Зеленая ласточка

- Да у тебя тут прям... архиварий.

Мор хмыкнул и продолжил наигрывать незатейливый мотивчик. Сондре он напоминал те, что играют в лифтах во всяких американских комедиях. Простенькая мелодия, чтобы заполнить тишину, но не отвлекать. Хотя Сондру бы сейчас и шум литавр под ухом не отвлек.

Она выгребла из шкафа оставшиеся свертки и развернула. С затертой бумаги ей подмигнула схема электрогенерирующей водной плотины номер семь. Схема под номером семь, плотина – под номером четыре.

- А зачем тебе столько?

- Они разные, - ответил Мор так быстро, что уложился между тактов.

- Да ну? И чем отличаются?

Морбиену все-таки пришлось отнять флейту от губ. Он окинул взглядом Сондру, беспорядок вокруг нее, подумал немного – и сощурил сверкающие голубые глаза:

- Ты мне и скажи.

Сондра загорелась (да так, что стоило бы побеспокоиться о ворохе бумаг рядом) и принялась разворачивать одну схему за другой. Мор не только позволил ей порыться в его шкафах – буквально порыться, документов там бы хватило на бассейн с шариками... бассейн с документами! Так еще и теперь сам подначивал их изучать!

Даже если это был хитрый план, как заставить Сондру выучить инженерию, она ничего не имела против такого обучения. Да она профессором станет!

Сондра разворошила записи, нашла штук пять-шесть одинаковых схем и распластала по полу вокруг. Со всех сторон окружило белое бумажное море. Сондра закрутилась на месте. Что на этой? А на этой? А на той? А там? А там? А тут? А почему? А где? А зачем? Голова начала кружиться, и Сондра плюхнулась на пол. По бумажному морю пошли волны. Может, материал бумаги? Нет, вся одинаковая, гладкая. А эта затертая больше остальных. От старости? Или много исправлений? Тут и цвет линий немного другой. Графит? Уголь? Тушь? Нет, точно не тушь – Мор же не продал душу, чтобы так идеально чертить тушью! Да ведь? О, а это что такое? Разная длина линий!..

Краем сознания Сондра заметила, что музыка перестала, но это замечание захлебнулось в водовороте мыслей. На этой схеме по краю наборного бака линия немного тряслась и утолщалась, как будто рука буксировала; а на той наоборот, все отводные шахты были начертаны длинными спешащими линиями; а вот здесь пропорции съехали, совсем чуть-чуть, но в сравнении заметно; а вот тут...

- Неужели что-то нашла?

Сондра вскрикнула и рухнула прямо на свитки. Она и не заметила, как ее накрыла сизая тень. Мор замер.

- Ты в порядке?

Сондра закивала и села обратно.

- Не подкрадывайся так! Тебя обычно за полмира слышно.

Морбиен потоптался голыми ногами.

- Так что? Увидела, чем схемы отличаются?

Он явно насмехался, но Сондре было плевать. Падение ничуть не успокоило. Наоборот, внутри как будто начала дымиться шашка с тротилом! Если бы Сондра стояла, то начала бы подскакивать до потолка.

- Да! Ты рисовал их в разные дни!

Призрак усмешки растворился, как крупинка пигмента в банке с водой. Мор присел рядом и спросил, уже серьезней.

- Как ты поняла?

- Значит, я угадала? – Сондра заулыбалась так, что ее улыбку и целый океан воды бы не растворил, и пододвинула схемы к Мору. – Ты их с разными чувствами рисовал.

Мор начал очень внимательно рассматривать схемы, словно никогда их не видел. Сондра сидела, как на улье – постоянно подпрыгивала над полом.

- Видишь, вот на этой – тебя явно что-то отвлекало, ты даже отрывался от чертежа, линии разной толщины. А здесь рука легкая – ты, наверное, был очень увлечен! Здесь ты явно торопился, даже легенду не обрамил. А тут наоборот перерисовывал по нескольку раз, приходилось исправлять ошибки – значит, твои мысли были где-то далеко от чертежа. Видишь? Видишь?

Мор видел. Лицо у него стало белым, но не таким белым, как у мертвеца, а белым, как бумага. Сондре этот оттенок нравился куда больше его обычной фиолетово-зеленой серости. Она постучала ладонями по схемам в ожидании ответа. Мор – как назло! – не спешил его давать.

- Ну же? Угадала?

Морбиен присел и провел рукой по бумаге. Гладкой и острой.

- Да.

- Да?!

- Да. Может, еще и скажешь, в каком порядке они были начерчены?

Сондра сощурилась. Это что, проверка? Мор ее на слабо берет? Да она... она сейчас!.. К его несчастью, Сондру очень легко взять на слабо!

Пока она сравнивала линии и затертости, Мор успел сходить до стола, расправиться с половиной бутылки и сыграть первую часть неизвестного концерта для флейты и полуночной скуки. Не то чтобы Сондра следила за ним - ведь, в конце концов, она была занята! Просто иногда поглядывала.

Задачка оказалась еще проще предыдущей. Сондра перетянула листы – они громко, но приятно зашуршали по полу, - и разложила в верном порядке. Ну, кажется, верном.

- Принимай! Угадала?

Мор вернулся и окинул взглядом белое поле. Вид у него был точь-в-точь как у строгого учителя. Сондре не нравились учителя, но Мор сейчас выглядел забавно. Были бы у нее такие преподы, может, ее б даже не выпнули из средней школы!

- Ага, - кивнул Мор и крутанул в пальцах карандаш, который захватил со стола.

Сондра пискнула и подпрыгнула.

- Серьезно? Снова угадала?!

- Склонен полагать.

- В каком смысле?

Мор присел. Он провел рукой по бумагам – по всем, до которых дотянулся, не грохнувшись, - и довольно кивнул. Вид у него из учительского стал по-ученически хитрющим.

- Это что, - Сондра тоже присела, - была какая-то проверка?

- Нет, - Мор усмехнулся.

И быстро расставил цифры на схемах, по порядку.

- Просто мне нужна была помощь с сортировкой, - ответил он и – подмигнул.

Сондра охнула – и захохотала так, что хлопнулась на пол. Вот ведь хитрец! Мор хмыкнул и собрал бумаги с тихим шелестом. Каким-то образом Сондра услышала этот шелест за собственным гоготанием.

- Так там же была нумерация!

- Ты не заметила, что она была неправильной? – Сондра на голубом глазу мотнула головой. Она и не смотрела на подписи. Мор поднялся с кипой схем. – Я когда-то отдал бумаги на нумерацию подчиненным, а они все перепутали. Я понимал, что схемы идут не по порядку, но восстановить нужный не мог. Так они и валялись в разнобой.

- А зачем тебе знать их изначальный порядок?

- Я же говорил, - Мор прижал свитки к груди. – Они разные.

Сондра поднялась следом, и он пояснил:

- На первых схемах есть помарки. Не критические, но чем новее схема, тем она правильнее. Это может быть очень важно при починке или разработке улучшений.

- А почему тогда старые не выбросишь? Если они неточные?

Мор буркнул что-то невнятное. Сондра расслышала в этом бурчании «Я что, зря их рисовал, что ли?» Не ей судить! Лекси говорила, что старыми неудачными набросками из их шкафа с рисунками можно убить человека – если свалить на него эту кучу.

Она глянула на шкаф с рисунками Мора – и на гору схем, не всегда удачных.

- Вам бы сюда копировальную машину, - хихикнула она.

- Она уже есть, приятно познакомиться, - ответил Мор. – Вообще, я думал просить кого-то чертить за меня, по шаблону. Но, как видишь, по итогу пришлось самому.

- Почему? Никто не согласился?

- Никто не понял мои схемы. Сомневаюсь, что даже машина бы поняла.

Он усмехнулся, то ли горько, то ли весело, и бережно убрал пронумерованные схемы в шкаф. Сондра проводила их взглядом, желтые, свернутые – и совершенно простые.

- Я же поняла.

Мор стоял спиной, но Сондра заметила, как дрогнула его рука. Руки у него и без того дрожали, но сейчас она дрогнула особенно явно – и замерла на пару секунд, словно забыла про тремор.

Наверное – мелькнуло у Сондры в голове – наверное, чертить с такой дрожью не выйдет.

- Может, тогда поработаешь копировальщиком за меня? – отшутился Мор.

- Я могу! – со слишком уж явным энтузиазмом воскликнула Сондра. Мор аж развернулся. – Я хорошо рисую. Надо? Давай попробую!

Мор хлопнул глазами, посмотрел на схемы под ногами и хлопнул еще раз. А после издал долгое такое, не очень умное «э-э-э-э-эм».

- Да не надо. Я пошутил, - он резко отвернулся и так же резко захлопнул дверцы шкафа. – Схем достаточно, больше не потребуется в ближайшие годы.

Сондра подтянула к себе бумагу, на которую Мор чуть не наступил, и неосознанно помяла краешек. Почему-то от его ответа на душе стало горько. Как когда учитель задал единственный вопрос, на который ты знал ответ, другому ученику.

Мор снова вернулся к игре, а Сондра снова вернулась к схемам. Чтобы отвлечься – ну и для общественной пользы, - она рассортировала и другие чертежи. Как ей кажется, верно. Мор не подходил, не переставал играть и ничего не спрашивал, но Сондра чувствовала на себе его приятный прохладный взгляд.

- Закончила? – сказал Мор, когда очередная мелодия кончилась, а за окном небо посветлело на пару тонов.

И только тогда Сондра поняла, что, впервые за долгое время, без разочарования и зуда в ладонях, может ответить:

- Да. Я все посмотрела. Можно убирать.

Мор пронумеровал схемы, и они в четыре руки расставили их (или, точнее, распихали как попало) по полкам. Сондра закрыла дверцы – и не почувствовала ни малейшего желания их снова открыть.

От этого спокойствия ее потянуло в сон. Ну, может, еще и от шести лишних часов бодрствования.

***

- Значит, ты художница?

Сондру этот вопрос застал врасплох. Она поджала ноги к груди.

- Ну... типа того. Как ты понял?

- Ты в прошлый раз сказала.

- Правда?

- Ага.

- И ты запомнил?

Мор пожал плечами, как будто не запомнить это было так же сложно, как дважды два, и постучал пальцами по флейте. Он стучал долго. Сондра уже хотела напомнить, что в флейту для музыки надо дуть.

- А покажешь какие-нибудь свои работы? – вдруг спросил он.

Если бы у смущения была определенная шкала, то Сондра бы сказала, что оно подскочило на отметку примерно семь баллов из десяти.

- Они все дома, - нервно посмеялась она. - Я тут еще ничего не рисовала.

Сондра не лукавила: те убогие наброски, которые она делала от скуки, никак не попадали под определение «работ».

Мор еще чуть-чуть постучал по флейте и поднялся.

- У тебя бумаги нет? Я тебе дам.

Он уже пошел к шкафу и даже открыл дверцу, когда Сондра поняла, что он сказал – и подскочила следом.

- Нет-нет, дело не в этом! Бумага есть!

