Глава 4: Отражение
С тех пор как мы с Давидом нашли ту легенду, что-то в мире будто сдвинулось. Я не мог это точно объяснить, но воздух стал плотнее — как перед грозой, когда небо ещё молчит, но ты уже знаешь: что-то надвигается.
Город казался чужим. Улицы — немного уже, тени — длиннее. Даже мифы, те, что мы привыкли замечать на границах реальности, словно отступили, оставив место для чего-то другого. Неизвестного. Ближе. Личнее.
Прошло несколько дней, но мы не могли выбросить из головы ту историю. Она будто вплелась в нас. Легенда жила рядом, просачивалась в сны, в случайные разговоры, в те странные моменты, когда ты вдруг замираешь и не можешь сказать — зачем. Особенно последние строки — о мифах, рождённых из пепла любви и разрушения — засели глубоко. Слишком глубоко.
Я поймал себя на мысли, что стал чаще вглядываться в зеркала. Не для того, чтобы увидеть себя — наоборот. Я ждал, что отражение меня подведёт. Что кто-то там, по ту сторону стекла, вдруг ошибётся… и покажет правду.
И не только я.
Однажды Давид сказал мне вполголоса:
— У меня в ванне есть старое зеркало. С облупленной рамой, осталось от бабушки. Сегодня… показалось, что там кто-то стоял. Как будто я. Но — не я. Плечи ниже. Глаза — слишком светлые.
Он замолчал. Потом добавил:
— Оно смотрело на меня раньше, чем я на него.
Я кивнул. Не удивился.
— У меня было похоже. Только это было не совсем отражение. Она. Девушка. Бледная. Серебристые волосы. Смотрела прямо в глаза, и будто бы хотела что-то сказать — но губы не шевелились. Просто взгляд. Как у того, кто ждёт ответа слишком долго.
— Ты уверен, что это не миф?
— Не совсем. У неё был... взгляд, как будто она знает меня. Не как они. По-другому.
Вечером того же дня он пришёл ко мне. Был тёплый дождь — редкий для июля, но мягкий, не как у гроз. Мы оставили окна открытыми. Лампа на полу давала тёплый жёлтый свет, капли на стекле мерцали, как звёзды на обратной стороне неба.
Мы сидели молча, окружённые книгами и тишиной. Мир замедлился.
И тут — тихий звук.
Звон.
Как если бы по зеркалу прошёлся лёгкий ветер. Но всё было закрыто. Ни сквозняка, ни движений. Только этот чистый, хрупкий звук, от которого внутри сжалось.
Мы переглянулись и встали.
Зеркало в коридоре запотело. Но за тусклой пеленой было ясно: мы не отражались.
Там, где должны были быть наши силуэты, стояла она. Девушка. Бледная кожа, длинные, струящиеся волосы цвета серебра. Глаза — слишком светлые. Почти белые, как у тех, кто слишком долго смотрит в солнце.
Она не двигалась, но пространство вокруг неё пульсировало, как дыхание спящего зверя. И вдруг — лёгкое движение. Она подняла руку и протянула её вперёд. Не сквозь стекло. Из него.
И тогда мир хлопнул.
Не громко. Почти как вспышка.
Но всё вокруг нас исчезло.
---
Мы не почувствовали падения — скорее, растворение. Всё твёрдое исчезло. Пространство растянулось, цвета превратились в линии, а сами мы будто утратили вес и очертанность.
Когда мы очнулись, мы стояли — вдвоём — посреди чего-то абсолютно иного.
Под ногами — гладкая чёрная поверхность, лишённая бликов. Она не отбрасывала теней. Она не отражала нас. Она просто была.
Над головой — не небо, но нечто без цвета и глубины. Серое. Невесомое.
Вдалеке — странные формы. Лестницы, уходящие в пустоту. Двери, стоящие в одиночестве, без стен. Ветви деревьев, прорастающие из воздуха и исчезающие в пустоте.
— Где мы? — прошептал Давид. Его голос прозвучал глухо, как будто был под водой.
Я медленно покачал головой.
— Не знаю. Но… кажется, это не наш мир.
— А чей тогда?
Я хотел что-то сказать, но тут же за нашими спинами послышались шаги.
Тихие. Ровные. Чужие.
Один. Второй. Третий.
Мы обернулись.