Из альфы в омегу | 18+

По возвращении домой они разбрелись каждый по своим углам. Гин сел за рабочий стол и уткнулся в ноутбук, Бенджамин расселся на диване, поджав под себя ноги, и уставился в телефон. В квартире стояла тишина, но она не была тяжелой и раздражающей как в предыдущий день. Атмосфера в доме оставалась весьма уютной. Наверное потому, что каждый из них в своем уме вспоминал этот легкий, но сладкий поцелуй под дождем.

И если Гин думал об этом с какой-то щемящей нежностью в груди, ощущая так необходимый ему прилив моральных сил, то Бенджамин все еще терзался сомнениями.

Решить стать омегой он-то решил, только вот на словах все было куда проще, чем на деле.

Мужчина продолжал листать и читать все, что хранил телефон омеги. Он представлял собой целую кладезь информации. Радовало его и то, что хотя бы со своими друзьями другой Бен не поливал Гина помоями, по крайней мере он не замечал этого, краем глаза просматривая переписки юноши с другими людьми.

Больше всего в этой ситуации его напрягало то, что он не хотел быть кем-то. Бенджамин хотел оставаться самим собой, неважно, омега он или альфа. Он это он. И жить, притворяясь другим все время, у него не получится. Да он и не собирался. Но ему нужна была легенда. Требовалось какое-то объяснение тому, почему он вдруг стал совершенно другим человеком. Ведь никто в здравом уме не поверит в тот бред с переселением душ.

Так он и дошел до того, что полез копаться во всемирной паутине в поисках различных психических расстройств, связанных с личностью. Он помнил из краткого курса психологии и о диссоциативном расстройстве личности, и о диссоциативной фуге. Однако, прочитав подробнее об этих болезнях, понял, что эта ложь может ему самому обернуться боком. Да и фуга, которая бы отлично объяснила, почему он вдруг стал словно другой человек, поменял все свои привычки, характер, а свою предыдущую личность и жизнь напрочь забыл, и на которую Бенджамин сделал ставку, не совсем подходила к его случаю. Ведь болезнь начиналась с внезапного и целенаправленного переезда в незнакомое место, где одна личность в конечном итоге сменялось другой, а он технически никуда не переезжал.

Мужчина цокнул языком. Приписывать себе психические расстройства, в целом, попахивало дурной идеей, но она так и витала в воздухе, потому что рациональный ум альфы никак не мог смириться с тем фактом, что его просто взяло и перенесло в другое тело. Разве такое бывает? Может, он действительно сошел с ума?

Попытавшись успокоиться, Бенджамин обратился теперь в своих размышлениях к амнезии и раздвоению личности. Если опустить детали, это могло бы объяснить почему омега, бывший невоспитанным идиотом, вдруг стал умным, заботливым и всесторонне развитым человеком. Еще и позиционирующим себя как альфу.

— «И как мне объяснить это Гину? Прости, милый, я ударился головой, у меня случилась амнезия, а потом раздвоение личности?».

Будь Бен на месте альбиноса, точно бы заволновался и отправил омегу к психиатру на обследование. И, подумав об этом, альфа поежился. Если его действительно туда отправят, и он расскажет все как есть, его точно примут за сумасшедшего. Но если он действительно выдумал про раздвоение личности? Что если он всю жизнь был омегой, был тем самым противным парнем, которого съела совесть за свои поступки, и он вдруг придумал себе другую личность — всего такого правильного и идеального Бенджамина Кидда? Продумал все, начиная с самого детства. Что если это правда?

Бенджамин поежился. Осознавать, что все, что ты о себе знал и помнил, могло быть происками больного сознания, оказалось для него тяжелым ударом.

— Я хочу спать, — известил он альбиноса, хотя время было еще, можно сказать, детским, всего девятый час вечера.

— Устал? — заботливо откликнулся Гин. — Тогда ложись. Я еще немного посижу и тоже к тебе присоединюсь. Нужно подготовиться к завтрашнему собеседованию.

— Помни, что я говорил про собеседования. Воспользуйся моими советами, вот увидишь, это сработает, — напомнил Бенджамин по инерции, после чего снова прикусил себе язык.

А вдруг он все это придумал, и эти советы не сработают?

— «Да ну прекрати», — взмолился он к самому себе.

Переодевшись, мужчина забрался под одеяло, вновь улегшись на бок и глупо уставившись перед собой, бегая взглядом по шкафу, будуару, обоям и двери. Эта комната и эта квартира все еще была для него чужой. И он решил зацепиться за эту мысль. Это все для него чужое. Все, что он о себе помнил — было правдой. И все, что с ним случилось — это тоже правда, а не раздвоение личности того, второго Бена. И все совпадения, как их имена или дата и месяц рождения, все это было случайностью.

Так он совсем незаметно для себя и уснул.

Утром его разбудили шорохи и посторонние звуки. Открыв глаза, он снова обнаружил себя все на том же месте. В родное тело он не вернулся.

Приподняв голову, он заметил альбиноса, выходящего из ванной. Припомнив, что тому сегодня на собеседование, Бенджамин сонно потянулся и сел на кровати.

— Доброе утро, — привлек он внимание альфы, который в этот момент раскрыл шкаф и не заметил пробуждения своей второй половинки.

— О, проснулся. Доброе. Как спалось?

— Спал как убитый, — пробормотал Бенджамин. — Ты уже завтракал?

— Да, уже позавтракал. Но я на двоих приготовил, так что там яичница с тостами и кофе в турке.

— Ооо, — протянул довольно Бенджамин, который к кофе припасть сейчас желал неимоверно.

