стекло
Мудзан вдавил когти глубже, кровь струилась по лицу Мидори, её глаза заволокла тьма. Внутри сознания поднималась бездна, и в ней раздался холодный, безжалостный голос:
— «Ты моя кровь. Моё дитя. Подчинись. Радуйся силе…»
Но вдруг… в этой тьме вспыхнул свет.
Она увидела маму. Ту самую. Тёплую. С нежной улыбкой.
Мать присела перед ней на колени, как тогда, в детстве, и мягко взяла её лицо ладонями.
— «Ты не чудовище… ты моя дочка…»
Мидори всхлипнула, её маленькая — детская, не демоническая — душа дрожала. Слёзы потекли по щекам.
— «Мама… я… я убила тебя…»
Женщина гладила её по щеке, будто не слышала признания, и шептала:
— «Ты хотела любить. Ты хотела жить. Ты всё ещё моя дочка…»
И тогда девочка закричала — прямо в лицо Мудзану, но словно продолжая разговор с матерью.
— РАДОВАТЬСЯ?!
Крик сорвался эхом по всему замку.
— Я убила собственную мать! Ту, что любила меня больше всего на свете! Ту, что давала мне тепло и веру! Она держала меня на руках, целовала в лоб и шептала: «Ты моё счастье…» — а я разорвала её на куски!
Её плечи тряслись, слёзы падали прямо на руки, но она не останавливалась.
— Я убила ВСЕХ! Родных, друзей, соседей, целый квартал — всё в крови, и я даже не понимала, ЧТО я делаю! А ты называешь это счастьем?! Это проклятие! Это пытка!
Её голос срывался на крик:
— Я не хотела силы! Я не хотела быть чудовищем! Я хотела жить как все! Хотела любить, хотела семью, хотела детей! Хотела чувствовать тепло! Это счастье! А не то, что ты сделал со мной!
В её глазах — багровое свечение демона, но внутри них отражался образ матери. Она всё ещё держала её лицо и повторяла:
— «Ты не монстр. Ты моя дочь. Ты можешь выбрать свой путь…»
Мидори, рыдая, посмотрела на Мудзана.
— Ты украл у меня мою жизнь… но ты никогда не украдёшь моё сердце!Мидори стояла среди Хашира, руки ещё дрожали от страха и боли, но в глазах горел алый огонь демона. В её груди проснулась магия крови шупальсов, похожая на Мудзана, но с ядовитым эффектом против демонов.
Она протянула руки — и из ладоней вырвались тонкие чёрные щупальца, обвиваясь вокруг Судзана. Щупальца впились, словно отравляя его тело и разум, а яд стёк по коже, вызывая резкую боль и панику.
Мидори хмурилась. В её взгляде — вся ненависть, весь гнев, вся жажда справедливости. Она тихо прошептала, но её слова разрывали воздух:
— Даже если я умру… Я буду счастливой. Я никогда не познала настоящей жизни… Это была пытка… И теперь я буду держать тебя, Мудзан Кибуцудзи… и смотреть, как страдают твои демоны, пока солнечные лучи не взойдут.
Щупальца сжимались сильнее, Судзан кричал от боли, но Мидори стояла, неподвижная, словно сама смерть. Её тело дрожало от эмоций, но она уже не ребёнок, не глупышка. Это была полностью пробудившаяся дочь Мудзана, только теперь она выбрала свой путь.
Кровь с её лица стекала вниз, но глаза оставались алыми и яркими. Каждое движение щупальцев, каждый удар яда был наполнен чистой решимостью, её голос эхом прокатывался по залу:
— Я буду держать тебя под контролем… и буду наблюдать за тобой… пока твой мир не падёт.
Мидори стояла в центре зала, щупальца шупальсов плотно обвивали Судзана, её красные глаза сверкали, а губы растянулись в хищной улыбке.
Слёзы и кровь смешались, и из её тела поднялся пар, как будто сама плоть кипела от силы и решимости. Кровь брызнула на Мудзана — не просто кровь, а яд для демонов, способный отравить даже сильнейших.
Она подняла руки и добавила в кровь всех Выших Лун, чтобы максимально ослабить их:
— Я уничтожу каждого демона… пока в мире живут люди с доброй душой… — её голос был холоден, но полон решимости. — …как Господин Убуяшики и Госпожа Томоё, которые дали мне хоть чуточку искупления… хоть искру человечности.
Щупальца сжались вокруг Судзана, яд проникал в его тело, заставляя его стонать. Мидори шагнула вперёд, и каждый её шаг был как удар по всей армии демонов.
— Вы думали, что я буду вашей игрушкой? Вы думали, что я поддамся? Нет. Я буду держать вас в страхе и боли, пока на земле есть свет и тепло для тех, кто заслуживает любви!
Её тело сияло алым светом крови, дыхание смешивалось с паром, который исходил из ран и трещин замка. Она улыбалась, словно наслаждаясь своей силой, но эта улыбка не была жестокостью ради жестокости — она была искуплением, силой, которую дали ей те, кто научил её любить.
Каждый Выший Лун, каждый демон, кто стоял рядом, ощущал её мощь — не как монстра, а как ярость и справедливость, сотканную из боли, любви и человеческих чувств.Мидори стояла посреди разрушенного зала, щупальца её магии всё ещё обвивали слабых демонов, яд постепенно рассасывался, но в воздухе висла тревога.
Внезапно внутри её сознания раздался холодный, пронизывающий голос Мудзана:
— «Ты думаешь, что можешь удержать всё это? Скоро солнце взойдёт… и тогда мой контроль вновь станет твоим. Я освобожусь… и ты будешь моя полностью.»
Мидори вздрогнула, слёзы смешались с кровью на щеках. Она знала — каждое мгновение до рассвета было опасностью для неё и всех вокруг.
— «Солнце… оно приближается… мне нужно держать себя… скрывать силу… сохранять контроль…» — мысленно шептала Мидори, сжимая руки в кулаки.
Её взгляд стал хмурым, решительным:
— «Если он попытается взять контроль… я не позволю. Никогда. Даже если я умру, даже если мир рухнет — я буду свободной!»
Снаружи замка первые лучи солнца касались башен, и свет пробивался сквозь трещины. Мудзан чувствовал приближение смертельной угрозы, его когти сжались в ярости.
— «Ты не уйдёшь, дочь моя… я возьму тебя до рассвета!»
Но Мидори, несмотря на внутреннее давление и опасность, медленно улыбнулась, алым светом горели глаза:
— «Я буду бороться. До последнего дыхания. Я больше не ребёнок твоей крови — я сама себе хозяин!»
Щупальца магии крови сжались вокруг неё, словно готовясь к решающему столкновению.