BOOMbook

I

2. Я помню, как ты сказала, что любишь смотреть на звёзды. Со временем я понял, что не просто смотреть. Ты восхищалась ими. Словно видела в них что-то большее, чем небесные тела. Каждая деталь на небосводе — что-то тайное и неизведанное, способное заворожить взгляд. Находя созвездия и показывая их мне, ты не забывала упомянуть название. Это разнообразие вдохновляло меня, а красивые и замысловатые имена заставляли разгадать их смысл. Поэтому благодаря тебе я подтянул астрономию в школе. Ведь сначала мне это было совсем неинтересно. Но ты всё изменила, потому что я любил тебя. Даже самую мрачную темноту могли развеять звёзды. Для меня такой звездой стала ты.

3. Сегодня Роро меня спросила: «Блари, это снова началось?». Так она спрашивает меня каждый раз, когда видит мои расширенные зрачки, бледную кожу и грязные, свисающие сосульками волосы на моей голове. Я никогда не отвечаю на этот вопрос. Обычно я смотрю на неё пустым взглядом, моргаю, трясу своей головой, из-за чего возникает головокружение, которое я стараюсь прогнать частым морганием, но оно лишь усиливает эффект, и я, опустошённая, с головной болью, в непонимании, что Роро меня спросила, плетусь обратно к себе в комнату, забывая о том, что я уже дня два не принимала душ и не чистила зубы.

4. Луна стоит высоко над головой ,и освещает тусклым светом надгробия. Звезды мигают разноцветными цветами, но даже они не улучшают моё состояние,своей захватывающей красотой.

Я уже в тысячный раз успеваю пожалеть о том ,что пришёл сюда. Сожалению о том, что вообще позволил втянуть себя во всё это. Но в глубине души ,я не хочу чтобы это кончалось.

Все эти приключения, весь этот бешеный адреналин-я получаю от этого колоссальное удовольствие.

5. Я так и застыла с протянутой к дверной ручке ладонью. Глаза расширились от ужаса."Оговорился или заранее знал, с кем имеет дело?"- Мысли в голове не давали покоя, а кровь навязчиво пульсировала в висках. Всё моё естество буквально чувствовало, как спину сверлили взглядом. Мысленно приказав себе успокоиться, я слегка развернулась назад. Мужчина, сидящий за столом, по-прежнему улыбался, только в этой улыбке уже не было прежней наигранной весёлости и дружелюбия. Теперь она явственно напоминала оскал, а сощуренные глаза лишь придавали схожести с диким зверем. В руках он задумчиво крутил скомканный пластиковый флаер, который я буквально пару часов назад небрежно сжала в кулаке и запустила в затяжной полёт вдоль по улице. Поспешно развернувшись и открыв дверь, нарочито неспешно вышла из кабинета, а как только та захлопнулась за моей спиной, облокотилась на неё и сползла вниз, закрыв лицо руками. Именно в тот миг я поняла, что, возможно, совершила ошибку, так опрометчиво согласившись. Поняла, что всё он знал и это была вовсе не оговорка, как убеждало меня подсознание. Моя же осторожность загнала меня в ловушку. Западню, из которой нет выхода.

6. Наша история любви могла бы быть самой интересной на планете. В этом я уверена была на миллиард процентов. Такой, как он, и такая, как я, просто обязаны быть вместе. Но вся проблема заключалась в том, что за столь краткий срок я не научилась отличать любовь от симпатии. Я не могла знать, что чувствовал ко мне Сэм, и, следовательно, дальнейший ход событий также не могла предугадать.

Поэтому я ответила «нет».-Сэм... Спасибо, конечно, но... Понимаешь, не буду врать, что мы друг другу не подходим, или же я не достойна тебя, и так далее. Думаю, ты должен знать. Не знала бы я тебя несколько лет назад, то согласилась бы без лишних проблем и раздумий. Но учитывая тот факт, что у тебя было больше девушек, чем у меня веснушек на лице, то я задаюсь одним простым вопросом. Быть может, ты просто симпатизируешь ко мне? – смотря вдаль на утренний Кливлэнд, я сказала ему.-Хейз, нет. Послушай... - закрыв лицо руками, перебил Сэм.-Подожди. Я не хочу быть твоей игрушкой, Уэллс, понимаешь? Не хочу быть подёнкой, которая сегодня есть, а завтра нет. Я хочу быть всегда и везде. И хочу, чтобы ты понял, что если мы будем встречаться, я тебя никогда не отпущу. Никогда, слышишь? Это гребанные стереотипы, что любовь – дело секундное, которые я несомненно и безжалостно опровергаю. Подумай, нагулялся ли ты?..Мою реплику прервало легкое падение на его крепкие руки. Он поднес меня к себе и сильно прижал так, что в моих легких не осталось ни грамма кислорода. Он поцеловал меня так крепко, что мне показалось, будто я теряю сознание. Это было в сто раз красивее, чем в голливудских фильмах, и в миллион раз романтичнее, чем в лучших любовных бестселлерах мира.Главное, чтобы он понимал, на какой шаг решился, и что уже сделал. Мы достигли точки невозврата . Того, чего я всегда боялась, и куда пыталась никогда не попадать.

