Глава 17. Вторая бессонная ночь
- Сегодня ты меня не разочаровываешь, - Марьер отразил пламя свечи когтем на перстне. – Почти.
Будто бы его возможно не разочаровать.
- Если ты продолжишь в том же духе, то выйдешь на оговоренные объемы хотя бы к концу срока.
И тогда он потребует вдвое больше – и плевать, откуда брать. Достань и все тут.
- Я надеюсь на еще одну поставку до конца этой недели. Думаю, намек понятен.
Возражения не принимаются. Как обычно.
- Что-то ты сегодня много молчишь. Может, Ант тебя разговорит?
- Не надо!
Марьер усмехнулся. Тьма за его правым плечом двинулась и закачалась, как воздух над раскаленной петлей. Тело отказывалось даже смотреть в ту сторону. Лучше перетерпеть тысячу насмешек Марьера, чем один раз испытать на себе удар его правой руки.
- Вот и голос прорезался, - рассмеялся инсив. На его щеках снова проступили тени-дыры. – Истончилась гордость реммы, а?
Он постучал костяшками по темноте за спиной. Темнота даже не зарябилась. Марьера это устроило более, чем полностью. Его плечи расправились, руки раскинулись по спинке кресла, и весь его вид больше напоминал визитера публичного дома в ожидании обслуживания, чем командира на переговорах.
На коже проступил темный налет, который хотелось содрать. Вместе с кожей.
- И снова молчим.
- Что вы хотите от меня услышать?
Свеча задрожала – настолько сильно Марьер выдохнул.
- Планы. Обещания. Клятву в верности. Ты много можешь мне сказать.
- Присягу от меня вы уже получили, - горло сжало, а ладонь с амулетом свело.
А перед глазами – далекий день, беззаботное детство. Сверкающий свечами зал, музыка, смех. Десятки таких же детей вокруг, у всех блестят глаза, все подпрыгивают на месте от ожидания и дергают друг друга за руки. Через несколько минут они получат свои амулеты. Через несколько минут они станут членами лагеря. Через несколько минут они присягнут на верность Ремме и пообещают служить ей телом и душой, любить, сражаться до последней капли крови и никогда не предавать.
Служить, любить, никогда не предавать. Как это оказалось сложно...
- Никогда не помешает напомнить себе, кому служишь, - осклабился Марьер, словно прочитал мысли.
Колени подкосились. Даже один раз произносить клятву было невыносимо. Если Марьеру в голову взбредет, он заставит повторять ее при каждом визите. И тогда от гордости реммы не останется ничего.
«Ага, будто от нее еще что-то осталось».
Голова заболела.
- Я вижу, у тебя проблемы, - да как ты догадался, инсив?! – Что случилось в этот раз? Обычно я вижу тебя куда бодрее.
- Обстоятельства.
- Ты не можешь справиться с обстоятельствами?
- Мне не пять лет, - желудок начало крутить.
Черт, Марьер прав, чтоб его. Обычно удавалось продержаться куда дольше. Не стоило вспоминать прошлое...
«Дело не в прошлом. Тебе и впрямь не пять лет. Силы не бесконечны, возраст берет свое. А ты вообще уже года два как должен гнить на дне морском», - проскочила в голове мысль, быстрая, как гарпун.
И не поспоришь.
- Иди.
Пришлось поднять взгляд, чтобы убедиться, что не послышалось. Марьер действительно махнул рукой на выход и взял свечу в руку. В глаза он не смотрел.
- Мне не с руки будет вытаскивать твое бессознательное тело с Инсива, - брезгливо бросил он. – Возвращайся. Жду тебя в следующий раз. И постарайся впредь избегать этих твоих «обстоятельств». Мне не нужно, чтобы мой верный союзник лишился сил раньше, чем выполнит свою часть договора.
Задеревенелое тело двинулось к выходу. В спину подталкивали две пары глаз и усмешка Марьера, наполовину сочувствующая, наполовину надменная, пятьдесят на пятьдесят. Ладно, скорее, тридцать на семьдесят.
«Союзник, как же! Уж скорее верный слуга».
Свеча зашипела, когда ее попытались затушить.
***
Мелодия, тонкая и плачущая, вплелась в сон, как цепкая лоза. Сондра слышала эти надрывные переливы, слышала вой неизвестной души, и не могла отличить одно от другого. Если они вообще были чем-то разным.
Она кричала. Она молила. Она рвалась, и Сондра рвалась ей на встречу. Но темнота, огромная и удушающая, сжимала ее по рукам и ногам. Как будто все ее существование сводилось к одной цели – не дать Сондре добраться до стенающей души.
Ничего не помогало. Сондра пыталась выдернуть руку, да хотя бы палец, но на каждое ее трепыхание тьма отзывалась сжимающими тисками и криком. В отличие от мольбы о помощи, этот крик был невнятный и далекий. Сондра знала, что она может его понять, но в окружении этой тьмы мозг у нее отчего-то не работал, и слова (или что-то, что выполняло роль слов) превращались в невнятную кашу.
Крик о помощи, наоборот, был слишком понятен. Пусть в нем не было ни единой буквы.
Вдруг он взвился наверх, так резко и так высоко, что Сондра почти закричала сама – не надо, сорвешь связки, сорвешься сам! Но темнота зажала рот, забилась в легкие. Сондра начала задыхаться, взбрыкнула изо всех сил и...
...опять проснулась.
На этот раз вновь обошлось без падений (привыкаешь!), но голова все равно гудела. Сондра потерла глаза, а затем и уши. Отзвук высокого крика все еще звенел, как капля невысохшей акварельной воды. Несколько минут царила тишина. И тут мелодия флейты вернулась.
Теперь уже Сондра не удивилась. Наверняка и сон был навеян игрой Морбиена. Мотив, который он играл сейчас, звучал точно так же, как и в прошлую ночь. Точнее, в ночь несколько дней назад... Короче, в ту ночь!
Недолго думая, Сондра оделась и выскользнула в коридор. Музыка подхватила ее под сердце и повела по уже знакомому пути.
