Глава 9
— Джерен, — не успевает договорить мужчина, когда я забегаю в комнату и запираюсь.
— Уходите, я не знаю, кто из вас говорит правду, — говорю я, сползая по двери и сидя, обнимая колени.
За дверью наступает тишина, но шагов уходящего я не слышала, поэтому знала, что он там. Я улечу послезавтра, и, если понадобится, просижу в комнате все эти дни, лишь бы избежать его. Как бы я ни пыталась, Чонгук лжет. Он мне врет. Ведь если бы он говорил правду, то сказал бы тому мужчине то же, что и мне, но все вышло по-другому. Деверь не знал, что я вышла из машины, потому что волновалась за него. Он не знал, что я стояла за его спиной, поэтому не думал о своих словах. Люди склонны говорить правду, когда пьяные и злые. Не зря говорят: доведи человека до белой горячки, если хочешь узнать правду. Вот и Чонгук сказал, что я его женщина. Тот мужчина говорил, что он мечтает обо мне очень давно, поэтому бросает в мою сторону такие взгляды. Он защищает меня, становится более-менее мягким и добрым, и оказалось, что это не из-за того, что я жена его брата, а потому что он ко мне что-то чувствует. А говорил такие слова, глядя мне в глаза. Я ненавижу людей, которые лгут. Ненавижу его. Я считала его взрослым, серьезным человеком, а он оказался лживым.
Телефон рядом вибрирует, и я вздрагиваю. После того сообщения о смерти Канджуна я боюсь получать сообщения. Я сглатываю ком и с трясущимися руками поднимаю телефон, разблокирую его и нажимаю на уведомление. Снова тот же номер. Снова тот человек. Я нервно провожу рукой по шее, открываю чат и вижу несколько видео. Нажимаю на первое, где Чонгук с Канджуном. Чонгук на что-то злится, так яростно кричит, а Канджун стоит, опустив голову. Мужчина кричит, размахивая рукой, пытаясь ударить младшего, пока его держит какой-то высокий и крепкий мужчина. Чонгук обращался к нему, кажется, «Джун». Этот мужчина говорит, что Канджун не знал и ошибся, а Чонгук никак не успокаивается. Весь покраснел, в напряжении сжимал кулаки и нервно ходил из стороны в сторону. Меня пугает такой Чонгук. Он и так со стороны как шкаф, а когда злится, бросается и размахивает руками, чтобы ударить, становится похож на психопата. Он как демон. Лицо серьезное, сухое, без каких-либо эмоций. С холодными и каменными глазами, с поджатыми губами. У него и тогда были отросшие угольно-черные волосы, как и сейчас.
Я открываю второе видео и сразу закрываю глаза, успев увидеть почти порнографическую сцену. Я не успела все рассмотреть. Тяжело дыша, боюсь смотреть. На той сцене стоял полностью голый Чонгук, а перед ним сидела голая девушка. Там все было размыто, но страшно на такое смотреть. Но я слышала их разговор: как мужчина говорит «Отстань от меня, шлюха», и на фоне чей-то смех. А девушка бесстыдно лезла к нему, а он унижал ее непристойными словами. Хоть она его и провоцировала, но в конце он жестко берет ее, раздаются звуки шлепков голых тел, стоны, рычание и смех. А закончив, выгоняет. Видео на этом заканчивается.
Мой мир и идеальный, сдержанный образ Чонгука на этом видео рушится. Все ломается в один миг. Человек, которого я уважала, оказался низко павшим. Чего я еще не знала о своем девере? Хотя, что я вообще о нем знаю? Ничего. Мы виделись всего пару раз. Он мне абсолютно чужой человек.
На первом видео хорошо показано его отношение к брату, тогда как передо мной он строил из себя правильного и любящего. Скорбил по брату, когда сам на него бросался. Он — неконтролируемая угроза. В этом человеке огромная сила. Он голыми руками может свернуть шею. А я искала в нем защиту и утешение. Дура.