Откинув одеяло, мужчина встал с кровати и сонно пошаркал на кухню, наливая в кружку, которую он себе присмотрел еще вчера, свежезаваренный кофе. Оказывается, Гин умел его варить, и это добавило еще один плюсик ему в карму в душе Бенджамина, который не переставал оценивать того, с кем ему, по сути, как омеге предстояло жить.

Принять этот факт оказалось труднее, чем думалось изначально, но оно стоило того. Гин был проверенным альфой; это тело к нему привыкло, подстроилось под него. Гин относился к нему с любовью и заботился о нем. Каким надо быть идиотом, чтобы отказаться от защиты подобного парня? Вот и Бенджамин идиотом не был.

Он прекрасно понимал и, наконец, начал принимать тот факт, что будучи омегой он стал куда беззащитнее перед внешним миром. На него могли напасть, его могли изнасиловать, его слова могли не воспринимать всерьез, как и его самого ни во что не ставить. У альфы словно глаза раскрылись на то, как на самом деле жили омеги, вынужденные страдать от альф и на них же полагаться, потому что защиты искать было не у кого. Это стало досадным открытием, но поделать с ним Бенджамин ничего не мог.

В конце концов, ему необычайно повезло, что он попал в тело того омеги, у которого был адекватный альфа с соображающей головой на плечах. Ведь могло так и не повезти.

Гин тем временем собрался. Выйдя к нему обратно в спальню с кружой кофе, Бенджамин осмотрел альфу и пришел к выводу, что тот выглядел презентабельно. Самое то для собеседования, поэтому показал Гину большой палец. Конечно, его специфическая внешность привлекала внимание, да и длинные волосы не везде могли быть уместны, но Бенджамин надеялся, что на этот раз парню повезет попасться на достойных кадровиков, которые оценивают не только по одежке.

— Слушай, я могу воспользоваться твоим ноутбуком? — спохватившись, попросил Бенджамин, которому тоже неплохо бы заняться делом.

— Да, конечно. Обычно ты не спрашивал, — хмыкнул альбинос, но весело ему улыбнулся и потрепал омегу по макушке.

Он подошел к столу, раскрывая ноутбук, и включил Бенджамину учетную запись, которую создал специально для омеги, чтобы тот случайно не удалил какие-нибудь важные для альбиноса файлы.

— Вот, играйся, а я пошел, — сообщил Гин, выпрямившись и отойдя от стола.

Оглянув себя в последний раз в зеркале, альфа чему-то утвердительно кивнул и направился к прихожей, обуваться.

— Удачи, — тепло и ободряюще улыбнулся ему Бен, проследовав за ним и прильнув к проему двери, соединяющей прихожую со спальней. — Не расстраивайся, если не получится. Мы обязательно найдем тебе достойную работу, не сомневайся в этом, — поддержал он, и улыбка его стала какой-то даже гордой и довольной.

Сам Бен ощущал себя так, словно только что исполнил свой священный супружеский долг. Ему даже понравилось это чувство. В конце концов, Гин его поддержал и послушал его просьбы не задавать вопросы, и мужчине хотелось ответить тем же — поддержать в ответ.

Его мысли о том, какой он молодец, прервал очередной поцелуй. Мужчина так и застыл снова, опешивший внезапностью случившегося. О том, что в парах было принято поцеловать провожающего на прощание, он как-то позабыл. Да что там, если он и смирился с мыслью, что будет жить с Гином и поддерживать любовные отношения, то вот к другим прилагающимся к подобным отношениям вещам он не привык и вряд ли скоро привыкнет.

— «Да Господи, боже ты мой...» — взмолился Бенджамин, закрывая за альбиносом дверь.

Титаническим усилием воли он взял себя в руки, объясняя себе, что это нормально. И что к этому стоит потихоньку привыкать. Помаленьку, по чуть-чуть он привыкнет и перестанет цепляться за свою альфа-сущность. Привыкнет к новой жизни. К своим новым отношениям.

С этими утешающими мыслями он вернулся на кухню, позавтракал и допил кофе. Новый день начался, и у Бенджамина на него было много планов, к которым он немедля и приступил, помыв за собой посуду.

В спальне он достал конверт с деньгами, вырученными за продажу украшений. Следом на рабочий стол альбиноса был уложен найденный во время уборки блокнот. Он был не начат, а еще выглядел очень мило — не совсем во вкусе альфы, но для его целей это было и не важно. Раскрыв его и вооружившись ручкой, мужчина начал считать.

Вскоре все оставшиеся деньги были пересчитаны и рассортированы по стопкам, каждая на свой случай. Общая их сумма, конечно, удручала Бенджамина, привыкшего в деньгах купаться, но он не унывал. Богатство — это дело наживное.

Проверив рюкзак и вещи омеги, он еще раз убедился, что никакой банковской карты у парня не было. Та карта, что была сохранена в его мобильных приложениях, как можно было догадаться, принадлежала альбиносу. И это никуда не годилось. Бенджамин не знал, как объяснить парню, откуда на его карточке вдруг возьмутся деньги.

А они возьмутся, потому что Бенджамин заполучил доступ к своему счету, к которому была привязана криптовалюта. Он боялся, что двухфакторная аутентификация вставит ему палки в колеса, так как его персонального телефона у него, конечно же, не было, однако сайт предусматривал такую возможность как его потеря, и дал Бенджамину возможность восстановить свой доступ.

— «О да», — ликующе просиял мужчина, любуясь на кругленькую сумму на своем счету.

Пора была заняться насущными делами. Оформить карту в банке, вывести валюту на новый счет, привязать его к новому номеру телефона. Дел было много, а впереди еще больше, поэтому Бенджамин с головой ушел в работу.

