Золотая клетка

Ещё никогда Лайя не ждала Влада так сильно. Она в принципе его никогда не ждала, но этот раз стал исключением. Девушка расположилась в гостиной, но была не в силах нормально усесться на диване и сосредоточиться на фильме, который включила. Он стал фоном, смысл проходил мимо.

Пятница уже превратилась в субботу, а супруг так и не вернулся домой. Час ночи, два — кино закончилось, началось другое, а Лайя только вертела в руках телефон, так и не решаясь позвонить. Она не переживала за фальшивого мужа, не волновалась, как должна любящая жена, просто до последнего верила, что Влад окажется не козлом. Увы.

«Мудак», — подумала про себя Лайя, вставая и выключая телевизор. Не стоит звонить, это его выбор, он сам его сделал.

Лайя поднялась к себе, а через пару минут уже отключилась, чувствуя себя слишком усталой. Дни выдались наполненными делами и встречами, а затем по вечерам она становилась за мольберт, пытаясь завершить уже начатые картины. Это успокаивало сродни медитациям, подпускало натянутые до предела нервы.

Раздражение так никуда и не ушло, а сегодня лишь сильнее накрыло от того, что Влад не вернулся из Нью-Йорка. И плевать — уже плевать — было, с кем он там и что делает, но не приехать ко Дню рождения дочери явный перебор. А Адель ждала. Она каждый день, завтракая вместе с Лайей, говорила, что папа обещал ей какой-то самый лучший подарок. Но главный подарок: время, проведённое вместе, — он, видимо, решил не дарить.

В маленькой, отчаянно ждущей девочке Лайя узнавала себя. Вот только она выросла и стала холодной и почти бесчувственной, не горела больше ярким лучиком и не верила в чудеса. А Адель пока ещё сияла, но с таким отцом явно имела все шансы погаснуть в ближайшее время.

Лайя подорвалась в постели в семь утра. Резко села на кровати, хватая воздух, которого во сне почему-то осталось слишком мало. Вздрогнула, словно прогоняя кошмар, хотя не помнила, что ей снилось и снилось ли вообще. За окном уже было светло, а через плотные облака пробивалось солнце, и теплилась надежда, что день будет солнечным и ничего — почти ничего — не омрачит праздник падчерицы.

Платье Белль, сшитое по меркам Адель, лежало в красивой коробке, перевязанной блестящей лентой. Лайя была уверена, что девочке понравится. Она так грезила этим нарядом, узнав, что можно получить такой подарок, и наверняка придёт в восторг. Факт этого радовал Лайю просто до безумия. Она вдруг отпустила свою злость — в конце концов, каждый делает свой выбор, расставляет приоритеты, определяет степень важности того или иного дела и человека. Если Влад сделал свой выбор, то кто она такая, чтобы его переубеждать?

Лайя привела себя в порядок, покрутилась у зеркала, решая, хорошо ли на ней сидит бежевое платье, — на её взгляд было отлично, как раз для детского праздника. Больше времени на себя уже, скорее всего, не будет, на улице начали устанавливать декор, а там и остальным пунктам плана идеального Дня рождения предстояло воплотиться в жизнь. Гостей ожидали к двум, и Лайя, как хозяйка дома, собиралась всех их встречать. Плевать, что она не настоящая.

Подхватив подарок, Лайя вышла в коридор, но направилась не к лестнице, а в противоположную сторону — к спальне Влада. Ещё оставалась в глубине души надежда, что он не совсем бессовестный и не пропустит День рождения своего ребёнка. Лайя постучала, ровно как супруг делал каждое утро. Только вот сама она всегда отвечала ему коротким «да», а сейчас ответом послужила тишина. Девушка осторожно надавила на ручку — вдруг спит? Но нет, надежды растаяли, оставив неприятную влагу разочарования.

