Первый период: обыграй меня

Пятое декабря
- Планета, - сквозь зубы почти рычу я, едва сдерживаясь, утыкаясь лбом в ее плечо, - прекрати это.
Я вдыхаю ее запах так близко, будто он въедается под кожу - этот ее теплый, странно домашний аромат. И это только сильнее все усложняет.
- Я не могу иначе менять позы. - Шипит она, в очередной раз дернув бедрами.
Черт. Ее голос. Это тихое раздражение сквозь дыхание делает меня только злее - она не понимает, что делает со мной прямо сейчас.
- Это для общего архива, а не на обложку журнала. - Цежу я, больше не сдерживаясь.
Рывком притягиваю ее ближе. Опускаю ладонь на ее голое бедро. Сжимаю его так сильно, что, возможно, я надеюсь, завтра там останется след.
Пусть помнит. Пусть знает, где она сидела и кто держал ее так.
По крайней мере, она больше не мучает меня тем, как дергается на моих коленях.
- Мы должны выглядеть влюбленными, а не так будто нас здесь пытают! - Шепчет она, продолжая настраивать фотобудку, куда нас двоих буквально втолкнула Харпер.
Я чувствую, как ее волосы щекочут мне скулу, и мне хочется зарыться в них носом.
- Ты определенно испытываешь мое самообладание. - Бурчу я себе под нос.
Потому что я уже пару минут слишком хорошо чувствую ее упругий зад на своем члене. Даже через чертовы слои ткани. К сожалению, только через них.
Моя ладонь сжимается на ее бедре еще сильнее, когда она снова выгибается на мне.
И самое убийственное то, что она понятия не имеет, что со мной делает. Планета ведет себя как невинный цветочек: касается меня, целует меня, прижимает к себе, но мое тело... оно не понимает, что девушка притворяется. Оно хочет ее и я, если честно, его понимаю.
Как ее можно не хотеть? Она чертовски заводит, не важно, на ней монашески закрытая водолазка с джинсами или чертово мини-платье, созданное специально, чтобы убить меня или заставить кончить.
Скорее всего у меня не будет выбора - я сделаю и то, и другое, если она задержится на моих коленях в этом закрытом пространстве еще на пару минут.
- Готово, - отзывается Планета, выпрямляясь и обнимая меня за плечи, - Не забывай, пожалуйста, что это увидят все и эти фото должны быть приличными.
С такой девушкой у себя на коленях чертовски сложно иметь приличные мысли.
Я едва удерживаюсь, чтобы не скользнуть ладонью под ее платье выше колена. Просто, чтобы проверить, как быстро она задохнется у меня под рукой.
- Значит, повторять позы из твоих грязных книжек мы сегодня не планируем, верно?
Сквозь раздражение я почти хохочу внутри - потому что эта мысль чертова пытка. Потому что, блядь, будь моя воля, я бы показал ей, что значит реальная жизнь, а не ее чертовы романы.
Планета дергается на мне от смеха. Искреннего. Настоящего. И какого-то хрена вызывает мою улыбку, когда я пропускаю первую вспышку фотобудки.
Я ненавижу, что этот ее смех нравится мне. Что он почти зашивает мою злость нитками чего-то очень мягкого.
- Вам с Винсем стоит прекратить обсуждать это, - все еще сквозь смех говорит она, наваливаясь ближе к моему уху.
И я чувствую, как ее дыхание задевает кожу так близко, что все внутри у меня рефлекторно напрягается.
Потому что она выглядит так, будто собирается рассказать мне свой самый грязный секрет, заставляя меня облизнуть собственные губы, чувствуя, как язык цепляет сухую кожу.
- Иначе, - ее шепот касается моего уха, - придется сделать вывод, что вы и сами фанатеете от подобной литературы.
Вторая вспышка так же летит мимо меня, когда в памяти всплывают грязные обрывки того, что я успел прочесть в аэропорту в ее ридере.
Я бы сказал ей вслух, что хочу повторить это с ней. Все. Сцену за сценой.
Но сжимаю зубы.
- Это не литература, Планета. - Стараюсь хмыкнуть я, притягивая ее ближе к себе, чувствуя, как она чуть тяжелеет на моих коленях. - Это порно.
