Глава 14. Нова
Второе декабря
У меня разрывается сердце. Скручивается, тлеет и выдает что-то невыносимо теплое. Как будто последних пару эмоциональных недель было недостаточно.
Все обрушилось на меня в один миг, когда казалось бы ничего серьезного не происходит. Но жизнь как будто продолжала бить меня в самый болезненный ее фрагмент, пока я медленно, но верно рассыпалась по кускам. Настолько верно, что пыталась ухватиться хоть за что-то, чтобы не потеряться в этом. Даже если это что-то - Джордан Найт.
Я не знаю, когда именно это стало казаться каким-то якорем, а не ошибкой. Может быть, в тот момент, когда он впервые не отстранился. Или когда впервые позволил быть собой.
Но сейчас... сейчас именно он заставляет мое сердце сжиматься так, как будто он - то, что я действительно хочу. Даже если это не так.
Джордан слишком сосредоточенно рассказывает трем маленьким мальчикам до семи лет, как правильно тормозить на коньках. И все бы ничего, но малышка Люси сидит на его руках, любопытно что-то переспрашивает, а он берет паузу, чтобы ответить ей, потому что даже сейчас - она его приоритет. Черт, я не уверена, что справлюсь с этой картиной оставшиеся два часа мероприятия.
Он делает это так легко. Так по-настоящему. Не потому что на него смотрят, не потому что надо. А потому что он такой. И этот контраст убивает меня.
- Он хороший, ты тоже заметила это? - Хмыкает Харпер, переваливаясь на борт со скамейки запасных.
Мне не нужно спрашивать, о ком она, когда Найт единственный человек, на которого я сегодня смотрю. Но я все равно отвожу взгляд и радуюсь, что из-за мороза ледовой арены никто не увидит, как я покраснела.
- Я не говорила обратного.
Холод пробирается сквозь джерси с номером Джордана, но внутри так жарко, что кажется - я просто плавлюсь.
- Так вы теперь ладите?
- Это... сложный вопрос. Иногда он все еще раздражает меня, и я хочу придушить его. - Оборачиваюсь на подругу и не скрываю своих мыслей. - А иногда хочу, чтобы это он придушил меня, когда делает что-то слишком правильное.
Как сейчас, например.
Харпер заливисто смеется, вызывая мою улыбку, и я как будто по привычке возвращаю взгляд на Джордана.
Он полностью в своей игровой форме. Волосы взъерошены, как всегда, чертовски сексуально. Он сосредоточен и строг. Со всеми, но не с этими детьми. Серьезно! Каждый раз, когда подъезжает к его группе кто-то из взрослых, он меняется в лице. Становится грубым, холодным, эмоционально недоступным. Но стоит ему остаться с детьми - как я вижу их смех, вовлеченные разговоры, то, как он искренне пытается помочь и чему-то научить этих мальчиков, которые в обычной жизни не имеют возможности заниматься хоккеем или вообще каким-либо спортом.
И я теряю всякое равновесие - не на льду, а внутри. Потому что знаю: этот человек оставит во мне после себя след. И именно это делает его опасным.
- Ну, - Харпер едва может унять свой смех, - главное, что это работает. Вас фотографируют вместе. Пишут о вас хорошие вещи и ты возвращаешься к работе. Все в плюсе.
- И даже никаких «не влюбись в него, он разобьет тебе сердце»? - Хмыкаю я, зная, что такого не будет.
- Нет. - Как ни в чем не бывало говорит моя лучшая подруга, заставляя на нее обернуться. - Я слишком хорошо знаю Джордана, чтобы быть уверенной, что он никогда этого не сделает. В отличие от некоторых.
- Хэй! - Тяну я, слегка пихая блондинку в бок. - И как это понимать?
- Ты знаешь, что это правда, - чуть серьезнее, но все еще с улыбкой говорит она, - Джордан морально-серый герой. В этом его дар и проклятие. Ты не можешь налепить на него стикер «он только хороший» или «он только плохой». Но когда ты становишься частью его жизни и он доверяет тебе - Найт становится самым «золотистым ретривером» из всех, что ты когда-либо знала, потому что ты становишься его приоритетом. А ты...
Она берет паузу так, как будто подбирает правильные слова.
