Почерк моей фантазии

Когда-то, очень давно, ещё в детстве, меня дразнили из-за имени. "Лали — не имя, а мерзость", — шипели одноклассники, будто плевали мне в душу. В один из таких дней я не выдержала и спросила у мамы:

— Мам... почему меня зовут Лали? — мои пальцы теребили прядь волос, а глаза прятались, красные и мокрые от слёз.

Мама подняла на меня взгляд, отложив книгу, и позвала к себе. Её ладонь коснулась моей щеки, теплая и уверенная.

— Лали, милая... Ты знаешь, что означает твоё имя? — спросила она, и в её голосе звучала нежность, способная расплавить лёд. — Оно пришло из грузинского. Лали — значит рубин. Камень цвета крови и любви. Твёрдый, уступающий только алмазу. Я назвала тебя так, чтобы ты стала такой же сильной и несгибаемой, как рубин. Чтобы никакая боль не смогла тебя сломать.

Она улыбнулась, и в её глазах мелькнул отблеск чего-то тайного.

— Знаешь, рубины всегда носили короли. Говорят, они способны определять судьбы людей. Ты — наша судьба. Когда вырастешь, станешь судьбой одного короля, который ради тебя перевернёт весь мир.

Я уткнулась лицом в её плечо, вдыхая запах дома, тепла, безопасности.

— Спасибо, мам, — прошептала я, — что дала мне имя, которое светится даже в темноте.

Тогда я не знала, что эти слова — не просто материнская ласка, а предсказание, которое однажды оживёт.

И сегодня я и правду стала чьей-то судьбой... не просто человека, а короля, которого я ещё не знаю. Но знаю одно — из-за меня может исчезнуть весь мой мир.

Последнее, что я помнила перед тем как потерять сознание... трещина в чёрных, зловещих небесах. Она была похожа на бездонную чёрную дыру, способную проглотить всё. Мне казалось, ещё мгновение — и я проснусь в своём мире, в объятиях матери. Но, резко распахнув глаза, я увидела совсем другое.

Тяжёлые тёмные шторы. Запах свечного воска. Каменные стены, холодные, как зимняя ночь. И рядом — Вейлара.

— Вейлара... — хрипло прошептала я. — Воды... горло пересохло...

Она быстро наполнила серебряный кубок — изящный, с тонкой гравировкой по краю и резьбой в виде виноградных лоз. Металл отливал ледяным блеском.

Я жадно схватила кубок обеими руками и выпила до дна. Вода была прохладной, с металлическим привкусом серебра, и стекала в горло, смывая сухость и горечь.

— Лали, зачем вы зашли в сад? — голос Вейлары был строг, но в нём слышалась тревога. — Я же сказала вам, что там опасно. Нужно было ждать короля снаружи, а не внутри. И как вы вообще его открыли? Ворота подчиняются только королю.

— Оно само открылось, — ответила я, стараясь говорить спокойно. — Я ничего не делала... А потом оттуда... — я запнулась.

Нельзя было рассказывать. Никому. Не о том, что я — рубин судьбы, не о том, что уже открыла Разлом своей ненавистью к Блэйку. Даже Вейларе... пока я не буду уверена, что она заслуживает доверия.

— Да? — Вейлара прищурилась.

— Просто ворота сами распахнулись. Я зашла, хотела осмотреть сад... и потеряла сознание. Это ты меня нашла?

— Нет. Вас нашёл король.

— Блэйк?.. — я нахмурилась.

— Да.

Я едва не фыркнула.
— Какой... хороший поступок, — прошептала я с такой иронией, что даже самой стало горько. — Из-за этого ублюдка я здесь, в опасности... а он ещё и играет в спасителя.

— Лали, — тихо предостерегла она, — лучше так не говорить здесь.

— А что? Он же меня не убьёт. Даже если захочет. — Я раздражённо провела пальцами по виску. — Просто бесит...

Вейлара вздохнула и достала что-то из складок плаща.
— Это было у вас в руках, когда король вас нашёл. Упало на землю, я подняла.

В её ладони лежал амулет — четырёхлепестковая звезда из тёмного, будто обожжённого металла. В центре — крошечный рубин, пульсирующий, словно в нём бьётся сердце. По каждому лепестку  шли тонкие линии, похожие на молнии, и они мерцали тусклым светом, когда я дотронулась до них. Между линиями были выгравированы слова Thurael и Aeivor, а на краях — буквы R, O, Q, T.

