Глава 11
Чонгук, закончив дела, вспомнил о письме, которое до сих пор не прочёл. За это время многое случилось, что забыл. А последнее, когда он сорвался, не в силах сдержать себя. Чонгук мечтал о Джерен с её пятнадцати лет, когда ему самому было двадцать восемь. А когда ей уже двадцать пять и она просто эталон женственности, красоты, безумия, стати и всех похвал. Она — его безумие. Она для него его выбор, которому Чонгук предан уже как десять лет. Она – его идеал, и пусть кто-то попробует найти в ней изъян. Никто не посмеет её осудить. Когда она была несовершеннолетней, он сдерживал в себе неприличные, но желанные мысли, фантазии, но когда она достигла совершеннолетия, Чонгук уже не мог сдержаться. Он до дрожи в костях хотел её и спустя десять лет — это желание не изменилось. Да, он хочет жену своего младшего брата, и узнай о его таких мыслях кто-то, точно бы сказали, что он не знает ни стыда, ни совести. Но кто бы так ни говорил, никто не знает его историю любви. Никто не имеет права его осуждать. Мы не виноваты за выбор нашего сердца. Оно не смотрит, правильный это человек или нет. Стоит его любить или нет. А просто берёт и влюбляется. Поэтому Чонгук просто её любит. Если даже она не его в этой жизни, в следующей он попросит Господа дать шанс быть им вместе и любить друг друга, без лишних людей.
Чонгук раскрывает конверт, доставая оттуда письмо, и хмурится из-за кривого почерка. Обычно Светлячок писала очень красиво, так как почерк у неё был аккуратным. Прежде чем начать читать, он думает, что повлияло на её почерк. Учитывая дни, которые письмо пролежало у него, и вспомнив день, когда забрал, получается, это было в день, когда он раскрывал правду про шантажные ролики. Он тогда показал ей свои татуировки. И судя по этому, в то время у неё на руке была гематома. Тот придурок-врач расколол ей руку, создав там гематому. Вот откуда такой почерк. Малышка всё равно написала ему письмо, несмотря на боль и дискомфорт. И теперь ему стало жалко. Жаль её, себя и их ситуации, в которой они застряли. Господи, как же несправедливо.
Чонгук начинает читать письмо, понимая, что Джерен на пределе, и это письмо — крик её души. Её «Почему вы всегда остаётесь анонимом? У вас шрамы на лице, и вы думаете, что я буду брезгать и испугаюсь?» или «Какая у вас веская причина, из-за которой остаётесь в тени? Я уже не могу» показывают, как она устала от неизвестности. Чонгук понимает, что она что-то подозревала, когда увидела шрам на щеке и татуировку. Он инстинктивно касается маленького шрама на щеке, вспомнив, что про него Чонгук сам ей рассказал, когда та просила поделиться фактом о себе. А она не забыла. Чонгук читает и понимает, как ей тяжело морально — не только из-за того, что Канджун умер, а ещё из-за того, что она думает, будто является препятствием для счастья Чонгука. Но это не так. В стороне нет и не будет никакой женщины. Он в этот дом позволит прийти только Джерен, и больше никому. Не важно, в какой роли, но только Светлячок будет жить здесь. Его любимая женщина — это она сама, а не кто-то. Он будет счастлив с ней. Чонгук видит адрес дома в Париже, понимая, что она тогда хотела улететь, поэтому сейчас он позволяет себе подумать, что она оставила это желание. Но её «Я люблю вас, аджосси» сжимает сердце. Он не может позволить ей исчезнуть — не только из-за себя, но и из-за Юнги.
Чонгук откидывается на своём кресле, смотря на потолок, гипнотизируя его. Что ему делать? Он не хочет её отпускать — не только из-за себя, а ещё из-за Юнги. У Канджуна сорок дней ещё не прошли. Он боится, что с ней что-то может случиться, пока она летит домой, а там будет в депрессии. Он этого для неё не хочет. Поэтому решает поговорить. Чонгук берёт письмо и встаёт с места. Направляется в её комнату и, доходя до неё, стучит пару раз. Он слышит разрешение и осторожно заходит, сразу видя свою кошку. Предательница. Что она вообще делает у Джерен?