Лайя мотнула головой, пытаясь разогнать вдруг возникшую обиду, словно это её отец не приехал, и направилась вниз. Она не планировала быть первой, кто поздравит Адель с пятилетием, но заставлять девочку ждать тоже было нечестным. Лайя уже почти повернула в нужную сторону, когда входная дверь отворилась и в дом вошёл Влад. У него в руке тоже была подарочная коробка, а подмышкой зажат портфель. Выглядел он помятым и уставшим, будто не спал всю ночь, — Лайя почти фыркнула и мимо воли просканировала ворот его рубашки на наличие помадных пятен.

— Привет, — негромко сказал мужчина, подходя ближе, а затем поставил сумку на пол, прислонив к стене. — Возьмёшь меня с собой?

— Это твоя дочь, — процедила Лайя, отворачиваясь. — Неужели нельзя было прилететь вчера?

— У меня был рейс на семь вечера, — Влад выглядел виноватым, но девушка не хотела на него смотреть. — Его задержали из-за тумана сначала на час, а потом ещё и ещё. В три я понял, что это бесполезно и поехал на машине. Неужели ты думаешь, что я бы выбрал не Адель?

— Откуда мне знать, — Лайя вздохнула и тряхнула головой, будто прогоняя желание смягчить своё отношение. — Пойдём. Или можешь пойти один, а потом я.

— Пошли вместе, — ещё один шаг вперёд, затем Влад приподнял ладонь в желании коснуться спины жены, однако этого не сделал. — Думаю, Адель будет рада.

Девочка уже не спала. Сидела на розовой кушетке у подоконника, что-то выглядывая на подъездной дорожке. Наверное, ждала обещанный Дисней или гостей, но стоило отвориться двери, резко обернулась, а личико озарила счастливая улыбка.

— С Днём рождения, принцесса, — Влад улыбнулся ей в ответ.

Адель подскочила на ноги и через секунду висела на отцовской шее, крепко его обнимая и прижимаясь щекой к плечу. Она скучала, очень сильно ждала, и наконец-то папа вернулся. Чтобы не мешал, Лайя забрала у Влада подарок, а мужчина благодарно кивнул и теперь мог обнимать дочь двумя руками. Он тоже безумно по ней скучал.

После Адель устроилась на кровати, а Влад и Лайя по обе стороны от неё. Девочка с восторгом смотрела на подарки, не зная, с какого начать, взрослые искренне улыбались, заряжаясь счастьем от неё. Наконец малышка потянула за ленту отцовского подарка. Осторожно сняла крышку, а затем взвизгнула от радости, сжимая кулачки. Внутри была алая роза под стеклянным колпаком, такая, о какой она мечтала, как из любимой сказки про Красавицу и Чудовище. Как добрый волшебник, папа её нашёл.

— Спасибо, папочка! — Адель ловко залезла на колени Влада и снова крепко-крепко его обняла. — Я такую хотела!

Влад засмеялся, гладя её по голове, целуя в висок, лоб, кончик носа. Его маленькая принцесса росла слишком быстро, а так хотелось продлить эти моменты. Дать ей больше внимания, больше любви, больше отцовской ласки. Вернуть те дни, где он не был рядом.

Не перелезая обратно на кровать, Адель взялась за подарок от мачехи. Она погладила пальчиком шершавые блёстки на ленточке, поглядывая на Лайю с улыбкой и помня, что та обещала. День уже был идеальным, без принцесс и девочек, с которым она играла. Адель никогда не была обделена подарками, но эти казались волшебными. Наконец она увидела платье. Приложила ладошки к щекам, смотря на подарок с восторгом. Наряд как будто достали из любимой сказки и немного уменьшили в размере.

— Я сегодня буду самой красивой, — прошептала Адель, очень осторожно дотрагиваясь до гладкой жёлтой ткани.

— Ты всегда самая красивая, цветочек, — Лайя улыбнулась. — Твой папа не даст соврать.

— Конечно, — подтвердил Влад, — самая-самая красивая. Ты вообще самая лучшая девочка, Адель, — он осторожно развернул дочь к себе и посмотрел в её васильковые глазки. — И я очень сильно тебя люблю.

