недзука
День был тихим. Танджиро вместе с Нэзуко пришли в дом, где Санеми держал девочку.
Она сидела у стены, обняв колени, красные глаза полыхали в полутьме, словно у зверя.
— Тише, — сказал Танджиро мягко, подходя. — Я не причиню тебе зла.
И тогда она подняла голову.
Сначала её взгляд зацепился за его серёжки-ханафуда. Красные глаза дрогнули, расширились.
Потом — шрам на лбу.
А затем — рыжеватые волосы, подсвеченные светом окна.
Она замерла.
В груди что-то щёлкнуло, сердце забилось быстрее.
Образы вспыхнули в её памяти — фрагменты, как осколки разбитого стекла: мужчина в белом хакэма, его строгие глаза, и та же пара серёжек на ушах. Солнечный свет за его спиной. Его дыхание — дыхание солнца.
— …Ё… — она выдохнула едва слышно, но дальше слова не пошли. Голос дрожал, будто сломанный инструмент.
Санеми насторожился.
— Что? Ты его знаешь?
Девочка не могла ответить. Она поднялась на ноги, медленно, не отрывая взгляда от Тандзиро.
Красные глаза блестели — в них был и ужас, и надежда. Она протянула руку, словно хотела дотронуться до серёжек, но остановилась в полушаге, как будто боялась, что видение исчезнет.
Танджиро в замешательстве замер.
— Что с ней?.. — тихо спросил он, глядя на Санеми.
А она, не находя слов, лишь дрожала. И впервые за всё время её глаза наполнились слезами.
Память молчала, но душа знала: этот мальчик был связан с тем, кого она помнила где-то глубоко, очень давно.
Она стояла напротив Тандзиро, дрожащая, со слезами в красных глазах.
Смотрела на серёжки, на шрам, на волосы — и что-то внутри неё звало: “Это он… нет… но так похоже…”
— Что с ней? — нахмурился Тандзиро.
— Она на тебя уставилась, как будто ты её отец! — огрызнулся Санеми. — Точно притворяется!
Но девочка не двигалась. Лишь протянула руку к серёжкам, не дотронулась — и тут же отдёрнула, словно боялась разрушить видение.
Она попыталась что-то сказать — но лишь сорвался хриплый звук.
Нэзуко шагнула вперёд и аккуратно коснулась её ладони.
Девочка сразу откликнулась: доверчиво прижалась лбом к Нэзуко, словно находя утешение.
Тандзиро сжал кулак на груди.
— Она чувствует… не знаю… будто что-то в ней откликается на дыхание солнца. Я… я ощущаю странную вибрацию от неё.
Санеми резко дернулся, раздражённый.
— Хватит нести чушь! Демон есть демон. Я не позволю, чтобы она прижималась к тебе или твоей сестре.
Но именно в этот момент девочка, словно маленькая тень, метнулась назад к Санеми.
И крепко ухватилась за его хаори, прижавшись к ноге.
— Эй! Отцепись! — Санеми заорал, дёргая ткань.
Она вцепилась ещё крепче, не отрываясь, как маленькая букашка.
Глаза её сияли доверчивым светом, словно говорили: «Да, я помню кого-то в тебе, Тандзиро… но он — мой человек».
— …Смешно, — пробормотал Обанай, наблюдавший со стороны. — Она буквально прилипла к тебе, Санеми.
— Ха-ха-ха! — рассмеялась Мицури, закрывая рот руками. — Она выбрала тебя!
— Ничего она не выбрала! — взревел Санеми, но лицо его предательски вспыхнуло красным.
А девочка только плотнее прижалась к его ноге, прикрыв глаза.
И все поняли: как бы он ни орал — отлепить её уже невозможно.