«Город длиною в жизнь»

Женя стоит прямо передо мной. Весь напряжён от плеч до пальцев.

— Сволочь! — голос бьёт по воздуху.

Дэн вскакивает резко, перекошенный, как манекен, сбитый с витрины. Глаза налились красным. Он не понимает, откуда удар. Почему его сбили с пьедестала — а Женя рядом. В каждом движении — готовность сорваться, если тот дёрнется.

— КАКОГО ХРЕНА ТЫ ТВОРИШЬ?! — рычит он.

После слов Суриков с размаху вбивает ладони в грудь Дэна, как если бы пытался выбить из него всё дерьмо, накопившееся годами.

Не могу пошевелиться, было ощущение, что я вросла в чертову землю. Ноги ватные, грудь сжата, во рту сухо, а висках стучит одно: Женя. Он здесь. Он видел. Он влез.

Что он здесь делает? Как он здесь оказался? Как давно он это видел?

Пацаны Дэна замерли, но этот ступор быстро слетает. Глеб первый срывается с места, бросаясь кулаками. Ошибка. Женя перехватывает удар мгновенно. Резкий уклон в сторону, разворот, и удар врезается в солнечное сплетение Глеба. Тот захлёбывается воздухом. Скручивается пополам. Оседает, как сдувшийся мяч. Следом кидается Рома, но получает локтем в челюсть. Падает в сугроб, оставляя за собой тёмный след..

Щука и Дэн бросаются вместе. Женя встречает их в том же ритме. Он бьёт чётко, без лишних движений. Спортсмен. Он — выносит. Хладнокровно, чётко, словно тренировка.  Эти тупые гопники просто не успевают за его скоростью.

Пацаны даже не могут осознать, что их вырубают одного за другим. Глеб пытается подняться – получает коленом в живот. Рома с кровью на губах отползает назад, уже не суясь.

Дэн поднимается. Дышит тяжело. Пылает весь — лицо, глаза, кулаки. В нём всё кричит: «Я ещё могу». Но он не идёт.

Он понял. Не сейчас. Не с этим противником..

Не двигаясь  смотрю на Женю, который стоит, чуть выдвинувшись вперёд, дышит глубоко. Его взгляд холодный и тяжёлый.

— Валите сейчас же, пока я ещё держу себя в руках. — голос его звучит ровно, но в нём столько стали, что даже мне становится не по себе.

Дэн сжимает зубы. Его трясёт. Он хочет броситься снова, но... не может. Он понимает, что это конец.

— Это ещё не всё, сука, — выдыхает он, вытирая кровь с губ. — Ты за это ответишь.

Я ничего не могу сказать, мой голос пропал, а мозги поплыли от неожиданного поворота событий.

Дэн плюётся и уходит, а шавки тянутся следом, корчась от боли.

Мокрый снег медленно впитывается в носки. Пальцы ног стынут, но я не двигаюсь. Женя отступает на полшага и разворачивается ко мне.

Парень  весь в снегу, на лице тонкие царапины. Пальцы дрожат. Но глаза не потускнели. Наоборот — горят. Не злостью. Чужим, острым беспокойством. За меня?

Он смотрит прямо. Казалось хочет убедиться, что я всё ещё здесь. Что я не растворилась в этом холодном воздухе.

Делает шаг.

Не успеваю даже выдохнуть, как его рука поднимается — медленно, осторожно. Пальцы зависают рядом с моим лицом, почти касаясь. Взгляд цепляется за нос, на котором уже запёклась кровь.

— Не сломан, — говорит он тихо, будто сам себе, но голос его напряжён. — Но удар был сильный...

Что?

Мир, кажется, чуть качнулся. Он сейчас... он меня осматривает? Заметил кровь, вмятины, следы? Как давно он тут был? Чувствую, как его взгляд медленно скользит по моему телу, отмечая каждую деталь. Секунда — и он замечает следы на шее.

Его челюсть напрягается. Пальцы дергаются, в каждом движении — сдерживаемый удар, готовый сорваться при первом слове. Словно уже жалеет, что не сломал Дэну все кости.

— Сука... — шепчет он, не сводя глаз с красных отпечатков пальцев Дэна.

Я молчу, сломалась как кукла. Не знаю, что сказать и что чувствовать. Грудь спрессовалась до жгучей боли. Тяжесть и пустота не покидает меня.

Чёрт, вообще не понимаю, что твориться прямо здесь и сейчас.

Женя выпрямляется и переводит взгляд обратно на лицо.

— Ты в порядке? — спрашивает наконец.

Слова доходят с опозданием, как сквозь плотную вату. Я слышу вопрос, но мозг не сразу щёлкает, что это ко мне. Он — настоящий, живой, с кровью и дыханием. А я — всё ещё в каком-то стеклянном мешке.