- Ты добрая, чувственная, живая, понимаешь? Ты влюбляешь в себя людей просто пожелав им хорошего дня, и они привыкают к этому. К тому, что в их жизни есть что-то хорошее и живое... пока ты сама не испугаешься этого и не уйдешь первая.
Я уже открываю рот, чтобы что-то ответить, но правда в том, что она права. Не про Джордана, мое дружелюбие и все остальное... а про то, что теперь я всегда предпочту уйти первая, если это будет означать, что мое сердце снова не будет разбито.
Потому что мне невыносимо влюбляться в того, кто в твоей жизни только временно.
Но это же Джордан, верно? Я не могу влюбиться в него. Я прочитала неприличное множество современных любовных романов, чтобы точно знать, чего я хочу от отношений. Реальных отношений. С реальным мужчиной. А Найт был таким буквально, просто не моим. Не для меня. Может быть для какой-нибудь другой идеальной девушки... наверняка блондинки, с высшим образованием и нормальной работой. Ту, кого бы он действительно выбрал, а не потому что не было другого выхода.
Я просто - временная мера. И в этом вся суть.
Я изо всех сил стараюсь отбросить эти мысли и вернуться к координации мероприятия. Потому что это не новость - через пару месяцев Джордан действительно уйдет из моей жизни, как будто никогда в ней и не появлялся, будто ничего в ней не менял и не заполнял собой.
Но возможно, я очень сильно хочу в это верить, что сегодня он и часть «Бостонских Орлов» действительно смогут что-то поменять в жизни этих маленьких мальчиков.
Я отталкиваюсь от борта, объезжая группу Тео из четырех человек, которые учатся правильно делать замахи клюшкой. Прошу одного из операторов на самом льду подснять их. У правых ворот Винс тренирует пару голкиперов, которые скорее похожи на маленьких черепашат, чем на вратарей. Дерек у противоположных ворот дает интервью для благотворительной компании, пока тренер Зальцман проводит зарядку для своей небольшой группы чуть дальше него.
Я знаю, что должна подъехать к Найту: на трибунах чуть выше от Харпер «важная шишка», из-за которого мы с ним разыгрываем влюбленных, дает уже интервью для СМИ. Я просто... не хочу быть настолько фальшивой и показушной.
Но я все равно делаю это - потому что надо и потому что... совсем немного, но хочу этого сама.
- Планета, - он почти улыбается мне, обнимая за плечи, когда я подъезжаю к ним, - как ты?
- Хорошо, - киваю я, не рискуя смотреть на него, пока Люси на его руках.
Если я встречусь с его взглядом - забуду, что все это игра.
- А я теперь умею тормозить носком! - С восторгом рассказывает мне один из мальчиков.
- А я боком! - Отзывается другой.
- Правда? - Их восторг заражает и меня. - Вы такие молодцы! Я все еще едва ли могу катиться на этих опасных штуках.
Я хмыкаю, указывая на свои коньки, и мальчики вызываются продемонстрировать свои навыки, пока один из них пытается перевязать шнурки, не снимая перчатки.
- Давай я помогу, - предлагаю я, откатываясь от Найта, хоть и не хочу этого.
Я присаживаюсь на одно колено, игнорируя холод льда под ним, и мальчик, держась за мое плечо, вытягивает вперед свою ножку.
- Какие у тебя длинные шнурки. - Хмыкаю я, оборачиваясь на секунду на ноги Джордана, чтобы повторить его шнуровку. - У нашего капитана они тоже длинные, смотри.
Мальчик, с наклейкой Тайлер на своей форме, с интересом поглядывает на Джордана, пока тот подает воду другим ребятам.
- Мы сейчас все исправим, - обещаю я, шнуруя его коньки, - но что если это знак? Может быть, ты тоже когда-нибудь станешь капитаном, верно?
- Я не так хорош в этом. - Чуть смущенно говорит Тайлер. - И маме не нравится, когда я катаюсь, а не сижу с младшим братом.
У меня сжимается сердце от его слов, заставляя спрятать взгляд на свои руки, все еще шнуруя его коньки.
Слишком знакомо. Слишком больно.
- Мама просто волнуется за тебя, Тайлер. - Вру я. - Но я уверена, она бы очень хотела, чтобы ты был счастлив. Поэтому если хоккей или другой вид спорта делает тебя счастливым - ты можешь стать кем угодно благодаря своим стараниям, верно?
Мальчик неуверенно кивает.