С той (ну, которая «та») ночи прошло несколько дней. Навскидку, около недели. Жизнь на Ремме уже превратилась в рутину, а потому одновременно пролетала незаметно и тянулась невыносимо долго. Вирт в последние дни не приходил (либо Сондра его не видела), Агата все еще увязала в делах, а у Полли анекдоты и байки пошли по второму кругу. Так и не скажешь, что Сондра находится в волшебной стране, где должна обучаться магии! И стоило бежать на другой край света, чтобы маяться от скуки?
Как и ничто не напоминало о военном положении. Да, Полли то и дело упоминала, что надо бы переходить к спаррингам, а стеллажи с оружием все чаще привлекали косой взгляд. Но за пределами тренировочного зала никто будто и не слышал о войне. Болтали ремма о работе, о погоде, о личной жизни – но не о боях и потерях. Даже в отстойнике не было видно и следа ужасов войны.
Вечерние побегушки к отстойнику – единственное, что разбавляло рутину. После ужина, когда большинство ремма уже разбредались по комнатам, Сондра набирала из столовой остатки еды и бежала по выученному маршруту к коридору, освещенному свечами. К счастью, память на ходы хорошая. Поначалу приходилось оставлять еду у двери, стучать и убегать, как нашкодившая школьница. Но в последние дни у отстойника ее встречали незнакомые ребята, все молодые и перемотанные. Они сухо благодарили, напоминали, что не стоит так рисковать, и пропадали за закрытой дверью. Кату Сондра больше не видела. Лишь бы у него все было хорошо...
«Ну, хоть где-то мои навыки сослужили хорошую службу», - успокаивала себя Сондра. Потому что отчего-то казалось, что она делает что-то неправильное.
К двери авитара она подбежала аккурат к концу мелодии. Дверь была закрыта, но не заперта. Сондра чуть-чуть потопталась, надавила на ручку и скользнула внутрь.
Морбиен сидел на том же месте, возле балкона, в свете свечи и луны. То ли дверь скрипнула, то ли стекло поймало движение, то ли он повернулся взять бутылку, но стоило Сондре войти, как Морбиен тут же посмотрел на нее. Сондра посмотрела в ответ. Ситуация вышла еще тупее, чем она предполагала.
В голубых глазах промелькнуло что-то, как рыжий отсвет пламени. Быстрое, неуверенное, теплое ожидание. Разглядеть его лучше Сондра не успела. Морбиен отвернулся к окну и снова прислонил флейту к губам.
Плачущая мелодия подвела Сондру прямо к нему.
Она опустилась рядом, по другую сторону от свечи. Пол оказался теплым, несмотря на близость окна. Ночь сегодня стояла тихая, почти безоблачная. Музыка поднялась под небосвод и сдернула с месяца пелену полуночных облаков.
«Стареющий», - заметила Сондра.
- Он растущий.
Сондра вздрогнула и перевела взгляд на Морбиена. Тот только едва отнял флейту от губ и смотрел на небо.
- Я что, вслух сказала? – смутилась Сондра.
- М? Нет. Просто ты на него смотрела, и я тоже обратил внимание, - Морбиен положил флейту, не сводя с месяца взгляда. – На Недивинах другая луна?
- Луна везде одинаковая, - Сондра задумалась. – Вроде как.
- Это как посмотреть. Если от нас двигаться на север, то месяц будет зарождаться все выше, а угасать все ниже. Если заплыть достаточно далеко, то можно добраться до точки, где линия светораздела будет опускаться сверху вниз. Подозреваю, если перейти экватор, то месяц продолжит свое вращение. На севере луна будет открываться справа налево.
Сондра огокнула. Похоже, не стоило пропускать уроки географии. На них могли и что-то интересное рассказать.
- Я никогда не задумывалась, что луна может быть разной.
- Нет, луна одна и та же, это ты верно подметила, - Морбиен взял полупустой бокал и погонял в нем розоватый напиток. – Меняется то, как мы на нее смотрим.
Он выпил и устало прислонился к стеклу. В свете растущего месяца его кожа казалась сизой, а красный амулет и рыжая свеча оставляли на ней болезненные фиолетово-зеленые тени.
- Ты хорошо разбираешься в астрономии.
- Не лучше остальных, - без интереса ответил Мор. - Фазы луны знают даже дети.
Сондра кивнула:
- Ну да, надо же как-то определять течение времени.
Морбиен приоткрыл глаза.
- Вместо часов у вас тут гудки горна. Получается, и день месяца вы определяете по луне, - продолжила рассуждать Сондра. – Как интересно!
- Угу. Каждую ночь все ремма выглядывают в окно, чтобы узнать, какой завтра день.
- А если пасмурно?
- Ну что ж, тогда нам, несчастным, приходится использовать календарь.
Мор усмехнулся и прислонился спиной к стеклу. Сондра на секунду затупила, подумала – а потом заржала.
- Ха-ха, прости! Я вечно забываю, что у вас тут не глухое Средневековье!
Морбиен хмыкнул снова. Тени на его лице стали мягче. Видимо оттого, что луна теперь светила сзади.
- У нас есть и часы, и календари, и все, что можно достать с Недивинов. Просто большинству это не требуется. Мы привыкли ориентироваться по горну, а к датам привязаны только политические события и праздники. То, что фазы луны знают даже дети, не значит, что они могут узнать по ней день.
Сондра прикинула. И правда, она знает фазы луны, а день назвать не сможет. Надо будет попросить у Агаты или Вирта календарь при случае. А то так просидит год на Ремме – и не заметит.
- Но ты же хорошо разбираешься, - переключилась Сондра. Мор скосил к ней блекло-голубые глаза. – Ты знаешь про то, как луна меняется на севере, и вообще... Ты астроном?
Глаза скатились к бутылке, и Мор глотнул прямо из горла.
- Я моряк, - ответил он. Голос от пузырей алкоголя стал хриплым.
Точно. Сондра вспомнила разговор с Полли и села прямее.
