BOOMbook

I

1. "Цветы я не приму. А вы забудьте обо мне ровно так же, как о вас забыла я". Больше ничего не было написано. Паша разозлился и кинул букет на дорогу, прямо в лужу, и придавил его ещё ботинком, чтобы не был настолько прекрасным. Желтые шарики цветов утонули в грязи и потухли так же, как потухло солнце в его душе. Его только оттаявшая жизнь снова стала покрываться ледяной коркой.

2. Предназначение Кокона было в том, чтобы из людей сделать проекции, и на это отводилось три уровня. Первый уровень искоренял фобии. Их же обычно приобретают в детстве, верно? Давние впечатления о страхе остаться одному. В темноте, на большой высоте, в воде или огне. Там, где ни мама, ни папа не смогут тебе помочь. Все мы чувствовали эту черту когда-то. Второй уровень – порождение подсознания. На этой стадии многие люди теряли рассудок, их фантазия становилась реальностью, а реальность – порождением фантазии, и они уже не могли выбраться из этого водоворота. Лабиринта. Третий уровень был самым тяжелым и беспощадным. На нем люди теряли все при всех возможных исходах, либо ты сдаешься и умираешь, не пройдя уровень, либо проходишь его и перестаешь быть человеком. На этом уровне существовало все самое тайное и дорогое: любовь, дружба, воспоминания, привязанности и вина. Лишь переборов их, разрушалась человеческая суть.

3. Сколько бы я ни пытался сбежать из реальности, она все равно возвращает меня обратно, заставляет чувствовать все те эмоции, которые я так старательно пытался вытеснить из своего разума. Реальность бьет прямо в солнечное сплетение, напоминая, что я не настолько силен, чтобы противостоять Жизни. Я жалкая пылинка в этом сумасшедшем мире. В мире, где каждый третий страдает от душевной боли. В мире, где эмоции не так важны, но все равно находятся на первом месте. Эта реальность просто невыносима.

4. «Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста, Эм. Я люблю тебя, хотя это уже не особо важно. Надеюсь, там, где ты сейчас, существует счастье. Надеюсь». Уже в шестьсот тридцать девятый раз я прокручиваю в голове это письмо, меняя слова или их расположение. Уже в трёхсот сорок второй раз я хочу изложить свои мысли на бумаге, предать им материальное форму, потрогать их, скомкать в комок и разорвать на куски. Уже как две тысячи двести пятый час я не могу написать ни одну строку. У меня нет ручки. У меня нет бумаги. У меня нет стола и стула. Я не могу даже выцарапать слова ногтем на стене, но чувствую, я пытался. Мои руки связаны за спиной смирительной рубашкой, посиневшие пальцы давно перестали слушаться, разум одурманен наркотиками, называемыми "лекарствами". «Я счастлив, Эм».

5. Не знаю, знакомо ли тебе, читатель, это ужасное чувство, когда самый близкий человек вдруг исчезает из твоей жизни. Вот так - без предупреждения, бесследно. И ты не можешь узнать, где он, в порядке ли он, что с ним. Ты жалок и беспомощен. Тебе остается лишь одно - ждать. Ждать, не зная даже, когда он вернется. Ждать, не зная, вернется ли вообще. И это мучительное ожидание, оно убивает тебя, душит, подавляет крики отчаяния, но ты терпишь его, потому что веришь, что все это ненапрасно.

И я тоже верил. И тоже ждал. Пока мне не дали понять, что ждать больше не придется.

6. Открыв свои глаза, первым, что увидела я, был белый потолок. Возле меня пищали разные аппараты, которые были подключены ко мне, а в воздухе летал запах медикаментов . Как позже выяснилось, я находилась в городской больнице и волшебным образом вышла из комы. Именно с этого момента началась моя новая жизнь, ведь я ПОТЕРЯВШАЯ ПАМЯТЬ. Не помня свое прошлое, я спокойно жила некоторое время. Пока однажды не узнала, что обладаю волшебной силой, которая позволяет управлять самим временем . После этого рокового дня моя жизнь снова перевернулась с ног на голову , а все потому что я перешла в другое измерение , где живут и правят ПОВЕЛИТЕЛИ ВРЕМЕНИ...