- Хочешь открою тебе секрет? - Заговорчески тяну я уже с улыбкой.
- Да. - С шепотом отзывается он.
- Наш капитан до десяти лет даже не умел стоять на коньках, - хмыкаю я, кивая на Джордана, - но он долго и упорно тренировался, чтобы осуществить свою мечту. И смотри, где мы сейчас.
- Откуда ты это знаешь? - Все еще громким детским шепотом спрашивает он.
- Оо, - смеюсь я, - его мама и сестра рассказали мне все его маленькие секреты.
- Думаешь, - мальчик неуверенно смотрит на свои ноги, когда я заканчиваю с коньками, - у меня тоже получится?
И я не сразу нахожу в себе силы ответить. Потому что если он не поверит в себя сейчас - может уже никогда не поверить. А я слишком хорошо знаю, к чему это приводит.
- Если ты этого захочешь, Тайлер. - Киваю я, поднимаясь с колен. - Покажешь мне, чему научился сегодня?
И мальчик показывает - с детским восторгом, милым азартом, чересчур стараясь, чтобы у меня были силы сдержать улыбку. Я непроизвольно наблюдаю за ним до конца их тренировки, пока Зальцман не объявляет торжественную часть с награждением.
Орлы становятся в ряд на синей линии, их малыши - впереди них. Несколько работников арены стелют красную ковровую дорожку ближе к центру, включают микрофон - все это придает моменту пафосности, официальности. И немного фальши - такой, которая царапает по коже, пока Джордан, Зальцман и «важная шишка» занимают свои места перед СМИ.
- Рад видеть здесь так много знакомых и новых лиц. - Слишком наигранно начинает «важная шишка». - Это правда особенный день, и я счастлив, что мы все сегодня здесь. В одном месте, ради такой важной цели. Сегодня «Бостонские Орлы» помогают не только на льду, но и за его пределами. Мы гордимся тем, что можем поддерживать юных спортсменов из семей, которые сталкиваются с трудностями.
Мужчина говорит это так, словно сам четыре часа не отрывался от детей, а не продавал Орлов подороже через местные СМИ.
- Спорт учит стойкости, характеру и командной игре. И если хоть один ребенок сегодня почувствовал себя частью чего-то большего, значит, мы все сделали правильно.
Я непроизвольно смотрю на Джордана. Он выглядит слишком раздраженным, слушая чересчур лицемерную речь его менеджера.
Плечи его выпрямлены, подбородок чуть выдвинут вперед - я знаю этот взгляд. Он готов к атаке. И, честно? Мне хочется отвернуться. Потому что когда Джордан злится по-настоящему - это почти физически чувствуется в воздухе.
- Я лично сделал все возможное, чтобы эта встреча состоялась. Чтобы каждая деталь была продумана до мелочей. Чтобы у ребят остались только теплые воспоминания. Я...
Джордан слишком быстро оказывается рядом с ним, выхватывая микрофон.
Потому что единственное, что Найт ненавидит больше, чем меня - это чертову ложь и несправедливость. А сейчас она направлена частично и на него - на его образ. И это чувствую не только я. Это сквозит в волнительном взгляде Тео. В напряженных плечах Винса. В том, как Дерек одними губами произносит ругательства.
Джордан не просто выносит конфликт на публику - он рвет чужую маску. И делает это громко.
- Вообще-то, - я слышу, как его раздражение сменяется на злость, - за эту встречу мы все должны благодарить не вас, Говард. А нашего тренера, мистера Зальцмана.
Найт оборачивается на тренера с легким кивком, и не думая, продолжает, будто уже нашел в нем все нужные ему ответы:
- Который сделал все возможное для согласования этого мероприятия и вызвался сам участвовать в нем. И...
Он оборачивается на меня, и холод касается моего позвоночника. Я не собиралась настолько сильно привлекать к себе внимание.
Мне хочется отступить, спрятаться, стать невидимой. Потому что это все не часть запланированного сегодняшнего сценария. Это личное. А все, что личное, в его исполнении звучит опасно.
- И мою девушку, Планету, которая уже несколько лет сотрудничает с этой программой помощи детям. - Его взгляд все еще серьезный, твердый, но что-то там есть еще. - Благодаря ей мы сегодня здесь. Потому что она действительно беспокоится о них, об этих детях. Потому что помимо себя и своей жизни хочет всего самого лучшего и для других.
