BOOMbook

I

1. Нехватка воздуха, и я снова чувствую, что умираю. Глаза медленно закрываются, их больше не ослепляет белый свет, и с каждой секундой они погружаются в темноту. Резким движением я падаю на больничной койку. Последнее, что я слышала: " Позовите врача, девочка умирает".

И после наступила тишина, наверное, вот так происходит, когда ты умираешь. Ничего не слышишь, никого не видишь. Однако, я слышу детские голоса, маленькие детишки играют в песочнице. Фантазия плавает. - Тиффани, кинь лопатку. - кричит какой-то мальчик. - Марк, я занята, сам возьми, - отвечает маленькая девочка, чем-то похожая на меня. К детям подбегает мальчик, и хватает девочку за косичку, тянет за собой. После этого, я почувствовала резкую боль в голове. - Отпусти ее, - сказал другой мальчик. - А то что? Он начал тянуть девочку быстрее, ее ноги царапаются об землю, оставляя за собой следы от крови.

2. Он стал рядом со мной и внимательно слушал, а когда я закончила — он закричал «браво» и заключил меня в свои объятия. Он всегда поддерживал меня в моем стремлением к музыке. Именно сейчас сидя здесь, я представляла, как он сложив руки на груди, стоял за моей спиной и улыбался. А я играла, не замечая устремленных на меня глаз. Просто играла и отдавалась горьким воспоминаниям. Когда заиграл последний аккорд, послышались громкие аплодисменты и радостные возгласы. Но мне было наплевать. Я незаметно стерла слезу и выдохнула через нос. Натянув на себя улыбку, я поднялась с табурета и, не смотря на людей, спустилась на землю и стала рядом с мамой.

3. Нам надо было отвлечься от наших проблем, но ровно половину дороги мы шли молча. Каждый был занят своими мыслями. Ник не может мне сказать о своей проблеме, потому что это личное и ему до сих пор больно. Я знала, что всё серьёзнее, чем думают другие. Мне очень интересно узнать, но я не могу делать ему больно. Если ему не нравится эта тема, то затрагивать её незачем. Думаю, если он захочет высказаться мне, то расскажет всё сам. Я сама не люблю, когда из меня пытаются вытянуть какую-то информацию. Если я сказала, что не буду говорить, то не скажу.

4. Пошли они как то вновь по орешки, день был прекрасный, солнечный но не жаркий, с ветерком но приятным. И всё радовало их. Взабрались они на холм и к утёсу потопали, где побольше кедров растут. Сам утёс был конечно гол от растительности. Он казалось смотрелся как какой то трамплин в пропасть. Бывало, после собирания шишек Пенёк и Мост подходили на его край и любовались обширной территорией под ним. А диву дивиться там есть чем. Особенно после небольшого дождя, когда лес сверкает искрами капель на себе, река чешуйками волн уполазает куда-то в даль. А на небе под солнышком, переливается радуга, всеми своими цветами.

5. Я люблю солнечную погоду. Я люблю смеяться до полусмерти, после чего вспоминать эти радостные мгновения. Я люблю своего брата. Я люблю, когда он играется с бровями и маниакально улыбается мне. Я люблю кататься на Изольде. Я люблю Нила и Кола. Я обожаю веснушки Кола. Я люблю улыбку Нила, несмотря на то, что он показывает ее так редко... Я люблю рисовать красивых людей и собирать рисунки в своей коробке. Я люблю какао Кола. Я люблю то чувство, когда твоя рана, что так сильно тебя раздражала, заживает. Я люблю, когда Лир достает языком до кончика своего носа, при этом пыхтя как паровоз. Я люблю смешить Лира. Я люблю смеяться. Я люблю научно-фантастическую литературу. Я люблю перебирать книги Кола и дарить ему их, заставляя его радоваться. Я люблю серьезных людей. Я люблю высоких людей. Я люблю долгие объятия. Я люблю играть в теннис. Я люблю тоннами выпивать воду, после долгих и утомительных тренировок. Я люблю с разбегу прыгать на Лира, Кола и даже Нила, несмотря на то, что последнего это сильно бесит. Я люблю подбирать пары для своих друзей. Я люблю кофе. Я люблю наблюдать за насекомыми. Люблю пауков. Я люблю смотреть на то, как искусно Лир притворяется, что ему нравится моя стряпня. Я люблю, когда Нил отказывается от моей еды, вешая мне на уши лапшу о том, что уже покушал. Я люблю разглядывать руки людей. Я люблю искусство. Я люблю работы Рене Магритта. Я люблю читать биографии мировых лидеров. Я люблю воду. Я люблю свои волосы. Я люблю свой дом. Я люблю перечислять то, что я люблю, при этом улыбаясь как идиотка. Я люблю эту жизнь.

II

1. Я всё изначально знал, но отказывался верить. Думал – со всеми, но не со мной. Мечтал и ненавидел свои собственные грёзы. Смотрел на манящие запястья сильных рук, на, кажется, искрящуюся тысячью звёзд улыбку и понимал, что это полное поражение с моей стороны. Нокаут. До десяти не считайте, не тратьте слова попусту. Тут всё итак ясно. Ловил его задумчивый взгляд на себе и думал, - а не догадывается ли он?