Для начала он переоделся, и, вооружившись пакетами с ненужной одеждой, спустился вниз. Зайдя в ближайший секонд-хенд, он сдал одежду, выручив свою копеечку за это дело, а потом пошел в банк. Проволочек с оформлением карты, к его счастью, никаких не возникло, и вскоре источник его будущего дохода торжественно лежал у него на руках.

По дороге обратно он зашел в магазин, докупив некоторых продуктов, так как нужно было приготовить еще обед и ужин. Так уж вышло, что они вдвоем умудрились все за два дня съесть. И лишь после того, как зашел во все места, куда планировал, мужчина вернулся в свой новый дом.

Вновь переодевшись, собрав непослушные кудри в хвост, чтобы не мешались, он убрал продукты в холодильник, решив заняться готовкой несколько позже.

Заварив себе еще кофе, Бенджамин вернулся в спальню к ноутбуку и занялся делами. Для начала создал новый электронный кошелек, переведя туда все средства, которые ему сейчас были доступны. Оттуда он будет переводить на карту деньги время от времени, стараясь не привлекать пока что излишнего внимания налоговой. Им ведь не объяснишь, что все эти деньги он заработал честно.

Затем он зашел на биржу валют и рынок акций, решив начать строить капитал с этого. Для старта ему это сгодится, пока он не придумает, куда двигаться дальше. Строить бизнес с нуля, конечно, было заманчивой идеей, но Бенджамин пока не был уверен в том, стоило ли это делать. Вдруг он еще вернется в свое тело?

Зарегистрировавшись и там, и там, мужчина уже готовился начать анализировать рынок и делать ставки, вкладывать свои инвестиции в акции компаний, которые по его прогнозам должны были в скором времени «выстрелить», как вдруг почувствовал какое-то недомогание.

О состоянии здоровья этого тела он ничего не знал, и оставалось надеяться, что прошлый владелец его не запустил совсем. С чего ему вдруг стало нехорошо, Бенджамин даже не стал пытаться гадать — об особенностях тела омеги он мало что знал. Стоило бы этим вопросом заняться подробнее, раз уж он в такой ситуации оказался.

Решив пока обойтись таблеткой обезболивающего, мужчина встал со стула и пошел на кухню за аптечкой и стаканом воды. Однако до кухни он не дошел.

Все его тело пронзило резким и очень болезненным спазмом, заставив Бенджамина согнуться, схватившись за живот. От боли, что вскружила ему голову, он потерял равновесие и рухнул на пол, скрючиваясь еще сильнее в позу эмбриона. Приступ безжалостно режущей боли никак не отступал, заставляя его стиснуть зубы, чтобы не завыть.

— «Что это, блять, такое?!» — не на шутку перепугавшись, он тяжело выдохнул.

Наконец, волна спазма отпустила его, оставив после себя лишь тупую боль, и это позволило мужчине вернуть себе способность нормально дышать. В уме беспокойно заметались мысли, чтобы это могло быть. Тело отторгало его душу? Какие-то врожденные болячки, которые присутствовали тут задолго до появления Бенджамина-альфы? Или может последствия нездорового образа жизни омеги?

Он ощутил огромную слабость, тяжко приподнимаясь на локтях. Его начало бросать то в холод, то в жар. Он бросил смутный взгляд на настенные часы, но, к сожалению, совсем не знал, когда вернется Гин. Может, альбинос знал, что происходит?

Вдруг его осенила очень страшная догадка.

— Блядство... Только не это... — пробормотал он, а затем принюхался.

Нюх омеги воспринимал все иначе, поэтому это не дало ему толком никакой ясности. Опомнившись, что больше уже не альфа, он пошел другим путем. Сунув руки в шорты, под трусы, он ощутил между ягодиц обильное количество смазки. От одного прикосновения к тому месту, его тело моментально среагировало, заставив мужчину вздрогнуть и податься вперед.

— Только не говорите мне, что это...

Он не договорил, ощутив, как его уже скромных размеров член встал, обуреваемый неконтролируемым возбуждением.

Это было то самое. Течка.

Вот уж к чему он явно не был готов, так это к течке. О цикле этого парня он справедливо ничего не знал, да и откуда бы ему было знать? Он родился альфой и оставался им по мировоззрению. Потому он понятия не имел обо всех тонкостях и удобствах, что омеги создавали для себя, дабы контролировать этот естественный процесс организма и быть к нему готовыми.

Тело вновь пронзило очередным приступом спазма.

Бенджамин от боли выпучил глаза, вновь хватаясь за живот и скрючиваясь на полу. Все мысли и возмущения о том, что он, альфа, должен проводить течку в теле омеги, моментально померкли перед желанием, чтобы эта чертова боль сейчас же закончилась.

К сожалению, теперь Бенджамин знал, что же с ним сейчас происходило. Он встречался с одним таким омегой, у которого течка сопровождалась болезненными спазмами в организме. Такое бывало, ибо все тела были сугубо индивидуальны. Чем это обуславливалось, Бенджамин не знал, зато он знал, что никакие таблетки, ни обезболивающее, ни специальные средства для омег для контроля течки, ничего из этого не помогало в полной мере избавиться от боли. Единственное, что могло свести спазмы на нет, это был узел альфы. Как эта чертова физиология работала, далекий от биологии альфа понятия не имел, но он испытывал жалость к тем омегам, которые не могли помочь себе сами, вынужденные порой идти против собственных желаний, пользоваться помощью, которую им могли оказать только альфы.

С тем парнем они встречались около двух лет и разошлись совсем не из-за измен. Можно сказать, это были единственные здоровые отношения Бенджамина. Просто их характеры и взгляды на жизнь в итоге не сошлись, и они решили расстаться друзьями. Тем не менее Бенджамин помнил, как тому было плохо в течку. От боли он даже плакал, и если Бен пропадал на работе и не мог ему помочь здесь и сейчас, то всегда забирался в ванную, говоря, что в горячей воде боль терпеть было проще.