- Тей же тоже был моряком?
Морбиен угукнул и хлебнул еще. Сондра понятия не имела, как подступиться. Она нечасто видела людей в трауре. Еще реже тех, у кого траур плескался в бокале. А надо ли вообще что-то говорить?
- Его, кажется, тут любили.
Если бы существовал список «Что не надо говорить человеку, переживающему утрату», это предложение было бы среди первых. Сондра посмотрела на балкон. Балкон манил избавлением от душащего чувства стыда. Сондра не поддавалась.
- Его невозможно не любить, - Мор не обиделся и даже отставил бутылку. Только взгляд стал отстраненным и пустым, словно он смотрел на призрака. – Я вот стараюсь перестать. Два года уже не выходит.
- Вы были близки?
Сондра подсела ближе, и пламя свечи покачнулось. Глаза Морбиена тут же приобрели блеск и скакнули к огоньку. Он ответил, только когда свет перестал дрожать.
- Да. Были. По крайней мере, я так думал, - он выдохнул и снова прижался затылком к стеклу. – А ты чего про него спрашивать начала?
- Интересно.
- Просто интересно?
- Ну да.
- И ты не пытаешься вывести меня на чистую воду и вытянуть признание в том, что я с ним сделал?
Сондра хлопнула глазами. Она наклонилась ближе, глянула на Морбиена и понизила голос:
- А ты что-то с ним сделал?
Морбиен ответил ей таким же косым взглядом и фырчанием. На секунду он стал тем самым козлиной-Морбиеном, которого Сондра встретила в первый день на Ремме. Но всего на секунду. Как будто Мор прислонил к лицу маску, но не удержал, и она полетела на пол и разбилась вдребезги.
Они пересеклись взглядами на мгновение. Морбиен отвернулся и наполнил бокал дрожащими руками.
- Думай, как хочешь. Вся Ремма так считает. Смысл мне утверждать обратное?
Сондра мотнула головой. Морбиен, может, и не самый приятный человек, но по тому, от кого тайком избавились, так не горюют. Не пьют в ночи и не плачут на флейте.
Мор сощурился и отставил бокал.
- Ты что, не веришь?
Сондра снова мотнула головой. Мор хмыкнул:
- Ну и дура.
- Эй! С чего это?
- Только дура поверит монстру.
- Так я же и не поверила.
Морбиен пьяно заморгал и задумался. Около минуты он пытался уловить логику. Выражение лица у него при этом стало таким сосредоточенным и потерянным, как у щенка, у которого украли из-под носа кость.
- Все равно дура, - отмахнулся Мор.
Сондра скрестила руки и запыхтела:
- А может, ты дурак?
Она уже начала готовить аргументы, но Морбиен пожал плечами и пригубил алкоголь.
- Может, и дурак.
Сондра сдулась, попыхтела еще и, сдавшись, села рядом, тоже спиной к стеклу. Холодно.
Морбиен отставил бокал и потянулся к флейте. Снова заиграла тонкая спокойная мелодия. Сондра наблюдала, как танцуют на потолке огненные и лунные пятна. И непонятно было: то ли Мор подыгрывает их потустороннему вальсу, то ли весь мир поддался чарам его музыки.
Сондра и не заметила, как стало теплее.
- Все дураки, - сказала она, когда Морбиен взял передышку.
Он издал вопросительное «м?». Сондра повернула к нему голову
- Все дураки, потому что они к тебе не ходят. Ребята из отстойника сказали, что к тебе ходить так же опасно, как к ним или к роторам.
Мор напрягся. Сондра и не замечала, что сидит к нему почти вплотную (видимо, потому и стало так тепло). Но теперь ощутила, как острое плечо стало каменным, как ледяная скала.
- У них есть причины так считать, - голос у Морбиена тоже стал острым, каменным и ледяным. – Лучше скажи, зачем ты ходила в сектор последних дней.
Сондра села прямо.
- Ну... так вышло.
Господи, она как ученица, которую поймали за прогулом. А Сондру, между прочим, никогда не ловили!
- Так вышло, что ты пошла в зону, куда никто в своем уме не сунется? – на удивление, голос у Морбиена стал мягче. – Ты точно дура.
- Им нужна была еда! Я просто вызвалась помочь.
- С чего бы им нужна была еда? Все секторы обеспечиваются необходимым продовольствием.
- Нет! – Сондра села перед ним и с жаром выпалила. – Дежурные к ним не ходят, им приходится воровать объедки, чтобы выжить! И они рискуют нарушением режима, потому что иначе не протянут до следующего дня. Многие не могут добыть еду самостоятельно, и если им не помогать, то они загнутся от голода! Но никто ничего с этим не делает!
Морбиен слушал, и с каждым словом его брови все сильнее сдвигались к переносице. В груди у Сондры пылал огонь. Если она сможет до него донести, если вобьет в его голову, что под его носом умирают голодной смертью десятки людей!.. Как можно это так оставить! Как он это допустил! Морбиен молчал и хмурился, а Сондра с каждой секундой разгоралась только сильнее. Вот, вот она причина, по которой она пришла! Да, именно по этой, и не по какой другой. Морбиену надо глаза раскрыть!
Он посмотрел на свою левую руку и стиснул пальцы на амулете. Искра внутри магического минерала сверкнула.
- Никто ничего не делает, потому что я только что узнал об этой ситуации. И не от ответственных, а от тебя.
Сондра выдохнула. Возмущение потухло, как костер под ливнем, - с тихим шипением.
- Так ты не был в курсе?
Мор качнул головой. Его пальцы надавили на амулет так, что приобрели синеватый оттенок.
- Они никогда не связывались и не сообщали о проблемах с продовольствием, - он прошипел сквозь зубы. – Они могли написать жалобу. Они могли отправить представителя на личную встречу. У них есть амулеты – любой из них мог доложить. В любую минуту.
Сондра села обратно к окну и поджала ноги. Морбиен пялился на амулет и стискивал пальцы и зубы. Стало даже неловко.
