глава 18
Могу я рассказать, что было дальше? Ты не против, Олли? Нет? А, так ты считаешь, что я неплохой рассказчик – для юного котенка, которому впервые довелось мяукнуть на публике? Это очень приятно слышать, благодарю. И все же хочу напомнить тебе – я уже не юный котенок. Взгляни на меня – я совершенно взрослый! Ты слышал мою историю и должен признать – жизненного опыта у меня теперь даже больше, чем у тебя! Но ничего не поделаешь – для тебя я, видимо, навсегда останусь котенком.
Так вот, дорогие мои, как вам известно, Оливер всегда проявлял ко мне особый интерес и заботился обо мне. Я знаю, что где-то у меня есть настоящий отец, вот только где? Может, вы мне скажете? Нет? Где бродит старик Тэбби, когда все местные кошки собрались послушать мою историю? То-то и оно! Его никогда нет рядом. Наверное, гоняется где-то за молоденькой кошечкой. Вообще-то я ничего не имею против – он такой, какой есть. Но как же здорово, что есть Оливер, который заменил отца мне и моим сестрам и во всем нас наставлял. Я всегда видел в нем пример для подражания и отношусь к нему с большим уважением – как к настоящему Коту. Само собой, Олли очень встревожило мое исчезновение. Он приходил к Большому дому, искал меня, подолгу мяукал под дверью. Ему никто не отвечал, ведь мы всей семьей уехали в Мэддитон. А потом все вернулись домой. Все, кроме меня. Поняв это, Олли забеспокоился еще сильнее. Как-то раз Кэролайн услышала, как он мяукает у дверей, и впустила его в дом. Как вам известно, моя семья любит Оливера – почти так же сильно, как меня, хотя, конечно, все-таки меньше. Потом он рассказывал мне, что Кэролайн взяла его на руки и гладила, плача. Она рассказала ему, что я потерялся и это она виновата во всем. Олли очень расстроился, и то и дело возвращался к Большому дому проверить, не нашелся ли я.
Наутро после бессонной ночи в кошмарном воротнике я доедал свой завтрак (страдая от того, что обречен так мучиться), как вдруг услышал знакомый голос под кухонной дверью. Я оторвался от еды, потрусил к кошачьей дверце и чуть не лишился чувств от восторга. Там был Олли, это он звал меня! Не могу передать, как я был счастлив! А он, кажется, обрадовался даже больше, чем я. Он стал кричать во весь голос и царапаться в запертую дверцу!
– Бога ради, что тут за кошачий концерт? – спросила Лора, входя в кухню. Я шумел не меньше Оливера и тоже бился в дверцу, только изнутри.
– Ах! – воскликнула Лора. – Привет, Оливер! Понимаю, тебе, наверное, не терпится поиграть с другом, вы ведь столько времени не виделись! Подожди минутку, сейчас открою.
С этими словами она подхватила меня и, не выпуская из рук, открыла кошачью дверцу. Когда Олли вбежал внутрь, Лора поставила меня на пол, а я был так рад, что стал носиться, как ненормальный. Из-за дурацкого воротника я опрокинул пару стульев и врезался в стенку холодильника.
– Ты вернулся! – радостно промяукал Оливер. – Где я тебя только не искал.
– Я потерялся, мне туго пришлось, и – о, усы и хвост! Как же хорошо снова видеть тебя! Мне столько всего нужно тебе рассказать!
– По тебе заметно. – Оливер внимательно меня оглядел. – С радостью потерся бы мордами, но это немного затруднительно из-за штуковины, что на тебе надета. Скажу честно, выглядишь ты не лучшим образом. Исхудал ужасно. А что с глазом?
– Долгая история. Но сначала скажи, как мне избавиться от этой пакости? Она сводит меня с ума. Я налетаю на все подряд, не могу как следует спать, не могу выйти на улицу. Может, ты отгрызешь краешек, вот здесь? Или запустишь коготь между этим воротником и моей шеей?..
Оливер озабоченно поглядел на меня.
– Это ветеринар надел на тебя? Тебе сделали какую-то операцию?
– Ну да, что-то с задней лапой, видишь? Она еще побаливает, но я уже чувствую себя намного лучше.
– В том-то и дело, Чарли. Твоей лапе лучше из-за того, что сделал доктор. Такие воротники нам надевают для того, чтобы мы скорее поправлялись. Так что придется уж тебе походить в нем.