Вспомнив об этом, Бенджамин тяжело поднялся с пола, когда вторая волна спазма, наконец, отпустила его. Перебираясь по стеночке, он добрался до ванной, выкручивая вентили на максимум. Оголившись, он мутным взглядом поймал свое отражение в зеркале. Что это была за проклятая ирония судьбы, что он очутился именно в таком теле?!

Когда вода набралась, он опустился по самую шею, закрывая от слабости глаза. Нужно было контролировать свое сознание и не уснуть, ведь так и погибнуть было недолго. И еще его бывший не соврал. Третью волну спазмов пережить было гораздо проще, находясь в горячей воде. Но это не решало проблемы. Ему все еще было больно и плохо.

С притупленным чувством ужаса он понял, что помочь ему мог только Гин. Означало это только одно — он должен дать альфе провести с ним вместе течку и мало того позволить спустить внутрь узел. Бенджамин помнил, что бывший из-за особенностей своей течки был вынужден ежедневно принимать специальные препараты, иными словами пить таблетки, так как стандартные методы контрацепции ему уже не подходили. От нежелательной беременности во время течки из-за сцепки могли спасти только эти лекарства, имевшие накопительный эффект.

С ужасом Бенджамин осознал, что последние два дня и этот третий он никаких таблеток не пил. Мало того, он даже не знал, как они называются. В аптечке, когда он ее разбирал на предмет сроков годности, он видел какие-то коробочки со штампом полового знака омеги, но тогда наивно не придал значения этим лекарствам, не став читать приложенные к таблеткам инструкции. А теперь уже было поздно. Он вообще не представлял, как теперь вылезти из ванной, где ему хоть чуточку было легче.

— «Спокойно, без паники», — утешал он сам себя, погрузившись уже по губы под воду, изо всех сил стараясь не заплакать.

Надо же было попасть в такую ситуацию. Да, он вчера решил, что будет постепенно учиться тому, как быть омегой. Да, он вчера решил, что потихоньку начнет привыкать к знакам внимания от альфы, и как следствие не станет шарахаться от поцелуев, прочих любвеобильных нежностей и, конечно же, секса. Он все это для себя решил. Но это вовсе не означало, что нужно было кидать на него течку на третий день пребывания в новом теле! Да еще и такую болезненную, где у него даже выбора не оставалось, как поступить. Он же не был готов!

— Блядство! — в сердцах простонал Бенджамин.

Чем сильнее течка набирала обороты, тем сильнее ему начинало хотеться секса. Не выдержав, он обхватил ладонью небольшой член, стискивая ствол ладонью, но этого оказалось мало. Начав двигать рукой, он хотел как-то умерить свою физиологическую жажду похоти, которая шла в разрез с его текущими моральными желаниями. Однако это нисколько не помогало. Еще и чертовы спазмы боли!

Спустя полчаса этих мучений Бенджамин закрыл глаза и зажмурился. Он долго мирился с собой, отнекивался, пытался найти выход из ситуации, но ситуация брала над его разумом контроль. Не подчиняющееся ему тело желало только одного — заполненности внутри. Ягодицы непроизвольно сжимались каждые несколько секунд, но искомого там так и не было, отчего Бенджамину казалось, что он начинает сходить с ума. Неужели все омеги проходили через этот ад?

Как бы он не желал сейчас все отменить, вернуться в свое, привычное, знакомое тело, где все инстинкты были ему понятны, реакции естественны, он не мог этого сделать, запертый словно в клетке в теле омеги. И ему пришлось со страхом в душе признать, что Гин ему нужен здесь и сейчас. Эта мысль пугала его до дрожи в пальцах, но он уже не мог выносить боли вперемешку с этим желанием насадить свою задницу на что-нибудь продолговатое и округлое, лишь бы она перестала зудеть.

***

Шел уже третий день чудачеств Бенджамина. Вопросов к нему появлялось все больше, а ответа так ни одного и не поступило, но Гинга не унывал. У него вообще сейчас преобладало отличное настроение, которого уже давно с ним не случалось.

С самого утра у него сохранялся боевой оптимистичный настрой, а слова Бенджамина, которые он услышал на прощание, так и вовсе заставляли его чувствовать, что он сейчас готов горы свернуть.

Уже третьи сутки он не слышал никаких претензий и обвинений в свою сторону, а наоборот, получал какую-то даже заботу — от всего этого ему еще сильнее хотелось поскорее устроиться на работу. Заботливого и понимающего Бенджамина хотелось порадовать прямо сейчас, пока он не превратился из прекрасного принца обратно в черствую тыкву.

Гин усмехнулся, вспомнив, с каким видом оскорбленного достоинства Бен закрывал за ним дверь после поцелуя. Сев за руль, он улыбнулся своему отражению в зеркале заднего вида и плавно выехал с парковки у дома, отправляясь по объездной магистрали в центр города.

Конечно, после его работы в офисе менеджером, попытка устроиться администратором в ресторан звучала как существенное понижение планки. Но выбирать ему не приходилось, он был бы рад уже какой-нибудь официальной работе, которая была бы повыше банальных официантов, курьеров и грузчиков, в должности которых он все это время перебивался.

Ресторан, в который он отправил свое резюме, был, можно сказать, центром для сбора молодежи. Стильный интерьер, раскрученные социальные сети, грамотный менеджмент и маркетинг, а самое главное вкусная и вместе с тем не пафосная еда — все это делало место довольно популярным и культовым.