Вейлара смотрела на меня с удивлением, в её глазах смешались настороженность и благоговейный страх.

— Вы знаете, что это? — её голос стал тише.

— А ты?

— Я же говорила вам про Рубин Судьбы...

— Да, говори же не томи.

— При создании Рубина, чтобы он не попал в чужие руки, древние Смотрители создали Амулет Печати — четырёхлепестковую звезду, способную управлять силой камня. В его сердцевину вставили осколок, связанный с ядром Рубина.

Она провела пальцем по лепесткам.

— Каждый из них символизирует мир:

Небо — свет и власть.
Ад — пламя и подчинение.
Мир людей — жизнь и смерть.
Пограничье — место, где сливаются сны и реальность.

— В центре — сердце. Рубин. Видите слова Thurael и Aeivor. Это на древно Луксаэле. Ангельский язык, означает «истинный король — начала пути.»

Амулет выбирает хозяина сам... через сны и шёпот.

Я сглотнула. Шёпот... Он и правда был. С самого момента, как я оказалась здесь.

— То есть... это он?

— Да. Амулет Рубина Судьбы. Похоже, он нашёл вас.

Я сжала амулет в ладони и посмотрела на рисунки на стене.

— А что ты знаешь про них?

— Это... — Вейлара подошла ближе, — рисунок, созданный самим Богом. До того, как появились земля, ангелы, демоны и люди, Бог создал места, где они могли жить вместе. Первым был этот замок. А началом замка — этот рисунок.

Её голос стал глухим:

— Он показывает истинный облик души. На нём — Истинный Король, сын трёх земель: Неба, Земли и Бездны. В его руках — Рубин Судьбы. А на шее — амулет. Тот самый.

— И если коснуться...?

— Ты увидишь свою душу.

— А можно увидеть что-то другое? Например, видение?

Вейлара резко повернулась ко мне:

— Ты видела видение?

— Да... — я глубоко вдохнула. — Но никому не говори.

Её взгляд стал острым, как клинок. Я вытерла вспотевшую ладонь о платье.

— Когда я коснулась рисунка, по телу прошёл ток. Голова закружилась, я упала на колени... и увидела женщину. Лицо закрыто вуалью. Она сказала что-то про Рубин Судьбы. Потом — король. Лица не было видно. Все кричали: «Дарованный небесами» и поклонялись — люди, ангелы, демоны.

— Лали... ты уверена?

— Да. Я думала, так у всех.

— Нет. Только у тебя.

— И что это значит?

— Я не знаю... но это не случайно. У тебя — амулет. И видение. Это слишком много совпадений. Я спрошу у одного старца. Он знает многое.

— Хорошо.

— А пока... отдыхайте. Я пришлю еду.

Она вышла, оставив меня в тишине, где каждый шёпот пламени свечи казался громким.

За один день я узнала, что я — хранительница разлома, сердце Рубина... и человек, из-за которого могут умереть сотни.

Вейлара ушла, тихо закрыв за собой дверь.
В животе громко заурчало — я не ела с момента, как оказалась здесь. В покоях не было даже крошки хлеба. Я взяла свёрток, что оставил мне Блэйк, и села за письменный стол. Мягкий свет свечи дрожал на белом листе. Перо и чернильница ждали прямо передо мной, будто всё это время были здесь.

Даже в этом мире творческий кризис преследует меня. Я не знала, с чего начать: с того, как он безжалостно захватил трон, как разделил мир на кланы и устроил реформы? С того, как он едва не задушил меня? Или с того, как позволял себе прикосновения, от которых хотелось и оттолкнуть, и замереть? Может... с его портрета.

Я вывела на бумаге первое слово:
"Блэйк..."

В голове вспыхнул его взгляд — холодный, но горящий тихим, упрямым пламенем. Он — мой персонаж, плод воображения, но каждый раз, когда он появлялся рядом, мне казалось, что дышать становится трудно. Не выдумка. Опасность.

Перо скользило по листу: изгиб скул, тень от длинных ресниц, тонкая линия губ, способных из равнодушия мгновенно перейти в жестокую усмешку. И вдруг...

— Портрет? — голос за спиной.

Я вздрогнула. Он стоял у двери, опёршись на косяк, и наблюдал, как я пишу. Сколько он там был?
— Да, — коротко ответила.