- Ты просто не читаешь между строк. - С улыбкой закатывает она глаза, собираясь менять позу.
Она уже хочет встать с меня. Как будто на чертовой скамейке достаточно места для нас двоих, но я не хочу этого. Не сейчас.
Мой затылок ломит от напряжения, но рука все еще цепко держит ее за бедро.
- Потому что нужно говорить прямо, чего ты хочешь, - я сильнее прижимаю ее к себе, чтобы ее задница была ровно там, где мне это нужно.
Потому что сейчас мне уже плевать, почувствует она мой стояк или нет. Пусть почувствует. Пусть знает, что она делает со мной, даже если она слишком наивна, чтобы признать это.
- И чего же ты хочешь, Джордан?
Тебя - едва это признание не слетает с моих губ, заставляя сжать их в тугую линию, когда я игнорирую третью вспышку.
Но это правда. И это раздражает. Бесит. Злит.
Я не должен хотеть ее, но хочу.
Мы не настоящие - она бы никогда не захотела быть со мной, потому что я бы никогда не подпустил ее к себе слишком близко.
Это просто тело. Мое - которое слишком остро реагирует. И ее - которое слишком идеально, чтобы его не хотеть.
Мне просто нравится касаться ее. Заставлять краснеть. Вызывать ее раздражение и ярость. А еще смех. Потому что он звучит слишком живо. По-настоящему.
Я чувствую себя таким же, когда целую ее.
- Извини меня за это, Планета. - На выдохе произношу я и целую ее под четвертую вспышку.
Мои губы врезаются в ее с нажимом. Заставляют сдаться мне.
Ее губы мягкие, почти послушные, но я чувствую, как она глохнет внутри этого поцелуя - чуть всхлипывает мне в рот, и этот ее крошечный стон за секунду делает меня животным.
Я сжимаю ее бедро так сильно, что пальцы наверняка слишком сильно впиваются в кожу. Второй рукой хватаю ее за талию, прижимая к себе еще сильнее.
Планета выгибается на мне, как будто сама ищет большего. Ее пальцы цепляются за воротник моей рубашки, тянут его вниз, пока она не прерывает наш поцелуй только для того, чтобы отдышаться.
И я бы втянул ее обратно, впился бы в нее еще жестче, если бы голос Кайла не ворвался внутрь фотобудки:
- Оо, - тянет этот урод, отдергивая шторку, заставляя Планету отстраниться от меня, - вы такие здесь милые. Даже переплюнули меня с Бруклин!
Я чувствую, как она тяжело дышит на моих коленях, избегая взгляда. Ее губы все еще чуть влажные от меня.
И это, блядь, сводит меня с ума.
Кайл передает красотке ленту из четырех фото, будто хочет отвлечь ее на это, пока ему явно что-то от меня нужно.
- Ты не передашь их фотографу, чтобы тот отсканировал их для общего экрана? Я бы хотел кое-что очень секретное обсудить с Джорданом.
- Конечно. - Уверяет Планета, уже собираясь встать с меня.
- Это лишнее. - Сквозь зубы цежу я, оставляя красотку на своих коленях с моей рукой на ее голом бедре. - У нас с Планетой нет друг от друга секретов.
Потому что мы сами один большой секрет.
- Я просто... - мгновенно мямлит Кайл, оборачиваясь, чтобы проверить, нет ли поблизости его новоиспеченной жены, - хотел попросить... ну ты знаешь... Элси...
- Мне все равно на это, - качаю я головой, перебивая его.
Мне плевать, что он там мямлит. Мои пальцы чуть поднимаются по коже бедра Планеты, и она дергается почти незаметно.
- Не я женился на девице, которую терпеть не могу, за двадцать минут до этого трахнув другую.
Планета неуверенно и даже как-то смущенно прячет взгляд в пол. И это ее смущение - как хрупкая трещина, по которой мне почему-то хочется провести пальцем.
- Просто, - почти умоляюще просит Кайл, - не мог бы ты поменьше говорить об этом?
- Как скажешь. - Натягиваю я раздраженную улыбку, выталкивая сокомандника из чертовой фотобудки и затягивая за ним шторку.
- Зачем мы вообще пришли на их свадьбу? - Уточняет Планета.