Работа администратора здесь обещала вполне хорошую оплату, тем более, что при разговоре с работодателем перед собеседованием Гин узнал, что по мере развития он сможет рассчитывать на более солидные премиальные, а также и на повышение по службе. Главное стараться.

Если припомнить, года два назад они с Беном ходили туда. И альфе, и омеге тогда понравилось в том ресторане, и Гин с радостью еще сводил бы Бенджамина туда на свидание. Но с тех пор интересы омеги сильно изменились. Или, может, они просто настолько сильно наскучили друг другу, что уже ни о каких ресторанах и речи идти не могло.

Альфа снова задумался о том, что хотел, чтобы все стало как раньше. Он никогда не рвался за другими представителями прекрасного пола, хотя не сказать, что те не обращали на него внимания. Из-за особенностей его внешности как раз наоборот. Обращали, да еще как. Но Гин никогда не отвечал на их флирт и попытки познакомиться, ведь в его душе существовал только один человек. И даже сейчас, прекрасно понимая, что правильнее было бы расстаться и просто начать новые, более здоровые отношения, альфа попросту не мог этого сделать.

Он мотнул головой. Не время сейчас предаваться этим рассуждениям.

Гин сам не знал почему, но у него было хорошее предчувствие насчет этого собеседования. Обычно такого не было, он ездил на них больше для галочки, прекрасно зная, что все закончится как обычно. Однако теперь после фразы Бенджамина - «не расстраивайся, обязательно найдем тебе работу», - альфа заметно воодушевился и поверил в себя.

С этой верой он и вошел в ресторан, откуда вышел лишь спустя несколько часов, отработав небольшое вступительное испытание. Будущим работодателям он понравился. И не только за счет своей трудовой книжки, опыта и характеристикам с предыдущих работ, сколько еще и из-за внешности. Для молодежного ресторана альбинос был словно еще одно диковинное украшение.

— Да ладно... — прошептал Гин, стоило ему выйти из ресторана и на ватных ногах направиться к машине.

Усевшись на водительское сидение, альфа в ступоре уставился перед собой, пытаясь осознать то, что произошло. От радости у него даже кончики пальцев ног и рук покалывало. Ведь они приняли его на работу. Мало того, они сообщили, что по результатам его работы за полгода, если все будет отлично, его повысят до старшего менеджера, а это уже было как раз по его специальности. Из-за этого он даже не мог сердиться на то, что его опять судили по внешности, мало придав значения всему остальному.

— Вот черт... Да! — радостно воскликнул он, победно сжав кулаки.

Гин радовался как маленький ребенок. Это была первая победа спустя долгий год сплошной черной полосы. А казалось бы... Всего-то и нужно было, что поверить в себя.

Бен... Это все Бен. Он вдохновил его, он поддержал его, и у него сразу же все получилось!

Альфа шумно втянул в себя воздух, пытаясь взять себя в руки, и завел двигатель машины. Ему хотелось скорее вернуться домой и поделиться радостной новостью с Бенджамином. Теперь точно все наладится! У него появилась хорошая работа, ему будет не стыдно смотреть омеге в глаза, они снова будут счастливы вместе.

В этих радостных мыслях альфа нетерпеливо сжимал руль машины, торопясь скорее домой, где его ждал любимый и прекрасный омега.

Только вот даже в такой счастливый момент их жизни что-то в итоге опять пошло не по плану.

Гин интуитивно почуял неладное сразу же, как припарковал машину. Не став медлить, он бегом ринулся домой, пробегая пролеты лестниц за пару широких шагов. И уже у двери, всовывая ключ в замочную скважину, ощутил кое-что очень знакомое, догадываясь, что за предчувствие неладного одолело его по приезде на парковку.

Стоило только отпереть дверь, как в нос ему со всей силы ударил, пожалуй, один из самых желанных для любого альфы запахов. Запах течки. Гин быстро спохватился, захлопывая за собой дверь, чтобы тягучий аромат не просочился на лестничную клетку. Кинув рюкзак на его законное место, альфа принюхался и сразу определил, где находился источник тягучей сладости.

Этот густой и тяжелый запах постепенно заставлял разум альфы меркнуть, но Гин держался, на ходу снимая галстук и пиджак. Положив руку на ручку двери ванной, он повернул ее и обнаружил, что та, к счастью, не была заперта.

— Бен? Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он, заходя в ванную, где и застал омегу, лежащего чуть ли не по нос в горячей воде, от которой заметно шел пар.

Альфа шумно вдохнул носом воздух. Зрачки его уже расширились от жажды секса, но он хорошо умел сохранять над собой контроль, не поддаваясь собственной физиологии. Он прекрасно знал, как несдержанный, одичавший от запаха альфа подчас мог напугать омегу, который был крайне беззащитен в подобном положении. А пугать Гин никого не хотел. И тем не менее Бенджамин смотрел на него каким-то испуганным взглядом, словно он не его парень, а какой-то чужак, пришедший изнасиловать.

— Что не так? Почему ты боишься, Бен? Неужели я тебе так противен?.. — прошептал альбинос, опускаясь на корточки рядом с ванной, чтобы их взгляды оказались примерно на одном уровне. — Давай я помогу?

Гин прекрасно знал, какой болью мучился Бенджамин в течку. И одного раза хватило, когда омега упал на пол и закричал от боли, свернувшись в крохотный слабенький калачик. У Гина тогда от страха чуть сердце в пятки не упало. Только потом он уже узнал, что такое иногда случается. Это была еще одна причина, почему он не решался оставить Бена одного. Тот же совершенно не мог провести течку в одиночестве, мучаясь сильными болями. А какие альфы могли быть рядом с ним в такие моменты? А вдруг они были бы жестоки с ним?