- Наверное, они решили, что ты обо всем в курсе и просто игнорируешь, - пробормотала она и встрепенулась. – Ну, знаешь, у них есть причины так думать!
Морбиен стискивал все сильнее. Что-то затрещало. Может, амулет, может, зубы.
- Думать, что я их игнорирую? Какие причины?
В отличие от Мора, челюсть у Сондры перестала держаться и упала.
- Ты основал его?!
Голубые глаза перескочили с камня на нее. На секунду они стали настолько пронзительно синими, что пробили ледяной стрелой грудь. Сондра хлюпнула пробитыми легкими.
Треск прекратился.
- Да, - Мор снова нахмурился, но это было другое нахмуривание. Не «мне не нравится, что я слышу», а «я не понимаю, что я слышу, и мне это не нравится». А после отвернулся и взялся за бутылку. – Впрочем, это уже не имеет значения.
- Нет-нет-нет, а ну стоять! – Сондра снова села перед ним. – Что значит «не имеет значения»? Что значит «я его основал»?
- А тебя Сивэ заразил лингвистической идиотией? – Мор усмехнулся и хлебнул из горла. – То и значит. Что я его основал, и это не имеет значения.
- Разве он был создан не при Тее?
- При Тее. А я, по-твоему, при нем не работал? – он вздохнул и объяснил. – Не просто так мажортеста назначает себе авитара. Обычно, обязанности распределяются. Тей занимался внешней политикой, налаживал связи с Инсивом и разбирался с северным фронтом. А я следил за внутренним распорядком. Там, где сейчас располагается сектор последних дней, раньше были технические склады, и... Сейчас.
Мор вдруг подполз к столу и вытащил бумагу из бардака. Развернул, посмотрел и кивнул. Надо же, с первого раза правильно вытащил! Сондра удержалась от того, чтобы присвистнуть. Устроить хаос на рабочем месте легко, а вот ориентироваться в нем – это искусство! Сондре ли об этом не знать.
- Короче, - Морбиен развернул бумагу и разложил ее на полу.
Почти всю площадь занимал чертеж, тонкий, точный, вымеренный до миллиметра. Несколько ровных дуг пестрили помещениями и коридорами, сплошными и пунктирными линиями, технической штриховкой и индексами. Секторы (так вот, почему они так называются!) разбивались и двоились – отражали разные этажи, - и сходились к середине, где схема представляла из себя более хаотичный, но все еще точный образ пашен. Сондра прикрыла веки. Перед глазами как наяву возник вид, открывающийся с плотины. Открыла. Чертеж передавал его идеально.
В углу, заботливо обведенная рамочкой, расположилась легенда. Сондра прикрыла улыбку рукой. Ну надо же! Чертеж – идеальный, а почерк – черт разберешь!
«Как можно так красиво рисовать, но так ужасно писать? Даже я разобрать не могу. А я на врача учусь», - прозвучал в голове голос Лекси, и смех закружился в горле бабочками.
- Вот этот сектор на схеме, - палец Мора, длинный и белый, указал на один из вытянутых квадратов. Сондра пробежалась взглядом по нарисованным коридорам, и кивнула. Изображение совпадало с ее мысленной картой. – Раньше там хранили технику для обеспечения птичников и вышедшее из эксплуатации оборудование. Но, эксплуатировалось оборудование здесь, - он указал в центр, - а относили его во-о-от сюда, - он снова ткнул на бывший склад.
- Далековато, - согласилась Сондра.
- Ты еще не посчитала, сколько по пути лестниц.
Это что сейчас, был смешок?
- В общем, я тоже подумал, что пространство надо реорганизовать. Тей согласился, - смех из голоса Мора пропал, и он продолжил водить пальцем по схеме. – С появлением электроснабжения отпала потребность в таком количестве оборудования. Мы, не без помощи опенула, очистили склады, а технику для птичников перевели в меньший склад.
Сондра следовала взглядом за пальцем. Она нашла птичник – протяженное помещение, разделенное, судя по легенде, клетками; рядом и правда был небольшой удобный зал.
- Возник вопрос, что делать с освободившимся местом. Тей предлагал оставить его как резервную электроточку или как дополнительный пункт управления транспортной сетью. Короче, пихнуть туда пульты управления. Но..., - палец задрожал, и Мор его поджал. – Надо было его послушать...
Задрожала уже вся рука, и Морбиен потянулся к бутылке. Сладковатый запах алкоголя вызвал зуд на коже. Сондра тупо пялились на схему и ждала, пока Мор закончит.
- Но ты решил устроить там сектор последних дней.
Морбиен угукнул. Бутылка резко стукнула по полу.
- Не то чтобы проблема требовала нового решения – просто решения раньше не было. Если мы понимали, что человека не спасти, мы оставляли его либо в лазарете, либо у лекарей. И он там оставался, пока не умрет. По естественным причинам или..., - Мор сжал губы так, что и без того белое лицо стало асбестовым. – Кхм, чаще всего они выбирали избавиться от страданий самостоятельно.
Сондру передернуло. Морбиену, очевидно, тоже было неуютно говорить о подобном.
- Мне показалось, что это будет хорошей идеей. Лазарет не забивался, а сами обреченные не чувствовали бы себя обузой. Просто тихое удаленное место, где они бы уходили в мир иной, - он, все еще дрожащим пальцем, провел вдоль сплошной линии. – Там и до кладбища недалеко. И навестить можно, если кто-то из близких решит попрощаться. И никто не потревожит без надобности... Даже Тей согласился. Хотя он до конца сомневался: говорил, что в наших условиях нецелесообразно тратить ресурсы на тех, кто в бою уже не пригодится. Ну, - Мор горько усмехнулся, - он мыслил как главнокомандующий.
- А ты мыслил как человек.
Мор резко поднял голову, и в пьяных глазах вновь вспыхнула синева, такая глубокая, что у Сондры перехватило дыхание. Она уставилась в упор. Вот бы еще раз поймать тот волшебный оттенок! Как будто музыка Морбиена нашла физическое воплощение в стальной лазури.