Девушка расслабляется только когда от Кайла не остается и следа, и мы все же выходим из будки:
- Могли бы остаться дома в пижамах и есть мороженое.
Она звучит так, как будто мы действительно могли сделать это. Как будто в действительности не видимся только при необходимости притворяться. И от этой мысли внутри у меня что-то вздрагивает - потому что мне нравится, как это звучит. Слишком нравится.
- Ты не ешь мороженое, - хмыкаю я, уводя ее чуть в сторону, уступая будку трем подружкам невесты.
Мои пальцы все еще держат ее за талию - будто я не хочу выпускать ее из своей реальности.
- С брауни ем. - Пожимает она плечами, передавая одну из наших фотолент.
Я не решаюсь взглянуть на итог моей чертовой пытки, сразу убирая ленту во внутренний карман пиджака. Если я увижу, как со стороны выгляжу, как хочу ее или целую - мои яйца точно не выдержат.
- Я не понимаю, зачем они вообще женятся, если не любят друг друга.
И пока я говорю это, я все еще чувствую, как мне не дает покоя, что мы... такие же. Что эта фальшь липнет ко мне и прожигает мне грудь изнутри.
- Может, им просто одиноко. - Едва слышно отзывается девушка, расправляясь в плечах, занося руку себе за спину.
- Всем бывает одиноко, Планета, - соглашаюсь я, игнорируя ее руку, пока сам держусь за ее талию сильнее, чем могу себе позволить. - Это нормально. Но мы же от этого не ломанулись вступать в брак с первым встречным.
- Да, - хмыкает она снова, ерзая, - мы решили, что будет чертовски весело стать фальшивой парой с первым встречным.
Это... становится неприятным ударом где-то внутри меня. Не болезненным, но точно неприятным. Как будто ей нужно это напоминание, чтобы оттолкнуть меня, когда я с каждым разом упрямо ей сдаюсь - даже если ненавижу ее и себя за это.
Черт бы побрал эту фальшь. Черт бы побрал все это слово «фальшиво».
- Мы...
- Ты можешь позвать Харпер, пожалуйста? - Перебивает она, стараясь взглянуть на собственную спину через плечо. - Мне... мне нужна ее помощь с корсетом.
- Я тоже могу справиться с платьем, - хмыкаю я.
Особенно если его нужно с нее снять. Особенно если никто потом не сможет его снова надеть. Но не на чертовой же свадьбе своего сокомандника на сто пятьдесят человек прямо в углу этого банкетного зала.
И все же я отпускаю Планету. Захожу за ее спину, чтобы помочь своей девушке, как истинный джентльмен.
Не хватало еще, чтобы эти чертовы куски ткани слетели с нее, и все увидели ее голой раньше меня. Они вообще не должны ее видеть голой. Не до, не после меня.
Мои пальцы скользят к шнуровке медленно, будто я вырезаю каждый миллиметр ее кожи на память.
Я дергаю шнурок чуть сильнее, чем нужно - она чуть втягивает воздух, и я чувствую, как ее спина под ладонями напрягается.
Она медленно отодвигается, но мне хочется наоборот - чтобы она уперлась в меня еще сильнее.
- Тебе не кажется, - хмыкает Планета под моими пальцами, словно защищаясь, - что ты слишком наслаждаешься?
Ее голос дрожит чуть сильнее, чем она сама. И это сводит меня с ума.
- Если бы ты чувствовала, как я сейчас напряжен, - сдаюсь ей я, пусть и шепотом, слишком близко к ее шее, чтобы не вдохнуть запах ее кожи, - тебе бы не казалось. Ты была бы в этом уверена, Планета.
Но это все чересчур. Чертовски правильно - и это пугает.
Я не должен так на нее реагировать. Не должен так близко к себе подпускать...
И именно поэтому я, сжав зубы, будто выныриваю из этого омута по имени Планета и просто... ухожу.
Мне нужна чертова минута. Всего одна, чтобы привести мысли в порядок. Проветриться. Отвлечься. А не пропасть почти на четыре часа, как я сделал это в Лос-Анджелесе.
Но я все равно ухожу. От Планеты, из зала - мне нужно подышать. И подумать.
Злость и желание жгут меня под ребрами так, что кажется - выгорит все. Так не должно быть. Я не должен ничего чувствовать.