— А я тебя, — Адель прижалась к его груди. — А ты сделаешь мне причёску, как у Белль? — спросила уже у Лайи, глядя с надеждой.

— Конечно, — заверила девушка, пытаясь вспомнить, что там за причёска.

Но она сделает. И причёску, и накрасит ей глаза блестящими тенями, и даст свою розовую помаду, как хотела Адель. Всё, чтобы девочка была счастлива. Она даже сейчас останется в её комнате вместе с Владом, а не уйдёт, пусть и очень хотелось.

Восемнадцать лет назад другой девочке этого не хватило. Может быть, если бы тогда с ней были те, кого она так отчаянно любила, всё сложилось бы иначе? Но их не было. Лайе заплели ненавистные косы — слишком тугие — и платье не приводило в восторг. Почему-то она ненавидела фотографии со своего пятилетия больше всего.

А Адель прыгала на кровати и заливисто смеялась. На каждом движении её чёрные кудряшки и розовые рюши пижамы взметались вверх. Лайя смотрела на неё с улыбкой и хотела верить, что Влад никогда не отдаст свою дочь за погашенные долги. Он всё-таки приехал, и Лайя почти верила в его объяснения.

Влад наблюдал за дочкой, оперевшись локтем о спинку кровати. Лайя перевела взгляд на него, находя в глазах истинную и самую чистую любовь. Нет, он точно не поступит с Адель так, как родители поступили с ней.

༻⋆⋆⋆༺

Всё, что хотел Влад, выйдя из детской вместе с Лайей, — лечь в постель и проспать двенадцать часов минимум. Ночь выдалась тяжёлой, дрёму в бизнес-зале аэропорта нельзя было считать сном, а четыре часа за рулём окончательно добили. Но время сейчас было лишь на душ и кофе, до начала праздника предстояла работа. Эта чёртова гонка иногда попросту лишала сил.

Однако Влад знал, что не имеет права сдаться. Кофе он пил в своём кабинете, уткнувшись в ноутбук и даже не заметив, что фоторамки немного сдвинуты в сторону. Заботливая Кэт принесла ему вместе с чашкой тарелку с брускеттами, и Влад бездумно забрасывал еду в рот, отвечая на сообщения, но от этого отвлёк звонок Гвен.

— Привет, — Влад поставил телефон на громкую, продолжая начатое.

— Сегодня в два, я ничего не перепутала? — звуки на фоне оповещали, что пиарщица в машине.

— Да, в два.

— Я возьму с собой фотографа штаба. И уже позвонила в вести твоей дыры.

— Зачем? — мужчина наконец отвлёкся от экрана компьютера. — Мне это не нравится, Гвен.

— Нравится или не нравится, твои семейные выходы работают. После деревьев рейтинг вырос, если ты смотрел статистику, которую я отправляла.

— Смотрел, — со вздохом подтвердил Влад, откинулся на спинку кресла и надавил пальцами на опущенные веки. — Но это детский праздник... Не уверен, что родителям понравится.

— Я не собираюсь трогать чужих детей, — Гвен фыркнула. — Они никому не интересны. Только ты и твоя семья. Это твоя кампания, если не забыл.

— Ладно, Гвен, поговорим на месте, — внимание привлекло очередное письмо с отметкой о высокой важности, а времени до начала праздника оставалось совсем немного.

За дверями было шумно, все готовились, Адель не оставалась в стороне. Кажется, она повсюду ходила вместе с Лайей, и это почему-то приносило в душу Влада радость. На секунды даже казалось, что у него настоящая семья, а не фиктивный брак.

