Глава 7. Первое «ты не один»
Прошёл примерно месяц с тех пор, как я очнулся в этом мире, в теле странного шестилетнего ангелёнка. Многое за это время не изменилось — я по‑прежнему сторонился других.
Я сидел на краю сияющего облака, которое напоминало мягкий мех, сотканный из света и ветра. Облака вокруг переливались золотыми отблесками, а крошечные искры, словно живые, танцевали в воздухе, садясь на мои волосы и ладони. Внизу простиралась бездонная голубая безмятежность.
Чуть поодаль ангелы постарше смеялись, играли в свои игры. Их крылья — широкие, белые, совершенство света. Их смех был чист, звенел, как серебряные колокольчики, но я не решался к ним подойти. Мои крылья ещё не раскрылись полностью, перья местами торчали неровно, будто я не был до конца «доделан». Но я чувствовал, что в них скрыта странная, дикая сила — слишком необузданная для здешнего мира.
Шаги за спиной. Я обернулся.
Передо мной стояли трое старших ангелов. В их взглядах не было ни доброты, ни любопытства — только презрение, холодное и режущее. Среди них был мальчик, чуть старше остальных, с надменным выражением лица. Его крылья были огромны, идеально белы, а на голове сиял венок, что сразу выдавал его происхождение. Сын архангела.
— Что, маленький выродок, думаешь, ты тут особенный только потому, что тебя вытащили из Небесной Кузни? — процедил он, толкнув меня так, что я рухнул в золотистую пыль.
Смех резанул слух. Они начали швырять в меня лепестки небесных цветов — тех самых, что обычно дарят на праздники. Лепестки щекотали кожу, но их насмешки жгли сильнее любого удара.
— Слишком странный! — презрительно бросил один.
— Неправильный, — добавил другой.
— Он принесёт только тьму, — хохотнул сын архангела, глядя на мои смятые крылья.
Я сжался, закрыл лицо руками. Слёзы жгли глаза, но я не позволял им падать. Я ненавидел себя за то, что не могу ответить, что слишком слаб.
— Хватит! — вдруг раздался звонкий голос.
Кто-то резко встал между мной и обидчиками.
Это был мальчик — не такой большой, всего на голову выше меня. Волосы цвета тёплого каштана переливались на свету. Его карие глаза горели решимостью. На нём не было дорогих одежд, но в его лице было что-то твёрдое, настоящее.
— Оставьте его! — крикнул он. — Вы что, забыли, чему нас учат? Это ли делает нас ангелами?!
Сын архангела ухмыльнулся:
— Ах ты, выскочка! Решил заступиться за эту… мелочь?
Мальчик не отступил. Его плечи дрожали, но он стоял прямо.
— Он мой друг, — твёрдо сказал он. — И если вы его тронете, придётся иметь дело со мной.
Повисла тишина. На мгновение даже свет вокруг стал будто ярче, напряжённее. Хулиганы не ожидали такого. Сын архангела метнул в него презрительный взгляд, но, видимо, не решившись устраивать драку, резко махнул рукой:
— Пошли. С ним ещё разберёмся.
Они ушли.
Мальчик обернулся ко мне и протянул руку.
— Ты в порядке? Меня зовут Рома.
Я замер. Смотрел на протянутую ладонь, на добрые, но твёрдые карие глаза. Чувствовал, как сердце сжимается от чего-то нового, незнакомого.
— Н… Никита, — пробормотал я, всё же принимая его руку.
И в этот миг я впервые понял, каково это — когда кто-то становится рядом.