8. Наперекосяк
Эмили пришла на работу, но мысли её были далеко от обычных забот пожарной станции. Сердце стучало чаще обычного, и каждое движение давалось с трудом. Она чувствовала, что внутреннее напряжение словно тяжёлым грузом давит на грудь.
Всё, что происходило с ней в последние дни, оставляло болезненные следы в памяти. Она знала, что не может ни с кем говорить о своих переживаниях: для всех она была «верной Эмили» — той, кто хранит порядок и дисциплину. А теперь ещё была связь с Райаном, и мысль о том, что он узнает о её скрытых страстях и интригах, вызывала холодный ужас.
Клэр заметила её необычное состояние почти сразу. Она подошла ближе, заглянув Эмили в глаза:
— Эй, ты как? Сама не своя сегодня, — сказала Клэр с заботой.
Эмили отмахнулась, слегка улыбнувшись, стараясь скрыть истинное состояние:
— Просто плохо спала, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Всё нормально.
Клэр с сомнением покачала головой, но не настаивала. Несмотря на их близкие отношения, Эмили знала: открыться полностью она не может. Никто не поймёт глубину её внутреннего конфликта, не примет её тайны и сложные эмоциональные связи, в которых она теперь запуталась.
Эмили села на своём месте, пытаясь сосредоточиться на рабочих делах, но мысли ускользали в сторону: страх разоблачения, ревность, чувство вины и неопределённости смешались в клубок эмоций. Она понимала, что сегодня ей придётся держать лицо спокойной, выполнять работу и одновременно бороться с бурей внутри себя.
Во время обеденного перерыва Эмили сидела за столом, едва касаясь еды. Мысли её метались, сердце всё ещё сжималось от внутреннего напряжения. Вдруг мимо прошёл Ной. Он держался уверенно, с лёгкой самодовольной улыбкой, которая вызывала у неё холодок.
— Всё хорошо? — произнёс он с лёгкой издевкой в голосе, будто проверяя, насколько она сдержана.
Эмили ощутила, как от этих слов напряжение в груди усиливается. Она сжала кулаки под столом, стараясь не показать эмоций, чтобы никто не догадался, насколько она взволнована.
Только Райан, сидевший рядом, уловил эту тонкую напряжённость между ними. Его глаза наполнились заботой:
— Эмили, что с тобой? — тихо спросил он. — Ты можешь мне всё рассказать, я не осужу.
Эмили отшатнулась от него чуть в сторону, встряхнув головой, чтобы отбросить мысли и страхи:
— Нет, Райан, — сказала она твёрдо, — между нами всё должно быть кончено. Ты думаешь обо мне неправильно. Я не та, какой ты меня считаешь.
Райан замер, ощущая тяжесть её слов. Он видел, что она отталкивает его, но также чувствовал, что за этим стоят эмоции, которые она тщательно скрывает. Эмили же, напротив, испытывала смешанные чувства: одновременно облегчение от того, что держит дистанцию, и внутренний протест — она не хотела причинять боль Райану, но понимала, что открытость может разрушить всё.
Ной же, услышав всё сказанное, улыбнулся. Он чувствовал, что сохраняет власть над ситуацией — её холодность и отстранённость только подтверждали, что она всё ещё под его влиянием, хотя внешне казалась независимой.
Эмили снова опустила взгляд на еду, пытаясь сосредоточиться, но понимала, что этот день будет долгим, полным внутренней борьбы между обязанностями, желаниями и эмоциями, которые невозможно было спрятать.
_______________________________
Ной самодовольно шагал по станции, держа спину прямо, но мысли его были заняты только одним: Эмили. Каждое её движение, каждый взгляд — всё казалось ему знакомым и одновременно чужим. Он ощущал, что она должна быть только его, что никто другой не имеет права приближаться к ней.
— Она только моя... — думал он, — никто, никому, никогда не позволит отобрать её у меня.
Он вспоминал их прошлые тайные встречи, моменты, когда она была рядом, и каждое воспоминание подогревало чувство контроля. Для него это не было просто физическим желанием — это была внутренняя потребность держать её под своим влиянием, как будто только он знал, что ей действительно нужно.
В голове Ноя не было сомнений: любые попытки Райана или даже Итана приблизиться к Эмили должны быть предотвращены. Она — его. Всё остальное второстепенно, всё остальное не имеет значения.
С каждой секундой это ощущение только крепло. Он знал, что контроль над Эмили важен для него, что её доверие и внимание — это его «территория». Даже если она пыталась держать дистанцию, даже если открыто отталкивала его, он был уверен: она не сможет полностью игнорировать связь между ними, и это давало ему чувство власти.