— Без вдохновения, писательница?
— Зачем ты здесь? Можешь уйти.
— Ты всё такая же.

Он подошёл ближе. От него пахнуло тёплым дымом и металлом. Он наклонился, шёпотом обжигая ухо. Мурашки пробежали по коже, и я вцепилась в сиденье стула.
— Если ты забыла, я дал тебе поручение. Не помнишь?

— О чём ты? Можешь отодвинуться, — буркнула я.
— Всё ещё горда... Писательница, ты знаешь, почему я убиваю тех, кто ослушивается? Потому что я ненавижу неповиновение.

Он поднял меня с кресла и резко прижал к стене. Спина ударилась о камень, боль отозвалась по рёбрам.
— Больно! Отпусти!
— Кто ты такая? — его голос стал резким, как удар.
— О чём ты?
— Кто. Ты. Такая?! Почему пламя тебя не тронуло? Как ты открыла ворота сада Эвы?!

— Я не знаю! — в глазах защипало, и я толкнула его, но он был неподвижен, как стена.
— Знаешь, что я люблю больше всего? — он прищурился. — Силу. И трон. И тех, кто на них посягает, я уничтожаю.

— Нафиг мне твой трон! — выкрикнула я. — Я никто! Ты сам привёз меня сюда!

В этот миг его кулак ударил в стену рядом с моим лицом. Камень треснул, оставив глубокий след. Я зажмурилась, отвернув голову, сжав руки в кулаки, чтобы не выдать дрожь. Если сказать правду — он убьёт. Или сделает хуже.

— Если ты ничего не знаешь... тогда что это? — он указал на амулет у меня в руках. — Почему Рубин Судьбы был с тобой, когда я тебя нашёл?

— Какой амулет? — соврала я.
— Писательница...

Сердце колотилось так громко, что, казалось, он его слышит.
— Хорошо... — выдавила я. — Я не знаю, откуда он. Просто... был у меня.

Дверь распахнулась. Вошёл демон:
— Ваше величество... — начал он, но не успел договорить — его тело вспыхнуло так резко, будто внутри него взорвалось солнце. Пламя сорвалось с кожи, облизывая его лицо, прилипая к глазам и губам.
Он кричал. Этот крик... он рвал воздух, он дрожал в моих костях.
Запах горелой плоти ударил в нос так сильно, что я закашлялась, чувствуя, как в горло вьётся едкий дым.
Я даже ощутила его вкус — горький, металлический, словно пережёванная кровь, перемешанная с пеплом.
Крик демона оборвался внезапно, и то, что осталось, осело на пол с сухим шелестом. Серая пыль. Ничего больше.

Меня вывернуло изнутри. Страх сжал горло, и вместе с ним росла ненависть к Блэйку.

— Видение? — спросил он, будто ничего не произошло.
— Да... я видела, когда коснулась стены. Я больше ничего не знаю.
— Что именно?
— Короля без лица... и женщину в вуали. Всё.

— Значит, кто-то хочет мой трон... — его голос стал тёмным, как гроза.

Он резко отпустил меня. Я пошатнулась и, ухватившись за стол, удержалась от падения. Пальцы дрожали.

Блэйк посмотрел на меня долго, будто что-то взвешивал, и молча вышел.

Я сползла на пол, обхватив колени. Слёзы потекли сами собой. Голодный, бессильный, загнанный зверёк.

— Я даже не ела... — шёпотом выдохнула я, когда дверь за ним захлопнулась. — Очень голодна... а этот идиот со своими демонами даже хлеба не соизволил принести...
Губы дрожали, но не от голода, а от злости. В груди бурлила ненависть, но я глотала её, как яд, чтобы не выдать.

Взгляд упал на лежащий рядом амулет. Словно почувствовав моё раздражение, он притянул меня к себе, как будто знал — сейчас я готова услышать его шёпот. Я взяла его в руки: камень был тёплым, как сердце, и в тот же миг мир разорвала ослепительная вспышка.

Видение. Подземелье. В центре — фигура в длинном чёрном плаще.

— Лали... — голос был хриплым и глубоким. — Это наша цель. Мы должны привести её сюда, из её мира. Она — конец Блэйка. Конец всему. Рубин судьбы нашего мира. Создательница, ставшая Рубином.

И я поняла: я попала сюда не случайно. Меня забрали намеренно. И тот, кто это сделал, знает, что всё это — книга. И что я её автор.