Но Мор отвернулся почти сразу. Ну да. Как-то странно пялиться почти незнакомому человеку в глаза. Сондра тоже отвернулась на случай, если у Морбиена появится непреодолимое желание попялиться ей в глаза. Хотя, с чего бы ему? Вот же мысли бредовые...
Все это время палец Мора оставался на схеме и отбрасывал длинную трепещущую тень на сектор последних дней.
- Было бы во мне еще хоть что-то человеческое..., - он убрал руку, как будто постыдился чего-то. – В любом случае, это уже не имеет значения. Мой план провалился, и теперь несколько потенциально полезных стратегически помещений отрезаны от работы и лагерной жизни. Это я «подарил» Ремме отстойник. Гнилостное пятно.
Сондра все смотрела на безликий квадратик. За этим квадратиком – Ката со сгнившим носом, Тои с катарактой, ворованные объедки, темнота и духота, вонь болезней и два трупа в день. Понятное дело, что эти люди долго не проживут. По крайней мере, здесь – где нет современного оборудования, вместо медикаментов травки и настойки, а до врачей надо плыть на лодке. Но все они могут прожить еще чуть-чуть. Еще чуть-чуть посмеяться и поплакать, еще чуть-чуть побыть с близкими людьми, еще чуть-чуть полюбоваться рассветами и закатами.
Ну, в теории.
- Ты пытался помочь людям, - Сондра улыбнулась и снова попыталась поймать взглядом далекую синеву. – Этого уже достаточно.
Но Морбиен нахмурился. Голубые глаза накрыла фиолетовая тень. Мор резко отдернулся от схемы, как от раскаленного листа железа, откинулся к окну и схватил бутылку.
- Этого недостаточно. Этого, черт возьми, никогда, никогда недостаточно, - огрызнулся он и присосался к горлышку.
Алкоголь так громко шипел и бурлил в его горле, как будто кричал о помощи.
- Ну, можно же продолжить пытаться, - Сондра подтянула схему поближе. По неразборчивой легенде она нашла обозначение линий электропередач. В электронике она разбиралась еще хуже, чем в политике и географии, но чертеж оказался настолько простым и при этом подробным, что она сориентировалась за секунду. – Там же есть провода!
Мор отпихнул пустую бутылку и без интереса спросил:
- Где?
- В отстойнике. Там проведено электричество.
- Ну да. Оно по всей Ремме проведено.
- Тогда почему там нет света? – Сондра подняла голову, но тут же смутилась и нервно усмехнулась. – Мне сказали, что ты его отрубил.
- Ага.
- Отрубил?
- Ага, - повторил Мор тем же тоном – будничным и равнодушным.
Сондра поерзала.
- А можешь... обратно подрубить? Пожалуйста!
Морбиен точно не закатывал глаза, но ощущение было такое, что закатил. Он тяжело выпрямился, сел ближе и подпер голову кулаком:
- Ты думаешь, я просто так его отрубил?
- То, что этим людям скоро умирать, не значит, что они должны это делать в темноте, - нахмурилась Сондра.
- А они не в темноте. Я распорядился об обеспечении сектора свечами. Или они тоже не доходят?
- Доходят, но...
- Ну вот. Любой на земле Лайтов знает, что свечи – удовольствие не из дешевых. Особенно, когда их производство приостановлено на всем острове.
Сондра покосилась на горящую свечу рядом. Мор молча придвинул подсвечник к себе и продолжил.
- Если бы я хотел, чтобы обреченные погибали во тьме, я бы не стал заморачиваться с поставкой. Так что отрубать им электричество – решение тяжелое и невыгодное.
- Тогда зачем?
Мор вздохнул. Пламя покачнулось, и он затаил дыхание. А после отодвинул свечку и вздохнул снова.
- Электроэнергия – это ресурс. И, как и любой ресурс, она конечна. Особенно, когда дело касается природных источников, - он ткнул на чертеж. Сондра угадала в схеме одну из плотин. Ее выделили более жирным контуром, а внутри все было заполнено пометками и значками. – Мы получаем электричество за счет плотин. Точнее, за счет перепада уровня. Вода падает, физически вращает роторы, вращение передается на электрогенераторы, и так образуется электричество.
Сондра кивнула с максимально умным видом.
- Агата мне рассказывала.
- Вот как?
- Ага. Даже показала роторы! Точнее, - Сондра потерла затылок, - показала, где их слышно. Насколько я знаю, к ним нельзя без сопровождения. Хотя жаль, я хотела бы увидеть, как вы воду в электричество превращаете. Настоящая магия! А, ну да, вы же тут все маги!
Сондра рассмеялась, а Мор отчего-то пристально на нее посмотрел. Он нахмурился, но взгляд оставался мягким и сверкающим. Сондра увидела, как за стеклянной стенкой глаза вспыхивают, как электрические разряды, мысли.
- Что? – она стихла. – Я что-то не то сказала?
- Нет. Все то, - Морбиен опустил голову и продолжил водить по чертежу. – Так вот, выработка электроэнергии ограничена естественными причинами. Мы не можем заставить воду падать быстрее, как и не можем впихнуть больше генераторов. Поверь. Мы пытались.
Отчего-то верилось.
- Есть процессы, которые также нельзя сократить. Например, обратную откачку воды, - он показал на линии, которые, судя по легенде, обозначали систему труб и насосов. – Ведь воду, которая падает в низину, надо возвращать обратно.
- Логично. А то низину затопит, - согласилась Сондра. Пока что Мор объяснял все просто и понятно. И, самое главное, заснуть не хотелось! И это – глубокой ночью.
- Именно. Поэтому часть энергии уходит сюда. Кроме того, нужно постоянно поддерживать напряжение на линиях, относящихся к аварийному закрытию шлюзов, к лазарету, к теплицам и к птичникам.
- А к птичникам зачем?
- У тебя только это вопрос вызвало? – усмехнулся Мор.