Мор обернулся через плечо, кивнул и все равно продолжил копаться.

- Тогда материалы? У меня была тушь...

- Ничего не надо, ты чего!

- Есть карандаши. Красок, к сожалению, нет, я никогда не умел работать с цветом. Могу предложить уголь.

- Да правда, Мор, все в порядке, не... Погоди-ка, - она выскочила вперед. – Работать с цветом? Ты?

Мор перестал шуршать и замер, как пойманный с поличным. Сондра захотела вцепиться в него, но остановила руки на полпути и стиснула воздух. Кабинет начал медленно наполняться высоким писком.

- Только не говори, что ты еще и рисовать умеешь!

Нет, этого же просто не может быть! Сондра встречала умных людей, встречала талантливых, но чтобы умный и талантливый – да кому надо душу продать за такое!.. Сондра представила Мора за холстом, с кисточкой или мастихином в руке, с пятном краски на щеке (или не краски, а чернил – он же не очень хорош в цветах), с его обычным сурово-сосредоточенным лицом. И так от этой картинки стало смешно, что Сондра зажала себе рот, только бы не расхохотаться в голос. Мор – художник! Ну подумать только!..

- Нет, - Мор со скрипом прикрыл дверцу шкафа и как-то по-подростковому смущенно помялся на пятках.

Сондра отошла. Ну конечно же. Наверняка бумага, тушь, уголь и карандаши ему нужны были для чертежей – и только. Нельзя ведь быть настолько идеальным. Еще чуть-чуть – и Сондра бы всерьез засомневалась, человек ли перед ней! Гений-изобретатель, хороший воин и стратег, интересный собеседник, (да и – если уж приглядываться – не урод). В какой-то сфере его ведь должны были обделить!

- Просто для скульптур нужно было делать эскизы, и у меня осталось много расходников...

У Сондры челюсть пробила путь к земному ядру.

- Для чего?

- Для скульптур, - Мор глянул через плечо, но чего-то засмущался и снова начал рыться в шкафу, теперь – смущенно.

- Для каких скульптур? Для настоящих?

- Да... из камня.

- Только не говори мне, что ты!..

Мор снова попытался глянуть через плечо, но они – плечи – у него так поднялись, что голова не смогла повернуться.

- Ладно, - пробормотал он. – Не скажу.

Не была бы на дворе ночь, Сондра бы заверещала. А так просто издала вой сирены. Да ладно! Да не может быть!

- Ты что, скульптор?! Ты серьезно вырезаешь скульптуры? Настоящие? Из камня? Прямо как Микеланджело?!! Вот прямо этими руками, берешь – и вырезаешь?!

Мор посмотрел на свою подрагивающую руку и явно хотел что-то сказать, но Сондру уже было не остановить. Она подлетела к нему, вцепилась в предплечье и сжала так, что, наверное, на нем остались отпечатки ее пальцев.

- Почему ты молчал?! Покажи! Покажи, покажи, покажи-покажи-покажи!

- Д-да там нечего...

- Хотя бы эскизы покажи! А лучше сами работы! Они у тебя где-то в кабинете? Или у тебя есть мастерская? Ты покажешь?! – Сондра больно щипнула себя за бок и заставила отойти. И, сдержанней (насколько сдержанным может быть голос, срывающийся на писк от восторга), спросила. – Я могу посмотреть? Если можно, конечно.

Мор вдавил голову в плечи так, что что-то затрещало – то ли голова, то ли плечи. Сондра заставила себя сделать шаг назад. Вот дура! Налетела на человека со своими глупыми вопросами! Но Сондра просто поверить не могла: Мор, холодный и серьезный Мор, чертивший в книжке сложные схемы электроприборов, соединяющий своими ловкими пальцами крохотные провода, играющий такую чувственную музыку Мор – вырезал скульптуры из камня!

А впрочем... теперь это звучало логично.

- Нет нужды, - сказал Мор и закрыл шкаф.

Сондра снова заставила руки удержаться на месте.

- Почему? Я правда хочу посмотреть! Если ты думаешь, что они недостаточно хороши – то поверь, я так плоха, что для меня даже лицо снеговика уже шедевром покажется. Хотя бы одну работу, пожалуйста!

- Нет нужды, - повторил Мор и отошел к окну. Сондра уже хотела начать торговаться – она даже готова худшие свои наброски показать! Но Мор добавил, глядя в пол. – Ты их видела.

- Разве?

Сондра нахмурилась и напрягла память. Если бы Мор показывал ей, она бы непременно запомнила! Да и вообще – как можно пропустить что-то такое внушительное и прекрасное! Но Сондра за все время на Ремме не видела никаких скульптур. Кроме, разве что...

Она ахнула.

- Да ладно, - протянула она так, что Мор все-таки обернулся. Видимо, подумал, что у нее приступ. Сондра и правда была близка к чему-то такому. Сердце колотилось, как бешеное! – Это ты! Барельефы на стенах – это сделал ты!

Мор пару секунд помялся, но понял, что врать бессмысленно, и кивнул. А Сондра все-таки заверещала.

- Тише, - Мор поморщился, и пришлось зажать себе рот. – Пожалуйста, ласточка, если мы будем шуметь, сюда сбегутся ремма. И вряд ли они будут разбираться, почему именно ты кричишь.

Сондра мысленно с ним согласилась и проглотила вопль восторга. Да уж, учитывая репутацию Мора, бравых солдат не убедит даже то, что Сондра пришла сюда по собственной воле и лыбится во все тридцать два.

- Извини, извини, - несдержанно зашептала она и подбежала ближе. – Просто я не могу поверить! Ваши барельефы – они же... они... Не могу поверить, что это все тоже ты сделал!

Мор поскреб пальцем флейту.

- Не совсем. Барельефы на стенах были давно, это культурное наследие Реммы. Просто некоторые начали осыпаться, и была возможность попробовать... Хуже бы я все равно не сделал. Хотя, это как посмотреть. Думаю, некоторые сюжеты гуманнее было бы просто сбить и сравнять со стеной. Вышло ужасно.

Сондра, как ни пыталась, не могла вспомнить ни одного откровенно ужасного барельефа. Ну, кроме тех, которые – очевидно – не видели руки Мора и отражали то самое «культурное наследие». Это как сравнить наскальную живопись и картины эпохи Ренессанса!

- Но никто особо не возражал, так что, в свободное время, я иногда практиковался на особенно старых и обвалившихся участках. Ими веками никто не занимался, так что таковых на Ремме очень много, - продолжал Мор. – Их и сейчас много. Надо бы подправить. Но теперь я вряд ли даже инструменты удержу, - он посмотрел на свои руки в треморе и поджал пальцы. – Да и свободного времени у меня больше нет.

Он вздохнул и выпустил тяжелый выдох во флейту. Сондра слушала его – а мысли бегали внутри черепушки и ворошили воспоминания. И одно резко прилипло к внутренней стороне век.

- А тот..., - Мор прервал мелодию, когда она заговорила, и Сондре стало на секундочку стыдно. – А тот барельеф, с монстром и Нафтии – это тоже?..

Мор кивнул и отвел взгляд.

Так вот оно что! Тогда, когда Сондра остановилась полюбоваться, а Мор ее заметил и сбежал – он сбежал не потому, что испугался или разозлился. Он смутился! Мор! Увидел, как кто-то смотрит на его работу – и сбежал, пока не услышал оценку!

Сондра захотела рассказать, как во время показа вступительных работ попыталась залезть под драпировку, чтобы только не видеть лица приемной комиссии, - но решила не смущать Мора еще сильнее. Творческая солидарность!

- Он потрясающий, - не удержалась Сондра.

Мор скосил к ней глаза. И там, в этих глазах, закружились, завспыхивали синие искры.

- Серьезно? – неверяще переспросил он.

Сондра кивнула, так серьезно, как может кивнуть человек с широченной улыбкой.

- Он как живой. Просто замерший, - эх, Керш, где твое красноречие? Ах да, его же никогда не было. – То есть... я смотрю на него – и кажется, что сейчас случится непоправимое, страшное, но при этом великое. Но оно не случается – логично, это ведь скульптура – и поэтому...

- Сердце замирает, - закончил за нее Мор.

- Да, - выдохнула Сондра. – Да, именно. Замирает сердце.

Мор усмехнулся своим мыслям и спрятал сияющий взгляд на боку флейты. Он продолжил играть с того же места, и больше Сондра не стала его перебивать.

Время пролетело незаметно – или же Сондра потеряла его счет, - но скоро начало светать, свечка уже плавала в воске, а Мор сообщил, что до подъема осталась пара часов. Сондра открыла рот, чтобы сказать, что не устала, но рот предательски зевнул. Пришлось согласиться пойти спать. Мор в качестве компенсации разрешил Сондре включить пару тумблеров, убрал недопитую бутылку и махнул на прощание. Но, когда Сондра уже повернула ручку двери, вдруг окликнул:

- Погоди, ласточка.

Сондра внимательно наблюдала, как Мор снова открывает шкаф и безошибочно достает откуда-то из дальнего пыльного угла свернутую бумагу. Он, чуть покачиваясь от алкоголя и недосыпа, подошел и протянул ее Сондре.

- Вот. Держи. Если, конечно, хочешь...

Дважды Сондре говорить не нужно было. Как будто она может не хотеть развернуть таинственную бумагу! Тем более, что там было...

- Это же?!..

У нее в руках был эскиз того самого барельефа. Быстрый, легкий набросок – с расчетами и длинами по бокам, - из порывистых линий и полупрозрачной штриховки. Нафтии здесь был крохотный, как муравей, но такой же отчаянно-отважный. А чудовище – не чудовище уже даже, а таинственное мифическое существо, - показалось не грозным совсем, а беззащитным и смущенным.

- Тебе же, кажется, понравился барельеф, - Мор отступил. – У меня эскиз просто пылится. И я подумал, что ходить каждый раз в тот зал долго и неудобно, а так у тебя будет его изображение. Конечно, это не скульптура. Но, если тебе нравится...

Нравится ли Сондре? Да она опять пытается не заорать!

- Очень! – она бережно свернула эскиз и прижала его к груди. – Спасибо.

Мор приподнял уголок губ и подарил ей еще один сверкающий взгляд.

А Сондра подумала, что она никогда, ни за что, не при каких обстоятельствах, как бы Мор ее ни упрашивал, не покажет ему те кривые каракули, которые она осмеливалась называть своими рисунками.

***

- Давай сразу, что еще я должна о тебе знать?

Мор нахмурился и покатал алкоголь в бокале. Сондра остановила его брови на полпути к переносице:

- Но что-то хорошее! Не про то, что ты монстр, серийный убийца, расчленяешь трупы и ешь котят по ночам.

- Я не ем котят, - сказал Мор с искренним недоумением и даже смутился. – Ты уже девятую ночь становишься свидетелем, чем я занимаюсь ночами.

«Он считает», - почему-то Сондру это умилило до треска щек.

- Что до вещей, которые ты должна обо мне знать... Да понятия не имею! – Мор отмахнулся бокалом. – У меня не так много хороших сторон. По крайней мере, ни одну не могу вспомнить.