Я замираю, когда его слова звучат чертовски искренне. Он не произносит и слова из речи, которую я для него написала.
Потому что каждое слово звучит так, будто он это чувствует. А я - будто не должна этого слышать.
- Благодаря ей мы сегодня прекрасно провели время - все вместе смеялись, учились, падали, но вставали. - Взгляд Найта отрывается от меня и он смотрит на детей. - Это самое главное в жизни, вообще-то. Я...
Он запинается, как будто до него только сейчас доходит то, что вообще происходит.
Я вижу, как он проглатывает эмоции, будто они едва не выбрались наружу. Его голос слегка дрожит - не от страха. От слишком сильного понимания.
- Мы все делаем это. Это часть нашей жизни. Смеяться, учиться, падать, но вставать. Без одного не будет другого. Единственное, что будет с вами всегда - это падение.
Джордан произносит это так, как будто знает, о чем говорит. Как будто уже не один раз оказывался на дне. И не один раз поднимался.
- Примите это падение. Но сделайте это вашей силой. А затем оттолкнитесь и, черт возьми, встаньте.
Арена взрывается аплодисментами, к которым я присоединяюсь скорее на автомате. Я чувствую себя так, как будто узнала что-то, что не должна была никогда узнать. Что-то чересчур личное и недоступное, которое сжимает меня в тугой узел, вызывая легкую дрожь во всем теле.
Он показал часть себя. Без предупреждения. И теперь она - внутри меня.
- Планета! - Окрикивает меня Найт, когда все ступают на ковровую дорожку для фото. - Ты нужна нам.
Это не то, что он имеет в виду, Нова - напоминаю себе я, - это только для фото.
Это часть сделки. Просто роль. Просто он умеет делать все это пугающе убедительно.
И я все равно делаю это. Ступаю на лед со скамейки запасных. Подкатываю к ним, и ступаю к краю ближе к Дереку, но это как будто не устраивает Найта в центре толпы. Это заставляет его обойти и сдвинуть всех в сторону. Будто он действительно хочет встать рядом со мной и приобнять за талию.
Его рука ложится крепко, почти собственнически. И мне нужно слишком много сил, чтобы не отреагировать на это.
Я улыбаюсь искренне, цепляясь за смех детей, потому что только это отвлекает меня от того, что сделал Джордан.
Это только для вида, Нова - уверяю себя я, - он просто делает свою часть сделки. Но мне нужно время, чтобы снова поверить в это. Потому что сейчас... я не уверена, где заканчивается игра.
Потому что она продолжается дальше. Даже когда мероприятие заканчивается, а мы все равно после раздевалки возвращаемся на лед для «семейного» катания.
- Он не должен был говорить это так. - Как будто оправдывается за того самого Говарда Джордан.
- Это не имеет значения. - Пожимаю плечами я, стараясь держать дистанцию в небольшом коридоре. - Не важно, чье имя он назвал, как организатора. Главное, что сегодня у этих детей был этот шанс.
- Ты не можешь быть настолько идеальной, Планета. - Как-то грустно хмыкает он, обнимая меня за плечи. - Говард самодовольный придурок побольше меня, но это не давало ему права использовать это с этими детьми.
- Да, - соглашаюсь я, - не думала, что кто-то сможет тебя в этом переплюнуть.
Джордан сдавленно смеется, позволяя своей ямочке проступить на щеке и поцеловать меня в висок.
Слишком мягко. Слишком легко. Как будто это не я - а что-то свое, знакомое, нужное.
И это вызывает в теле ту самую дрожь, которую я стараюсь подавить уже третью неделю подряд.
- Чем хочешь заняться? - Спрашивает Найт слишком буднично после такого жеста. - Можем просто покататься, разучить несколько пируэтов или побросать в ворота.
На льду уже слышатся смешки Харпер, когда Винс все еще в форме голкипера катает ее на руках. Анна с Дереком учат своих близнецов кататься с помощью фигурок в виде Орлов. Тео, его сестра Грейс и еще пара незнакомых мне игроков играют в догонялки, параллельно бросаясь снежинками из ледяной стружки. И все это выглядит таким уютным, настоящим и детским, что я сама хочу просто насладиться всем этим.
Хочется раствориться в этой наивности. Потеряться в ней, чтобы не чувствовать, как что-то меняется между мной и Джорданом. Как будто... мы наконец оказываемся на одной стороне.