Влад поднялся из-за стола, взял свой портфель, что недавно бросил на диван, а затем чуть поправил на стене картину, закрывавшую сейф, думая, что, наверное, Кэт нарушила её положение во время уборки. Утром он забыл, но сейчас достал красную коробку с золотыми буквами — причина, почему вернулся домой так поздно. Изначально билет на самолёт был на шесть вечера, однако Влад решил заехать в бутик «Картье» и попросил помощницу поменять время. Шестичасовой рейс оказался последним, вылетевшим из Нью-Йорка вчерашним вечером, остальные застряли в ожидании.

Сейчас Владу оставалось лишь надеяться, что тонкая цепочка из белого золота, щедро усыпанная бриллиантами, станет весомым поводом простить ему следы помады на рубашке. Он давно не выбирал подарки вот так — сам, приехав в магазин, разглядывая предложенные варианты. Для этого была помощница, которой достаточно обозначить повод и бюджет.

Коробка коснулась поверхности стола, и Влад вернулся на место, чтобы ещё немного поработать и разгрести хотя бы часть дел. Завтрашний день он хотел целиком посвятить Адель. Знал, что его отсутствие нужно бы наверстать: и в офисе, и в штабе — однако не давала покоя мысль, что Лайя за три недели узнала его дочь лучше, чем он сам за пять лет.

Лайя вообще удивительным образом открывала глаза. Вряд ли она старалась это сделать, просто с её появлением в этом доме Влад на многие вещи начал смотреть иначе. Теперь он задумывался о том, что его жизнь — фальшивка, нужная только избирателям; о том, что он почти не видит собственную дочь, утопая в работе; да даже о том, что прислуга местами в край обнаглела.

— Ты скоро? — с раздражением спросила Лайя, заглядывая в кабинет. — Сейчас начнут собираться гости.

— Да, — Влад захлопнул ноутбук, — уже иду.

Лайя ждала супруга в дверном проёме, скрестив руки на груди. Наблюдала, как он надевает пиджак, что лежал на диване, затем поправляет воротник рубашки — в этот раз не перепачканный помадой какой-то шлюхи. А затем они вместе вышли из дома в сад, где была Адель с Кассандрой.

Девочка с восторгом бегала вокруг нарядных принцесс в ожидании гостей. Беззаботная, счастливая, чувствующая, что её жизнь наполнена волшебством. Даже день был прекрасным — солнечным и тёплым, без намёка на ветер или тучи. Неужели в Лэствилл пришла настоящая весна? Да и до лета оставалось не так уж много.

— Вы видели? — Адель подбежала к отцу и Лайе, которые молча стояли рядом и смотрели на дорогу.

— Что, родная? — Влад присел перед девочкой.

— Это же миссис Поттс и Чип. Много Чипов, — она засмеялась, обвивая ручкой папину шею и глядя на официантов, что выстроились в ряд у стола с закусками.

— Видимо, — Лайя наклонилась к Адель и поправила её локоны, собранные в хвост наподобие того, что носила в мультфильме Белль, — они узнали, как сильно ты любишь эту сказку.

На самом деле эта бело-фиолетовая форма с золотистыми оборками была сшита за пару дней и вышла в круглую сумму, но Лайя ни о чём не жалела. Она сама была счастлива, наблюдая, как Адель, оставив их, бежит к работникам кейтеринга, глядя словно на какое-то чудо.

Затем начали прибывать гости. Дети примерно возраста Адель со своими родителями и гувернантками. Обычно лишь младшее поколение богатых семей отправлялось на праздники под надзором строгих нянь, однако Влад Уолтер был слишком заметной фигурой в мире бизнеса, а теперь и политики маленького городка, чтобы проигнорировать приглашение.

Лайя знала, что это значит: праздник превратится в поле переговоров, а возможно и заключения предварительных сделок. Но, наверное, лучше так, чем быть в такой день без семьи вовсе. Некоторых гостей Лайя помнила со свадьбы, некоторых знала из новостей, кто-то был не знаком, и Влад им представлял свою супругу.