- Ага, например ту, что ты провел по всему острову электричество.

- Просто повезло.

- И водопровод.

- Пф!

- Восстановил культурное наследие.

- Скорее уж испортил.

- Реорганизовал систему поставок.

- Где ты таких слов только понабралась?..

- Наладил документооборот.

- О, за это моя душа будет посмертно мучиться!

- Создал сектор последних дней.

- Это...

- И провел реформу флота!

Мор медленно опустил руку. Все то время, что он ее опускал, он смотрел прямо на Сондру с какой-то горькой болезненностью. Сондра беззастенчиво пялилась в ответ. И с грустью подмечала, как тускнеют голубые глаза. Бокал стукнул по полу, и Мор отвернулся.

- Ты у Агаты спрашивала?

Сондра неловко хихикнула. Ну да, это было очевидно. Наверное, никто кроме Агаты на всей Ремме не стал бы перечислять регалии Морбиена. Кроме Агаты – и голых фактов.

- Так ведь это все правда, - Сондра придвинулась ближе и поскребла его плечо, как кошка закрытую дверь. – Ну давай, Мор, колись, какие у тебя еще святые грешки за душой?

Мор цыкнул и попытался отпихнуть ее руки, но Сондра скребла все усерднее и...

...Минут пять они пихались и махались, как трехлетки.

- Ты все назвала, - отрезал Морбиен, когда поймал ее запястья.

Сондра пошевелила пальцами – как в наручниках. Вот подлец! Никому еще не удавалось заковать королеву замков в кандалы! Ну, если не считать той пары случаев... Ой, не о ней сейчас!

- Ни за что не поверю, что это все! – Сондра показала язык. – Да ладно тебе, неужели у тебя за всю жизнь не накопилось хороших черт? Ты же не мог все эти годы только работать!

Мор закатил поблекшие глаза и отпустил руки. Сондру словно отбросило. Запястья впервые в жизни скучали по оковам.

- Только работа и имеет смысл. В моей жизни.

- Брось! Неужели у тебя всю жизнь ничего кроме работы не было? Хобби? Мечты? Семья? Дети, может?

«Жена?» - чуть не ляпнула Сондра, но успела прикусить себе язык. Блин, надо было еще до детей остановиться.

Несмотря на острую тему, Морбиена вопрос развеселил. Он усмехнулся и покрутил в пальцах флейту.

- Дети? Ха, какие дети!.. Нет конечно. Какие мои годы...

Сондра пожала плечами:

- Ну не знаю, у некоторых в твоем возрасте и внуки могут быть.

Флейта остановилась под фантастическим углом. Повисла тишина. Мор скосил глаза. Сондра попыталась в них заглянуть. Что, она что-то не то сказала? Морбиен приподнял бровь:

- Сколько, ты думаешь, мне лет?

Сондра постучала по бедрам. Вот черт, вопрос с подвохом. Сейчас главное не обидеть!

- Тридцать с... пять? – скостила ему десяток она и пихнула в плечо. – Выглядишь вообще не тридцать два – как зуба! Я еще когда тебя в первый раз увидела – больше тридцатки бы не дала. Ты в отличной форме!

Морбиен приподнял и вторую бровь – и они вдвоем поползли к корням белых волос.

- Ласточка, мне двадцать один.

Смех, наверное, прозвучал слишком громко.

Сондре не стоило ржать во все горло посреди ночи, но она просто не знала, что еще сделать. Сначала она подумала, что он шутит, но чем дольше она смеялась, чем с большим недоумением смотрел на нее Мор, тем больше становилось неловко – и Сондра смеялась уже из-за этого.

- Что смешного? – спросил Мор, когда воздух (предатель!) все-таки кончился.

В мыслях, чем бы заткнуть свой слишком болтливый рот, Сондра перехватила свою руку на полпути к бутылке.

- Д-да ничего, ха-ха!.. Двадцать один, говоришь? Ты же шутишь? Шутник, блин!

Мор мотнул головой. Слишком серьезно для человека, чей собеседник захлебывался смехом. Смеяться перехотелось.

- Шутишь же! Верно?

- Что не так?

- Ты... да ты не можешь быть всего лишь на два года старше меня! – Сондра замахала перед лицом Мора. – Ты же... ты же, ну – да ты весь седой!

Морбиен оттянул одну прядь и скосил на нее взгляд, словно только заметил.

- Они побелели, еще когда я был ребенком.

Сондра ухватилась за последний шанс сбавить напряжение, как за соломинку.

- Тяжелое детство, а?

Мор дергано заправил прядь обратно.

- Да.

Соломинка переломилась с треском столетнего баобаба.

- Ты из-за волос подумала, что я настолько старый?

- Да чего ты, тридцать пять – это не такой уж и старый!

- Не в этой стране.

Точно, Агата говорила, что местные редко доживают до тридцати. С точки зрения Морбиена, Сондра сравнила его с дряхлым стариком. Мда, Керш...

Мор повернулся к окну и посмотрел в темное стекло. Коснулся своих впалых щек, оттянул кожу, провел по морщине на нахмуренном лбу. А хмурился он все сильнее – и морщины становились все четче. Он словно впервые за последние годы увидел себя в зеркало.

- Я и не думал, что так ужасно выгляжу...

- Неправда! Ты красавчик! – Сондра подтолкнула его в плечо и повернула лицо к себе. – Я не приглядывалась просто. А сейчас смотрю – ну конечно, тебе больше двадцати не дашь!

Но Мор не поверил. Он отвернулся, потянулся к бутылке, но задумался. Поколебался, секунду, вторую – и взял недопитый бокал. Сондра услышала, как у нее внутри что-то неприятно звякнуло.

- Ну, может, ты просто подустал, - она положила голову ему на плечо, острое и напряженное. – Ты ж не спишь вообще. Конечно, это влияет на здоровье. В твои мешки под глазами можно складывать документы.

Мор хмыкнул и выпил. Сондра тыкнула его под ребро. Мор поперхнулся и хмыкнул снова.

- И вообще, - она подняла взгляд и заглянула в глаза со всей своей серьезностью. Морбиен смотрел на нее с не меньшей серьезностью. Сондра уперла палец в его грудь. – У тебя зато тело классное.

Воцарилась тишина – и Морбиен издал тот длинный хрипящий звук, с которым обычно давят гомерический хохот. Сондра же давить не стала и загоготала, согнувшись в три погибели. И не успокаивалась так долго, что Мору пришлось минут десять гладить ее по спине, чтобы уменьшить громкость хотя бы наполовину. По итогу единственное, что заставило Сондру заткнуться – это тихая мелодия флейты, которую никак не хотелось заглушать. Но даже после этого улыбка и не думала сбегать с губ.

Почему-то выпивал Мор, а пьяной себя чувствовала Сондра.

***

- Зачем ты вообще ходишь в этой форме?

- А что, не нравится?

Сондра смерила взглядом китель на спинке стула. Мор заработался, Сондра пришла раньше времени, так что она застала, как он стягивал свою бюрократически-козлиную шкуру. Китель поблескивал серебряными погонами и пуговицами, и сейчас, без носителя, казался куда более симпатичным. Может, дело в ассоциации.

- Не-а.

Мор отчего-то приподнял брови.

- Серьезно? Мне казалось, выглядит неплохо.

- Нет, вкус у тебя есть, - согласилась Сондра и смерила Мора, расслабленного, в черной водолазке, взглядом. – Но ты в ней какой-то... ненастоящий?

На его лице отразилось настоящее недоумение. Это выражение лица появлялось во время их ночных разговоров так часто, что Сондра уже к нему привыкла.

- Почему ты так решила?

- Не знаю. Я тебя как в форме ни увижу – так ты постоянно такой... такой...

Сондра свела лопатки, вздернула нос и чопорно вытянула губы. И нахмурилась к тому же. Судя по смешку со стороны Мора, вышло не очень похоже.

- Я что, правда так выгляжу?

- Ага, один в один, - Сондра не выдержала и тоже рассмеялась. – Я, когда тебя увидела, подумала – ну какой козел! Наверняка важная шишка.

Мор прикрыл лицо, взял под контроль мимические мышцы и выдохнул. Но Сондру не проведешь! Вон, как глаза сверкают! Веселится, как пить дать.

- У тебя, ласточка, интересная особенность: называть козлами важных шишек.

Сондра снова захохотала. И даже позавидовала способности Мора брать под контроль эмоции. А то перебудит еще всю Ремму!..

К черту, оно будет того стоить!

- А что до формы...

Мор, кряхтя (а еще обижался, что дедом назвали), поднялся и подошел к стулу. Он взял китель, бережно, но отстраненно, как дядечка во фраке выносит редкую вазу на аукцион. Флейту Мор тоже берег, но держал ее скорее как ребенка или хрупкую птичку.

- Я ношу ее не потому, что она мне жутко нравится. Это необходимость.

Сондра поднялась.

- Почему? Порядки такие? Остальные без формы ходят. Или это потому что ты в командовании? Это наверняка ужасно неудобно. А у тебя...

- Все проще.

Мор развернул китель изнанкой к Сондре и немного вывернул полы. Сверкнули среди ткани металлические вставки. Сондра подскочила ближе и ощупала спинку, поддела суконные лоскуты... Вот оно! Изнутри, по линии спины и вдоль плеч, располагались ребра жесткости – из того же материала, что и погоны. Как будто вторая грудная клетка. Сондра у Лекси в книжках видела!

- Это что? – она подняла на Мора взгляд (и краем сознания заметила, что улыбается, как мелкая).

- Корсет, - ответил тот и протянул китель вперед.

- Зачем? За осанкой следишь?

Сондра хихикнула, а Мор не ответил и снова протянул китель. Сондра понятия не имела, зачем. Она же и так все прекрасно видит! Он даже щупать ей разрешает! Но Морбиен вытягивал руки – Сондра стояла истуканом, - и, когда локти разогнулись так, что начали выворачиваться в другую сторону, накинул китель ей на плечи.

А!..

Китель плотно прильнул к спине, надавил на суставы, выгнул позвоночник. Мор подтянул полы и свел их вместе. Даже так на груди осталось немного места (Сондра отчего-то безумно смутилась); но металлические ребра встали между костяными, как влитые, и расправили такие мышцы, которые, наверное, и в учебниках Лекси не упоминаются.

Морбиен подтянул ткань еще сильнее, и что-то хрустнуло. Кажется, позвонки. Сондра попыталась поежиться – и поняла, что едва может пошевелить лопатками.

- Уф, - она выдохнула. Будь китель по размеру, он бы, наверное, и этого ей сделать не позволил. – Он должен так давить?

- Больно? – Мор мигом ослабил хватку. Не сказать, что это помогло.

- Нет. Просто неприятно. Как будто в планке стоишь. Но только стоя... Ха-ха, получается, реально стоишь.