II

1. Уму не постижимо... Это черствое женское сердце проделывает сальто, буквально отбиваясь о ребра. Делает вдох, чувствуя опять эту непроходимую, острую боль, которая захватывает всё существо. Что-то в нем изменилось и это не может ускользнуть от Изабеллы просто так. Есть лишь глаза с дикой тоской во взгляде, есть немота в руках, есть недосказанность в движениях, от которой ломит. Есть гордость и принципы, которые делают его взгляд строже, походку увереннее, а сердце холоднее. В ней же есть боль, которая сидит где-то внутри, подкатывает слезным комком к горлу. Хочется прикоснуться и не пожалеть, что сгоришь в исступлении, хочется встретится взглядами и знать, что не отвернешься. Его лицо абсолютно бесстрастно, ни один мускул на дьявольски красивом лице не дрогнул, в то время как бедные коленки танцовщицы, уж поверьте, зацелованные до неприличия, плавно подкашивались в сторону. Но девушка все еще помнила, что находилась на сцене, помнила, что сотни глаз направлены на нее, помнила, что любой малейший промах мог стоить ей роли. Изабелла знала свое дело на сто процентов, и несмотря на все эти душераздирающие обстоятельства, а именно одну большую проблему, сидящую в первом ряду, она, как и полагается любой актрисе, флиртовала глазами с каждым зрителем, уделив при этом особое внимание мужчине, что по привычке, называла «своим». Но понятия «мы» больше нет — это в прошлом. Осталось лишь два призрака, которые по отдельности существуют, никак не живут. Существуют кое-как. Существуют, маясь. Не иначе. И им обоим ничего не остается, кроме как со страхом осознавать, насколько глубоко в них вросли эти маски.

2. На самом деле, за все это время у меня ни разу не всплыло мысли о том, как я заваливаю Хилл и подгибаю под себя, срывая с нее одежду. Нет. Скорее по-другому. Я обнимаю ее, целуя в веснушчатый нос. Она брыкается, смеется над чем-то, прижимаясь ближе ко мне. Засматриваюсь на ее янтарные, вспыхнувшие золотым, глаза. Алесса пахнет кокосом, молочным кремом и духами. Говорит со мной обо всем, просто и откровенно. Эта сцена куда интимнее, чем простой секс. Мне не нужно было ее тело, с ней я не зверь. Мне просто хотелось сберечь ее, решать все ее проблемы и успокаивать ночью, если станет плохо. Вопреки всему, ее сумеречное расстройство сознания не пугало меня, а влекло. Как и другие недостатки. Я не влюблен в нее. Я ее люблю. Это абсолютно полярные понятия.

3. Диадема под смех и протесты перекочевала на голову Локи, но оказалась велика. Кольцо соскользнуло вниз и легло просторным ошейником на ключицы Великого Лжеца. Раздался новый взрыв смеха. Локи хохотал так, что согнулся пополам. Тор тоже радовался своей шутке, схватясь за бока. Однако скоро он заметил, что смех друга стих. Громовержец поднял взгляд и увидел, что Локи сжимает пальцами кольцо. А кольцо сжимает его шею. Волшебное украшение вдруг стало меньше и теперь душило одного из своих похитителей. Пальцы друга побелели от натуги, костяшки выступили, в глазах застыл ужас.

4. Что бы ты ни делала, ни говорила, я знаю, что нужен тебе. И какими бы не были наши души разными, каким бы путём ты не следовала к Богу, к какой национальности бы ты не принадлежала, я знаю, что между нами есть та самая тонкая нить, которая уже давно присоединила меня к тебе. Ты нуждаешься во мне, так же сильно, как и я в тебе.

5. Зимой, да, именно в это время года сердце начинает страдать от душевных мук и постепенно простужаться, надеясь на появление в жизни каждого из нас нужного ему врача.

Если вы находите врача с лекарством от неизлечимой болезни, то вы спасены. А может и нет. Может, наоборот будет еще хуже? Быть может, болезнь пройдет сама и в ее протекание смысла вмешиваться нет? Но если все-таки нашли, то прошу вас, пожалуйста, не смейте его отпускать. Но как бы мы не старались, каждый раз один и тот же финал.

6. – Вот знаешь... Ты говорил, что у тебя сила воли большая. Что у тебя зависимостей нет. Что ты можешь курить и пить, когда тебе захочется, а не когда этого потребует организм. Но ты не прав. Ты зависим. От неё зависим. Она прожигает твоё сердце. Твой мозг. Твои лёгкие. Ты разлагаешься при одних воспоминаниях о ней. И знаешь что? От своих зависимостей я хотя бы кайф получаю, а ты от своей – только страдания.