глава 9
Несмотря на все треволнения, мне нужно было поесть. Не хочу хвастаться, но охотник я хороший, ведь с раннего детства я брал уроки у Оливера. Впрочем, в чахлых кустиках, что росли вокруг кафе, вряд ли можно было встретить полевку или мышь, а из птиц здесь водились только чайки. Уж на них-то я точно не собирался устраивать охоту, особенно после того, что видел недавно. Я сел и снова принялся умываться – лучшее занятие, когда не знаешь, как поступить, – как вдруг голос у меня за спиной произнес:
– Ну, котик, чем же мне тебя наградить?
Это оказалась та женщина из кафе. Не успел я сообразить, что к чему, как она подхватила меня на руки и унесла в дом.
– За что ты собралась его награждать? – поинтересовался мальчик, когда она, к моему восторгу, поставила передо мной большое блюдце молока и заглянула в холодильник, чтобы достать еще что-нибудь.
– Да ведь этот котик и сообщил мне о происшествии на пляже! Правда-правда – он прибежал рассказать о той девочке и настойчиво звал меня на помощь. Я в этом совершенно уверена.
– Ага, конечно, тетя Стелла, – насмешливо фыркнул мальчик. – Волшебная говорящая кошка, да?
– Смейся, сколько хочешь, – невозмутимо ответила женщина, поглаживая меня и ставя на пол еще одно блюдце, полное аппетитных кусочков рыбы, – а я точно тебе говорю, если бы он умел говорить, то сказал бы: скорее, там несчастный случай!
Да, иногда встречаются люди с выраженными способностями к кошачьему языку! Я подумал, что надо поговорить с ней еще, сразу после того, как доем. Удовольствие было так велико, что я мурчал все время, пока ел, – но это не мешало мне слушать разговор Стеллы и мальчика.
– Надеюсь, с девочкой все будет в порядке, – говорила она. – Хотя рана у нее на голове была нехорошая.
– Ты вроде сказала, что у нее палец поранен? – не понял мальчик.
– Так я и знала, что ты меня не слушаешь. Я же объясняла, она ударилась головой, когда падала. Она убегала от этих гадких чаек, потому что одна из них клюнула ее за палец и пыталась отобрать сэндвич. Эти твари настоящее бедствие, вот что я тебе скажу! В последнее время они все чаще нападают на людей на пляже, да еще так нагло.
– Бедный ребенок! Наверное, она испугалась. Я и сам побаиваюсь их здоровенных клювов.
– Вы только посмотрите на этого испуганного крошку, – смеясь, сказала Стелла. – А что касается девочки – жаль ее, конечно, но знаешь, они с подружкой сами напрашивались на неприятности. Подумать только, сбежать из дому – что за глупые дети! Да ведь с ними бог знает что могло случиться – куда хуже, чем укушенный палец и даже разбитая голова.
Услышав это, я на секунду перестал есть и выразительно мяукнул в знак согласия. Разве не об этом же я и сам беспокоился? Я разделял мнение Стеллы – хорошо еще, что все уже кончилось, хотя Кэролайн и попала в больницу. Зато девочки забудут о своих безумных планах побега. И тут, когда я доел все дочиста, вылизал блюдце и тщательно умылся, до меня дошел весь ужас моего положения. Я потерялся и оказался один в чужих краях. А бедняжка Кэролайн хоть и была в безопасности, но я не представлял, насколько серьезны ее раны и сумеют ли в больнице оказать ей помощь. Я даже не знал, увижу ли ее когда-нибудь снова, чтобы это выяснить. Теперь, когда меня не мучили голод и жажда, эти страхи вдруг навалились с такой силой, что я совсем растерялся и не знал что делать – поэтому я заметался и стал мяукать.
– Бедный котенок, никак не наестся, – заметил мальчик, наблюдая за мной.
– Мне так не кажется, Робби, – женщина нагнулась, взяла меня на руки, погладила и внимательно осмотрела.
– Я уверена, что это домашний котик и что он потерялся. Но на нем нет ошейника.
