Ветра зовут...
- А меня ветра зовут, - говорила Войко, ворачиваясь с леса. Теперь она уходила так далеко, что возвращалась по последним певчим птицам.
Старик Лесьяр, знахар местный, опустился на скамейку со скрипом колен. Сложил руки на трости и вздохнул глубоко.
- Не вернется дите твое, когда вновь пойдет, - шептал Лесьяр со старческой монотонностью, что разобрать сложно - хоть по губам читай. Войко тогда резвилась с младшими детьми: плясала от стука дождя по раме и пела на лад хлопков. - Случится что-то - судьбой вершено.
Никто не понимал, о чем говорит деревенский старик, самый старший из жителей, но знали одно: все сбывается. Вот так и сейчас, отчаянно горевавшая по будущему дочери женщина, давно выдумавшая всякие мысли, надежды пускала на оплошность слов, а сама - беспробудно слезы пускала в тихой своей кладовке, помалкивая о Войке. Пускай, думала мама, спокойно поживет до дня того, а пока - в неведении побудет. Ничего не поделаешь.
Только не думала она, как быстро все случится, что уже в следующее утро, открывая глаза, погода весть тяжелую несет: безмятежные серые облака, схожие на тучи, нависнут над деревней в знак первоснежного дня. Еще по раннему солнцу окутает жителей неприятный холодок. Только сердце материнское, смотря вдаль окна, неладное поймет.
А все так вышло: к рассвету ближе, когда только станет зверье просыпаться, Войко резво подняла сонную голову. Дуновение ветра распашило окно, и девочка поняла, что тот тихий, звонкий зов пленительно тянет к себе. И Войко пошла за ним. Вот так, не раздумывая, перешагнула деревянную раму в чем была и ступила по холодной землюшке босыми ногами.
Тяжелое небо начало давить еще тогда. Уже ясно, как при дне, что мягкие плывущие облака не несут больше осени. Только на них девочка не смотрела, верно бродив под каждым.
Войко дергалась от мелкой дрожи с новым шагом сильнее - лес близко. Улыбалась тонкими озябшими губами, складывая руки на локтях, точно саму себя обжав, и в предвкушении, а может от заморозков и одуревшей головы, пустила пару слезинок. Всем нутром чуяла, что время наступило нужное, что случится сегодня особый день.
Уж и не знает кто-то точно: оказался ли он в самом деле важным для Войко или нет. Но одно понимали точно - уже не узнают. У Войко больше не могли спросить. В деревне ее не видели, да и не помнили словно. Так, иногда мать горевавшая что-то бормотала.
Знахара тоже не видели - ушел за травками, так и не вернулся. Куда, интересно, ушел этот старик за травой-то по снежным путям?
- Ветра зовут... - шептал он себе под нос. Увидел Войко на снегу. В привычном одеянии, с румяными щеками, да цветами и венком - вот такой знак.
Примета у знахаров была: покуда духи зовут - ветра, потоки рек, животина дикая, - хоть верти, не верти судьбой, а вершился выбор матушки, единственной таким, как Войко, роднее человека, - природы.
Старик помнил, как и сам ходил за духами, однажды уже никогда не возратившись домой. Не думал, горюет ли семья, только тоска по ним была временами, но обратно не мог - вершению Лесьяр следовал.
Старик поправил венок на детской головушке и аккуратно поднял Войко. Положил через плечо и побрел вглубь.
Теперь знахар, как раньше его наставник, обучит девочку всему, что знал сам, и станет Войко внучкой названной - все они, духами выбранные, семья друг другу.