Всё тело вибрирует от недавней схватки. Рёбра стянуты, как проволокой. Внутри всё пульсирует. В ушах — гул, в голове — рваный снегопад. Но он смотрит. Ждёт ответа.

— Чего?

— В порядке ли ты? — повторяет он уже с нажимом. На лбу появляется хмурая черточка. Глаза явно обеспокоено всматриваться в меня ища ответы.

Не нахожу слов. А он, как будто не дожидаясь ответа, снова изучает моё лицо. А потом качает головой.

— Надо обработать нос, — говорит он скорее себе, чем мне.

Язык не двигается, как запаянный в рот — ни звука, ни даже шепота. Он не ждёт. Лицо меняется, становится сосредоточенным. Он что-то решает — внутри себя. Вдруг — тянет меня за рукав. Словно это очевидно: дальше я иду с ним.

— Эй! — я вырываю руку. Слишком резко. Почти испуганно. — Ты что делаешь?

Женя останавливается. Оборачивается. В его глазах — огонь. Не тот, что полыхал в драке. Другой. Ближе к раздражению.

— Саш, у тебя кровь течёт и синяки! Очнись уже!— его голос срывается на злость.

Я стою как натянутая струна. Меня трясёт, но я не могу понять — от чего больше. От страха? От злости? Или от этого... от него.

— Что ты вообще тут делаешь?

— Зачем ты его провоцировала? — резко перебивает Суриков.

— Чего?

— Ты вообще себя беречь не собираешься?! — его голос повышается от гневной тревоги. — Я шёл с тренировки. Шёл домой. И увидел вас. Я видел, как ты сама нарывалась. Тебе мало, да?!

— Это вообще не твоё собачье дело! — огрызаюсь я, начиная злиться в ответ.

— Да ты издеваешься?! — его глаза вспыхивают.

— Это мои проблемы, ты не должен был в это влезать!

Его руки рефлекторно сжимаются в кулаки, но он не говорит ни слова. Просто смотрит на меня, дыша тяжело, будто пытается взять себя в руки.

А я... я всё ещё  в замешательстве. Женя Суриков. Тот самый Женя. Который всегда был где-то далеко. В своей идеальной жизни. В своей компании. Со своими друзьями. В своей реальности. Мы никогда не общались. Вообще!

За всё время, что я его знаю – а знаю я о нём достаточно. Потому что таких, как он, нельзя не знать. Мы не сказали друг другу и пары слов.

А теперь он стоит передо мной. Взволнованный. Злой. И я до сих пор не понимаю, какого хрена.

Пытаюсь собрать пазл в голове, но он никак не складывается. Женя Суриков – это парень, который всегда в центре внимания, у которого всё под контролем. Он из тех, кто всегда на шаг впереди. У кого всё идёт по плану. И что, блядь, за план привёл его сюда, ко мне. В этот снежный вечер. Прямо в середину этой дерьмовой ситуации?

Внимательно всматриваюсь в его лицо. Женя всё ещё напряжён. Сжимает кулаки. Взгляд мечется по моему лицу, цепляясь за следы драки. Он заметил, что я молчу, и, кажется, тоже что-то понял.

— Ты вообще... — начинаю я, но голос немного срывается, и я тут же злюсь на себя. — Ты чего тут забыл?

Он хмурится.

— В смысле?

— В смысле, — я резко дёргаю плечом, отбрасывая остатки шока, — мы вообще никогда не общались.

Его взгляд чуть меняется. Теперь он изучающий.

— И?

— Откуда ты знаешь как меня зовут?

Он моргает на секунду задумавшись, но отвечает сразу, без колебаний:

— Потому что я тебя знаю.

Эти слова звучат как это очевидный факт и в этом нет ничего удивительного. Словно я действительно должна была догадаться об этом заранее.

Но я не догадалась....Потому что в этом всё-таки есть что-то дикое.

— Мы никогда не разговаривали, — повторяю я, пытаясь хоть как-то структурировать в голове этот бред.

— Ну, теперь разговариваем, — спокойно парирует парень.

И этот тон... Этот тон бесит меня ещё больше, чем сам аспект того, что он здесь.

— Ты мне не ответил, — глаза сужаются.— Почему ты за меня заступился?

Он смотрит на меня, чуть прищурившись, будто решая, что сказать.

—Просто я не мог смотреть, как эти ублюдки тебя хотят избить.

Мои пальцы рефлекторно сжимаются в кармане, где всё ещё лежит моя зажигалка. Я всё ещё не понимаю... Я в замешательстве!

Женя Суриков. Чувак, которому, казалось, что должно быть безразлично на всё это. На меня. На Дэна. На эту ситуацию.

Но почему-то это не так.