Это точно. Ошейника я никогда не носил. Знаю, многие из вас спокойно носят ошейники, но лично я их не выношу. После того как я сгрыз два ошейника, купленных Джулианом, моя семья прекратила попытки.
– Знаешь что, – предложил мальчик, – я, пожалуй, размещу его портрет в Твиттере.
– Не нужен нам этот дурацкий Твиттер, ну его совсем. Ты и так не расстаешься со своим треклятым телефоном, головы не поднимаешь, все шмиттер, да чапы, да вотнот – и это вместо уборки!
– Вотсап, а не вотнот, тетя Стелла, – смеясь, поправил парень. – Твиттер, а не шмиттер, и не чапы, а чаты!
Он поднял мобильник, поднес ко мне и нажал на что-то.
– Смотри сюда, котик… Вот так. – Он снова нажал. – Хорошо получилось. Ну, а теперь выложу это сразу в Твиттер, Инстаграмм и Вотсап. Напишу, что этот котенок потерялся…
– Не понимаю, что ты там бормочешь, – ворчала Стелла. – Ну, щелкнул ты его пару раз на свой телефон и чем это поможет?
– Ох, тетя Стелла, ну ты прямо несовременнаякакая-то, – снова засмеялся он. – Его фотография облетит весь мир! Каждый, кто ее получит, поделится с друзьями, и в конце концов тысячи разных людей увидят нашего котенка. Кто-то обязательно его узнает. Вот как это делается в наше время, понимаешь?
Стоит ли говорить, что ни я, ни тетя Стелла ничего не поняли из того, что говорил Робби. Кэролайн иногда проделывала такие штуки – тыкала в меня мобильником Джулиана или Лоры и говорила, что фотографирует меня. Но потом она показывала мне на экране картинку, какого-то котенка, и я не понимал, с чего она взяла, что этот котенок – я. Это мог быть кто угодно, мало ли вокруг полосатых кошек.
– Хоть я и несовременная, как ты выражаешься, – сказала Стелла, – зато знаю, как помочь этому пушистому приятелю. Отнесу его в ветлечебницу, это здесь недалеко. У них есть такая штука, сканер, пусть проверят, нет ли у него чипа.
Что ей ответил мальчик, я уже не слышал. Думаю, вы меня поймете: едва услышав слово «ветлечебница», я заорал от испуга и вырвался у Стеллы из рук. Она не успела закончить фразу, а я уже выскочил в открытую дверь. А жаль. До того момента наше с ней общение было просто замечательным.
Я промчался мимо пляжных домиков, мимо скамьи, под которой провел ночь. Потом тропинка закончилась, но я продолжал бежать вперед. На пути у меня появились невысокие песчаные холмики, поросшие пучками ужасной жесткой травы и кустарником с цепкими колючками. Бежать по песку было трудно, а уж на ощупь он мне совсем не понравился – приходилось то и дело останавливаться и отряхивать лапы. Да, Уголек, ты прав: это немного похоже на прогулки по снегу, только лапам не холодно, а горячо, да еще колко. Временами казалось, что я начинаю тонуть в этом песке. Но я был страшно испуган, и о том, чтобы повернуть назад, и речи быть не могло – ведь эта женщина собралась отнести меня к ветеринару! Продвигался я медленно, с трудом, и казалось, что это никогда не кончится. Через некоторое время мне все-таки пришлось остановиться и устроить привал, чтобы вздремнуть (ведь мы, кошки, без этого не можем), укрывшись за колючим кустом. Выспаться не удалось – мне приснился огромный пес с острыми зубами, совсем как живой, и в этом кошмаре он напал на меня. Проснувшись, я обнаружил, что слишком сильно придвинулся к кусту и шипы исцарапали мне голову и спину. Жалобно пища, я снова поплелся куда глаза глядят. Хорошо еще, что я поймал пичужку, клевавшую ягоды на колючем кусте. Никогда раньше не встречал таких крошек – мяса на один укус, зато полная пасть перьев. И все же это немного меня подкрепило и придало сил.