Стол быстро наполнился подарками, Адель сияла, дети галдели, взрослые переговаривались, потягивая игристое и заедая его изысканными закусками. Лайя тоже крутила между пальцами бокал, иногда делая глотки шампанского. Наверное, её впервые за всё время брака не злил праздник, проводимый с мужем плечом к плечу. Влад тоже выглядел расслабленным, но усталость никуда не подевалась.

Рядом материализовалась Гвен. Как всегда в строгом костюме, хотя дресс-код требовал чего-то более лёгкого, но пиарщица, кажется, такого слова не знала. Она кивнула в знак приветствия, даря улыбку, истинные мысли и чувства за которой нельзя прочесть, затем прошептала что-то Владу на ухо и растворилась в толпе среди деревьев.

— Это детский праздник, — прошипела Лайя, замечая фотографа, что был с ними во время высадки деревьев, — а ты устроил цирк с журналюгами. Тебя волнует не Адель, а только твои чёртовы выборы.

Хорошее настроение улетучилось. Лайя поставила полупустой бокал на поднос очередного официанта-Чипа и бросила на Влада гневный взгляд.

— Цирк — это моя работа, — бросил Влад ей в ответ, тоже мгновенно вскипая.

Сказывались бессонная ночь, непрекращавшиеся мысли о работе, чёртова Саманта, испортившая то немногое, что удалось построить. А ещё Гвен сейчас сказала улыбаться шире, потому что Маккензи вчера отвёз подарки в приюты, и теперь они снова шли наравне, если верить только что полученной статистике.

Влад опустил ладонь на талию Лайи, потому что они — настоящая и счастливая семья. Девушка снова посмотрела на него со злостью и отвращением, повела плечами, давая понять, что его пальцы неприятны, однако мужчина даже не шелохнулся, фальшиво улыбаясь фотокамере. К Владу вновь подскочила Гвен, снова что-то прошептала, а после исчезла среди гостей.

— Тебе придётся меня поцеловать, — Влад говорил негромко и на Лайю не смотрел.

— Что? — проговорила она сквозь зубы, хотя прекрасно поняла сказанное.

— Что слышала. Я не так часто тебя о чём-то прошу, — одним движением Влад развернул жену к себе, встречаясь с её глазами, полными злости.

Он мог этого не делать, но Гвен была уверена, что подобные проявления нежности привлекут внимание, вызовут положительный отклик. Влад привык верить пиарщице, она не просчиталась ещё ни разу.

— Нужно было приглашать клоунов, — Лайя недовольно скривила губы и скрестила на груди руки. — Ты бы сошёл у них за главного.

— Ты слишком много открываешь рот, моя дорогая, — рыкнул Влад ей на ухо, опаляя кожу горячим дыханием. — Твоё дело молчать и улыбаться.

Он не стал ждать, что Лайя скажет дальше, какую шпильку, полную яда, воткнёт. Он просто сделает то, что нужно, пусть наверняка не получит от этого особого удовольствия, а фотограф штаба снова вертелся рядом. Влад положил ладони на плечи жены и быстро приблизился к её лицу, тут же накрывая губы для поцелуя, а Лайя плотно сжала зубы, испытывая лишь отвращение. Она не закрывала глаза, а руки так и продолжала держать скрещёнными на груди.

— Будь паинькой, — отстранившись, Влад сжал её предплечья и говорил совсем тихо, — поцелуй любимого мужа. Не умрёшь от одного раза, поверь.

Лайя едва не плакала. Было больно и физически, потому что его пальцы с силой впивались в кожу, и морально, потому что нужно было переступить через свои ненависть и уязвлённую гордость. Неужели она испытала на какой-то момент что-то хорошее к этому мужчине? Дура. Его не нужно оправдывать, а Локид — прав. Но она не должна портить праздник Адель.

А ещё Лайя не могла всё бросить, потому Алекс сейчас зависит только от неё — вернее, денег того, кто ей так ненавистен. Забавно, что Влад даже не догадывался об этом.