2. Ариадна, вспомни, ты была одета в летящее бирюзовое платье, которое развевалось на ветру, а на твоей прекрасной шее был шелковый платок. Ты любила элегантность, но мне было не понять этого. Ты всегда улыбалась, а я часто грустил. Мы были противоположностями, которые не должны были сойтись.

Мне жаль, Ариадна...

Мне жаль, что мы встретились.

3. Девушка подложила под голову руку, поудобней устроившись на теплом полу. Она слышала стук собственного сердца в тихом потрескивании дров и мерное дыхание Зена. В его темных волосах, завившихся у шеи, переливались блики жидкого золота. Длинные ресницы отбрасывали тени на высокие скулы, делая бледное лицо парня по-детски милым. Марианна подумала, что все спящие люди кажутся безмятежными и умиротворенными, и Зен не был исключением. Он сладко спал, слегка приоткрыв покусанные губы. В полумраке его кожа выглядела серебристой от выступившего пота. На плоском животе танцевали отблески огня, создавая причудливый узор. А мускулистые руки были закинуты за голову. 

4. Я психовал, напрочь забывая обо всём, кроме того, что она хочет от меня уйти. Вся моя жизнь рухнула в один момент. В этот проклятый момент, когда она всё-таки узнала, что я ей изменил. И не один раз. Но мне плевать. Я не дам ей уйти от меня. Я не отпущу её. Я буду запирать её в квартире, привязывать, я куплю самые дорогие запрещённые препараты в этой стране, лишь бы её ноги перестали ходить. Тогда она не сможет уйти, как бы этого не хотела. Я не отпущу свою маленькую принцессу. Она останется со мной. Навсегда.

5. Ей открылся вид, завораживающий не своей выдающейся красотой, а естественностью. Утро было раннее, и еще совсем сонное солнце скользило ввысь по небосклону, тихо мерцая в просветах пыльных облаков. Глубоко вдохнув относительно чистый воздух Москвы, девушка достала с полки кружку и заварила себе ароматного кофе. Подпрыгнув, она присела на край обеденного стола, устремляя взгляд вдаль на окна высоток напротив, разглядывая в них сложенное мозаикой отражение неба. Спокойная тишина ласкала слух девушки, наполняя ее редким для современного человека чувством полного умиротворения. Вроде различные мысли мелькали то и дело в голове, но настолько они были неясными и неуместными, что казалось их и не было вовсе. Они были подобны тому дыму, что струился из труб завода: только ты начинаешь замечать его серые границы, как он уже растворился в воздухе и растекся по всему небу.

III

1. А в следующую секунду всё изменилось. Ветер впился в кожу ледяными иглами. Воздух затвердел и стал похож на желе. А вместо бабочек, летящих из тьмы к свету, от света ко мне летели полупрозрачные люди. Мне резко стало нечем дышать, в глазах потемнело, и всё, на что хватило сил — кое-как удержаться на ногах, вцепившись в угол стола.

2. Для меня не стал открытием тот факт, что у Мелани были непростые отношения в семье — печальные обстоятельства её жизни сами по себе служили тому доказательством. Когда читал дневник, я невольно вспомнил одну из первых написанных книг, рассказывающую про убийцу-социопата, который в детстве подвергался насилию со стороны жесткого отца. История жизни Эда зародилась в мыслях внезапно, постепенно наполнилась новыми деталями и заставила расписаться на тысячи слов. Прикрываясь сюжетными поворотами классического детектива и напряжённостью криминального романа, привлекающих среднестатистического читателя, я ненавязчиво расписывал те проблемы, которые меня действительно волновали: жестокое обращение с детьми, влияние воспитания на психику и вытекающую из этого необходимость осмысленного взаимодействия со стороны взрослых. Теперь же сила родительского влияния на внутренний мир ребёнка окрасилась новыми красками, и те вставали перед глазами чёткими картинами, которые Мелани, минуя разделяющие нас десятилетия, творила так же неосмысленно, как и своё позднее творчество; кисть вновь касалась листа, и в этот раз кистью являлся дневник, а листом — сознание того, кто его читает.

3. Осталось немного и всё изменится. Всё изменится. А может это просто фраза, которой себя успокаивают неудачники?

Им приходится верить в это до последнего, а потом они понимают, что ничего не изменится. Когда ты понимаешь, что ты один и ты ничего не достигнешь, вот тогда и наступает конец. Конец для тебя и для твоей мечты.

4. Я туман, скользящий над каналами Венеции в лунную ночь; cеренада испанского кабальеро под балконом возлюбленной; ветка сакуры, осыпающая розовыми лепестками головку спящей красавицы, мечтающей о первом поцелуе. Я инкуб.

5. Меня нет. Ничего этого нет. Как в замедленной съемке: стоящие впереди люди закрыли остатки обзора, начали обходить меня, как неживую преграду. Они все такие размытые, гротескные. Громкие. Оглушающие.

Я пячусь назад, чуть не наступая кому-то на ноги. Руки словно отказали. Яд прошёлся от кончиков пальцев, парализуя их. Дошёл до горла, разорвавшись там шариком из иголок и облив заледеневшей кровью пустые легкие, содрогающиеся от истерически-судорожных попыток вздохнуть. Дыши. Считай, отвлекайся. Как делала всегда. Раз, два, три, четыре... Больно. Все моё тело превратилось в миллиард клеток выдуманной, материализовавшейся боли.