– Что-то я не пойму, на чьей ты стороне? – мрачно поинтересовался я. – Я думал, что могу на тебя рассчитывать.
– Все верно. Можешь рассчитывать на то, что я расскажу тебе все, что тебе необходимо знать. Неужели ты больше не доверяешь своим людям? Может, это они виноваты в том, что ты потерялся?
– Нет. Это случилось… отчасти по вине Кэролайн, но ее я не виню, она ведь еще совсем котенок и совершила тогда большую ошибку. Мне кажется, я и правда на время забыл, как доверять людям, но сейчас я снова дома и, разумеется, полностью доверяю своей семье.
– Тогда перестань с ними сражаться, Чарли! Этот ошейник не навсегда. Они надели его только на время, пока тебе не станет лучше. По той же причине и на улицу пока не выпускают. Откровенно говоря, выглядишь ты так скверно, что я уверен: тебе в самом деле нужно побыть дома и восстановить силы. Жутко даже представить, что за испытания выпали на твою долю!
– Подожди, я тебе с удовольствием обо всем расскажу! – я вздохнул. – Видимо, ты прав. Придется покориться и носить эту гадость, пока люди сами ее не снимут.
– Вот теперь я тебя узнаю. Будь умником! Ну, а сейчас доедай завтрак, и я умою тебе усы, раз уж сам ты этого пока не можешь.
– Спасибо, Олли. Как же славно, что я снова здесь, с тобой. А потом поваляемся на полу на солнышке, и я расскажу тебе о своих приключениях.
– Чарли, я буду рад послушать, но это долгая история, и придется отложить ее до другого раза. Сегодня я должен навестить Ники.
– Ники? – я поднял голову от блюдца и посмотрел на Оливера, насколько позволял край моего воротника.
– Да. Я очень за нее волнуюсь. Не так сильно, конечно, как волновался о тебе. Но теперь, когда ты вернулся и тебе больше ничего не грозит, хочу попытаться помочь ей. Вот только понять бы, как и чем.
Это было так похоже на Оливера. Он полжизни провел, помогая людям. Ничего удивительного, что они все считают его особенным котом.
– А что с ней случилось? – спросил я. Мне и самому Ники очень нравится, и известие о том, что у нее неприятности, меня расстроило.
– В последнее время Ники ходит грустная. А во всем виноват ее бестолковый муж…
– Дэниел? Как? Что он натворил? – Я вдруг вспомнил, как Ники навещала нас на каникулах и о чем они с Лорой тогда разговаривали, сидя на диване. – Уж не в том ли дело, что он зачастил в паб? Ники жаловалась, когда приезжала к нам в Мэддитон. Ты же живешь в пабе, а значит, должен видеть его там?
– Вот именно! Я вижу его почти каждый вечер! И ладно, если бы он выпивал кружечку пива и шел домой к жене и сыну. Так нет, сидит и сидит часами. А когда я забегаю проведать Ники, то часто застаю ее в слезах, Чарли, ведь она день-деньской одна с ребенком. Она думает, что муж ее разлюбил – сама мне об этом говорила. У нас, у кошек, все по-другому. Наши кошки знают, что останутся одни с котятами, потому что коты уходят охотиться и… э-э-э…
– …и развлекаться. Я все об этом знаю, Оливер, так что можешь не стесняться в выражениях. Я уже большой, говорю же тебе. Я долго жил среди бродячих котов, а они всю жизнь только и делают, что воруют еду да развлекаются с кошками.
– В самом деле? – мне показалось, что Оливера немного смутили мои слова.
– Ну да. Вот я расскажу тебе…
– С удовольствием послушаю, Чарли, но позже. А сейчас я ни о чем думать не могу, кроме Ники. Похоже, только мне и удается ее утешить.
– Ах вот как. Ну ладно… – Признаюсь, я немного обиделся. А меня-то кто утешит? Ведь у меня болят и лапа, и глаз! И меня, между прочим, держали взаперти! – Иди, развлекай ее. Обо мне не беспокойся.
– Не дуйся, я же вернусь, честное слово! Пообещай, что будешь разумным котенком… Прости, котом! И больше не станешь хныкать из-за воротника или пытаться выбраться из дома. Я так хочу, чтобы ты скорее поправился!