Сондра пожала плечами:
- Аварийка – понятно, для безопасности. Лазарет тоже. Теплицы – я слышала, у вас тут зимы холодные, да и погода бывает непредсказуемой, а растения дохнут от любого заморозка. А зачем электричество в птичниках – непонятно. Электрокормушки питать?
Морбиен шутку не оценил. Лицо у него стало серьезным и мрачным.
- Нет, в птичниках электричество подается на сами клетки. Чтобы птицы случайно не разлетелись.
Жестоко. С другой стороны, если птицы – один из главных источников мяса в лагере, неудивительно, что о них так пекутся. Сондра попыталась вспомнить, когда им в столовой давали курятину, но на ум ничего не шло. Обычно всегда шла рыба или какое-то сухое мелко нарубленное мясо. О, точно, иногда давали крылья! Но они были настолько маленькие, что не наешься даже десятком. Не похоже, чтобы они принадлежали курицам, разве что цыплятам. Может, на Ремме разводят перепелок?
- Очень много энергии потребляет освещение технических помещений, вагонетки и система оповещ..., - Морбиен закашлялся
- Это та, которая барахлит? – сощурилась Сондра.
Мор закашлялся еще сильнее.
- В любом случае, свободной энергии остается не так много. Эта проблема была еще при Тее, - он помрачнел. – Тогда мы решили ее аккумуляторами. Работа генераторов на плотинах не зависит от времени суток, а ночью затраты меньше. Мы начали останавливать некоторые поставки, которые терпели до утра, а также отрубать свет, а излишки энергии накапливать в аккумуляторах. А потом эти излишки использовали днем.
У Сондры челюсть потянуло вниз.
- Так вот, почему свет выключается, даже если я его забыла!
- А ты часто забываешь свет? – Мор резковато взмахнул рукой. – Понятно!..
- Эй, одна лампочка явно не виновата в том, что у вас счетчики мотает! И вообще, ты так и не объяснил, почему ты решил рубануть свет у целого сектора.
Улыбка, которая почти проклюнулась на губах Мора, спряталась обратно.
- Потому что у нас резко возросло энергопотребление, - проговорил он сквозь зубы. – Ты знаешь, что у нас есть союзник – Инсив?
Сондра кивнула.
- На Инсиве нет электричества. Но они очень его хотят, - Морбиен пошарил рукой вокруг, но не нашел бутылку, чертыхнулся и откинулся на окно. – Короче, сейчас значимая часть наших сил и ресурсов уходит на разработку системы генераторов и аккумуляторов, производство проводов, ламп и всей прочей дребедени для них. Поначалу я старался как-то распределять энергию и дежурства, чтобы эта разработка не сильно влияла на жизнь Реммы. Но темпы были отвратительно низкими. А инсивы..., - он схватил-таки бутылку и вытряхнул на язык последние капли, - да черт... инсивы ждать не любят.
-
- Я не нашел другого выхода, - Мор откинул бутылку и закрыл глаза. - Можешь считать, что просто не захотел искать. Все равно все так думают.
Сондра заерзала от возмущения. Захотелось вскочить и расквасить кулаки о стену – так горело все внутри от несправедливости. Дыхание стало шумным, как кипение чайника.
– А они не охренели там?!
Морбиен заинтересованно скосил глаз.
- Они?
- Пусть сами себе электричество делают! То, что вы союзники, не значит, что вы теперь им должны!
Мор хмыкнул и приоткрыл и второй глаз.
- Видимо, ты не до конца понимаешь характер наших взаимоотношений...
- Все я понимаю! Они у вас просто списывают. Как в школе! Зажали в углу, потому что сильнее, и заставляют работать на себя. Тоже мне, умники. Пусть сами делают, раз умные такие!
Мор глядел на нее, часто моргая. Выражение лица у него при этом было абсолютно нечитаемое. Как будто он вдруг увидел жуткого призрака, который перед ним жонглирует, балансируя на моноцикле, причем и первое, и второе у него выходит уморительно ужасно, - вот примерно такое выражение лица.
- Они не могут сделать сами, - наконец, ответил Мор. Подумал секунду, поискал аргументы, и выдал. – Не додумаются. Они идиоты.
- Вы же додумались. Значит, ничего сложного нет.
- Нам повезло. На Инсиве плотин нет, и откуда там брать энергию – понятия не имею.
- Тогда вы тут каким боком?
Мор пожал плечами и заозирался в поисках бутылки – той самой, которую минуту назад отшвырнул.
Пока он искал, Сондра снова посмотрела на чертеж. Красные линии проводов проникали в каждую клеточку Реммы, как кровеносные сосуды. Лекси бы сказала, что это нервы – электричество ведь. Сондра провела пальцем по этим линиям, и почти почувствовала щекотку под кожей.
И вдруг кое-что заставило ее замереть. Она провела еще раз, по тому же месту. Это же она! Та бумага из библиотеки! Шершавая от рисунка и немного затертая, нонесомненно она. Так вот, зачем там были те листы – для чертежей!
- Да к черту! – Мор плюхнулся обратно и болезненно потер лоб. Сондра сочувствующе вздохнула. Походу, без догонки он трезвеет за считанные минуты. – Ладно. Я понял тебя. Я подумаю, что можно сделать с энергоснабжением отстойника, но ничего не обещаю. Пойми, мне самому не с руки, что целый сектор стоит без света. И вопрос с едой тоже решу. Пусть дежурные отчитываются за каждую крошку, иначе с каждого потребую подробный рапорт.
С заваленного стола свалилась стопка бумаг, и Мор с неизменным лицом сгреб их и завалил обратно. Сондра нервно хихикнула:
- Их не жалеешь, так хоть себя пожалей. Тебе потом эти подробные рапорты читать.
- Вот и отлично. Все равно выпивка кончилась.
Он еще пошарил вокруг, словно полная бутылка материализовалась бы сама, но нашел только отложенную флейту. Посмотрел на нее так тяжело, что белая тростинка чуть не переломилась, и поднес к губам. Но вдруг опустил обратно.