А на втором видео — его отношение к женщинам. Без прикрас, такой, какой есть. Со мной строит из себя благородного джентльмена, а сам унижает и пренебрегает женщинами. Не считается с их желаниями, а лишь утоляет свою зверскую жажду. Берет, пользуется, а потом бросает как мусор. А мне говорил: «Женщина, которую люблю», когда я спрашивала про тату. Он и любит? Теперь я в это не верю. Нет у него женщины. Он хочет меня. Открыть третье видео смелости не хватает. Меня начнет трясти. Его образ и так рухнул передо мной, большего я не выдержу. Я беру телефон и пишу сообщение:
«Я не плохой человек, я лишь хочу тебе помочь. Без Канджуна ты в опасности. Если он разозлится, то разорвет тебя. А желаемое возьмет. А его желание — ты».
Прочитав эти слова, по телу пробегают мурашки. Я и этому человеку не верю. Я его не знаю. Но он постоянно, раз за разом повторяет, что Чонгук плохой, и это начинает на меня действовать. Я не знаю. Я запуталась.
***
В дверь звонят и ждут пару минут, чтобы хозяин дома подошел. Юнги нервно почесывает шрам на глазу и кулаком ударяет по двери, чтобы быстрее открыли. Он зол. Сучка ему не верит и ничего не предпринимает. Даже на сообщение не ответила. Хотя бы какое-то слово — и Юнги смог бы понять, удалось ли ее одурачить или нет. Он написал ей сообщение, смонтировал видео, чтобы сучка точно поверила, что тот человек на видео — это Чонгук. Он, блять, потратил на монтаж пять часов. Каждое из отправленных видео отвлекло его, особенно то, где Чонгук якобы трахает какую-то девку. Хах, сучка, неужели знает, каков старший Чон на самом деле? Он ведь такой, сука, правильный и преданный. С тех пор, как Юнги узнал, что старший Чон влюблен в жену своего младшего брата, он начал копать информацию про них.
Если бы десять лет назад Джерен не шла по той улице, старший Чон попал бы в аварию. У Юнги тогда получилось бы от него избавиться, но вонючий случай его спас. И спасла его Джерен. Тогда Чонгук даже не подозревал, что за ним едет машина. Водитель специально ждал момента, чтобы никого не задеть. И когда такой момент подвернулся, Джерен все испортила. Тогда Чонгук вышел из своей машины и шел в магазин, который находился через дорогу. По плану Юнги, Чонгук должен был перейти дорогу, и машина сбила бы его. Тогда была бы поставлена жирная точка. И Юнги не вышвырнули бы из команды. Его бы уважали, машины стекались бы в его мастерскую. Он бы продолжал свой бизнес на Филиппинах. Участвовал бы в гонках и так далее. Все было бы идеально. Но нет. Все пошло по пизде. Этот ублюдок занял его место, стал везде первым, и никого не волновало, что он занял место Юнги. Юнги тогда орал и метался, чем заставил всех себя возненавидеть. А Чонгук поднялся. Никто не видел в нем корысти. Мол, он умный, стратегический, интеллигентный лидер, который может повести за собой. Да, сука, Чонгук выделился, всего добился сам. Справедливо, но все это — хуйня полная. Никакой он не профессионал. Он вор! Он украл жизнь Юнги!
Так вот, все шло как надо. Чонгук шел в магазин и переходил дорогу. Он, конечно, тоже не дурак, оглянулся по сторонам. Но когда он опустил бдительность, появилась машина, несшаяся на такой скорости, чтобы сбить его, но... Сука, Юнги тогда не успел увидеть, как увидела Джерен. Он обратил на нее внимание, когда Джерен кричала: Мужчина, осторожнее, машина едет!
А Чонгук не услышал, из-за чего девушка сама бросилась. Джерен побежала и, оттолкнув Чонгука со спины, прыгнула на него так, что оба упали, а машина проехала мимо. Тогда они впервые встретились. Тогда Чонгук лежал, глупо хлопая глазами. Влюбился с первого взгляда, пока на нем лежала Джерен, которая поранила руку. Тогда Юнги подумал, что ему показалось. Ведь Чонгук был молод, ему было всего двадцать восемь. Но потом он понял, что ошибся. Чонгук любит ее так, что предан этой суке. Даже смешно, что Чонгук к шлюхам не ходит. Юнги может по пальцам посчитать, сколько девок было у Чонгука за все эти десять лет. Чонгук трахается лишь тогда, когда можно сказать: «Все, больше не могу».
