ничего не делаю, хочу, чтобы он поел, — объясняет Чонгук, видя в глазах брата переживания.
— Ты бы поспал лучше, ты уже пол дня тут сидишь.
— Иди, Хосок, — спроваживает его Чон, и Хосок их покидает. Даже дверь закрывает.
Чонгук на комок под одеялом смотрит, ребенка видит. Себя корит, что больно делал, но исправить ничего не может, он слишком строгий и жестокий, никто не учил его, как относиться к людям, он просто видел смерти, боль и страдания, и понял, что без этого никак. И такое отношение всегда ему помогало, а теперь простить себе не может. Раздражает это.
— Либо ешь сам, либо насильно в тебя это запихаю, — произносит, а омега и не шевелится.
Чонгук раскрывает его и снова к себе притягивает, на все попытки избавиться от его рук, сильнее прижимает, тепло чужое чувствует, понимает, что безумно изголодался по этому телу, но сейчас накормить его желает.
— Хорошо! — сдается омега. — Хорошо! Я поем! Только убери от меня руки!
Чонгук тут же отпускает. Хоть и рад, что омега будет сыт, то, что Юнги брезгует им, неприятный отпечаток оставляет. Понимает, что сам добился, сам виноват, терпеть такое не самое приятное дело.
Юнги берет поднос, ставит на себя и принимается все уплетать. Сделает все, что угодно, но прикасаться к себе не позволит. Не этому альфе, не в этой жизни. То, что Чонгук сделал, Юнги не забудет, да и не захочет забывать. Чонгук ждёт, пока тарелки опустеют, а потом приказывает людям забрать это.
— Если мне скажут, что ты снова отказываешься от пищи, я снова приду. Думаю, ты этого не захочешь.
— Вообще не заходи ко мне, — зло произносит Юнги, когда Чонгук выходит из комнаты. А когда дверь закрывается, швыряет в нее подушку.