- Кстати, как проходит обучение?
Сондра опешила, но резво ответила:
- А, все хорошо! Полли гоняет меня без продыха. Говорит, получается неплохо.
- Хорошо. А Агата?
- Агата? Разве она не занята?
Морбиен нахмурился и потянулся к одной из бумажек на столе. И снова без ошибок вытащил нужную.
- Странно. Теперь я точно уверен, что выделил ей время на занятия, и лично ее об этом оповестил. Она ничего тебе не говорила?
Сондра поникла:
- Нет, мы даже не виделись.
- Понятно, - Мор отложил бумажку. – Я разберусь завтра. Или, точнее, сегодня. В общем, с началом рабочего дня. Нет смысла больше тебя задерживать.
Он сделал тот же жест, каким обычно отмахивался от Агаты или от своих солдат. Сондра кивнула. Ей и впрямь нет больше смысла задерживаться. Время позднее, завтра ранний подъем и тренировка, а она уже знает, каково это, выполнять нормативы с гудящей головой...
Она не сдвинулась с места.
Рука все так же лежала на чертеже, ощупывала коридоры и залы, изучала стены и двери, скользила по гладкой, как мрамор, бумаге с шероховатостями линий и барельефов.
- Время, - Сондра вздрогнула. Мор болезненно хмурился. – Уходи.
- Да, извини...
- Уже поздно. Тебе надо выспаться.
- Тебе тоже. Я сейчас уйду.
Она опустила плечи и через силу оторвала руку от схемы. На коже горел ледяной взгляд.
- Можешь взять.
- А? – Сондра вскинула голову.
Морбиен резко отвернулся, но кожу еще холодило.
- Можешь взять карту. Ты опенул, тебе будет полезно изучить пространство лагеря. Хотя, Агата наверняка тебе уже все показала... Неважно. Можешь не брать, если не надо.
Сондра прижала бумагу руками, словно Мор мог прямо сейчас ее выдернуть.
- Нет! Я возьму!
Вышло громче, чем хотелось. Морбиен недоуменно хлопнул глазами. Сондра неловко хлопнула в ответ. Около минуты они так хлопали друг другу, пока Мор резко не отдернул взгляд. Сондра и не знала, что взгляд можно отдернуть. Показалось, что с этим дерганием он оторвал от нее кусочек.
- Тогда погоди, сейчас я достану экземпляр получше.
Он встал, покачиваясь, и по стеночке (точнее, по окну) дошел до шкафа. Из открывшихся створок повалились на пол свернутые карты и чертежи. Мор чертыхнулся, попытался упихать их обратно, а после плюнул, схватил в охапку и притащил.
- Вот, выбирай, - он бережно отставил свечку и стол и вывалил чертежи на пол.
Сондра готова была его расцеловать! Любопытство, подпекающее под сердцем, довольно заурчало и выбросило руки вперед. Сондра наобум начала разворачивать чертежи, разглядывать, сравнивать. И все разные! Конечно, нарисовано одно и то же, но как нарисовано! На одном линии толще и уверенней, на другом полупрозрачные и дрожащие, на третьем подписи пляшут, словно чертежника постоянно отвлекали, а четвертый затерт исправлениями так, что гладкая бумага напоминала наждачку. Так хотелось забрать все, утащить в комнату, и изучать, часами, днями, читать линии и догадываться, что за ними стоит!
Где-то рядом закружилась музыка. Она завилась под пальцами, легла на чертежи тонким слоем пыльцы, засверкала, побежала по нарисованным проводам сверкающим током. Сондра понимала, что надо торопиться, что она не может сидеть здесь вечность и выбирать, что Морбиен наверняка разозлится и заберет у нее вообще все, но сейчас, сейчас, еще одну минуточку, она не досмотрела, вот на этой схеме заломан уголок, а на этой нет, эта скручивается сильнее, видимо, ее туже стянули, а вот тут смазались толстые линии, а тут легенда записана в другом порядке, а тут, а тут, а тут...
Мелодия прекратилась, и раздался тихий щелчок. Сондра вздрогнула. Этот короткий звук был слишком похож на треск взведенного курка.
- Не дергайся так, не ударит, - успокоил Морбиен. Его голос раздавался сбоку, из-под стола.
Сондра с удивлением наблюдала за тем, как командир военного лагеря выползает из-под стола, ударяется макушкой о столешницу, даже не морщится на это и откидывается спиной на ножку стула так, словно ничего не произошло. Настолько странно, что Сондра всерьез прикинула, когда она успела заснуть.
На ее молчаливое недоумение Мор поманил рукой и ткнул под стол. Сондра отложила схемы и подползла ближе.
Картина предстала не менее фантасмагоричная. Прямо под столом, там, где у Сондры дома хранились старые папки, коробки с растворителями и коллекция грунтов (спертых из магазина, куда ей теперь запрещено входить), тут были провода. Десятки. Сотни. Тысячи проводов, точащих из панели прямо в деревянной стенке стола.
Сондра выразила свое потрясение не самым приличным словом. Морбиену это польстило.
- Надо бы здесь прибраться, - заметил он, словно извиняясь. – Но кроме меня сюда никто не залезает, а мне без разницы.
- А что это вообще?
- Пункт управления. Я же говорил, что ночью энергоснабжение частично перенаправляется, - он указал на один из переключателей за клубком проводов. – Я вернул поток на некоторые из рельсов. Первые поставки начинаются еще до начала рабочего дня.
Сондра окинула взглядом все это великолепное безобразие, обилие рычажков и кнопочек без подписей. Пальцы запекло он желания тыкнуть. Останавливала только мысль, что один такой тычок может оставить сотни человек без света, а то и погрузить Ремму на дно морское.
- И отсюда можно управлять электричеством по всему острову?
- Да. Это же кабинет мажортесты, - Мор обвел рукой комнату. Рука у него крупно тряслась. – Кто угодно сюда не заходит, так что невелик шанс, что кто-то устроит диверсию и отрубит энергию.