Гин тряхнул головой и закрыл глаза, отгоняя пугающие картинки, вставшие перед глазами. И в следующий момент ощутил прикосновение ладошки к своей руке, открывая глаза обратно.

Бенджамин все еще смотрел на него с необъяснимым страхом на дне бездонных синих глаз. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он залез в ванную, но даже так, сколько бы времени ни прошло, готовым он бы себя ощущать не стал. Однако все равно потянулся к Гину.

В нос ему настойчиво пробирался запах альфы, такой знакомый и родной, приносящий даже какое-то чувство облегчения. Таковым его делала привычка, это тело было с этим альфой далеко не в первый раз. Стоило ли удивляться подобной реакции? Поэтому с каждой секундой его запах становился все сильнее и сильнее, и Бенджамин совершенно не мог сопротивляться ему. Это настолько сильно отличалось от того, как он будучи альфой ощущал запах омеги в течку, что взрывало мужчине мозг.

Бенджамин с самого детства был мальчиком храбрым, но не страдал излишней самоуверенностью, умел анализировать и думать даже в моменты зашкаливающего адреналина. Он по жизни мало чего боялся, потому что знал, что при нужном уме, логике и приложенных усилиях справится с любой задачей. Сможет добиться всего, чего захочет.

Но вот прошло уже столько лет с момента, как он начал осознавать мир вокруг себя, и Бен впервые в своей жизни по-настоящему испугался. Испугался всего лишь какого-то альфу, от которого не шло ни грамма злобы или враждебности.

Бенджамин окончательно запутался во всех происходящих в его теле и разуме метаморфозах. Он ощущал разницу между тем, как себя ощущают в течку альфы и омеги, как они ощущают запахи друг друга, и разница эта была колоссальной, путая и без того запутанный сумрачный разум.

Хотя все же были похожие моменты, стоило признать. Например, он все также терял рассудок все больше, чем дольше вдыхал чужой запах, и тем все сильнее зов плоти искажал его желания до какого-то животного инстинкта, наплевав на все остальные чувства и моральное состояние.

Как бы Бен не хотел поставить сейчас паузу, словно при просмотре фильма, встать и выйти успокоиться, он так сделать не мог. Ему нужна была помощь, все его тело взывало к этому, и эта помощь находилась прямо перед ним.

Руки непроизвольно потянулись к альфе, обвивая его за шею. Бенджамин доверчиво и испуганно уткнулся ему в плечо, после чего ощутил руки на своей спине, которые заботливо и даже нежно обняли его в ответ. Это немножко его успокоило, но не успел он расслабиться, как тело пронзила очередная вспышка боли.

Гин напрягся, почувствовав, что Бену снова стало больно. Нахмурившись, альфа аккуратно поддел рукой полотенце, после чего поднял омегу из воды, на скорую руку обтирая его от влаги. Тот буквально повис на нем без сил и все равно испуганно дрожал. Он явно волновался, и это было на него не похоже.

Обычно Бен ногтями в него впивался, раздирая кожу до крови, шипя и плача от боли. Он умолял Гина поскорее его взять, чтобы избавиться от этой мучительной боли, чтобы, наконец, почувствовать себя легче. Альбиносу всегда было очень жаль его особенно в те моменты, когда его не было рядом, и он не мог сразу прийти и помочь, из-за чего мальчику приходилось долгое время мучиться.

Хотя, конечно, было бы лукавством сказать, что Гин проводил с ним течку только лишь потому, что его мучила жалость к этому омеге. Вот уж что точно было неправдой. Крыша у него самого съезжала знатно, и лишь гиперболизированное чувство ответственности не давало ему бросить все на самотек, беря свое.

Подхватив омегу под ягодицы, он унес его из ванной словно маленького ребенка, после чего бережно уложил на кровать, предварительно и весьма неуклюже сдернув одеяло с покрывалом вместе в сторону.

Бенджамина же в это время терзала совесть. Его внезапно накрыло осознанием, что по факту альфа будет проводить течку не со своим возлюбленным, которому он был так верен. Гин ведь не знал сейчас, что в теле его омеги был совершенно чужой человек. Это ведь считалось изменой?

Ощутив спиной прохладные простыни, он вновь зажался, сдвинув вместе колени, и во все глаза испуганно таращился на альфу. Тот пусть и сохранял контроль над собой, по его лицу, а главным образом по помутившемуся взгляду, было заметно, что держался он из последних сил.

Бенджамин судорожно сглотнул. Он нисколько не ожидал, что окажется таким хрупким и маленьким в объятиях другого альфы, а теперь, когда тот нависал над ним сверху, у него так и вовсе закружилась голова.

В отличие от настоящего Бенджамина Гин не был таким массивным альфой. Он был более худым, жилистым. Времени и денег на личных фитнес-тренеров у него тоже не было, так что все мышцы альфы были натренированы скорее тяжелым физическим трудом, а не ленивыми ежедневными тренировками в специально оборудованном спортзале. И все же несмотря на то, что Гин не был таким мускулистым и крупным, каким помнил сам себя Бен, прямо сейчас он был куда крупнее и шире в плечах, чем тонюсенькое тело маленького невысокого омеги. Его тень нависла над ним, заслоняя от дневного света, и Бен почувствовал себя совсем слабым и беззащитным перед ним — и эти новые чувства очень его напугали.

Он сам не понимал, чего он боится, но пальчики на ногах поджимались от страха сами собой.

Бен закрыл лицо ладонями. В хаосе его мыслей метались маты, панические ощущения того, что все вышло из-под контроля, а следом добивалось усталостью от бесконечной боли, что напоминала ему о том, что помощь альфы стоило принять, а не выпендриваться.

— «Папочка...» — ни с того ни с сего вдруг обратился он к своему родителю, про которого уже долгие годы не вспоминал. — «Это вот через это ты проходил, когда зачал меня???».