— Вижу, общий язык вы нашли, — говорит мужчина, и я улыбаюсь, понимая, что он про Персика.
— Она милая.
— Даже несмотря на то, что цапнула тебя за руку?
— Скажем, что у неё не было настроения, — говорю я, слыша «мяу». — У кого не бывает, — добавляю, получая кивок от него. — Вы хотели что-то сказать?
— Я хотел с тобой поговорить, — говорит Чонгук, желая раскрыться. Сказать, что он её аджосси, которого она очень долго искала. Сказать, что он не женат, нет детей, а просто скрывался из-за её круга знакомых. Он держал одну руку сзади себя, чувствуя приятную шершавость бумаги, но глазами цепляется за упакованный чемодан, на кровати — косметику, мелкие вещицы, зарядник, телефон и сумку. Она пакует вещи, чтобы уехать. Всё же свою затею не оставила. — Что ты делаешь? — нахмурившись, спрашивает Чонгук, вместо «Джерен, я твой Длинноногий аджосси».
— У меня сегодня рейс в Париж, я собираю вещи, — говорю я, а письмо за спиной сразу отправляется в задний карман джинсов.
— Я вроде говорил, чтобы ты пока никуда не торопилась уезжать, — его расслабленное лицо, с которым тот пришёл, сразу становится безэмоциональным и серьёзным, а мягкий тон — жёстче, пропитанным холодом и сталью, отчего я напрягаюсь.
— Я буду соблюдать траур и все традиции, но не здесь. Я не хочу здесь оставаться, — говорю я, когда он заходит в мою комнату, а внутри всё сжимается от неизвестного страха. Я вроде как-то привыкла к нему, но когда он такой, словно на грани бешенства, это настораживает.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, не сейчас. Ты знаешь ситуацию, что происходит, — пытается объяснить.
— Больше всех вы пугаете меня. Извините, но мне с вами страшно и неспокойно, — говорю я из-за давящей атмосферы. Воздух вокруг нас сгущается, а я ещё вздрагиваю, когда кошка шипит. А Чонгук чётко слышит треск в груди. У него даже холодное сердце треснуло. Джерен не знает, но Чонгук-то знает, что Джерен — его Светлячок. И слышать от неё такие слова неприятно и даже больно. Он собирался сказать ей правду, и он даже представить себе боится, что случится, скажи он, кто он есть. Он ведь знал, думал, что Джерен не поймёт и сбежит, когда узнает. И не зря так думал. Джерен неприятно и страшно с ним жить, даже тогда, когда она не знает, что человек перед ней — это её аджосси. А если узнает, тем более убежит, не поймёт. Узнать, увидеть в лице Чонгука Длинноногого аджосси — это будет для Джерен удар под дых. Так как она не его хочет увидеть. Если бы не сбор вещей, Чонгук сказал бы правду, и хорошо, что он зашёл именно сейчас. Я вижу, как черты его лица стали чётче.
— Ты живи тут, хочешь — я не буду приходить в особняк? — серьёзно спрашивает мужчина, и я вскидываю брови в удивлении.
— Я не хочу такого, это ваш дом, — говорю я, смотря на него. — Просто позвольте мне уехать, — говорю я.
— Нет, — сразу, чётко и резко звучит, и я вздрагиваю.
— Почему? Я никому не нужна. Юнги — ваш враг, вам с ним и разбираться. Он хотел, чтобы я вас ненавидела и подозревала, но вы смогли меня переубедить, — говорю я, смотря на него, — но это не значит, что мы сблизились и я согласна с вами жить, — так же чётко говорю.