Но почему тогда это происходит? Почему мне не все равно, как было всю мою чертову жизнь? Меня не волновали ничьи дела кроме собственных, я...
- Джордан? - Я слышу голос Тео позади себя, но не рискую обернуться.
Только его сейчас не хватало.
- Что ты тут делаешь? Загадываешь желание на звезды, друг? - Хмыкает он, подходя ко мне и наваливаясь на каменный балкон, повторяя мою позу.
- Ты не был моим желанием. - Закатываю глаза я, не смотря на него.
- Где Нова?
Ее имя впивается мне под кожу еще глубже.
- Веселится с Харпер и остальными. - Говорю так уверенно, как будто знаю это наверняка.
Будто сам хочу вернуться к ней и проверить, где она. В порядке ли она. Убедиться, что она не напряжена. Присвоить ее себе еще раз, если нужно.
- Это хорошо, - отмахивается Грей, - но тогда почему ты здесь?
Потому что не знаю, кого ненавижу больше - ее или себя.
- Захотел проветриться. Вентиляция в помещении ни к черту.
Слушаю свой голос, как чужой. Слышу, что звучит ни черта не убедительно. Но не могу придумать себе оправдание лучше.
Тео хмыкает, явно мне не веря. И правильно. Я сам бы себе не поверил.
- Скоро будут бросать букет невесты, а сразу за ним будет торт, - деловито рассказывает он.
А я словно вздрагиваю от этого. Потому что, черт возьми, это так по-настоящему, так по-человечески обыденно, что мои плечи чуть оседают.
Тео был из тех людей в твоем окружении, которые никогда не лезут с расспросами. Не пытаются вывернуть твою душу наизнанку, если ты не хочешь говорить о чем-то сам. Он просто... оказывается рядом.
Как был со мной этой весной. Этим летом. Сейчас.
Я не хотел этого. Но это произошло - и я стал принимать это как должное.
Потому что по сути... Тео принимал и меня. Не стараясь, блядь, исправить, как это делало большинство в команде.
- Слушай, - портит все он, - я... не знаю, что случилось. Не знал ни весной, ни летом... ни сейчас. Но...
Я бросаю на него убийственный взгляд в надежде, что это убедит его остановиться. Этот взгляд убеждал всех сделать это, кому на самом деле было на меня плевать.
- Сейчас все по-другому, - пожимает плечами Тео, все-таки продолжая. - Сейчас все хорошо. У тебя, Джордан, все хорошо.
И это... больнее, чем должно быть. Потому что он говорит это, как факт. Как будто я заслуживаю это «хорошо». А я не уверен, что заслуживаю вообще хоть что-то.
Это выбивает почву из-под ног так ощутимо, что мне приходится на секунду задержать дыхание.
Все хорошо. И именно в этом - главная угроза. Потому что я не знаю, как быть, когда не рушится мир. Когда я не рушу себя сам.
- Черт, - грустно хмыкает Грей, качая головой. - Я не знаю, виновата ли в этом Нова, но я бы продал душу дьяволу, если бы он пообещал мне такую же девушку.
Я вот, блядь, видимо, так и сделал.
- В смысле, она же потрясающая! Она ходит на все твои домашние матчи с самодельными плакатами. Тусуется с кучкой твоих никчемных друзей и действительно заботится о них. Летает с тобой на выезды, хотя у нее самой дохрена работы и еще успевает при всем этом быть чертовски горячей...
- Тео, - предупреждаю я, не контролируя, сжимая кулаки.
Потому что каждое его слово делает больнее. Потому что я слишком сильно вижу в этом правду.
- Знаю, - хмыкает он, поджимая губы. - Ты прав, извини. Я просто... хочу такого же. Чтобы кто-то видел во мне что-то большее, чем просто «хоккеиста». Чтобы считал меня своей опорой. Чтобы я всегда мог... вернуться домой. Не к физическому месту. А к человеку. Поэтому я искренне рад, что у тебя она есть.
Он говорит это как благословение. А я - как напоминание, что она мне не принадлежит. Не по-настоящему. Только пока она соглашается играть эту роль. Только пока я делаю вид, что не хочу стереть все фальшивое и оставить лишь правду: она - моя. И я докажу ей это.