Вдруг его осенило. Он аж подорвался, схватившись за Гина, как умалишенный.

— Эти!.. Таблетки! Гин! Ты же знаешь, какие таблетки? Я не пил их!!! — испуганно выдал он, надеясь, что альфа был в курсе, какие лекарства пил его омега, иначе все точно превратится в катастрофу.

Гин о таблетках даже не вспоминал, привыкший к тому, что Бен эту часть своей жизни контролировал сам. Тем не менее он знал какие препараты тот принимал, ведь покупать их приходилось ему, однако... С чего Бен так подорвался, неужели от того, что один день он пропустил, весь эффект сразу исчезнет? Возбужденному мозгу альфы сейчас было так плевать на какие-то таблетки, но эта его ответственность все же заставила парня тяжело встать с кровати и уйти на поиски оных лекарств.

У него так давно не было секса, что сейчас организм попросту разрывало. Будь эта часть их жизни более стабильной и частой, Гин сейчас оставался бы вполне в здравом и ясном уме. Однако это было не так, и потому долгое отсутствие близости с омегой сказывалось на нем.

Найдя знакомую упаковку таблеток, Гин дрожащими руками налил в стакан чистой воды и вернулся к Бенджамину. Тот жадными глотками присосался к стакану, вылакав все до последней капли, и лишь после принятия таблетки с виду успокоился. Он продолжал вести себя странно, и это беспокоило альфу, точнее ту часть его разума, которая еще сохраняла контроль над ситуацией, не давая сорваться той второй части, которая уже жила в царстве животных инстинктов.

— Бен... Что не так?.. — спросил он, нежно касаясь рукой щеки омеги.

Бенджамин не знал, как тому ответить, что все, абсолютно все сейчас было не так. Он боялся потерять контроль, привыкший за всю свою жизнь все контролировать, вести за собой, доминировать. Он не успел к подобному подготовиться морально, чтобы усмирить свои привычки и рефлексы, которым не была места в этом новом теле.

— Просто немного страшно... — прошептал он в ответ и закрыл глаза, желая скрыть свои чуть увлажнившиеся глаза.

Опять его накрыло волной боли. Тело, казалось, собиралось измучить его до смерти в отместку за то, что он тянул резину, когда решение всех проблем было от него на расстоянии вытянутой руки. Он тихо прошептал, что ему больно, и этого хватило, чтобы Гин залез на кровать сверху, нависая над ним и упираясь на руки по обе стороны от его головы.

Сглотнув, Бенджамин зажмурился, отпуская ситуацию на самотек.

В следующий момент его от кончиков пальцев ног до самой макушки накрыло волной озноба от горячего и влажного поцелуя. Он рефлекторно ухватился похолодевшими от волнения руками за шею альфы, непроизвольно притягивая его ниже, понукая еще сильнее углубить поцелуй.

Крепкие руки Гина заскользили по влажному и разнеженному от долгого пребывания в воде телу вниз, оглаживая талию и останавливаясь на бедрах. Одна из ног омеги оказалась задернута на плечо альфы, а между ягодиц, где уже давно пылал пожар, проникли леденящие кожу пальцы.

Уже одними пальцами Гин ощутил, насколько Бен был сейчас узкий даже несмотря на течку. Видимо, с тех самых пор, как они полгода назад провели последнюю течку вместе, а после поцапались и перестали заниматься друг с другом сексом, Бен действительно был нетронутым. Гин вдруг засомневался, что омега ему изменял в этот период, ведь чужого запаха на нем все это время он не замечал, имея за собой привычку постоянно принюхиваться, да и тело, казалось, серьезно отвыкло от подобных утех.

Что ж, если это так, то это было приятным открытием.

Альфа облизнул губу и опустил взгляд вниз, наблюдая за тем, как его длинные, немного костлявые пальцы исчезали в податливом теле. Вся ладонь вскоре оказалась испачкана в смазке, и он не удержался от того, что вынуть руку и слизнуть ее с пальцев языком.

Бенджамин от этого маневра аж густо покраснел. И совсем неважно, что он сам постоянно делал так, когда был альфой.

Оставлять омегу не хотелось, но Гин был вынужден прерваться, чтобы снять с себя остатки одежды, чтобы уже точно ничто не мешало им двоим пользоваться моментом. Вернувшись, он вновь заметил этот напуганный взгляд из-под густых ресниц. У него сложилось стойкое ощущение, словно Бен его голым и возбужденным видел впервые.

— Ну чего ты боишься? Я же тебя не насилую, — улыбнулся альфа, опускаясь обратно и ласково целуя омегу в лоб, стараясь хоть как-то его расслабить.

Видимо долгий перерыв сказывался и на нем, из-за чего он вел себя так, будто это был их первый раз.

Как бы ни болел от перевозбуждения его собственный член, понукая скорее получить желаемое, Гин сдерживал свои порывы. Раз Бенджамин боялся, нужно было расслабить его, иначе это мало будет походить на занятие любовью между парой. Поэтому альфа отвел приличное время прелюдиям, измываясь над самим собой и своим отнюдь не железным терпением.

Он покрывал в меру ласковыми, в меру страстными поцелуями шею и плечи омеги, играл с его чувствительными сосками, бережно обнимал одной рукой за талию, чтобы тот не ощущал себя в опасности, и продолжал растягивать его тело пальцами. В конце концов, Гин не хотел причинять ему боли сверх той, что он ощущал и без него.

Наконец, Бенджамин начал расслабляться и из его стиснутых губ сорвался первый тихий, но очень желанный стон. Гин улыбнулся, коротко чмокнув омегу в губы.

— Ты готов? — спросил он.

