Кофе под надзором
Когда дверь особняка захлопнулась за моей спиной, я впервые за долгое время вдохнула полной грудью. Свежий воздух показался пьянящим после удушающей роскоши дома Леонарда. Но радость длилась недолго.
Рядом шёл мой «тюремщик» — высокий мужчина в чёрном костюме, с серьёзным лицом и взглядом, в котором читалась профессиональная холодность. Он держался на шаг позади, но его присутствие было ощутимее, чем любая стальная клетка.
Машина мягко тронулась, и всё время в пути я старалась не смотреть на него. Но в отражении стекла я ловила его профиль: резкие линии лица, внимательные глаза, которые, казалось, замечали каждое моё движение.
Кафе встретило нас привычным уютом: тёплый свет, запах свежеиспечённых булочек и звон ложек о фарфор. Когда я вошла внутрь, Лина уже сидела у окна и нервно перебирала салфетку пальцами.
— Адель! — она вскочила и крепко обняла меня. — Господи, как я рада тебя видеть!
Я с трудом сдержала слёзы. За последние дни это был первый искренний жест тепла.
— Я тоже, — прошептала я.
Мы сели. Охранник встал неподалёку, заняв место у двери, будто был частью интерьера. Но я чувствовала его взгляд.
Лина сразу же наклонилась ко мне.
— Ну как ты? Как он? Что вообще происходит?
Я нервно закусила губу, посмотрела в сторону и ответила тихо:
— Как в тюрьме. Леонард... контролирует всё. Даже этот кофе — лишь потому, что он сам позволил.
Лина покачала головой, в её глазах мелькнула злость.
— Это ненормально. Мы всё равно должны придумать что-то.
Я опустила взгляд в кружку, и в этот момент заметила, что охранник на секунду отвёл глаза, словно намеренно делал вид, что не слышит наш шёпот.
— Скажи мне честно, — продолжала Лина, — ты его хоть немного... ну, не знаю... терпишь?
— Нет, — выдохнула я. — Для него я трофей. Он хочет, чтобы я влюбилась, но всё, что я чувствую — это холод.
Лина хотела что-то сказать, но её слова прервал тихий голос.
— Осторожнее, — сказал охранник, подходя чуть ближе. — Здесь могут быть уши.
Я подняла глаза на него, поражённая. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах было что-то другое — намёк на заботу? Или просто профессионализм?
— Спасибо, — невольно вырвалось у меня.
Он едва заметно кивнул, будто подтверждая, что услышал.
Разговор с Линой продолжался. Мы пытались обсудить планы: куда я могла бы уехать, как спрятаться. Но каждый раз, когда я бросала взгляд на охранника, я ловила себя на странном ощущении: он не враг. Он вроде бы часть клетки, но не её ключ.
В какой-то момент Лина шутливо предложила:
— Может, твой охранник и есть твой шанс на свободу?
Я резко закашлялась от кофе, а охранник, услышав, слегка приподнял бровь. Лина прикрыла рот рукой и прошептала:
— Ладно-ладно, шучу. Но задумайся...
Я пыталась прогнать мысль, но в голове всё ещё звучали её слова. «Шанс на свободу». Его ровный голос. Его внимательные глаза. Его неожиданное «осторожнее». Всё это засело глубже, чем я хотела бы.
Когда встреча подошла к концу, Лина снова обняла меня крепко и горячо, словно боялась, что это наше последнее свидание.
— Держись, — сказала она. — Я найду способ помочь тебе.
Я кивнула, не доверяя голосу. Охранник молча отодвинул стул, приглашая меня идти. И в этот миг наши взгляды встретились. На секунду. Всего лишь короткая вспышка — но в ней было больше человечности, чем во всём, что я получала в доме Леонарда.
Идя к машине, я поймала себя на мысли, что впервые за эти дни не чувствую себя совершенно одинокой.