II

1. Моё солнце зашло, когда Солнце сошла с ума, — продолжает писатель. — Знаешь, я каждый день думаю о том, что мог уйти с ней, с Солнышком. А она бредила, она говорила, что знает, куда можно сбежать отсюда. Она ненавидела это место, я знал об этом, но не мог ничего сделать. Она говорила, что наши жизни здесь — подготовка к чему-то большему. Настолько большему, что всё происходящее здесь — ничто по сравнению с тем, что может происходить там. Солнце твердила, что нам пора, ведь нас теперь двое, что время пришло. Она говорила про места, про странные места, где исчезают люди, где про людей забывают. А вместо забытых приходят другие, и они тоже потом уйдут, и за ними придут новые. Она говорила, что про всех в итоге забудут. Забудут, чтобы вспомнить в неведомом там.

2. На вокзале была дружелюбная атмосфера. Доброжелательные кассиры, бегающие дети с цветными мячами и влюблённые пары, чьи губы слились в нежном поцелуе. Вдруг послышался грохот, а затем появился мерцающий поезд. Он остановился с протяжным гудком. Синди Кинг стояла заворожённая этой картиной. Сегодня её удивляла каждая мелочь.

Девушка вошла в вагон, и её сердце вздрогнуло, а потом вспорхнуло и улетело в синий небосклон. Мысли смешались в кучу, которую тут же унёс повторный гудок. Поезд помчался в даль.

3. Изабелла сидела на жесткой соломенной кровати и корила себя за неточность, оплошность, из-за которой может пострадать невинная девушка. Она всего лишь хотела помочь своей дочери, послав её магический импульс, но промахнулась и нечаянно наделила Аврору даром исцеления. Этой силой обладают только водные нимфы, на которых как раз-таки охотится князь Византентский для своих личных целей. Женщина очень испугалась за юную девушку и наложила на неё особый щит, с помощью которого она невидима для ловцов водных нимф, обладающих даром поиска самых разных существ Эллантии, но сама из-за этого потратила много сил, которые могут пригодится в скором времени, да, женщина готовила план побега, но он совсем ещё не доработанный, а до отъезда князь, остается всё меньше и меньше времени. Куда он направляется никому не известно, но это отличный шанс для отсюда сбежать.

4. Резкая боль пробрала все тело. От нее хотелось истошно кричать, забыв обо всем на свете. Эти муки нельзя было сравнить ни с расстрелом, ни с удушением, ни с чем. Сжигающая изнутри, рвущая сердце в клочья, такая острая, что заставляет выть и плакать...

Но через мгновение я почувствовал невесомость. Настоящую свободу, которую мне никогда не приходилось ощущать, обволакивающую в своем туманном омуте, дарящую ощущение головокружительной эйфории.

5. Я достаю скрипку из футляра, провожу рукой по гладкой поверхности, беру смычок. Я могу поклясться, будто слышу запах осенней листвы. Именно тогда, осенью, на заднем дворе нашего дома, папа впервые дал мне в руки скрипку. Он застелил землю пледом, принёс из дома горячий чай и свой футляр.

– Любой инструмент тоже имеет свои чувства, как бы абсурдно это ни звучало, – сказал он мне тогда, и я понимающе кивнула. Мне было семь, но я всегда серьёзно относилась ко всем словам отца. Он вложил мне в руку смычок, и мне почудилось, будто я сжимаю в ладони волшебную палочку. Настолько всемогущей я себя чувствовала тогда. Хотя на самом деле я ничего не могла сыграть. Но это был день, когда папа открыл для меня свою тайну, впустил в свой мир, и я навсегда запомнила этот момент. Теперь каждый раз, когда я беру в руки скрипку, я вспоминаю запах той самой листвы, мягкость пледа и папину улыбку после того, как я смогла сыграть правильно пару нот.