Мор усмехнулся, и Сондра улыбнулась. Она только сейчас заметила, насколько он близко. Она увидела, как прорезались тонкие морщинки у уголков его глаз и покраснели заеды в уголках сухих, покрытых белыми чешуйками губ. В свете свечи кожа у Мора показалось желтоватой, как старый потрескавшийся холст. Сондра любила красоту. И Мор сейчас показался ей красивым.

- Это с непривычки. У меня тоже спина ныла поначалу.

Он резко отвернул голову, и Сондра поняла, что, возможно, слишком откровенно пялилась. Она перевела взгляд на серебряную вышивку по краю кителя.

- А кто это придумал вообще? Вот у вас тут садисты!..

- Это я придумал.

Сондра цыкнула:

- Есть ли хоть что-то на Ремме, что придумал не ты?

- Все хорошее, - Сондра хотела пихнуть его в бок, но на плечи давили металлические штыри. Мор продолжил. – На самом деле, у меня всегда были проблемы с осанкой. Раньше никому не было дела, но, когда я стал авитаром, все стали жутко беситься, что форма на мне сидит, как мешок.

- Все просто идиоты.

- Все, включая меня.

Сондра прыснула и показала язык:

- Ты тоже идиот.

Мор показал язык тоже – так быстро, что Сондра бы подумала, что ей показалось. Но ей не показалось! Она все видела!

Мор отступил, и без его поддержки китель обвалился на плечи небесным сводом. Сондра бы согнулась, если бы могла согнуться. Но, при всей этой тяжести, совсем не хотелось его скинуть. Это было похоже на то, как Лекси засыпала за учебниками, а Сондра тащила ее на спине до кровати. Тяжело, неудобно, хочется ругаться, но молчишь, а на лице – улыбка.

Китель был теплый, грубоватый, впивался между ребер, но при этом обнимал со спины и поддерживал. Сондра подтянула края, чтобы металлические вставки не врезались так в ключицы. Под пальцами елозила серебряная окантовка, целовали костяшки холодные пуговицы. А еще китель вкусно пах. Чем-то таким знакомым и успокаивающим. Сондра прикрыла глаза и втянула воздух. Пахло, пахло... так, как пах бы Морбиен, если бы не душок алкоголя.

Ну еще бы! Мор ведь выпивает не в форме! В голове мелькнула глупая мысль: Сондра вдруг захотела, чтобы Мор носил форму почаще. Ну, это только потому, что она ему правда идет! А еще для осанки полезно, все такое...

Сондра открыла глаза и посмотрела на Морбиена перед собой. Невыспавшегося, помятого, бледного Морбиена в простой черной водолазке, с изгибом сгорбленных плеч, с длинными узловатыми пальцами, с серебрящимися волосами и глазами – такими яркими, такими светлыми, такими горящими, что ни в какое сравнение не идут с лучшими тканями.

Все-таки, такой Морбиен ей нравился больше. Сондра улыбнулась и плотнее укуталась в теплый китель.

- Холодные у вас все-таки осени, - сказала она в ответ на приподнятую бровь.

Мор ничего не сказал и вернулся к окну. Сондра пошлепала за ним.

- У окна холодно, - заметил он.

Сондра закатила глаза и упрямо плюхнулась на излюбленное место. Мор хмыкнул, опустился рядом и взялся за флейту.

Китель снять он не попросил.

***

Сондра долетела до кабинета раньше, чем кончился мотив. Ошметков вежливости хватило на то, чтобы стукнуть по двери – хотя, Мор наверняка услышал ее гневный топот еще с конца коридора. Как и вся Ремма. Ну и пофиг! Ух, да она ему сейчас!..

Морбиен опустил флейту, дождался, пока дверь за спиной Сондры хлопнет, и растерянно издал:

- Я думал, ты сегодня отсыпаешься.

О, Сондра планировала отоспаться! Но это было утром до того, как... как...

- Ты козлина! – возмущение булькнуло и закипело в горшочке сердца. Сондра потопталась, раздувая огонь, и на всех парах потопала к окну. – Это что вообще было?

Морбиен даже не дернулся. Он посмотрел на флейту, нахмурился и немного пьяно протянул:

- Морская песня, кажется.

- Я не об этом! А «морская песня» - это название или... Так, не заговаривай меня! – Сондра топнула. Морбиен без единого слова посмотрел на нее снизу вверх (и отодвинул бутылку от топающей ноги). – Что это вообще днем было?

Морбиен нахмурился сильнее. Переносица у него была неровная, как будто поломанная в детстве – Сондра часто такое видела у Дэнтовских сорванцов, - и сейчас рубцы сильнее взбугрились. Как выпуклости барельефа.

- Какое конкретно «это»? – наконец выдал из себя Мор.

- В столовой!

- А что было? – Мор все хмурился и хмурился.

Если бы он нахмурился еще чуть-чуть, то сломал бы себе переносицу еще раз.

Сондра вполне могла ему с этим помочь. Впрочем, Морбиен сейчас выглядел так, словно это днем он был пьян, и теперь с трудом вспоминал те события. Ну ничего. Она ему сейчас напомнит! Такое нельзя спускать с рук. Как Мор вообще себе такое позволил! Знай его Сондра чуть похуже – восприняла бы как оскорбление ее чести и достоинства! Да разве может приличный человек себя так вести? Или у него мозги набекрень? Ну, она сейчас поправит! Сондра набрала воздуха в грудь и громко, со всей силы зашипела (ночь же на дворе, в конце концов):

- Ты со мной не поздоровался!!!

Морбиен пару секунд тупил взглядом в одну точку (эта точка была подозрительно близко с сережкой Сондры). И белые брови медленно вернулись на свои законные места.

- Я поздоровался.

- Нет! – Сондра выпустила весь накопленный для возмущенной тирады воздух и обидчиво буркнула. – Я тебе «привет», даже помахала, а ты проигнорировал.

- Я на тебя посмотрел.

- Это не приветствие!

- Почему нет?

- Ты ничего не сказал!

- Я никогда не говорю.

- Нет, ты...

Теперь уже Сондра затупила взглядом в одну точку – примерно на втором бугорке кривой переносицы. В голове замелькали все их встречи, публичные и личные, все разговоры Мора, с ней, с другими...

Черт. Действительно ни разу.

- Ну, - Сондра плюхнулась рядом со свечой, придержала закачавшееся пламя и, подумав вздернула подбородок, - это невежливо!

Морбиен пожал плечами и поднял флейту.

- Никто не жаловался.

Он дополнил ответ короткой бодрой мелодией, и ее ритм унес возмущение куда-то далеко-далеко, закружил в танце на другом конце земли. Сондра постучала по коленкам в такт.

- Тебя послушать – так можно что угодно делать, пока люди не жалуются, - нараспев протянула она и, уличив момент между тактами, щелкнула Мора по плечу. – Тебя мама не учила, что с людьми надо здороваться?

Музыка прекратилась. Морбиен медленно опустил руки и так же медленно их поднял – но опустил он флейту, а поднял уже бокал с пенящимся напитком.

- У меня не было мамы. Она умерла в родах, - ответил он и пригубил, так буднично, словно на погоду жаловался.

Сондра прикусила язык. Блин...

- Извини. Я не знала.

- Да не стоит. Думаю, если бы она могла, то, как отец, ушла бы еще раньше. А так мы прожили аж несколько минут с матерью! Вот это роскошь, - он опустошил бокал и снова взялся за флейту. – Впрочем, не могу их винить. Лучше уж так, чем та участь, что их ждала, останься они в живых. Я бы и сам от себя свалил.

Он затянул спокойную мелодию, она спустилась по коже тягучим ручьем, и Сондру почти утянуло прочь от тяжелых мыслей. Но Мор остановился, чтобы промочить горло, – и Сондра выкарабкалась обратно в реальность.

- Ты сказал «мы».

Рука с бокалом дрогнула.

- У тебя есть...?

- У меня никого нет, - Мор огрызнулся и схватился за бутылку. Сондра даже пискнуть не успела, как он запрокинул ее и залил содержимое прямо в горло. А после отшвырнул бутылку, утер подбородок и, не дав себе и секунды передышки, снова заиграл.

Мелодия выходила дерганая, резкая, пальцы соскакивали, Мор шипел, ругался, но не останавливался ни на мгновение. Только бы не сделать паузу, в которую Сондра смогла бы задать ему вопрос.

Любопытно было до чертиков. До дрожи, до скрежета. Но Сондра не могла сейчас насесть с личными вопросами. Во-первых, Мор явно вспылит, закроется и вообще ничего не скажет. А во-вторых – что за лицемерие! Отчитать человека за невежество, а потом бестактно надоедать.

«Потом, - Сондра затолкала ворчащее любопытство за дверку морали и хорошенько приперла тяжеленными доводами, - Когда-нибудь. Позже. У других спросим».

А о чем спросить? Сондра за все время не видела никого, похожего на Морбиена. Да и, зная его репутацию, родственники бы точно упоминались то тут, то там. И учитывая, что Полли о них даже словом не обмолвилась... Сердце потянуло. Сондра вздохнула – вспомнила о Лекси. Как ты там, сестренка? С мамой один на один...

Мор наконец бросил игру и откупорил очередную бутылку. Он наполнил бокал. Руки дрожали, но, на удивление, не пролили ни капли. Наверное, привыкли уже к тремору. Сондра поерзала и вставила-таки пару слов:

- А знаешь, может, без мамы даже лучше. У меня вот, - она замялась, - у меня вот есть мама. А как будто и нет. Отца своего я не видела, отчим умер рано. И вот половину времени страдаешь, что нет мамы, а половину – что она есть.

Морбиен отставил бутылку, но пить не стал. Повисла тишина. Сондра уже начала придумывать шутку, чтобы сгладить неловкий момент (шутки все выходили сомнительными), как Морбиен сказал, неуверенно и мягко:

- Это ничего. На земле Лайтов каждый второй – сирота. А хороших родителей можно по пальцам пересчитать. Здесь тебя поймут. Это ничего, - зачем-то повторил он.

У Сондры заняло минуту, чтобы обработать услышанное. Всю эту минуту она пялилась на Мора неотрывно. Тот сначала косился, потом отвернулся, повернулся снова, поерзал, закашлялся, попытался отвлечься на алкоголь, так и не сделал ни глотка, потому что, видимо, свело горло, и закончил тем, что стиснул флейту и упрямо задержал взгляд на ней.

- Это ты меня сейчас поддержал? – спросила Сондра.

А на лице расплывалась наитупейшая улыбка.

Морбиен весь съежился, угукнул и спрятал взгляд за балконным окном. Блики от почти полной луны отгрызли краешки его зрачков, больших и блестящих. Захотелось по-детски захихикать. А еще – закрыть лицо руками, потому что щеки отчего-то пекло.

- Спасибо! – Мор на это снова угукнул, и зрачки у него достигли полнолуния. Полнозрачковения. Сондра шире улыбнулась и привалилась к его плечу. – Уверена, тебя тут тоже поймут. Хоть один человек-то найдется.