Бенджамин кивнул. На самом деле нифига он не был готов, но мужчина уже так устал от этого невозможного тела, что хотел, чтобы все закончилось само собой. Раз это был единственный путь, то так тому и быть.

Гин, получив согласие, выпрямился, перехватил ствол подергивающегося от нетерпения органа ладонью и пристроился к ягодицам омеги. Ноги Бена были послушно раздвинуты в стороны, и через мгновение альфа плавно и не торопясь вошел внутрь.

От проникновения тело омеги так эротично выгнулось, что Гин невольно задержал дыхание от восторга. Он уже, кажется, начал забывать, насколько его омега все же был прекрасен и невероятно красив.

Войдя до конца, он шумно выдохнул, испытав позабытое и такое долгожданное чувство удовлетворения, вскружившее ему разум до дрожи во всем теле.

Бенджамин же сжал простыни, ощутив, как нечто крупное протиснулось в его тело. Сравнить эти ощущения с чем-нибудь похожим он был не в состоянии, потому что ничего похожего еще никогда не испытывал.

Он шумно выдохнул, кусая свои губы, и во все глаза смотрел в удивительно хрустальные и светлые голубые глаза альбиноса, пытаясь найти в них какой-то спасательный круг, чтобы не утратить те остатки контроля, что еще у него оставались, чтобы не потерять в этом всем самого себя. Потому что от долгожданного чувства заполненности кровь прилила к его голове, и ему показалось, что он сейчас действительно умрет.

Альфа начал плавно и неторопливо двигаться, давая телу омеги привыкнуть, и чем глубже он проникал, тем все сильнее Бенджамин ощущал, как тупая боль внизу живота постепенно исчезала, принося долгожданное облегчение. Пусть и полное отпущение происходило лишь после вязки, уже сейчас он ощущал себя на порядок лучше, и это позволило Бенджамину, наконец, расслабиться и попробовать насладиться новым опытом.

То, что альбинос вел себя с ним настолько бережно и аккуратно, тоже успокаивало его и позволяло с каждым мгновением расслабляться все сильнее. Стало понятно, что ему абсолютно нечего бояться, и он зря себя накручивал. Никакого чувства контроля он не потерял — он мог сейчас сказать стоп, и альфа бы остановился несмотря на течку. Потому что сейчас, наконец, вернув себе возможность здраво рассуждать, Бен понял, что Гинга принадлежал к той же породе альф, что и он сам — у них было высокое чувство самоконтроля. Они не были рабами своей физиологии.

Разумеется, останавливать альбиноса он не собирался, несмотря на то, что ему было ужасно стыдно.

Стройные ноги омеги резко оказались перемещены на плечи альфы. Тот навалился сверху, чуть меняя угол проникновения, и Бенджамин не сдержал постыдного стона, жмуря глаза. Почему это было так приятно?

Раньше он не понимал со своей позиции альфы, как омеги могли получать от подобного удовольствие. Ему казалось это даже каким-то диким, но это не умаляло того факта, как сильно ему нравилось видеть перед собой метающегося по простыням парнишку, который подмахивал ему навстречу бедрами и сладко стонал, явно получая от всего колоссальное удовольствие. И теперь этим самым парнишкой был он сам. И к его стыду ему нравилось то, что он ощущал.

Неимоверно тяжело было признаться самому себе, что ему понравились ощущения глубоких толчков. Понравилось то, как над ним нависал более сильный человек, в чьих руках он был сейчас, вынужденный податливо прогибаться в пояснице. Тяжело, да, но это стоило того.

В этот раз он ответил альбиносу на поцелуй, и они сплелись языками в пылком танце страсти, отдаваясь навстречу друг другу как два маленьких огонька, чье слияние привело к крупному пожару. В этот раз Бенджамин перестал лежать как бездыханная тряпка и вцепился руками в покатые плечи альфы, царапая ногтями светлую кожу до красных пугающих полос. Пожар только набирал обороты.

Стоило ему отпустить себя, как течка мгновенно захватила его разум. Словно только этого и ждала. Из губ полились стоны, он сжался, не желая выпускать альфу из себя, чем серьезно мешал ему двигаться. Альбинос рыкнул на него, больно укусив в шею, и добился своего — омега расслабился, и теперь темп стал куда грубее, куда резче.

Гин сомневался, что в первый их заход продержится долго. Бенджамин вел себя странно, но вместе с тем, когда расслабился, оказался куда раскрепощеннее, чем альфа его помнил. Он царапался и кусался, активно двигался навстречу, словно желая насадиться еще глубже, а целовался так, что у альбиноса улетала крыша. Когда, а главное с кем он научился так целоваться, черт возьми?!

Так или иначе, от обилия запахов, пошлых звуков, от долгожданного ощущения обладания этим омегой, спустя минут десять альфа все же не выдержал, ощущая подступающий ком удовольствия к паху.

Гин оторвался от губ Бенджамина, уперся руками в кровать и быстро начал двигать бедрами, наращивая темп и вырывая из груди омеги полу-вскрики, после чего, наконец, с низким и хриплым рыком не разрядился внутрь, закинув от удовольствия голову назад.

Пару мгновений спустя,

следом за вспышкой оргазма, на его органе распустился узел, прочно сцепляя его с омегой на долгий период времени, даруя измученному телу второго такое желаемое спасение от мучительной боли. Бенджамин в ответ облегченно застонал, и выгнулся мостиком, сцепляя их ладони вместе.

Именно это сцепление пальцев Гин удивительно нежно и мягко поцеловал припухшими губами, глядя пронзительным взглядом в помутненные глаза Бенджамина. И в этом пронзительном взгляде Бенджамин отчетливо читал, что альфа никому и никогда его не отдаст.