6. Она медленно подняла голову. После боли, ее дыру в душе начала заполнять ненависть, гнев, месть - все то, что может привести к неверному поступку, выбору. С трудом она встала с колен и, еле перебирая ноги, подошла к нему. Красные от крови руки она протянула к нему, к его шее. В глазах будто потухла жизнь и загорелся адский огонь ненависти. Убить - это единственное, что требовала ее душа, точнее то, что от нее осталось. Зуб за зуб, жизнь за жизнь... Месть за любимого... Что ее противник в несколько раз превышал в силе, она не рассчитала. Он схватил ее, как маленького беспомощного котенка; словно животное, стал срывать с ее тела одежду. Как бы она не дергалась, не извивалась, не отбивалась - этого громилу ничего не останавливало... Как бык на красное, он смотрел на нее. Сильно сжимая кожу, оставлял на невинном, еще детском теле ссадины и гематомы. Вот она стоит перед ним лишь в штанах и бюстгальтере, вся в запекшейся крови, заплаканная, с растрепанными волосами, с синяками и царапинами на нежном белом тельце. Кто-то снизу кричал, чтоб этот лысый поторопился, но он никак не реагировал, ведь еще не завершил начатое... Время остановилось для девушки. Она перестала сопротивляться, стала очередной игрушкой в когтях хищника.

III

1. Анна знала, что это ее вина. Преследовали именно ее, желая оборвать и без того жалкое существование девушки. Пару раз она даже хотела попросить друзей позволить правосудию свершится, когда уже думала, что не сумеет склеить кусочки себя воедино. Ей приходилось вновь и вновь убеждать себя в том, что она была сильной. Она была Анной Денмонд, которая уже однажды обманула смерть. Неужели ей не удастся сделать это еще раз?

2. Теперь нам никто не помешает. Пять кругов. Не сомневаюсь, сейчас все камеры направлены на нашу парочку. Четыре круга, нужный поворот... мы увеличили скорость и въехали в лидера. Но я с ужасом поняла, что не впишусь в поворот на такой скорости. Бьянка со скрежетом удерживала меня на трассе пару мгновений, и ей это стоило нечеловеческих усилий, так как руль на гоночных машинах очень туго поворачивается, а тут надо было его практически вывернуть наизнанку. Затем напарница вместе с противником выехала с трассы, оставив меня в одиночестве бороться за лидерство.

3. Мэйт всегда испытывала какой-то необъяснимый трепет перед художниками. Музыка тревожит струны в твоей душе, ты закрываешь глаза и чувствуешь себя в другом мире. Музыкант разговаривает с тобой посредством своей музыки, делится сокровенным, интимным. Писатель поместит тебя в свой мир при помощи магии слов, окружит атмосферой истории, заставит забыть о проблемах в реальном мире, прожить десятки жизней и путешествий. Поэт сложит слова в волнующие строки, которые витиевато сольются, переплетутся, а позднее будут наложены на музыку и превратятся в песню, которая западет тебе в самую душу. Но посвятить тебя во все это сокровенное, интимное, с помощью красок и холста показать наяву всю ту красоту, что ты представишь, слушая песню или что тебе поведает писатель, может только художник. Люди, может, и любят повторять, что почти всему можно научиться, стоит только приложить усилия. Но родиться с талантом и научиться этому ремеслу – вещи непростительно разные.

4. Я не запомнил их имён – не жертв, родителей. Имена мертвых я вырезаю ножом по сердцу рядом с именем моей дочери. Помню, ещё мальчишкой я высек свои инициалы на старом дубе, что рос у дома. Стащил отцовский перочинный нож и побежал во двор – вписывать своё имя в анналы истории. Лезвие было тупое и грязное, рукоятка выскальзывала из пальцев, и резался ножом больше я, чем неподатливый ствол, но я не отступал. Проходившая мимо старушка, застав меня за этим занятием, принялась ругаться: мол, зачем, паренёк, растению боль причиняешь. Я засмеялся и ответил, что деревья не чувствуют боли. Да только теперь я – тот дуб. На мне выбито девятнадцать имён мертвых детей, и каждое врезалось в кожу. Но живые... Я не хочу проживать это снова вместе с ними. Пусть лучше будут зваться «эта» да «та»... Лучше я притворюсь матерым ментом, для которого жестокие убийства – просто рутина. Сколько лет я уже притворяюсь, но так себе и не поверил.

5. Лэндон был прижат ко мне уж слишком откровенно, так что я ощущала его всеми участками тела. Наша грудь тактично вздымалась и опускалась, и выглядело, словно мы одержали победу над двухкилометровой пробежкой. Его руки сковывали мои, заведя за спину, а голова приклеилась к моей бок о бок, отчего я почувствовала то, как он тяжело дышал мне в шею. Горячее дыхание обожгло участок моей кожи, и по мне пробежал рой муравьёв. Сердцебиение Тиммонза...оно странно ускорилось во всю мощь, совпадая с моим в один унисон. Этого как раз-таки мне не хватало при поцелуе с Тони. Ну почему тогда с этим всё совсем иначе? Словно так и должно быть. Словно всё по-настоящему. Разумеется, всё из-за его отношения ко мне. Я всегда боялась его. И ,возможно, буду боятся всегда. А чем можно объяснить порхающие бабочки в моём животе? Страх перед ним?