Мор прикрыл свои лунные глаза. Сондра упрямо сидела в неудобной позе. Спина начала затекать, и Морбиен, словно почувствовав, осторожно положил ладонь между напряженных лопаток. Сидеть сразу стало легче. А еще теплее! Мор приподнял веки, и в отражении, среди звезд, волн и лунного света, Сондра поймала голубые огни. И, подсвеченную ими, едва заметную, легкую, как если бы у художника соскочила рука, - улыбку.

- Надо только повежливее быть, - хихикнула Сондра. Стало просто невероятно тепло. – И улыбаться почаще.

Голубые огни закатились, но улыбка никуда не делась.

- Легче сразу сдохнуть.

Сондра пихнула плечо, на котором лежала.

- Сдохнуть всегда легче всего, - передразнила она. – А ты, вроде, никогда легких путей не искал.

Мор усмехнулся, и ладонь под лопатками приятно поелозила.

- Ты, вроде, тоже.

- Конечно, - Сондра приподняла голову и сказала, со всей своей дурашливой серьезностью. – Мы же не слабаки.

Мор повернулся, и она увидела вживую этот случайный росчерк улыбки. И сама, как окно, отразила его.

- Верно, - кивнул Мор. – Мы не слабаки. Мы идиоты.

Сондра расхохоталась, и Морбиен – несильно – пихнул ее в ответ.

***

- Ты не умеешь танцевать?!

Это был первый раз, когда Морбиен ее перебил. Ладно, возможно, не первый, но точно первый, когда он сделал это с таким взглядом.

- Ну... да, - Сондра потерла плечи от неловкости. Мор смотрел на нее, как Вирт в день знакомства – пораженный и восхищенный. – Когда бы мне было учиться? Да и с кем?..

Мор отшвырнул бутылку, которую только начал, и резво вскочил. От такой прыти он споткнулся о собственные ноги, едва устоял, потоптался – и снова уставился на Сондру тем самым взглядом. Голубые, невозможно пылающие глаза смотрели прямо на нее. Сондра распахнула рот. Вряд ли она когда-то видела такой яркий цвет. Ни в магазинах красок, ни на полотнах художников, ни даже в небесах осенней Реммы. Это был совершенно иной – неземной, волшебный – голубой цвет.

Мор вдруг смутился и отвернул голову. И пальцы поджал. Сондра только сейчас заметила, что он тянул руку.

- Позволь, кхм... пригласить тебя на танец?

Сондра издала долгий и явно слишком громкий звук. Правда, очевидно, вложила в этот звук слишком много эмоций, потому что Мор смутился еще сильнее и порвался убрать руку. Сондра вцепилась в нее ногтями.

- Да! Хочу! – она подтянулась (Мор стоически выдержал ее десятки килограмм тела, пусть и с тихим уханьем) и вскочила на ноги. И только потом подумала. – Только я же сказала, что не умею.

- Затем и приглашаю, - Мор снова повернулся, и Сондра снова растворилась в кюветах его глаз. – Хочешь научу?

- Спрашиваешь!

Сондра очень глупо гыгыкнула. Мор из солидарности хмыкнул (у него даже это получилось мелодично) и повел ее к середине комнаты. Места все равно оказалось маловато, так что Морбиен взялся отодвигать софу. Руке Сондры стало одиноко без его руки.

- А ты любишь танцевать? – она сунула одинокие руки в карманы и постучала по бедрам.

- Спрашиваешь! - Сондра хихикнула, и Мор продолжил. – Когда на Ремме еще устраивали балы, мы..., - он остановился, тряхнул головой и продолжил толкать софу, - в общем, я готов был целыми ночами танцевать. Было бы только с кем.

Да уж, учитывая, что на Морбиена даже смотреть побаиваются, вряд ли находилось много партнеров. Сондра поелозила по воздуху плечами. Воздух, на удивление, не был густым и напряженным. Да и Мор как будто не обратил внимания на неприятную тему. Может, потому что тема была приятная. А ему действительно нравятся танцы!

- А на Ремме что, и балы были?

- Каждые полгода, в начале зимы и лета, - Мор выпрямился и поспешил обратно.

Сондре было интересно, почему перестали устраивать, но куда интереснее ей было взять Мора за руку и заглянуть в его сияющие глаза. Спросит как-нибудь потом.

Или сама догадается. Не глупая! Ну, не настолько.

- Про вальсовый квадрат слышала?

- У меня всегда было плохо с геометрией.

Морбиен усмехнулся, взял ее кисть и легко приподнял. Кожи коснулся амулет, и Сондра вздрогнула. В лунку ладони как будто налили нагретое солнцем и летом масло – текучее, мажущее, нежное.

- Что такое? – спросил Мор, пока думал, куда пристроить вторую руку.

- Я думала, они холодные.

Мор отвлекся (рука у него так и висела в воздухе) и приподнял брови. Глаза у него были такие же, текучие, мажущие – нежные. Сондра улыбнулась.

- Амулет, - она качнула ладонью.

Свет камня упал на щеки, и... ой, Сондра, да кому ты врешь! Ты прекрасно видишь, что Мор покраснел. Мор! Покраснел! Не синими тенями скул, не фиолетовыми пятнами, не даже розовым налетом – а настоящим, бледно-красным румянцем!

Сондра так пялилась, что Морбиену снова пришлось прятать взгляд.

- А, да, прости. Я забыл, что у тебя его нет. Если тебя это смущает, мы можем... ну...

Он извернул руку, и пальцы Сондры сдвинулись к его пальцам. Держал он все еще крепко. Единственным, кого смущало прикосновение к амулету, был Мор – но Сондра не стала смущать его еще и проговариванием этого факта. Тем более, теперь она могла видеть волшебный камень. Красный рубин в обрамлении кожаной перчатки – ровно на том месте, где должна проходить линия жизни. Лекси говорила, что гадание по руке – глупость полная, и морщины на коже обусловлены генетикой и формированием бла-бла-бла. А Сондра обычно соглашалась с Лекси, но сейчас бы посмотрела на ладонь Мора, почитала бы его судьбу.

Ну так, просто из интереса! Просто интересно!

Сондра посмотрела на вторую руку Мора. Она тоже была в перчатке. И Мор водил ею в полуметре от бока Сондры, от плеча до бедра, и лицо у него было как у сапера перед красным проводом – не проще.

- Ты чего? – саперов отвлекать нельзя, но Сондра все-таки решилась.

- По правилам партнер должен положить руку партнерше на талию, - произнес Мор, как одну из своих электрофизических теорем.

- И? В чем проблема? Не можешь найти у меня талию?

- Что? Нет, я не... то есть...

- Да не парься, я тоже не могу.

- Ласточка!

Сондра заржала, и Мор бы наверняка ее щипнул, если бы у него не были заняты руки. А так он просто закатил глаза. Ну, хоть лицо снова ожило!

- Все нормально с твоей талией, - сказал он спокойнее. – Просто я не был уверен, что это уместно.

Сондра тоже глаза закатила (вот черт, она превращается в Мора! А впрочем, не такой и плохой вариант).

- Давай уже, - она схватила его руку и прилепила к своей талии (или к тому месту, где она должна была быть).

Стало жарко и немного тяжело дышать. Сондра убедилась, что рука прицепилась, и со спокойной душой положила ладонь на плечо Мора. Запоздало она вспомнила, что, вообще-то, не любит, когда мужчины прикасаются к ее телу. Прислушалась к себе. «Себе» молчало и довольно щурило глаза.

- Хорошо, - Мор опустил взгляд. – Шагай назад с правой ноги. Дальше просто следуй за моими шагами. Я подскажу, если что.

И, как бы Сондре ни хотелось смотреть ему глаза, она тоже уставилась на ноги. Да уж. Прежде чем танцевать, надо научиться.

Сондра шагнула, и нога Мора двинулась сразу за ее. Между ними вдруг стало меньше места, тело закачалось, подумало, куда оно хочет больше – на холодный жесткий пол или на мягкого партнера по танцам – и привалилось к Мору. Крепкая рука подтянула ближе.

Не успела Сондра встать прямо, как что-то подпихнуло ее ступню. Инстинктивно она отодвинула ногу. Мор качнулся, замер – и вдруг его повлекло назад. Сондра потянулась за ним. Куда это он?

- Отлично! У тебя хорошо получается.

- Получается что?

- Танцевать, - Мор снова наклонился ближе. – Теперь опять правой назад.

Сондра оглянулась. Как оказалось, они чуть-чуть повернулись, их пара сдвинулась к софе. Надо же! Сондра и не заметила.

- Не беспокойся. Я веду, так что не дам тебе напороться на мебель.

Сондра улыбнулась. Почему-то Мору верилось.

Она снова шагнула назад, и Морбиен снова вовлек ее в движение. Сондре казались ее шаги бездумными, семенящими, но каким-то образом они с Мором до сих пор не отдавили друг другу пальцы. И перемещение выходило плавным, незаметным. Сондра с интересом поглядывала то вокруг, то на ноги, то на лицо Мора. Все больше – на лицо Мора. Смешное такое, сосредоточенное.

- Мор.

- М?

Сондра промолчала, и ему пришлось поднять к ней глаза. Красивые... Так было намного лучше – смотреть ему в глаза, а не на переносицу.

Ногу придавило, и Сондра пискнула. Мор сразу же опустил глаза и пробормотал извинения. Они приостановились – Мор отодвинул ступню – и продолжили кружиться. Место, где его нога коснулась ее, приятно согрелось. Ну, как коснулась – наступила! Но все равно почему-то не больно.

- Ты что-то хотела сказать, ласточка?

- Нет, просто...

Сондра хотела сказать - чтобы он снова на нее посмотрел. Но это было чревато еще одной отдавленной ногой, так что надо срочно придумать другую причину.

- ...а мы без музыки будем танцевать?

Мор остановился и глянул на стол, где лежала флейта. Сондра покачала его ладонью

- У тебя руки заняты, - напомнила она.

Мор взвесил все за и против – и остался в паре.

- Согласен. Тогда надо что-то придумать.

- Что? Только не говори, что сейчас изобретешь самодудящую флейту!

- Зачем изобретать? Все давно изобрели до меня, - он подмигнул. – Свистеть умеешь?

Сондра так удивилась, что не сразу поняла, к чему он клонит. А когда поняла – рассмеялась от восторга.

- Конечно! Я же ласточка!

- Тогда подсвистывай, ласточка. Давай, с правой ноги.

Он сложил губы трубочкой, и послышался тонкий, музыкальный свист. Мотив был Сондре знаком, Мор иногда наигрывал эту мелодию, и со следующего квадрата она подхватила. Попыталась, точнее. Как оказалось, свистеть с улыбкой на губах почти невозможно.