У Чонгука есть стержень, сила, мощь и власть. А еще — любимая женщина, которая рано или поздно будет ему принадлежать. У женщин стены рушатся, когда они видят, чувствуют и получают тотальную любовь и заботу. А Чонгук с удовольствием даст ей все это. Не зря ведь Чонгук все это время одинок. Хранит себя для нее. Юнги чувствует это. Из-за чего теперь понимает, что зря избавился от младшего. Канджун был препятствием, стеной между ними. А Юнги как будто специально убрал его. Словно сам подал Чонгуку ту, которая ему важна. Как говорится, подал на блюдечке. Надо было управлять Канджуном. Так бы Чонгуку было гораздо больнее и неприятнее. Видеть и слышать, как брат трахает в доме старшего брата ту, которую любит Чонгук, — это сыпать соль на рану. Черт. Юнги поторопился.
— Ты чего, блять, так долго? — недовольно бросает Юнги, когда перед ним открывается дверь и появляется потрепанный парень.
— Юнги, я не один, — предупреждает парень, но Юнги все равно заходит в дом.
— Похуй.
— Подожди, — говорит парень и заходит в свою спальню, чтобы предупредить девушку не выходить. А сам накидывает халат на тело, зачесывает волосы назад и возвращается. — Почему ты пришел без предупреждения? — возмущается хозяин дома и садится. А потом тянется к алкоголю. — Если Чонгук или кто-то увидит тебя у меня, мне крышка, не понимаешь?
— Я хочу, чтобы ты пошел в его дом и разузнал обстановку, — говорит Юнги, глядя на парня.
— Почему?
— Девка молчит.
— Почему ты хочешь, чтобы Джерен от него сбежала? — не понимая, спрашивает парень.
— Возьму в заложницы и буду пытать, — оскаливается Юнги, говоря правду, но парень не верит. — Благодаря ей им можно будет поуправлять.
— Или разбудить в нем дьявола, — ставит свой вердикт парень, зная нрав Чонгука. Он уверен: Чонгук все перевернет, если с его Светлячком что-то случится. И Юнги зря затеял это. Зря держится за месть. Чонгук чужого не берет. Неважно что, но только своим честным трудом.
— Избавимся от него — дам многое, — улыбается Юнги и, взяв стакан парня, глотает виски. — Тебе же нужны его деньги, поэтому предаешь друга, который подал тебе руку в трудные дни, — хмыкает Юнги.
— Что тебе надо?
— Завтра взгляни, узнай, какие у них отношения, — четко говорит Юнги. — Если девка что-то планирует, скажи мне, а потом посмотрим, — вдумчиво говорит.
— Хорошо, а сейчас уходи, меня ждут, — говорит парень и встает с места, намекая.
Юнги прыскает, но встает, чтобы уйти. Хмыкает и забирает алкоголь с собой, бросив девушке «Чау». А парень закатывает глаза.
Больной ублюдок.
***
Я утром проснулась рано и, взяв свое письмо, отправилась на почту, где обычно его оставляла. Хорошо, что не встретила этого человека, иначе не знаю, как бы отреагировала. Оставила конверт, зная, что его рано или поздно заберут. Слава богу, я вернусь домой. Жаль, что одна, жаль, что оставляю его здесь, но я не могу жить с этим человеком. После этого решила просто прогуляться. Смотрела на проходящих людей, сидящих. Хорошо. Но это длится недолго.
Я хотела перейти дорогу, чтобы пойти в парк, когда передо мной останавливается машина. На меня смотрят пара темных, холодных глаз, отчего нутро вздрагивает. Что он здесь делает и почему приехал?
— Давай поговорим, — сидя в машине, говорит мужчина. Я, поджав губы, собираюсь обойти его, когда он немного подъезжает, и я испуганно останавливаюсь. — Убегая, ничего не решишь.
— А я не буду с вами что-то решать. Порешаете, когда я улечу, — холодно бросаю. Машина уезжает, и я радуюсь, думая, что он уехал. Но рано радовалась. Он приходит за мной, оставив машину на парковке.
— Куда ты летишь? — слышится сзади, и я вздрагиваю. — Ты понимаешь, что сейчас не время? Со смерти Канджуна сорок дней еще не прошло, — строго говорит он, пока я иду. Но когда он хватает меня за локоть, я выдергиваю руку. Он растерялся, но не придал этому значения. Причина не в сорока днях, а в Юнги, который за ними следит.