К моему облегчению вскоре после этого легкого обеда я заметил, что в гору, от моря, поднимается тропа. Я бросился к ней, пробравшись сквозь заросли колючей травы, и обнаружил, что тропа выходит на большую дорогу. И не просто дорогу! Я был уверен, что благодаря поразительному умению ориентироваться (свойственному всем кошкам) вышел на ту самую дорогу, по которой прошлой ночью мы с девочками шли из Маддингтона. Я направлялся к дому, дорога вдоль берега заняла гораздо меньше времени, чем путь по шоссе! Дело было за малым – оставалось найти узкую тропинку, ведущую к нашему домику, и я окажусь в безопасности, дома с Джулианом, Лорой, малышкой Джессикой и… да-да, в конце концов и с Кэролайн и Грейс, когда удастся выручить их из больницы.
Ах, друзья мои, если бы все это оказалось правдой! Я бежал вдоль дороги и с надеждой свернул на ближайшую узкую тропинку. Она показалась мне незнакомой, но я все еще почти не сомневался, что шаг-другой – и я почую какой-нибудь знакомый запах или, того лучше; найду те пахучие метки, которые сам оставлял накануне. Но мне не повезло. Я метался от одной тропинки к другой, пока их не сменили улицы, с большими домами, магазинами и толпами людей, слоняющихся и глазеющих на витрины. Я заворачивал за тот угол, за этот, но все напрасно. Я заблудился, окончательно и бесповоротно.
Пометавшись по улицам, я свернул на дорожку, которая снова привела меня к морю. Но вместо песчаного пляжа я неожиданно вышел к крутому берегу, обрывавшемуся прямо в воду. Перепугавшись, что я сорвусь вниз, я попятился и посмотрел на море издали. Здесь оно вело себя куда спокойней и почти не двигалось. По нему плавало множество маленьких лодочек – я знал, что это такое, потому что видел их в телевизоре. Лодки были, кажется, привязаны, чтобы не разбежались, и во сне тыкались друг другу в бока. А некоторые издавали звуки, похожие на звяканье колокольчиков на кошачьих ошейниках, только гораздо громче. Были там и люди – одни гуляли вдоль берега, другие сидели на лавочках и смотрели на море. Еще я разглядел маленькое кафе, на вывеске которого был нарисован рожок с мороженым. Кафе показалось мне похожим на наше, да-да, то самое, где живет Оливер, – крыша у него тоже была черепичная, а у входа висели корзинки с цветами.
– Хорошо здесь, правда? – услышал я голос женщины, которая прогуливалась с мужчиной. – Знаешь, а я рада, что в этом году мы снова приехали сюда, в Мэддитон.
Выходит, я не ошибся, подумал я. Я вернулся в Мэддитон. Но Мэддитон оказался большим городом, намного больше родного Малого Брумфорда. И, таково уж мое везенье, я очутился не в той части города, не имея ни малейшего понятия о том, где же искать мой дом. На душе у меня скребли кошки. Ничего не оставалось делать, как найти солнечное местечко под стеной, укрытое от ветра, и снова подремать. Безупречная кошачья логика – с ней ведь не поспоришь! – подсказывала, что после этого все наладится, а даже если и нет, отдохнувшему коту проще преодолевать невзгоды.
Когда я открыл глаза, было уже совсем темно. Я проспал дольше, чем собирался. В первую минуту я не мог сообразить, где нахожусь и что меня разбудило. Подняв голову, я насторожил уши. Я что-то услышал или, точнее, почувствовал — какую-то опасность. Вы конечно же поймете, о чем речь, если я скажу, что ощутил ее каждой шерстинкой. Потом снова раздался тот звук, и я моментально вскочил, как пружина, будто и не спал только что. Где-то совсем рядом был незнакомый кот, он-то и издавал это низкое, басовитое урчание. Такие звуки означали лишь одно: этот кот был мне не рад.
Я подождал еще, затаившись. Двигались только глаза, осматривая все вокруг. Конечно, положение мое было крайне невыгодным. Сейчас я был чужаком на чьей-то территории, к тому же не видел своего соперника. Броситься наутек? Но этим я лишь ускорил бы неизбежное нападение. Впрочем, оно и так застигло меня врасплох. Из темноты возник тощий черный кот. Не медля ни минуты он бросился на меня и прижал к земле, норовя вцепиться когтями в горло.