Так они и кружились, под свист Мора и смесь свиста и хохота Сондры, а мир крутился вокруг. И душе стало так легко и хорошо, что Сондра начала подпрыгивать, наскакивать на Мора, увлекать его в новые квадраты и круги, скорее, скорее. Мелодия становилась все быстрее, но даже Мора не надолго хватило – мотив перебивался смешками и хмыканьями, а его губы тряслись и все норовили растянуться от уха до уха. Сондра хохотала и выпадала вперед, Мор ловил ее и пытался утянуть обратно в строгий вальсовый квадрат, но от вальса, если честно, в их танце уже мало что осталось. Мор наступал вперед – а Сондра так не хотела отходить, что он топтался прямо по ее ногам. Он отступал – а Сондра налетала на него с такой прытью, что давила его ступни в ответ. И никто не сказал ни слова. Мор был занят тем, что пытался напевать мелодию, Сондра – пыталась его не отвлекать. У обоих выходило просто отвратительно.

Мелодия звенела вокруг, в лунном свете, в отблесках свечи, в смехе, в шлепаньи голых ног по полу, в шелесте занавесок, в шуме моря под балконом, в сверкании красного камня, в прикосновениях пальцев, в тепле, в сладко-соленом запахе, в грубости ткани, в магической крошке на коже, в невозможно горящих влюбленных голубых глазах! И, когда она, эта мелодия, сорвалась в кульминацию, Сондра налетела на Мора с объятьями. Она все смеялась, смеялась, смеялась – а Мор схватил ее за талию или за то место, где должна быть талия, и закружил мир вокруг, закружил мелодию, закружил...

- Ай!

Что-то хлопнуло, грохнуло, и Сондра вжалась в Мора. Показалось, даже если сейчас землетрясение начнется, уж он – точно не упадет. Но Морбиен поставил ее на очень ненадежный пол, а сам поморщился и согнулся. Софа рядом стояла криво.

Сондре, конечно, было жаль Мора – особенно когда у него так лицо перекосило. Но смешно было больше.

- Кто-то, вроде, обещал, что не напорется на мебель, - она выпустила из груди остатки смеха и волшебства. И коснулась плеча. – Все нормально? Ничего не сломал?

- Разве что момент, - прохрипел Мор, поджимая ногу, как цапля. Сондра хлопнула по тому месту, которое минуту назад сжимала в танце.

- Зато чувство юмора целое!

Мор усмехнулся и осторожно наступил на ушибленную ступню. По белой коже начал разливаться чернилами синяк.

- А обещание я сдержал. Ты же на мебель не напоролась.

Сондра не придумала ничего лучше, чем показать язык. В следующий раз будет стрясать с него обещание и себя беречь!

Мор оперся на ногу и охнул. Сондра дернулась вперед, готовая его ловить. Конечно, вряд ли бы она удержала его надолго – скорее всего, оба бы полетели на пол, и синяков бы прибавилось, - но не то чтобы Сондра начала больше думать в последние недели.

- Осторожно, эй! Болит? Надо бы лед...

- И так пройдет. Не волнуйся, ласточка. Я могу отличить перелом от ушиба.

Он встал ровнее и, не очень прямо, но все-таки отошел в сторону. Сондра посмотрела на это красное пятнышко и представила Мора в своих козлиных (но, на самом деле, вполне симпатичных) сапогах. Никто не будет знать, что у него там синяк. А Сондра – будет! От этой мысли стало жарко в груди, как от уголька.

- На сегодня, пожалуй, хватит танцев, - немного расстроенно сказал Мор и подковылял к столу.

- Согласна, - отозвалась Сондра и побежала за ним. - Но только на сегодня! Иначе я забуду все, чему научилась!

Мор ответил ей бодрым мотивчиком флейты.

***

Эта ночь была холодная. Намного холоднее предыдущих. Хотя, может, и не намного, но в предыдущие Сондра не просыпалась от холода. И не подрывалась с кровати. Заснула. Проспала!

Она прилегла буквально на секундочку: Полли была не в духе и совсем ее загоняла, на ужин была какая-то гадость, так еще и холодрыга навалилась, и Сондра всю последнюю неделю спала урывками между встречами с Мором, - она просто закуталась в одеяло, чтобы переждать время до отбоя!

Сондра с грохотом выпуталась из одеяла (грохот прозвучал дважды: когда она свалилась с кровати и когда попыталась встать на ноги), нацепила одежду (тоже с грохотом), кое-как приладила волосы в хвостик, шипя и кряхтя, поправила сережки, рванулась к двери и, уже когда вывалилась в коридор, задумалась.

Почему так тихо?

Она прикрыла за собой дверь и прислушалась. Гудел зимний ветер по трубам, где-то скрипели расширяющиеся деревяшки, плескался океан, стучали по окнам случайно заброшенные капли. Но – ни звука. Ни единой прекрасной ноты.

- Заснул, что ли? – шепнула под нос Сондра и на носочках побежала по знакомым коридорам.

Весь путь ее не отпускало чувство, что что-то не так. Мор же не спит! Точнее, он наверняка отсыпается днем, а про полугодовалую бессонницу говорит так, повыпендриваться. Но раньше он никогда не спал ночью. При Сондре так точно! Может, его тоже разморило в наступивших холодах? Сондра бежала и перебирала в голове варианты, один логичнее другого: он правда просто устал и захотел поспать, он заработался – наверняка на Ремме нужно решать кучу дел, связанных с отоплением, он отошел по важным делам, на аварию или в туалет, он просто не в настроении, в конце концов! Но чем логичнее был вариант, тем хуже становилось на душе. Сондра ведь не проснулась раньше. Значит, он всю ночь не играл.

Сондра остановилась у двери – закрытой, как обычно – и прислушалась снова. Нет. Ничего. Затылок свело, словно за Сондрой кто-то наблюдал. Она дергано огляделась, но никого не увидела. Совсем нервы расшатались! Вон, как рука дрожит! Еле-еле ручку поворачивает.

Сондра скользнула внутрь, и первое же, что ее встретило в кабинете – резкий, гадкий кисло-сладкий запах, от которого захотелось сбежать, пока не вывернуло. Второе – жуткий холод. А третье – все-таки звук. И Сондра бы даже не удивилась, если бы не одно но: балконная дверь была закрыта, а запах и звуки не были похожи на те, которые ее встретили в третью их с Мором ночь.

Кабинет на первый взгляд показался пустым. Сондра уже решила, что парочка из тех ее логичных вариантов оказалась верной, но звук повторился, и она прошла вперед. Запах усилился, Сондра поморщилась. Она обошла стол кругом и заметила краем глаза движение.

Мор лежал на софе, замотанный в тонкое покрывало, свернувшись кривым калачом. Он весь дрожал, из мотка ткани высунулись белый лоб, голые, синеющие ступни и хаотично дергающаяся рука. Рука металась и хватала воздух, и что-то в этом движении было нечеловеческое и пугающее, как конвульсии умирающего животного. Мор издавал те самые звуки: глухие и горловые. Такие звуки издают люди, когда пытаются заплакать, но у них не получается.

Вокруг валялись бутылки, целые и не очень, пустые и не очень. Дергающаяся рука в один момент налетела на одну из стоящих бутылок; та опрокинулась, и по полу растеклась уродливо блестящая лужа. С тихим шипением жидкость пролезла в щели в полу и, как змея, зашипела уже оттуда, источая тот самый мерзкий, режущий ноздри смрад. Мор снова всхлипнул-икнул и задрожал сильнее. Лоб спрятался под одеялом, зато ноги обнажились до щиколоток.

Сондра вздохнула (и выдавила из легких побольше смердящего воздуха), подошла с краю, огибая лужи и бутылки, и резко дернула одеяло к ногам. Мор охнул, как будто она его за пятки дернула. От таких манипуляций наверняка стало видно его лицо, но Сондра даже глаза не подняла. Она, так же молча и по тому же маршруту, вернулась к балкону и распахнула дверь. Морской воздух ворвался в кабинет сворой лающих собак и загнал вонь под полы. Сондра переставила горящую свечку со сквозняка и поправила бумаги, чтобы не разлетелись. Молча.

Мор замычал и заворочался, но Сондра в его сторону все еще не смотрела. Она пока не решила, какую эмоцию выпустит на первый план, и до тех пор не собиралась начинать разговор. Если Мор сейчас вообще способен на поддержание диалога. Сколько он выпил? Сондра окинула взглядом пол. И цыкнула – явно больше, чем обычно. Правда, наверняка половину этого богатства он попутно разлил.

Смотреть не хотелось совершенно.

Будь это кто угодно другой, Сондра бы вылетела из кабинета сразу же, как только убедилась, что пьяному телу не требуется срочная медицинская помощь. А так Сондра тупо стояла у балкона, дышала свежим воздухом и думала, чего же она хочет больше: врезать или наорать.

Взгляд метался по полу мышью, выискивая чистый уголок. И наткнулся на белое пятно у ножки софы. Флейта лежала на полу, и к ней подбиралось влажное пятно липкого алкоголя (лишь бы это действительно был алкоголь, а то в полумраке не различишь). Сондра живо подлетела и подхватила флейту. На белом боку осталось только крохотное блестящее пятнышко. И видеть его было так мерзко, что Сондру чуть не вывернуло.

Она все-таки пнула – не пьяное тело, потому что на него она все еще не смотрела, а ножку софы, - и пошла в ванную. Возле кабинета была своя ванная, Мор показал ее в одну из ночей, когда Сондра, в пылу рассказа, перевернула на себя его бокал. Ванная была небольшая, но красиво отделанная, облицованная плиткой. Сондра включила горячую воду – потекла едва теплая – и принялась бережно отмывать флейту.

К счастью, пятно легко сошло. Сондра убедилась, что вытряхнула все капли изнутри, и погладила чистый белый бок. Теплая, гладкая по корпусу и шершавая возле отверстий, легкая, как полая косточка. Сондра взвесила ее на ладони, поднесла к губам, легко дунула в дульце. Ни звука. Наверное, она делает что-то не так. Или флейта подчиняется только своему хозяину.

Мысли о Море согнали улыбку с лица. Сондра выключила воду и вышла из ванной. На входе в комнату ее уже встретил взгляд голубых глаз.

Мор находился в странной позе, не сидя и не стоя, как будто время замерло в ту секунду, когда он вставал с софы. Все его тело, как и движение руки, было изломанным, как линии рисунка в истерике или припадке. Свет от свечи вгрызался в его фигуру, делал ее еще более неровной и странной. Он слился с фоном, отвратительным, смердящим фоном. И только голубые глаза выдавали в нем человека.

Сондра остановилась на пороге. Интересно, какое у нее сейчас выражение лица? Лишь бы не слишком суровое, потому что Мор выглядел сейчас испуганным и виноватым. А с другой стороны – пускай пугается и винится!

Мор отмер, отлепился от фона и сделал неровный шаг вперед. Его закачало. Сондра подбежала к нему и поймала прежде, чем он завалился и треснулся головой о подлокотник софы.

- Сиди давай, - она завалила его обратно, отошла и только тогда выдохнула. Липкий запах остался на коже.

Мор ухнул и, судя по звуку, остался на месте. Сондра, не поворачиваясь к нему лицом, положила флейту на стол. Мор еще тихонько пошуршал покрывалом. Что-то звякнуло - видимо, задел ногой бутылку. Сондра надеялась, что ногой.

- Ну? – спросила она. – И что случилось?

