Тайны и правда
Время ускользало сквозь пальцы, как вода, и казалось, что сама природа затаила дыхание в преддверии неизбежного. Дни складывались в недели, а недели — в месяцы. Малефисента всё больше привязывалась к Авроре, и вместе с этой привязанностью росло отчаяние. Она знала — скоро наступит час, когда проклятие сбудется, и ничто не сможет этому помешать.
Она пыталась снять заклятие, пыталась сжечь, развеять, выдавить из себя каждую каплю тьмы, породившей его. Но всё было тщетно. Проклятие не поддавалось.
— Проклятие не может быть снято даже той, кто его наложил, — с горечью прошептала она, стоя у окна, сквозь которое пробивались солнечные лучи. Лес за окном дышал золотом и зеленью, будто и не подозревал о надвигающейся беде.
Диаваль молчал. Он стоял в полумраке, его силуэт сливался с тенями. Но его взгляд, направленный в сторону лесного домика, где жила Аврора с Кейт, был сосредоточен и полон тревоги.
— Что я наделала? — повторила Малефисента, и голос её дрогнул.
— Ты защищала своё сердце, — наконец произнёс Диаваль. — Но теперь ты им живёшь. И это многое меняет.
Тем временем Кейт становилась всё более задумчивой. Утро за утром она уходила в лес, к скалистому обрыву, откуда открывался вид на просторы царства. Она сидела там, поджав колени, обхватив их руками, и долго смотрела вдаль, словно пыталась заглянуть за горизонт.
Иногда рядом появлялся Диаваль. Они могли сидеть часами, не говоря ни слова. В их молчании не было неловкости — только покой.
В один из таких дней тишина была нарушена голосом Кейт:
— Ты когда-нибудь чувствовал, что внутри тебя пустота? Будто тебя самого не хватает, и ты не знаешь, где искать недостающую часть?
Диаваль повернулся к ней. В его взгляде была та самая глубина, которой она боялась и жаждала одновременно.
— Когда я был просто вороном, у меня не было мыслей, не было сомнений. А теперь... я человек, и птица, и что-то посередине. Иногда я просыпаюсь, не зная, кто я.
Кейт улыбнулась едва заметно:
— А кем ты хотел бы быть?
Он протянул руку и взял её пальцы в свои. Легко, будто касался крыла.
— Тем, кто рядом с тобой. Кем бы я ни был — важно только это.
Сердце Кейт забилось быстрее. Она не отняла руки, но в её глазах отразилось что-то иное — растерянность. Или страх. Или надежда. Она не была уверена.
— Почему ты говоришь такие вещи? Мы ведь даже не знаем друг друга по-настоящему.
— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, — сказал Диаваль тихо. — Я наблюдал за тобой с тех пор, как ты была младенцем.
Кейт отпрянула.
— Ты следил за мной?
Диаваль внутренне сжался. Он знал, что поспешил. Но отступать было поздно.
— Не я один. Малефисента тоже. Мы оба… мы оба заботились о тебе. Всегда.
— Зачем? — Кейт вскочила. — Кто вы такие? Что вам нужно от нас?
— Кейт…
— Говори!
Диаваль вздохнул. Его голос был мягким, почти болезненным:
— Малефисента — твоя мать, Кейт.
Эти слова ударили, как молния. Кейт пошатнулась, и он сделал шаг вперёд, но она резко оттолкнула его.
— Ты лжёшь! Моя мать умерла! Так говорил отец…
— Он лгал. Он забрал тебя у неё. Когда она была без сознания. Он… он отрезал её крылья.
Кейт замерла. В глазах — ужас. Отчаяние. Отрицание. И потом — гнев. Она развернулась и побежала прочь.
Ночь. Кейт лежала в постели, но сна не было. Мысли метались, сталкивались, раскалывались на осколки. Её дыхание учащалось каждый раз, как она вспоминала голос Диаваля: «Малефисента — твоя мать».
Свет утренней зари скользнул по полу. Кейт поднялась. Сердце знало то, что разум отказывался принимать. Она должна узнать правду. Должна — иначе не сможет жить.
Она ушла, не сказав Авроре ни слова. В её движениях не было ни колебаний, ни страха — только решимость.
Топкие Болота встретили её тишиной и мерцанием магии. Она шла, будто что-то влекло её. И когда она добралась до древнего дерева, дверь открылась прежде, чем она успела постучать.
Малефисента стояла там, высокая и молчаливая, тень и свет в одном лице.
— Я знала, что ты придёшь, — сказала она спокойно.
— Ты моя мать? — спросила Кейт. Глаза её были полны боли.
Малефисента кивнула.
— Да.
Кейт дрожала. Но голос её был твёрд:
— Почему ты меня оставила?
— Я не оставляла. Твой отец... Он предал меня. Он забрал тебя, когда я была без сознания. Он... отрезал мои крылья. Украл мою душу, моё дитя.
Кейт сжала кулаки, удерживая слёзы. Потом сделала шаг вперёд.
— Покажи мне.
Малефисента медленно повернулась. Сняла плащ. На её спине, между лопатками — два уродливых, застарелых шрама. Кейт подошла, дрожащими пальцами коснулась рубцов. И слёзы потекли по её щекам.
— Мне жаль…
Малефисента обернулась и обняла её. Впервые за все годы — без маски, без брони. Только мать и дочь, потерявшие друг друга и обретшие заново.
— Я хотела защитить тебя, — прошептала фея. — Но всё вышло не так…
— А проклятие? — Кейт отстранилась. — Что с ним?
Малефисента опустила взгляд.
— Я не могу снять его. Я прокляла и тебя, и Аврору, в момент гнева и боли. Проклятие не поддаётся моей магии.
Кейт медленно кивнула.
— Значит, надо искать способ. Вместе. Нам нужно спасти Аврору.
Малефисента улыбнулась сквозь слёзы.
— Вместе.