— Не трогайте меня! Вы мне противны, — говорю я, посмотрев на него с отвращением. Чонгук не понимает, что случилось. Вчерашнее не могло же так на нее повлиять?
— Мои слова заставили тебя вновь ненавидеть меня и держать дистанцию? — спрашивает мужчина, следуя за мной.
— Неважно, но хорошо, что знаете.
— Даже ничего не спросишь?
— А толк? Вы все равно врете, — говорю я, остановившись и посмотрев на него. — Я похожа на дуру? Я вам верила, а вы оказывается... — морщу лицо, не зная, как закончить предложение.
— Я буду говорить и делать то, что понадобится для твоей безопасности! Нравится тебе это или нет, — строго говорит мужчина, смотря сверху вниз. Я от злости сжимаю кулаки.
— Я не нуждаюсь в вашей защите. Не дай бог, еще затащите куда-то и грубо возьмете, — недовольно, разочарованно говорю я. А он хмурится.
— О чем ты?
— Вы же так и делаете. Сначала оскорбляете, а потом подсаживаете на свой... кхм, — намекаю я. — Или так же наброситесь из-за какой-то ошибки, как сделали с Канджуном. Жить с вами — для жизни опасно. От себя защитите, — говорю я, отвернувшись. Но даже шагнуть не успеваю, как меня снова поворачивают.
— Покажи мне, тебе Юнги что-то отправил? — предполагает он, нахмурив брови. — Иначе почему ты так говоришь?
— Да, идите вы, — говорю я, и он снова хватает меня за локоть. — Отпустите!
— Я не знаю, о чем ты говоришь, но я не пренебрегаю женщинами, — твердо, резко и уверенно говорит он.
— Тогда это что? — показываю телефон с видео. — Я видела, как вы обращаетесь с женщинами и братом, — срываюсь на крик. Некоторые прохожие косились на нас.
— Это что вообще? — не понимая, спрашивает он и, взяв мой телефон, смотрит ролики. — А ты так уверена, что это я? Ты точно смотрела? — спрашивает Чонгук, а мне кажется, что он издевается надо мной.
— Да, я видела.
— А тебя не смущает, что видео с монтажа десятилетней давности? Почему там все так размыто? — наигранно спрашивает он. Мне тошно от него.
— Отстаньте от меня, — говорю я, снова желая избавиться от его общества. Но он хватает мою руку и тянет куда-то за собой. Я пытаюсь выдернуть руку, но не получается. — Отпустите! Куда вы меня тащите?
Он не отвечает, а лишь идет. Я извиваюсь как могу, но это мало помогает. Мы доходим до общественного туалета в парке. Обходим его, становясь с задней стороны, где нас никто не увидит. Он отпускает мою руку, но, когда я пытаюсь ускользнуть, снова ловит.
— А теперь посмотри на это видео, — включает то, что я вчера не смотрела.
— Не буду, — говорю я, отвернувшись.
— Будешь, — говорит мужчина и, окольцовав мою шею одной рукой, держит за подбородок, чтобы я не увернулась. Он держит крепко, но не больно и не грубо. Я вздрагиваю от неожиданности. Спиной чувствую его крепкое тело, то, как он пылает. Он ощущается как ходячий огонь. Его спокойное дыхание касается моей шеи, и тело реагирует по-другому, покрываясь мурашками. Я прикрываю глаза, когда в нос ударяет его запах. Запах его кожи — древесный, с горьковатыми нотками — заполняет пространство между нами, вызывая странное, необъяснимое чувство, из-за чего я глупо сглатываю. Глупое тело. — Открой глаза и смотри. Видишь, человек там ниже, худее и полностью покрыт татуировками, — строго говорит Чонгук. Я, хоть и смущаюсь, но смотрю. — Я своего тела не стесняюсь, если уж на то пошло. Мне размазывать там ничего не нужно, — говорит мужчина возле уха, и я вся сжимаюсь.
По спине бежит холодок. Я растираю ладони о брюки, потому что они потеют. Странное чувство. Почему будто мое тело знает больше, чем я? Я с этим мужчиной не контактировала, так почему мое тело так на него реагирует? И дело ведь не в сексе. Я глубоко выдыхаю, разгоняя такие мысли, и всматриваюсь в видео. Вижу, что мужчина там действительно не такого высокого роста и худой, в отличие от Чонгука. Но ведь я не знаю, как он выглядел в двадцать восемь. А еще у Чонгука есть татуировки.