Если у Мора была действительно серьезная причина так напиться, то Сондра планирует ее услышать. Она не хочет злиться на Мора. Но пока что не получается.

- Ты..., - он посмотрел на нее, и глаза у него засверкали алкогольным блеском, - ты пришла... Ты не приходила...

Сондра постаралась не орать.

- И ты по этому поводу решил нажраться?

Мор уронил голову: то ли от стыда, то ли не смог ее удержать. То ли Сондра все-таки заорала, и она – голова - у него начала раскалываться. На две, одинаково тупые, половинки.

- А если бы я не пришла - ты бы так и продолжил? - Сондра пнула бутылку. Та только чудом не прилетела в правую тупую половинку. - Когда я отсыпалась - ты тоже тут заливался?

Мор вскинул голову и живо ей замотал. Это действие окончательно развалило его черепушку, и шея снова согнулась. Сондра громко дышала и сейчас как никогда понимала Полли, которая в моменты злости пыхтела, как паровоз.

Да он... он... Сондра даже не понимала, на что злится! Они же договорились сегодня встретиться, они могли поболтать, обсудить физику и астрономию, пошариться по шкафам в поисках еще не разобранных схем, Мор мог бы сыграть ей пару новых мелодий, Сондра бы накалякала ему что-нибудь смешное на обрывке бумаги, они могли бы снова потанцевать, или попеть, или обменяться шутками, или они могли бы просто поболтать, ни о чем и обо всем на свете! Но вместо всего этого списка увлекательных вещей – этот идиот напился и теперь валялся тут, едва связывая слова друг с другом! Умнейший, классный парень! Который научил ее танцевать, отличать Сириус от Альнаира, чертить ровные линии тушью, читать схемы и учебники по физике; который играл на флейте так, что весь мир замирал, который вытачивал из камня живые образы, который, который смотрел на нее так!..

- Я, - Мор булькал и шуршал тканью, Сондра не смотрела, - я думал... ты не прид-дешь...

- Ага, и не увижу, до чего ты себя довел.

- Нет... нет... что ты не прид-дешь... н-никогда.

Сондра скосила глаза на краешек его покрывала.

- Ты решил, что я больше к тебе не приду?

Мор издал утвердительный звук и сразу за ним – тот, который предшествует вулканическому порыву желудка. К счастью, Мор проглотил подступивший комок – алкоголь плюхнул в его груди.

Сондра выдохнула и потерла переносицу – дурацкая привычка, которую она подцепила от Мора.

- Я просто проспала.

Мор промычал. Сондра выдохнула громче.

- Я прилегла, чтобы согреться, и случайно задремала. А ты, вместо того, чтобы дойти до моей комнаты и уточнить, все ли в порядке, или, как нормальный человек, дождаться утра и спросить – сразу решил, что я тебя возненавидела и стал заливать горе.

Мор снова замычал, теперь – виновато. Казалось, он и правда не додумался. Вернее, додумался до единственного логичного для него варианта: что его снова возненавидели и бросили. Сондра больше не могла злиться. Ярость схлынула и оставила, как мертвые ракушки на берегу, чувство. Это была не жалость и не сострадание. Сондра бы назвала это разочарованием, если бы после мамы у нее не было аллергии на это слово.

- А если я когда-нибудь снова просплю? Или задержусь где-нибудь? Или – да мало ли что случится! Я тебя утром с отказавшей печенкой найду?

- Я... н-не могу...

- Одну ночь без меня провести не можешь? Как же ты раньше жил? - Сондра говорила спокойней, устало. Она оттолкнулась от стола. – Ты ведь справлялся без меня. А когда-то и без алкоголя справлялся. Все ты мог: и ночь пережить, и выдержать нападки ремма, и при этом изобретать, создавать прекрасное, гореть своим делом, жизнью гореть. А сейчас – даже пару часов наедине с собой перетерпеть не можешь. Это не дело, Мор.

И она пошла мимо софы к выходу.

Наверное, есть люди, которым бы польстило, что человек без них не может. Но Сондра их никогда бы не поняла. Ее передернуло от мысли, что, если она не придет в следующий раз, Мор допьется до белой горячки. Мор ей очень нравится! Как человек нравится! И она хочет, чтобы с ним все было хорошо. Но так выходит, что его «хорошо» будет целиком зависеть от ее присутствия. А если Сондра однажды не захочет прийти? Если у нее появятся другие дела? Если – ей нравится на Ремме, но все-таки, – когда она захочет вернуться домой?..

Если бы Мор сейчас ее окликнул или стал умолять остаться, Сондра бы взорвалась – и выбежала прочь, хлопнув дверью. Но Мор ничего не сказал. Только вздохнул, тихо, но тяжело. Сондра притормозила. Обернулась. Мор все так же сидел на софе, закинув голову на спинку, и не шевелился. Сондра занервничала. Не поплохело бы. Может, пока она не ушла, заставить его промыть желудок?..

- Я жалок, да?

Голос у него так хрипел, что Сондра вздрогнула. Она осторожно подступила. Мор устремил на потолок взгляд и высматривал звезды в бликах свечи. Кадык у него резко дергался и пытался прорвать кожу, белую и тонкую, как бумага. Сондра помяла пальцы:

- Я... не это имела в виду. Ты не жалкий. Просто раньше ты...

- Раньше я не был жалким, ага, - он немного повернул голову и посмотрел на бутылку. Кадык опять дернулся, как будто он все-таки глотнул.

Сондра постучала по бедрам и изжевала всю губу в поисках верных слов. Мор был каким угодно, но только не жалким. Был и оставался.

И, когда она, казалось, почти наскребла что-то вразумительное, Мор наполнил воздух резким изломанным смехом, как нервной штриховкой:

- Не отвечай. Я все про себя знаю. Не до конца еще мозги пропил.

Он все еще шумно сглатывал, морщился и пялился в потолок без движения, но говорил связно. Да как быстро он трезвеет?

Мор перестал смеяться, и взгляд у него затуманился.

- Знаешь, я иногда чувствую себя на дне каменного колодца, - проговорил он, тихо и хрипло. - Как будто я упал туда, веревка оборвалась, а я сломал руку и забраться по стенке не могу. Вот и сижу, один, в темноте и холоде.

Его голос звучал и впрямь как из колодца – истощенно и отчаянно. Сондра подошла еще ближе, но Мор словно ее не видел и не слышал.

- И вода прибывает, - он не моргал, смотрел наверх и одновременно – в пустоту, в черный круглый проем колодца. – Все выше и выше. Подступает к горлу, - кадык дернулся и пустил по воздуху волны. – И я с трудом хватаюсь за камни, держу себя на плаву, и на это уходят все силы. Я даже на помощь позвать не могу. Да и я знаю, что там, наверху, никого нет. Никто мне не поможет. И так я завис, между жизнью и смертью, цепляюсь – и сам не понимаю: зачем? Ведь ничего не поменяется. Только вода будет подниматься, а силы будут кончаться.

Он едва-едва повернул голову, и Сондра поняла, что он все-таки ее видит – такими болезненно-трезвыми и понимающими были его глаза. Ясными, как вода в колодце.

- Я знаю, что раньше мог куда больше. Я просто не помню, как. Как будто это все, изобретения и скульптуры, не я делал. Какой-то другой человек, сильный, который мог выбираться из этого колодца. Я больше не тот человек. И им никогда не стану. Я... я как будто умер.

Мор застыл, пораженный этой мыслью, и взгляд у него стал пустым, как у мертвеца. Он медленно, словно по велению чужой руки, повернулся и замер в прежней позе, запрокинув голову к несуществующему небу. Рука у него беспомощно поджала пальцы. Сондра вспомнила, как пару минут назад эта рука конвульсивно дергалась и искала что-то, за что можно ухватиться. И единственным, что ей попалось, была бутылка.

Сондра потопталась на месте, обогнула софу и присела на самый край. От пола и ткани все еще тяжело несло алкоголем, и этот запах тянул душу на дно. Сондра старалась дышать поверхностно, едва пуская воздух в грудь. Мор же, казалось, вообще не дышал.

- Ты не жалкий, - она коснулась его руки. – И не слабый. И я правда не считаю тебя таким.

Рука вздрогнула и неуверенно расслабилась. А Мор, так же неуверенно, скосил глаза. Они уже покраснели и наполнились влажной болью, а по кайме голубой радужки пробежалась белыми искрами мигрень. Сондра улыбнулась и придвинулась чуть ближе.

- Ты очень сильный, Мор, - сказала она так искренне, как только могла. Если бы можно было вложить свое сердце в чужую грудную клетку, она бы немедленно так и сделала. - Ты столько времени продержался – ты невозможно сильный! И я бы очень, очень хотела тебе помочь. Но я не могу тебя вытащить.

Она погладила его костяшки. Брови Мора дернулись – вверх, в удивлении. Сондра порылась в скудном словарном запасе, выискивая правильные слова, но не нашла – и просто вывалила то, что попалось под руку.

- Я не могу пережить потерю за тебя. И не могу заставить тебя сесть за блокнот, или взять в руки долото, или даже бросить пить. Я не могу залезть к тебе в голову или в сердце и что-то там поменять. Это как с Тестом, - она кивнула на стол, и Мор, криво и болезненно, но усмехнулся. – Если дозволено, могу прочитать, а написать ничего не получится!

Сондра тихо посмеялась, сжала руку Мора и поднялась. Его ладонь выпала и подпрыгнула на софе. Мор не сводил с Сондры взгляда, спокойного и выжидающего. Он не потянулся за ней, не попытался встать и пойти следом, когда Сондра пошла к столу, и даже не окликнул. Она достала припрятанную уже давно бутылку с соленой водой – чудо, что Мор в полубреду не выхлестал и ее, - и осторожно налила в стакан.

- Я попытаюсь помочь. Я хочу помочь, - она вернулась и протянула стакан Мору. – Я могу кинуть тебе веревку и протянуть руку. Но я не могу заставить тебя схватиться за нее. Выбраться ты должен сам.

Мор посмотрел на стакан (Сондра хихикнула от того, каким сосредоточенным был его взгляд) и поднял глаза не нее. И, не отводя их, забрал стакан трясущейся рукой. Вода дрожала и подпрыгивала, но из стакана не выплеснулась. Мор глотнул, привычно уже поморщился и нашел пристанище для взгляда на дне стакана. И смотрел туда так долго и так внимательно, словно выискивал там самого себя, цепляющегося за гладкие стенки.

Сондра ждала ответа или реакции, но Мор ничего не говорил. Она вздохнула (опять – слишком часто для одной короткой встречи). Понял ли Мор, о чем она? Слушал ли вообще? Может, ей только показалось, что он начал трезветь – а на деле вся эта речь про колодец и сломанные руки была просто горячечным бредом? А Сондра тут начала философствовать. Вот дура! Надо было сразу уйти. Надо было вообще не приходить. Меньше знаешь – крепче спишь. Особенно, когда не знаешь, что твой друг медленно умирает изнутри.