— Я сказал, что ты никуда не уедешь, — чётко говорит мужчина, словно предыдущих моих слов не услышал. А меня вовсе начинает трясти от страха перед ним. Почему он решает за меня?
— Значит, всё же его слова правдивы? — сама спрашиваю, но не дожидаясь ответа, собираюсь выйти из комнаты, чтобы не оставаться с ним наедине, но он резко хватает меня за локоть и тянет обратно. Чонгук сразу чувствует нежную кожу Джерен. А ещё он понимает, как сильно сжал её руку, оставляя белые пятна на коже, но сейчас на это не обращает внимания.
— Пойми меня, неужели я прошу многого? Я лишь хочу тебя защитить, он настроен на меня, а значит, навредит тебе, неужели не понимаешь? — чуть повысив голос, говорит мужчина, и в горле поднимается ком.
— Я не маленькая, я могу за себя постоять, — говорю я, пытаясь сгладить ком в горле, но он сдирает слизистую, причиняя боль, отчего я сжимаю руки в кулаки. — Я уеду, а вы потом разбирайтесь сами. Без меня он не сможет вас шантажировать, — говорю я, и он шагает ко мне, отчего я инстинктивно отступаю назад. — Я уеду, точка. У меня есть билет, — говорю я, спиной чувствуя холод стены, стоя, опираясь на неё, а он почти подходит впритык.
— Джерен… — серьёзно начинает, но умолкает, когда видит в глазах напротив страх и влагу.
— Чонгук, — мямлю я, кусая губу, чтобы не зарыдать. Мужчина глубоко вздыхает, показывая недовольство.
— Поступай, как желаешь и считаешь нужным, как и правильным, но если что-то пойдёт не по плану, меня не ищи, — со злости выпаливает мужчина и молнией выходит из моей комнаты, а я скатываюсь по стене на пол, начиная плакать. Для меня его слова звучали грубо и серьёзно. Но я не знала, каких усилий ему понадобилось, чтобы сказать слова, которые ранят его сердце. Ведь Чонгук никогда не думал, что скажет такое Джерен. Не подумал, что когда-то сорвётся и потеряет контроль, но его не понимают, не видят его боль.
Нужно время.
Им обоим.
Не проходит даже пяти минут, как слышу яростный, сильный хлопок двери машины, а следом мужчина заводит машину, а потом и рёв. Он, видимо, так сильно нажал на газ, что был слышен звук шин.
Он уехал.
***
— Старик, — сразу начинает парень, когда Юнги поднимает трубку.
— Что? — грубо и недовольно рявкает.
— Можешь начинать, невестка с чемоданом и сумками уехала на такси, — докладывает парень, слыша, как Юнги зло начинает смеяться.
— Ну наконец-то, а то я не знал, что делать, — говорит Юнги и улыбается во все зубы, пока сердце бьётся сильнее из-за адреналина. — Когда она села на такси?
— Минут десять назад, — быстро отвечает.
— Отлично. До аэропорта ехать минут сорок, значит, в запасе полчаса, мы успеваем, — быстро тараторит Юнги. — Будь на связи, — заканчивает Юнги, сразу выключив звонок. Он победно скачет на месте пару раз и только потом глубоко дышит. Нельзя терять контроль. Ему нужен холодный и острый ум, чтобы разрулить теперь ситуацию, которая прямо удачно увернулась в его руки. Он быстро находит нужный номер и звонит. — Габи, — начинает Юнги, когда звонок поднимают. — Привет, дружище, пришло время вернуть должок, — говорит Юнги и кончиком языка облизывает губы. — Скоро парни привезут одну девку, встреть её и держи, не упускай, — говорит мужчина, слыша «да, босс». — Детали объясню потом, — говорит Юнги и, попрощавшись, скидывает звонок. И сразу ищет другой номер. Он нажимает на номер и ждёт. Идёт первый гудок, и сразу: «Да, босс». — Каниль, возьми пару парней и езжайте в аэропорт. Без суеты, без подозрений похитите одну девку, а потом посадите её в рейс на Филиппины, — чётко даёт указания. — Оставьте всё холодное оружие и ножи, мне проблемы не нужны, — говорит мужчина, сразу слыша ответ. — Девку вырубите, но не забывайте, что вы в аэропорту, среди копов. Никакой крови, чётко и слаженно выполняйте работу, — даёт указание, получив нужный ответ, и с улыбкой довольного кота скидывает звонок.
