Тени и искры
Жизнь в доме Леонарда постепенно превращалась в череду однообразных дней. Он сам появлялся редко — деловые встречи, поездки, переговоры. Но его отсутствие не значило свободу: вместо него рядом всегда был он — охранник.
Сначала я ненавидела это чувство слежки. Каждый мой шаг фиксировался. Я хотела закрыться в комнате и не выходить, но даже там ощущала на себе его присутствие за дверью.
Однако постепенно в этих буднях начали проявляться детали, которые меняли всё.
Однажды вечером я сидела в библиотеке особняка, пытаясь читать, но буквы сливались в серую массу. Воздух был прохладным, и я машинально поёжилась. В этот момент охранник молча подошёл и положил на спинку кресла плед.
— Спасибо, — сказала я, удивлённо взглянув на него.
Он слегка кивнул, не сказав ни слова, и вернулся к своему месту у двери.
Именно такие мелочи начали бросаться в глаза. Он никогда не навязывался, но всегда был рядом. Когда мы выходили на улицу, он открывал дверь машины первым, словно это было не частью работы, а жестом заботы. Когда мы возвращались, он придерживал двери, не позволяя мне носить даже лёгкий пакет.
Однажды, когда мы выехали по делам Леонарда — он настоял, что я должна сопровождать его в магазин для выбора украшений, — у ворот дома нас поджидала группа репортёров. Вспышки камер ослепили меня, и я, испуганно прикрываясь руками, замерла.
И тогда охранник шагнул вперёд. Он буквально заслонил меня собой, широким плечом отсекая камеры, и быстро провёл к машине. В его глазах, обычно спокойных и сосредоточенных, на миг мелькнула злость. Но не холодная — защитная.
В салоне он обернулся:
— Вы в порядке?
Это были его первые слова за всё время, обращённые прямо ко мне.
— Да, — прошептала я, — спасибо.
На секунду наши взгляды встретились. И я вдруг поняла, что боюсь не Леонарда, а этого момента — что внутри меня зарождается что-то новое.
С тех пор всё изменилось. Я начала замечать его чаще, чем хотела. Взгляд задерживался на его руках, когда он снимал перчатки. На том, как ровно он держался, словно сам был выстроен из камня. Но за этим камнем я видела человека.
Вечерами мы порой оставались вдвоём в гостиной. Я делала вид, что читаю, но ловила его отражение в стекле окна. Иногда мне казалось, что и он тоже наблюдает за мной — не как за объектом охраны, а как за девушкой, чьё присутствие начинает иметь значение.
— Тебе ведь скучно здесь, правда? — однажды спросила я, не выдержав тишины.
Он чуть удивился, но ответил:
— Работа есть работа.
— Но всё же... сидеть сутками, следить за мной... Это ведь не жизнь.
Он не сразу ответил. Потом сказал тихо, почти неразборчиво:
— Жизнь не всегда выбираешь.
Эти слова зацепили меня сильнее, чем я ожидала. В них было отражение и моей собственной судьбы. Мы оба оказались в клетке, только его — профессиональная, моя — семейная.
И, может быть, именно это общее понимание стало невидимой ниточкой между нами.
С каждым днём мы проводили вместе больше времени. Леонард редко появлялся дома, поручая охраннику «присматривать за женой». И он присматривал. Но всё чаще я чувствовала, что в его взгляде появляется нечто, чего не должно быть.
И я ловила себя на мысли: мне это нравится.