- Если ты расскажешь мне все свои снайперские секреты, то я определенно за броски по воротам. - Хмыкаю я, поднимаясь на скамейку запасных, пока Найт берет две клюшки.
Он первый спускается на лед, протягивая мне руку, которую я принимаю. И это простое движение - его ладонь в моей - почему-то ощущается слишком личным. Теплым. Надежным. Как будто он делает это не для публики. А для меня.
- Оо, - тянет Джордан с улыбкой, - я расскажу тебе любые свои секреты, Планета.
- Начнём с того, где ты рассказываешь мне, - в шутку начинаю я, когда мы все еще за руку катимся к воротам, - почему три часа на льду в десяти слоях одежды ты все еще выглядишь слишком хорошо, сменяя их на обычную толстовку и джинсы?
Потому что я даже в своей повседневной одежде - джерси, водолазке и джинсах - вспотела так, что локоны давно распрямились, макияж превратился из дневного в вечерний, а Джордан стал... просто выходным.
Слишком расслабленным. Слишком притягательным. И это раздражает. Потому что в этой версии себя он выглядит так, как будто может понравиться кому угодно. Даже мне.
- Ты же говорила, что я не в твоем вкусе? - Хватается за эту же мысль Джордан, притягивая меня ближе.
- Это не значит, что я слепая и не могу сказать, что кто-то привлекательный.
- Так значит, я привлекательный, Планета? - Его самодовольная улыбка слишком заразительна.
- Для кого-то, наверняка. - Хмыкаю я, заставляя Джордана снова рассмеяться.
И этот звук - низкий, настоящий - пронзает грудную клетку быстрее, чем я готова признать.
Но по крайней мере весь оставшийся вечер я не чувствую себя напряженной от нервов. Пальцы предательски не дрожат. Я не стараюсь ухватиться за любую непонятную тему для своего монолога, чтобы не молчать рядом с Джорданом. И не стараюсь прикрыться за сарказмом. Мы просто... веселимся.
Единственное, что вызывает волнение - это количество его прикосновений и поцелуев. Самых реальных поцелуев в губы, с теми же привычными извинениями, когда на арене все еще его друзья и работники клуба.
Потому что они кажутся слишком легкими, естественными, как будто случаются с нами в повседневной жизни, когда мы остаемся наедине. Но мы не остаемся. Не касаемся друг друга. И не целуемся просто так в темноте.
Поэтому я изо всех сил игнорирую реакцию своего тела на каждое прикосновение или поцелуй Джордана. Он мне даже не нравится - напоминаю я себе - у меня просто давно никого не было. Это просто химическая реакция мозга, не более.
Но мои пальцы все равно замирают в воздухе, когда он берет меня за талию. И сердце почему-то каждый раз делает лишний удар.
- Ты все еще неправильно держишь клюшку, Планета. - Тяжело, но без раздражения выдыхает Найт, подъезжая ко мне сзади.
Его голос хриплый, взгляд сосредоточенный, но в нем нет напряжения.
И это делает его прикосновения еще более опасными. Потому что он прикасается так, будто это привычно. Будто он имеет на это право.
Джордан прижимается слишком близко ко мне. Упирается грудью в мою спину. Поворачивает клюшку в моих руках для замаха и подвигает ее ближе ко мне.
Мое дыхание сбивается - резким, коротким вздохом. Потому что он сзади - горячий, твердый, сосредоточенный - и мы теперь как одно целое.
Найт делает несколько ложных замахов моей же рукой, наклоняя нас своим корпусом, и его слишком сосредоточенное дыхание касается моей шеи.
Я слышу, как он задерживает вдох. Слышу, как мой желудок скручивается в тугой ком.
- Вот так. - Отзывается он, бросая моими руками в ворота. - Чувствуешь, как я двигаюсь?
И я действительно чувствую. Чувствую нечто большее - его возбуждение, которое отзывается во мне тугим ударом жара в животе. Чувствую, как его член твердеет и давит в мое бедро через джинсы.
Чувствую, как все тело словно сжимается в одну пульсирующую точку, и я не могу пошевелиться. Не потому что Джордан держит меня, а потому что мне хочется остаться в этом. Хотя я знаю, что не должна. Хотя знаю, что все это не по-настоящему... даже если ничто в этом моменте не кажется мне фальшивым.