Он пятернёй проходит по волосам и громко хохочет. В нём его демоны скачут, празднуют победу. Куш сам лично пришёл в его руки. Теперь Юнги сможет шантажировать Чонгука и добиться своего. Он вышвырнет Чонгука из бизнеса, а его имущество возьмёт себе. Теперь главное — не ошибиться и заполучить девку, которая поможет связать руки Чонгука. Ох, как же Юнги благодарен Джерен, которая не послушалась Чонгука и решила улететь. Хорошая, но глупая девочка.
Он быстро переодевается, вызвав такси. Он должен увидеть своими глазами момент икс. Такое нельзя упускать. Поэтому, быстро собравшись, выходит на улицу. Такси едет, но Юнги не находит себе места дома, из-за чего решил дождаться машину на свежем воздухе. День начался удачно. Прекрасное начало.
***
Я приехала в аэропорт сразу после того, как закончила собирать вещи. Я немного задержалась из-за своих слёз, опухшего лица и глаз. Пришлось взять очки, чтобы скрыть красноту глаз. Я с одной стороны понимаю его. Он ведь брат моего мужа, возможно, он чувствует на себе ответственность за меня после того, как Канджун умер. Возможно, правда, переживает, но не стоит забывать, что у меня есть своя жизнь. В Париже есть мой дом, моя работа и много чего другого. Естественно, по приезде я не начну работу и обычную жизнь. Жизнь теперь точно как прежде и обычной не будет. Я проведу сорок дней мужа, и только потом начну сглаживать свою жизнь. Заведу кота, ведь забеременеть от Канджуна я не успела. Продолжу наше дело, чтобы в будущем открыть тур-агентство. У меня есть планы на будущее, поэтому я не хочу оставаться в Корее и жить со страхом, думая, когда меня убьют. Возможно, никто этого и не сделает. Я поняла, что Юнги чокнутый, но его месть направлена на Чонгука. Мне вообще кажется, останься я здесь, мужчине будет тяжелее. Он останется между двух или даже трёх огней. Не надо. Не нужно осложнять то, что и так сложное.
Я прохожу регистрацию, сдала чемодан, но таможню не прошла, так как пока посадка не началась. И по ту сторону пока не пускают. Я сидела, и почему-то в голову вновь лезут мысли о нём. Он так рассердился, так разозлился, что ушёл. Он сказал, на него не рассчитывать, если вдруг со мной что-то случится. Это обидно и сильно задело. Если он говорил правду про похищение, про опасность со стороны Юнги, почему так легко ушёл? Почему оставил меня одну? Я понимаю, что его дом — его крепость, но когда-то и туда Юнги пришёл. Прошёл охрану и принёс лично похоронный венок. И если думать здраво, Юнги ведь может повторить попытку ворваться в дом. Всё должно быть так, как он говорит? Получается так? Если так — получай меня и защиту, если не так — то пусть случится то, что должно? Как вообще понять? Я пойму это по-своему. Я улечу отсюда и порву связь с семьёй мужа. Канджуна больше нет, а Чонгук сказал не искать его. Получается, связь порвали уже до меня. Я вернусь и забуду всё как самый страшный кошмар. Проведу сорок дней, а потом начну реализовывать жизнь. Может, в будущем Бог даст мне шанс в кого-то влюбиться и испытать заново счастье. Ведь жизнь не стоит. Даже во времена чёрной полосы оно движется, не стоит на месте. Это всё пройдёт, и наступит свет. Я надеюсь, тогда всё будет хорошо.