— А теперь посмотри на меня, — говорит он и расстегивает рубашку, оголяя торс. — В двадцать восемь у меня не было татуировок. Первую я набил в двадцать девять, — говорит он. Я вздрагиваю, когда вижу ножевые ранения на его теле. На животе, на груди. Я не должна его так рассматривать, но тон его кожи ровный, загорелый. Есть неровности в виде рубцов, но почему-то они не делают его тело страшным.
Странно, но взгляд задерживается. А его татуировки... Вся его рука покрыта чернильными узорами, которые кружат вокруг крепкой руки. Узор с плеча перетекает на ключицу и правую грудь. И это чертовски красиво. У мужчины на видео есть татуировки на животе, на талии, чего нет у Чонгука. Во мне снова поднимается буря эмоций, сопротивления и замешательства. Кому верить? Что делать? Но ведь доказательства перед глазами.
— На втором видео нет меня. Я таким не занимаюсь. На первом, — строгим голосом, басом говорит он, и я поднимаю на него глаза, — момент вырван из всей ситуации. И тогда на месте Канджуна был тот же самый Юнги, — говорит мужчина, и я вся покрываюсь мурашками. — Не ведись. Я просил тебя идти ко мне, если что-то такое выяснится, — заканчивает он. Я тихо смотрю на него, нервно кусая губу.
Но в какой-то момент он тянет меня к себе, и я оказываюсь в его объятиях. Сама от неожиданности держу его за бока. Руки от прикосновения к нему горят. Кажется, останутся ожоги. Его кожа мягкая на ощупь, горячая, но и сильная. Кажется, он очень сильный. А еще он пахнет успокаивающе. В какую игру играет мой мозг?
— Какие-то проблемы? — грубо, холодно и угрожающе звучит голос Чонгука. Я сильнее сжимаю его бока. Он точно не мне обращается, учитывая, как положил руку на мою поясницу. Я поворачиваю голову и боковым зрением замечаю силуэт какого-то мужчины. Он хрипло смеется, но, ничего не сказав, уходит.
Чонгук то ли не обращает внимания, то ли задумался, но большим пальцем гладит мою поясницу. Словно успокаивает. Я поднимаю голову, а он опускает глаза.
— Мой дом не бордель, а я не их клиент. Я в первую очередь уважаю себя и свой выбор, которому верен... — не успевает договорить, как я перебиваю.
— И ваш выбор — это я? — тихо спрашиваю, чувствуя его руку на пояснице. Чонгук смотрит в глаза, в лицо, которое так близко к нему. Если немного наклониться, он мог бы поцеловать эти мягкие и вкусные губы, о которых мечтает так долго.
— Ты ничего не знаешь.
— А вы и не отрицаете, — говорю я. Но оба не успеваем среагировать, как слышим возмущение.
— Средь белого дня, ни стыда ни совести, прямо в парке трутся, — возмущенно говорит старушка. — Вы бы хоть постеснялись. В парке полно детей. Я отстраняюсь от мужчины, краснея. Щеки алеют не из-за слов старушки, а из-за недавнего контакта с ним. — А такая красивая, — качает головой старушка, глядя на меня. — Вскружил голову? — Вскружил ли? Я не знаю. Но сердце бьется быстрее, чем раньше. — А ты прикройся. Поняли. Что сказать, красив лицом и телом, — говорит старушка, глядя на Чонгука. — Езжайте домой или хоть номер в отеле снимите и делайте там, что в голову придет, а не стесняйте тут окружающих.
Я не успеваю возразить, как она, повозмущавшись, уходит. Мы стоим какое-то время в тишине. Я пытаюсь думать, но в голове все путается. За это время он надевает рубашку.
— Поехали домой, — говорит Чонгук, и я просто следую за ним.
Чонгук открывает дверь машины, и сердце чуть ли не выпрыгивает из груди от страха, что его сейчас поймают по личными. Он быстро садится, забирая конверт с письмом, которое я утром оставила для него. Для аджосси. Быстро прячет под себя, вдруг я залезу в бардачок и увижу. Тогда все его отговорки и оправдания полетят к черту, и ему не поверят.
Фух. Опасность миновала.
А я сажусь на заднее сиденье и ничего не говорю. Чонгук, пользуясь моментом, заводит машину, держа путь домой.