Лайя нацепила на лицо улыбку, тут же почувствовав, что хватка стала чуть слабее, встала на носочки, сложила ладони на мужской груди и оставила невесомый поцелуй в уголке губ. Щёлкнул затвор камеры, оставляя на память идеальный кадр семейной идиллии. А Лайя хотела умыться с мылом.

— Отличный вышел праздник, — она отошла на шаг, вздёрнула подбородок, возвращая себе безразличие и давя все эмоции внутри. — Справишься дальше сам.

Владу оставалось только наблюдать, как жена удаляется по витиеватой дорожке к дому. По сути она исполнила свою роль: встретила гостей, осталась красивым кадром. Радоваться празднику чужого ребёнка она не обязана. Но Влад быстро направился следом. Уже у входа он кивнул Гвен, что усаживалась в своё авто, затем потянул на себя дверь, настигая Лайю.

— Оставь меня в покое! — девушка обернулась на звук. — Я тебя ненавижу!

— Не устраивай сцен, — обхватив пальцами её предплечье, Влад направился к кабинету. — Не хватало, чтобы твою истерику увидели все.

— Нужно было выбрать кого-то посговорчивее, — почти выплюнула Лайя, уже оказавшись за закрытой дверью. — Как тебе нянька? Она бы не истерила и с радостью под тебя легла.

— А я хотел тебя! — Влад резанул по-живому, ковырнул не затянувшуюся рану, напоминая, что Лайя Бёрнелл не стоит ничего ровным счётом в этом мире. — И ты будешь делать то, что нужно мне! Ты живёшь в моём доме и ни черта не делаешь, только показываешь своё недовольство! Может, хватит?!

Влад устал. Он не хотел ругаться, он желал только покоя. Но Лайя как будто специально провоцировала, нарывалась на грубость и испытывала терпение, которого остались сущие капли. Влад понимал, что не прав, но это осознание окатило волной уже после сказанных слов. Он выдохнул, будто мог с воздухом выгнать злость из собственного тела.

— Извини, — мужчина покачал головой, сжал переносицу пальцами, словно это могло помочь унять головную боль, что пульсировала даже под веками, отбиваясь яркими вспышками.

Лайя печально усмехнулась, глядя в окно. Будто его «извини» можно приклеить на душу волшебным пластырем и всё исправить.

— Я купил тебе подарок, — возможно, сейчас вообще было не то время и не то место, но Влад взял со стола бордовую коробку и обошёл Лайю, что до сих пор не обернулась. — Надеюсь, тебе понравится, — он поднял крышку, демонстрируя россыпь бриллиантов и надеясь, что они оба успокоятся и снова вернутся в точку до фальшивого поцелуя.

Влад не знал, чего сейчас ожидать. Лайя могла отвернуться, оттолкнуть, сказать колкость — но она рассмеялась. Горько, прямо ему в лицо. Затем захлопнула коробку, впечатала её прямо в грудь супруга.

— Мне не нужны ни твои подарки, ни твои извинения, ни ты, — бросила ядовитые слова прямо в губы. — Я ухожу.

Лайя имела в виду, что уходит сейчас, полная зла и ненависти. Разумеется, она вернётся в белый дом и продолжит здесь своё бессмысленное существование, потому что её продали за круглую сумму. Но Влад, кажется, понял это по-своему, в красках представил, как она уезжает с чемоданом на глазах многочисленных гостей. Он швырнул подарок на стол, отчего коробка гулко ударилась о деревянную столешницу, схватил жену за предплечья и усадил в кресло.

— Я не позволю тебе испортить праздник Адель, — угрожающе рыкнул Влад, наклоняясь к её лицу, продолжая вдавливать пальцы в кожу. — Услышала меня?

— Испортить?.. — в ответ губы Лайи изогнулись в усмешке, а внутри разом погасли все чувства, даже злость, осталось тлеть только разочарование.

Влад видел, как в её глазах рушится мир. Лайя вложила в этот праздник душу, хотела сделать его идеальным, а, оказывается, могла только испортить. Плечи девушки беспомощно опустились, она закусила губу, отвела взгляд.