Просидев в аэропорту час, я проголодалась. Я, взяв сумку, встаю с места в поисках еды. Я подхожу к одному ресторанчику, где народа не так много, и, на моё везение, несколько столиков свободны. Я сажусь за одним свободным столиком, положив сумку на другом стульчике, когда ко мне подходит девушка-официантка в их фирменной форме. Она ставит передо мной меню и, сказав, что я могу её вызвать, когда буду готова делать заказ, уходит. Цены тут втрое повышены. Естественно, это же аэропорт, но есть хочется. Просмотрев и изучив меню, я останавливаюсь на кофе латте и сэндвиче с красной рыбой. Девушка сказала ждать пять минут и быстро убежала. Я сидела, смотрела на сидящих, а потом разглядывала людей, которые снуют в аэропорту. Кто-то ищет нужный рейс, кто-то ищет регистрацию, которая находится на втором этаже аэропорта. Кто-то прощается, кто-то бежит в пункт встречи и, увидев друг друга, обнимаются. Кто-то сидит, уткнувшись в телефон, кто-то спит, обнимая свой чемодан, боясь, что кто-то потащит. У каждого своя жизнь, свои страхи. Как и у меня.
Девушка приносит мне мой заказ и, пожелав «приятного аппетита», уходит. Я быстренько перекусила. Кстати, было вкусно. А кофе просто изумительно. Я насытилась и решила справить нужду. Зов природы. Я зашла в уборную, привела себя в порядок. А когда выходила, прямо перед входом в женский туалет стояли двое накаченных мужчин. Один поднимает руку с телефоном, словно чем-то сверяется. Я решаю не обращать внимание, мало ли, перепутали туалет, но кто-то из них хватает меня за руку и прижимает к моему лицу что-то белое. Скорее, какой-то платок или маленькое полотенце. Я со страха и занервничав вдыхаю, а голова начинает сразу кружиться, а перед глазами появляются мошки. Я успеваю почувствовать резкий запах химии, который обжёг ноздри, а потом последовал по горлу, оставляя странное послевкусие. Я дёргаюсь, чувствуя крепкий захват мужчины, но уже поздно. В глазах темнеет, и я сразу теряю связь с внешним миром, обмякнув в руках мужчины.
— Брось платок, — командует другой, который успевает избавиться от улики. А другой, наклонившись, поднимает тело на руки, и они несут в противоположную сторону — туда, откуда взлетает самолёт на Филиппины. А посадка уже началась. Они только двигаются, как их останавливает полиция.
— Что с девушкой? — сразу спрашивает полицейский.
— Ох, она у меня беременная, поэтому токсикоз мучает, — говорит мужчина, который держал на руках моё тело. — У нас скоро пополнение, — говорит мужчина и целует мои губы, играя роль мужа.
— Она потеряла сознание? — спрашивает полицейский, который ослабил бдительность, поверив в слова мужчины. — Я позову врача, — говорит мужчина.
— Нет, не нужно беспокоиться. Такое у нас не впервые. Она скоро придёт в себя, — говорит мужчина, и полицейский кивает.
— Тогда не оставляйте её, вдруг что. Куда летите?
— На Филиппины, — говорит мужчина. — Отпуск, решили посмотреть разные места, — расслабленно и с улыбкой говорит, и полицейский улыбается.
— А вы кто?
— Я пришёл проводить, — лжёт, но получает кивок.
— Тогда удачи, — полицейский уходит, и оба выдыхают.
— Билеты поменял? — спрашивает мужчина, который продолжает путь.
— Да.
— Босс когда приедет?
— Скоро, — говорит другой, и они доходят до нужного места. Мужчина со мной на руках садится на мягкий стульчик и показательно целует лоб и макушку девушки, чтобы отбросить излишнее внимание.
Остаётся дождаться Юнги — и дело в кармане.