Мор все еще молчал и, если бы не открытые глаза – и увещевания, что он не спит, - Сондра бы решила, что он задремал. Она убедилась, что Мору больше ничего не угрожает, кроме, пожалуй, пачканья скал под балконом, забрала стакан – Мор продолжил смотреть в ту же точку, - и, похлопав его по плечу на прощание, пошла к выходу.

И только у самой двери обернулась. Морбиен сидел, озаренный свечой и мутными звездами, в окружении бутылок и взвеси серебряной пыли, со сгорбленными без кителя плечами, растрепанными волосами, белой кожей и дрожащими руками. Морбиен, которого Сондра знала и которым очень, очень дорожила.

- Тебя ждут снаружи этого колодца, Мор, - позвала она и прикрыла за собой дверь.

***

Следующий день выдался суетливым и, одновременно, тягучим, как жвачка. Все ремма бегали туда-сюда еще чаще и быстрее, чем обычно, Полли на тренировке была дерганая и даже пропустила пару ударов, Агата и вовсе отменила занятие, сославшись на занятость на Инсиве. Даже Вирт не приходил. Ничто не могло отвлечь Сондру от мыслей о прошедшей ночи. А очень бы хотелось!

Сондра сперва не хотела идти к Мору. Но сперва - это утром. И, чем длиннее тянулся день, тем меньше Сондра была уверена в своем желании. За весь день она ни разу не встретила Мора. Не столкнулась в коридоре, не увидела край плаща за поворотом. Даже ни разу не услышала цокот его каблуков. Что, если Мору ночью стало хуже или он настолько провалился в алкогольное беспамятство, что не смог выйти из кабинета? Надо было его проведать.

Сондра конечно же не заскучала по нему, совсем нет!

Об этом она и думала, пока подходила к кабинету.

Мор сегодня тоже не играл. Сондра снова начала колебаться, когда только вышла из комнаты. И колебалась всю дорогу - у нее даже тень сейчас волновалась.

Перед дверью Сондра остановилась. Что ей говорить? Надо ли вообще что-то говорить? Если Мор опять будет в том же состоянии, что и вчера, то она... она... Так, ладно, если он не будет в таком же состоянии, то она непременно... она ему...

Сондра проглотила стон и уставилась на дверь. Может, зря она пришла? Но она представила, что она сейчас разворачивается и уходит - и пальцы сами потянулись к ручке. Она точно знает, что хочет его увидеть - сегодня, и в следующую ночь, и во множество бессонных ночей после. А что она скажет - придумает на ходу.

Она смело повернула ручку, шагнула за порог и уже набрала воздуха в грудь, чтобы сказать что-то, что еще не придумала, - и застыла на пороге.

Ее перебил звон стекла.

Звон бьющегося стекла.

В кабинете было холодно и пусто, пахло морем и солью. Свечка вспыхивала на ветру из распахнутого балкона. Занавеска с черной каемкой вздымалась, как парус, а стеклянная дверь раскачивалась так сильно, что Сондра решила, что звон раздался от нее. Но нет все окна были целы, а на полу не было ни одного осколка - и вообще ничего стеклянного.

Сондра прошла вглубь кабинета и заметила Мора на балконе. Он стоял, выпрямившись, даже немного прогнувшись назад, и смотрел куда-то наверх и вперед, на границу между небом и морем. В руке у него была бутылка. Сондра выдохнула. Ну, хоть что-то привычное! Она улыбнулась и уже хотела крикнуть Мору привет, - за шумом волн и ветра он, наверное, не услышал, как она вошла. Но тут случилось кое-что, чего Сондра никак не ожидала. Совсем не привычное.

Мор отвел руку с бутылкой назад, выгнулся еще немного - и швырнул ее с балкона!

Через секунду раздался тот самый стеклянный звон, и Мор недовольно цокнул. Он наклонился и взял еще одну бутылку. Как оказалось, возле его ног стояли десятки, если не сотни зеленоватых сосудов.

Сондра вышла на балкон, не обращая внимания на холод. Мор как раз примерился и снова замахнулся, когда она спросила:

- Что ты делаешь?

Рука Мора вывернулась и опустилась к бедру. Он обернулся, резко, словно его поймали за чем-то постыдном. Но голубые глаза быстро успокоились и замерцали мерным огнем. Очень ясные глаза. Сондра, кажется, у Мора никогда таких не видела. Они... они как два окошка в раннее утро!

Сондра подошла ближе и хмыкнула:

- Пить, что ли бросаешь?

Мор поводил плечами (с хрустом), осторожно, чтобы не задеть гостью, замахнулся.

- Именно, - и швырнул с коротким криком. - Бросаю!

Крик вышел ярким и надрывным. Бутылка описала дугу, нырнула во мрак - и разлетелась сотней осколков в том месте, где море ластилось к скалам. Мор перегнулся через перила, как мальчишка, снова цыкнул и взял другую бутылку.

Сондра посмотрела, как он запускает еще один снаряд. А после заулыбалась так широко, что заболели все щеки, до ушей! Она схватила одну из бутылок, прикрыла глаз, примерилась и!..

- А-а-а! – она крикнула и запустила бутылку в море. Стекло блеснуло напоследок и булькнуло. Через пару секунд среди волн показалось горлышко.

Сондра кивнула сама себе и повернулась – и увидела, что Мор так же внимательно смотрит на эту всплывшую бутылку. А в руке у него уже была новая. Сондра рассмеялась.

- Видал? – она ткнула в море. – Я дальше!

Мор посмотрел на нее. И глаза у него так вспыхнули, так, что чуть не ослепили! Он замахнулся и сделал шаг назад для разгона.

- Это только пока, - он скакнул вперед и бросил бутылку. – А-а-а!

Крик вышел дольше и затих вместе с бульканьем. Мор бросился к перилам, Сондра тоже мигом перегнулась. Горлышко всплыло – в метре от предыдущего.

Руки запекло, и Сондра схватила сразу две бутылки.

- Так нечестно! Я теперь тоже с разбега, - она отскочила, подскочила и..., - А-а-а!

Бутылка засвистела в воздухе. И сразу за ней полетела брошенная Мором. Они столкнулись в полете и разлетелись вдребезги. Сондра расхохоталась. Мухлюете, господин авитар! Штрафной бросок! Но Мор наплевал на все возможные правила (даже несмотря на то, что правил и не было) и уже запустил в море новую бутылку. Сондра, подпрыгивая и крича «нечестно, нечестно!», схватила сразу несколько и отправила их следом. Дальше, дальше, еще чуть-чуть!

Мор бросил тоже – и закричал, выпустил из груди крик. Сондра замахнулась – и тоже выбросила крик в море. Они кричали, кричали, кричали, бросали, бросали, все дальше, дальше! И крик становился все дольше, громче, надрывней. И в один момент Сондра заметила, что он уж больно похож на самый простой смех. И она бы удивилась – она никогда не слышала, как Мор так заливисто смеется! Но была слишком занята. Ей надо забросить эту бутылку на добрый десяток метров, чтобы перегнать Мора!

Одно из горлышек всплыло так далеко, что Сондра уже готова была объявить себя победительницей. Но Мор закричал во все горло – и его бутылка прилетела прямо в это горлышко и разбила его. Сондра взвизгнула от восторга. Вдребезги! Ну ничего, сейчас она что-нибудь такое выкинет!.. Она пошарила рукой вокруг. Огляделась. А выкинуть-то и нечего.

Мор тяжело отдышался после последнего крика и тоже осмотрелся.

- Есть еще? – спросила Сондра. Она, почему-то, тоже тяжело дышала.

Мор замотал головой, огляделся еще раз. Посмотрел прямо на Сондру – и снова замотал головой.

Глаза у него горели. По-настоящему, по-живому горели. Два волшебных голубых огня.

- Не осталось, - ответил он. – Ничего.

Сондра глянула на море и на сверкающие в нем бутылки. Они покачивались, отражали звезды и сами походили на звезды в черной воде. Такими – звездными и далекими – они Сондре нравились больше.

Она повернулась, чтобы сообщить это Мору, но замерла, как была, с приоткрытым ртом и частым дыханием на губах.

Мор улыбался.

Не усмехался уголком рта, не прыскал в кулак, не растягивал губы из вежливости, а – улыбался. Как улыбаются живые люди, когда они счастливы.

Сондра не могла не улыбнуться в ответ. Прямо так, тупо приоткрытым ртом, свистя воздухом между рядами зубов. И Мор, видимо, увидел что-то в ее улыбке, потому что глаза у него вспыхнули – как бутылки в море, как звезды, как две полные луны, как искры в проводах, как мрамор в свете ламп, как свежая тушь и чернила. И он, подорвавшись вперед, крепко обнял Сондру.

Ощущать его так близко и так тепло было на удивление привычно. Сондра прижалась щекой к его плечу и почувствовала, как его руки легли под ее лопатки. Они не дрожали. Ну, руки.

- Мы, кажется, засорили океан, - хмыкнула она и вдохнула.

Пахло морем и солью.

- Да, - голос Мора щекотал ухо, и Сондра хихикнула. – Это не очень хорошо.

- Да... Ну и ладно.

- Ну и ладно.

- Зато тут стало чище.

Сондра погладила его ребристый позвоночник, и Мор прижал ее к себе сильнее.

- Да. Стало.

Они стояли так, Сондра дышала морем. И ветер свистел, забирался под кожу и разливался там чем-то приятным и теплым, как масло на холсте, как полуночная мелодия флейты.

Правда, стоять на балконе поздней осенью в ночи – все-таки не лучшая затея. Особенно учитывая, что оба они были босиком. Когда Сондра заметила, что не чувствует не просто пальцев, а всех ступней аж до щиколоток, она осторожно отстранилась. Мор все еще смотрел на нее – и глаза у него горели, горели. И улыбка горела так же.

- Давай в кабинет. А то простынем оба.

Мор кивнул, и Сондра, приняв это за разрешение, отступила. Резко стало невыносимо холодно. Скорее в комнату! Она поспешила к выходу с балкона.

- Ласточка.

Она обернулась. Мор стоял, озаренный месяцем («Растущий», - заметила Сондра). За его спиной вспыхивал и шумел океан, разливалось чернильное небо, в его руке пылал алый огонь, а глаза сверкали. Он снова был частью фона, и даже его лазурно-кобальтовые глаза казались двумя сошедшими с небес звездами. Но фон был прекрасен. И Мор был прекрасен. У Сондры замерло сердце. Какой же он красивый...

- Спасибо, - улыбнулся Мор.

Сондра тупо хлопнула глазами.

- А? За что?

Мор обернулся на море, а когда повернулся обратно, улыбка спряталась, а на лице у него снова было привычное отстраненное «отстаньте от меня все» выражение. Но глаза врать не могли. Как не врала полуночная флейта.

- За заботу. Ты права, становится холодно, - он прошел мимо Сондры и потянул ее за собой. Со стуком закрылась балконная дверь и оставила за собой звон стекляшек. – А я теперь из согревающего могу предложить тебе разве что покрывало.

Сондра рассмеялась и решила, что готова померзнуть.