– Ладно, извини, – прохрипел я, извиваясь и пытаясь освободиться. – Отпусти, и я сейчас же исчезну.
Но кот словно не слышал. Вонзив в меня когти, он принялся кататься со мной по земле, да еще и бил задними лапами, одновременно стараясь цапнуть за морду. Да уж, добрым я бы этого парня не назвал.
Но тут я должен заметить, что не забыл твоих уроков, Оливер. Ты учил меня, что лучший выход из сложной ситуации – это удирать со всех ног. И ты еще объяснял, что умные и понятливые коты быстро успокаиваются, стоит их сопернику обратиться в бегство. Какой смысл впустую тратить силы? Но этого типа, видимо, не учили драться по правилам. И, наверное, я ему очень не понравился. Да и он мне, признаться, с каждым мгновением нравился все меньше. Оставался единственный выход – принять бой. Несколько минут мы катались по земле, пуская в ход зубы и когти и злобно крича друг на друга. Вы ведь понимаете, это был первый мой настоящий бой, не на жизнь, а на смерть. Вспоминая его сейчас, я только диву даюсь: пробудившийся инстинкт заставил меня яростно сражаться, только это и позволило выйти из драки живым. В какой-то момент мне удалось освободиться и вскочить. Я тут же выгнул спину, распушил хвост, грозно зашипел и что было силы ударил противника лапой. Получай, тощий, вонючий котище, вот тебе, вот! И тогда начался кошмар. Откуда ни возьмись появился еще кот и прыгнул мне на спину. Он рвал меня когтями и кусал, а с другой стороны выскочил третий бандит, который снова повалил меня на землю одним ударом лапы. Я сражался как мог, пытаясь вырваться, но его удар пришелся мне прямо по глазу. Это было ужасно больно, глаз закрылся! А сверху на меня навалилось еще одно кошачье тело, и я подумал, что мне конец. О, я дрался из последних сил, друзья мои, уверяю вас. Мне не хотелось лишаться одной из девяти жизней в таком юном возрасте. Но нападавших было трое или четверо, а может, даже больше – я уже сбился со счета – на одного.
– Сдаюсь! – заорал я, прижав уши, и попытался перекатиться на бок.
Самый крупный из котов, пришедших на подмогу первому – облезлый «помоечный» полосатый, с оторванным ухом и шрамами по всей голове, угрожающе навис надо мной.
– Ладно, парни, – сказал он остальным (по-кошачьи он говорил со странным акцентом, так что я с трудом понимал его). – Оставим в покое трусливого котишку, а то он небось с перепугу столько напрудил, что как бы не утонул. Думаю, больше мы его здесь не увидим.
И они отошли в сторонку, оглядываясь на меня и презрительно пофыркивая.
Ну, а я лежал, тяжело дыша, и здоровым глазом смотрел вслед негодяям. У меня болело все тело, сердце выскакивало из груди, и до слез хотелось оказаться дома, в теплой постельке, с моими любимцами – ласковыми и любящими людьми. Но это было невозможно. И все же я не собирался лежать там и умирать. И еще – я не собирался доставлять этим мерзавцам удовольствие видеть, что я веду себя, как до смерти напуганный слепой котенок. Я не был трусом! И я не напрудил с перепугу! Каков наглец этот уродливый костлявый драчун – сказать такое хорошо воспитанному коту из приличной семьи, которого всегда учили с уважением относиться к территории других кошек и не лезть без повода в драку. Я этого так не оставлю! Побои еще можно было выдержать, но терпеть издевательства оказалось выше моих сил.
С трудом я встал, шипя от боли в лапе, и увидел, что за мной на земле остаются темные пятна крови. Ярость и гнев переполняли меня. Я услышал, как в самой глубине моего горла рождается утробное глухое урчание. Возможно, вам это покажется безумием – теперь мне и самому так кажется, – но в тот миг я решил, что лучше уж расстаться с жизнью, отстаивая честь в битве с шайкой разбойников, чем лишиться ее, бесславно валяясь в пыли. Я набрал побольше воздуха в грудь – и хромая поплелся за ними следом.