« Сквозь мглу заблуждений»

На следующий день после того, как они с Ари, наконец, признались друг другу в своих чувствах, Киса чувствовал себя так, будто заново родился. Мир вокруг него заиграл новыми красками, и даже привычный, обшарпанный Коктебель казался ему сегодня каким-то особенным, романтичным.

Он шел по улице, насвистывая какую-то дурацкую мелодию, и улыбался прохожим, которые шарахались от него, как от чумного. Ну и хуй с ними, думал Киса. Главное, что теперь у него есть Ари. Его Лиса.

Вечером, как обычно, они собрались в «Черной Весне». Ари сегодня немного запаздывала, и Киса решил воспользоваться моментом, чтобы поговорить с пацанами.

Он чувствовал, что должен объяснить им, что происходит между ним и Ари, расставить все точки над «i».

— Пацаны, — начал он, когда они уселись вокруг костра. — Есть разговор. Серьезный.

Хэнк, Мел и Гена удивленно переглянулись. Киса и «серьезный разговор» – это было что-то из области фантастики.

— Ну, валяй, Кошак, — сказал Хэнк, отхлебывая пиво. — Удиви нас.

Киса глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.

— Короче, пацаны, — сказал он, глядя им прямо в глаза. — Я и Ари… мы вместе.

На несколько секунд в «Черной Весне» воцарилась тишина. Потом Хэнк присвистнул.

— Нихуя себе, Кошак! — сказал он. — А мы-то думали, ты просто ее кадрить решил, как обычно. А тут, оказывается, все серьезно?

— Серьезнее не бывает, Хэнк, — Киса усмехнулся. — Я, блядь, влюбился. По уши. Впервые в жизни.

Мел, который до этого молча рисовал что-то в своем блокноте, поднял на него удивленный взгляд.

— Но… как, Киса? — спросил он. — Ты же… ты же всегда говорил, что бабы – это так, для развлечения. На одну ночь. А тут… Ари?

— А вот так, Меланхолик, — Киса развел руками. — Сам в ахуе. Я же, блядь, всегда был уверен, что любовь – это хуйня для сопливых девчонок. А оказалось… оказалось, что это, сука, такая сила, которая тебя просто с ног сшибает. И похуй, кто ты – бабник, нарик или просто конченый мудак. Если торкнуло – то все, пиздец.

Гена, который до этого молча курил, усмехнулся.

— Ну, Кошак, ты даешь, — сказал он. — Я-то думал, тебя уже ничем не прошибешь. А тут… девчонка. Обычная, вроде. А вон как тебя вскрыло.

— Да не обычная она, Гена, — Киса покачал головой. — Она… она другая. Особенная. Она меня, блядь, с первого взгляда зацепила. Еще там, на тусовке у Локона. Помните?

Пацаны кивнули. Ту тусовку они запомнили надолго.

— Я тогда еще подумал: «Что за пиздатая чика?» — продолжал Киса. — Такая… не такая, как все. Гордая, сука, независимая. А глаза… блядь, пацаны, вы бы видели ее глаза! В них, нахуй, целый мир. И огонь. Такой, что если близко подойдешь – сгоришь нахуй.

Он замолчал, глядя на пламя костра. Пацаны тоже молчали, переваривая его слова. Они никогда не видели Кису таким.

Откровенным, уязвимым, почти… романтичным. Это было так не похоже на того циничного, агрессивного Кошака, которого они знали.

— И что, Кошак, — спросил Хэнк после долгой паузы. — Ты теперь, типа, остепенился? Будешь ей цветочки дарить и стихи читать?

Киса рассмеялся.

— Ну, до цветочков и стихов, может, и не дойдет, Хэнки, — сказал он. — Но то, что я ради нее горы сверну, – это, блядь, точно.

Она… она изменила меня, пацаны. Заставила посмотреть на мир другими глазами. И я… я не хочу ее терять. Ни за что на свете.

Он снова посмотрел на огонь, и в его глазах отражалось пламя – такое же яркое, такое же неукротимое, как и в глазах его Лисы.

— Я знаю, что я не подарок, — продолжал он тише. — Что я мудак, каких поискать. И что я ей, может, и не пара. Но я, блядь, буду стараться. Буду меняться. Ради нее. Потому что она… она, сука, стоит того.

В этот момент дверь «Черной Весны» открылась, и на пороге появилась Ари. Она улыбнулась, увидев их, и ее улыбка, казалось, осветила все вокруг.

— Привет, пацаны, — сказала она. — О чем секретничаете?

Киса поднялся ей навстречу, и в его глазах было столько нежности, столько любви, что пацаны поняли: это не просто очередное увлечение Кошака. Это – всерьез и надолго.

— Да так, Лиса, — сказал Киса, обнимая ее за талию. — Просто рассказывал пацанам, какая ты у меня охуенная.

Ари рассмеялась, и ее смех, как колокольчик, прозвенел в тишине «Черной Весны».

— Ну, ты как всегда, Кошак, — сказала она, игриво толкая его в бок. — Преувеличиваешь.

— Нихуя я не преувеличиваю, Лиса, — Киса поцеловал ее в висок. — Ты – лучшее, что случалось со мной в этой ебаной жизни. И я никому тебя не отдам.

Пацаны смотрели на них, и на их лицах были разные эмоции: удивление, недоверие, но в то же время… какая-то радость. Радость за друга, который, кажется, наконец-то нашел свое счастье.

Пусть даже это счастье было таким же безумным и непредсказуемым, как и он сам.

Гена докурил сигарету, бросил окурок в костер.

— Ну что ж, Кошак, — сказал он, усмехаясь. — Поздравляю. Ты, кажется, вляпался по-крупному. Но, судя по всему, тебе это нравится.

— Еще как нравится, Гена, — Киса улыбнулся своей самой ослепительной улыбкой. — Еще как, блядь, нравится!

И, глядя на эту счастливую, сумасшедшую парочку, пацаны поняли: в их «Черной Весне» началась новая эра. Эра любви, страсти и безумия. И, черт возьми, это было чертовски интересно.

______________________________________

#: Ребята сегодня я расщедрилась на главы) завтра будет продолжение) :#