И мы оба сдержали обещание. Я взял себя в лапы и смирился с жесткими ограничениями. Я твердил себе, что это временные лишения и скоро ветеринар вернет мне свободу. Оливер тоже не подвел – на следующий же день пришел навестить меня.
– Что нового у Ники? – спросил я, но Олли только покачал головой и грустно сказал, что там все без перемен.
– Каждый вечер я кручусь рядом с Дэниелом, мяукаю, пытаюсь уговорить его пойти домой. Но он тупица какой-то – цедит свое пиво и заявляет, что я, видите ли, просто к нему ласкаюсь. Знаешь, я подумываю поговорить с Тэбби. Однажды в трудной ситуации он помог мне найти общий язык с человеком. Но старик Тэбби и сам тот еще упрямец!
– Ну, удачи тебе, – сказал я. Уж я-то знаю, каков мой папаша – он не из тех, с кем легко договориться. И почему-то я совсем не удивился, когда Олли снова и снова говорил, что не может его разыскать.
– Видно, отправился куда-то проветриться, – предположил я. – Рано или поздно вернется.
– Знаю. Я не о Тэбби беспокоюсь, он отлично сам о себе позаботится. Просто я надеялся получить совет того о том, как вести себя с Дэниелом.
Вдруг я почувствовал волнение – такое сильное, что на миг даже забыл о своем воротнике. Я вскочил и чуть не задел им Оливера.
– Не нужен нам Тэбби, – мяукнул я. – Я сам тебе помогу!
– Ты? – удивился Оливер. – Но ты же еще…
– Только не вздумай говорить, что я еще котенок. Эх, знал бы ты, через что мне недавно пришлось пройти…
– Прости, Чарли, я понимаю, что тебя распирает от желания поделиться своей историей. Вижу, что не оправдываю твоих ожиданий – плохой из меня собеседник. Но ты же знаешь, я очень переживаю за своих людей.
– Знаю, конечно. Просто я пытаюсь сказать тебе, что ты имеешь дело не с малявкой, а с храбрым и находчивым котом. К тому же ты столько раз помогал мне, пока я рос, так позволь теперь и мне помочь тебе. И не нужно будет гоняться за моим безответственным папашей.
Оливер задумчиво мурлыкнул.
– Это было бы замечательно, и я ценю твое предложение. Но не все так просто… Начать с того, что ты пока не выходишь из дому. А если бы и мог, то мало на что способен с этой штукой на шее.
– Так подожди еще несколько дней! Что за спешка? Он же все равно каждый вечер сидит в пабе…
– Думаю, ты прав. – Оливер поднялся и озабоченно распушил хвост. – Вот только очень уж грустно смотреть, как мучается Ники.
Мой друг снова взглянул на меня и добавил:
– Признаюсь, мне и в самом деле трудно привыкнуть к тому, что ты уже взрослый. И потом, ты ведь еще не окончательно выздоровел и окреп. Уверен, что справишься, если мы решим что-то предпринять?
Клянусь валерьянкой! В это лето я скитался по чужому городу, помог двум детям, попавшим в беду, подвергся жестокому нападению бродячих котов, потом сам напал на их главаря, и тот не просто признал поражение, но и принял меня в шайку.
Я научился жить на улицах, добывал пропитание, спал где попало и, наконец, спас старушку от свирепых чаек!
А Оливер спрашивает, не расклеюсь ли я от того, что немного поговорю с дружески настроенным человеком?
– Надеюсь, я справлюсь, – сухо сказал я и хотел гордо вскинуть голову, но из-за дурацкого воротника чуть не упал.
– Да, думаю, я должен принять то обстоятельство, что ты больше не малыш, – продолжал Оливер. – Хорошо. Уверен, пройдет совсем немного времени, и тебя снова отвезут к ветеринару. Так что давай договоримся – как только ты опять сможешь выходить на улицу, приходи вечером и помяукай под окном паба. Дэниел наверняка будет там. Ты пойдешь со мной и будешь делать то, что я скажу.
– Отлично, – как вы, наверное, и сами догадались, покровительственный тон Оливера слегка меня обидел. – Но когда же ты послушаешь, что со мной…
– Да, да, я внимательно тебя выслушаю, Чарли, не волнуйся! Но сначала разберемся с этой проблемой, хорошо?
С этими словами он помяукал Лоре, чтобы она открыла ему дверцу, махнул на прощание хвостом и был таков.