- Да даже если и зайдет, ничерта тут не поймет! Как ты во всем этом разбираешься?
Мор горько усмехнулся:
- Тей тоже вечно ругался. Особенно, когда случайно свет отрубал. А я говорил, что кому-то надо просто меньше болтать ногами во время работы, - его взгляд стал туманным и блестящим, как окно ненастным утром. - Этот гений в результате привык работать, закинув ноги на столешницу. Мне-то все равно, но на официальных встречах было неловко. Однажды посреди разговора я не выдержал, схватил его за сапоги, и усадил нормально. На мои тычки он не реагировал, а делегация уже взглядом дырки в нем прожигала. И не только взглядом. Кажется, тогда среди них был огневик.
Мор издал звук, словно его смех захлебнулся в груди, да там и сгинул. Сондра потупила взгляд. Морбиен говорил с ней, но она ощутила себя одновременно лишней и единственной в кабинете.
- А что ты включил? – отвлеклась она.
Мор сморгнул блеск и указал на один из рычажков. Как оказалось (со слов Мора), провода вели к рельсам, по которым с пашен поднимали запасы ингредиентов к завтраку и еще какие-то технические штуки для производства. Сондра слушала, не дыша. Мор рассказывал просто, быстро и по делу. После его рассказа не оставалось вопросов, но, как назло, безумно хотелось еще что-нибудь спросить.
И Сондра спрашивала. Указывала и по-детски лепетала «А это что? А это зачем?»
- ...Вот это отвечает на свет в жилом секторе, по отдельному регулятору на целую цепь – это несколько лампочек, регулируемых одним тумблером. Конечно, это не очень удобно: если провод повредился в одном месте, то вся цепочка за ним остается обесточена. Но мы пока не придумали ничего получше. Чтобы мы смогли это еще и смастерить, - пояснил Мор, указывая на очередной переключатель. И вдруг сказал, тем же тоном. – Можешь нажать, если хочешь.
Сондра аж отвлеклась от разглядывания панели.
- Чего?
- Хочешь нажать?
- А можно?!
- А я бы предложил, если бы было нельзя? – усмехнулся Мор и повел плечом. – Если боишься, не...
- НЕТ! – Сондра подскочила на месте и треснулась о столешницу. Зашипела, потерла макушку и, перебивая встревожившегося Морбиена, выпалила. – Я хочу!
Мор убедился, что при нем ни одна пустая башка не пострадала, и выдохнул. А после указал, на какой именно рычажок можно надавить.
Сондру потряхивало от любопытства. Она прижала палец к маленькому прорезиненному переключателю, холодному и шершавому, вдохнула, выдохнула... Щелк! Рычажок опустился и застыл в нижнем положении. Послышался протяжный высокий звук. Сондра сперва решила, что это гудят провода, пока не поняла, что звук издает она сама.
Атас, Керш. Пищишь от удовольствия.
- Раз ты в таком экстазе, может, возьмешь на себя обязанность по утреннему включению систем? – Мор откинулся назад и издал смешок.
Как ни странно, в его голосе не было злобы или насмешки. Но писк он точно слышал. Теперь Сондра по гроб жизни будет вспоминать, как запищала при малознакомом мужчине из-за того, что включила лампочку.
- А можно? – снова спросила она.
Мор помахал рукой:
- Это я так, в шутку. Для этого надо вставать до подъема. Лучше высыпайся как следует.
- Ты же встаешь.
- Я не ложусь. Я вообще не сплю.
Сондра закатила глаза.
- Ну, когда-то же ты спишь.
- Нет. Последние, - он всерьез задумался, - месяцев шесть точно. Может, больше.
- Да не может человек не спать столько!
- Так я, вроде как, и не человек, - хмыкнул он.
Вот ведь шутник! Сондра хлопнула его по плечу (вот дура! Зачем?) и вылезла из-под стола. Мор еще пощелкал переключателями и вылез тоже.
И только после этого Сондра заметила, насколько вокруг светло. Неужели она включила свет и в кабинете? Но нет, это был не электрический свет ламп, и даже не теплое сияние почти погасшей, но еще горящей свечи. Это были холодные рассветные лучи.
- Господи! Сколько мы тут просидели?!
- Явно дольше, чем в прошлый раз, - прагматично заметил Морбиен.
Сондра посмотрела на разваленные на полу схемы и стыдливо поджала пальцы. Вот черт. Опять она не сдержалась!..
- Извини, что я тебя задержала. Я совсем ничего вокруг не замечала. Ты мог меня одернуть.
- И отвлечь тебя от увлекательного занятия? – в его голубых глазах отразился рассвет. – Я знаю, каково это, потерять счет времени. Если тебе требовались часы на то, чтобы рассмотреть все схемы, я не мог их у тебя отбирать.
Сондре показалось, что в груди у нее взорвался спелый гранат – так солнечно-сладко стало на душе. Она, наверное, очень тупо сейчас улыбалась.
- Так что, выбрала? – осторожно напомнил Мор.
Сондра снова окинула взглядом бумаги и вытащила самую нижнюю – ту, которую Морбиен показал ей первой. Самого Мора ее выбор озадачил:
- Эта? Серьезно? Там есть куда лучше. Такие, где хоть подписи разобрать можно.
- Она самая..., - Сондра еще раз провела рукой по схеме и попыталась подобрать слово, - ...настоящая. Живая. Она как картина, понимаешь?
Мор резко отвернулся, и в его взгляде Сондра не успела разглядеть, понимает он или нет.
- А подписи мне не так важны, - она отложила схему и осторожно свернула остальные. – Все равно сама все облазаю и разузнаю.
- Только не залезь туда, куда нельзя.
- Ну, роторы шумят громко, не пропущу, - Сондра рассмеялась и подняла бумаги.
Мор мигом подскочил за ней. И в ту секунду, когда он забирал схемы, Сондра за резким душком алкоголя и пылью различила тонкий, далекий, едва уловимый запах моря. Такой же неуловимый, как синева в пустых голубых глазах, как молния, бегущая по красному проводу.