Влад ослабил хватку. Блядь. Он только что сделал лишь хуже. Лучше бы засунул свой подарок в задницу вместе с блядским языком, там им самое место.

— С клоунами, наверное, было бы лучше, — Лайя моргнула, чтобы прогнать слёзы. — Я больше ничего для тебя не сделаю, — прошептала она. — Никогда.

Лайя толкнула Влада в грудь, поднялась, возвращая себе надменный вид и маску безразличия. Чувств не осталось никаких.

— Отдай свой ошейник Саманте, она оценит.

— Лайя, — беспомощно, виновато, не обращая внимания на знакомое имя, — пожалуйста...

Слово «прости» утонуло в хлопке двери, который одним махом стёр все сделанные ранее шаги навстречу друг другу.

— Сука! — Влад смахнул со стола бумаги. — Сука!

В крови бурлила ярость. На себя, на неё, на мир.

— Блядская сука! — он упал в кресло, резким движением открывая верхний ящик стола.

Нервы сдавали. Влад быстро и небрежно перетрясал содержимое полки, ища успокоительные, однако таблеток не было на месте. Предложенный недавно Лайей «Алпразолам» не помогал ему уже давно.

— Блядь! — Влад швырнул подаренный кем-то и до сих пор не распакованный «Паркер» на стол, а потом наконец заметил прозрачный пузырёк со своей фамилией, выписанный врачом.

Влад вытряс на ладонь пару круглых крупных капсул, забросил в рот и запил давно остывшим кофе, который не успела убрать Кэт, занятая праздником. В последнее время он не часто прибегал к медикаментам, но иногда стена внутри покачивалась, и собственных сил становилось не достаточно. Теперь нужно немного подождать и станет легче. Потом вернуться на праздник, делая вид, что всё в жизни отлично. В случае необходимости сказать, что Лайя плохо себя чувствует, а не сбежала снова.

Невыносимо. Влад сжал пальцами виски и опустил веки, запрокидывая голову. Он понимал, что не может сидеть здесь долго, однако тело не слушалось, сил подняться и вернуться в сад просто не осталось. Но сердце стучало уже не так быстро, дыхание переставало быть слишком частым. Влад открыл глаза и взял в руки телефон, тут же смахивая с экрана ворох уведомлений.

Сейчас достаточно сделать один звонок, чтобы узнать, куда отправилась Лайя, а затем — по желанию — притащить её домой. Но стоит ли? Влад посмотрел на бесполезный подарок, а затем разблокировал трубку и нашёл в списке контактов нужный номер.

༻⋆⋆⋆༺

Окна дорогого «Мерседеса» запотели, хотя температура на улице тому не способствовала. Припаркованное на съезде в лес, затерявшееся среди стволов деревьев, авто почти не привлекало внимания других водителей, направлявшихся из Лэствилла в Вашингтон по единственной дороге.

— Да... — долгий стон, запрокинутая голова, подставляя шею требовательным губам. — Блядь, да!

Быстрее, глубже. Ещё. Снова. Рваными толчками и на всю длину. Не попадая в такт песне, что ревела в салоне, и плевать.

Мужская ладонь опустилась на острые лопатки, ища застёжку бюстгальтера, чтобы обнажить грудь, а как только ненужная тряпка упала на панель, губы припали к твёрдым соскам, ладони вернулись к бёдрам, сжимая и помечая «моё» — так жадно и желанно, пусть и не по-настоящему.

Два тела сливались воедино, грязно и грубо, без возвышенной любви, оставляя отметины страсти. Их поцелуи не наполняли нежность или ласка — лишь желание приблизить разрядку, унять раздражённые нервы. Пальцы сминали кожу, тянули волосы, зубы оставляли укусы, и стало на всё плевать.

День растворился в их стонах и криках, утонул в похоти — без обещаний о будущем или хотя бы завтра. Только сегодня, только здесь, только они. Но без чувств.