Зеленая ласточка

Здесь было темно, темно даже днем, и о течении времени напоминал лишь воск, стекающий по уменьшающемуся телу свечи. Свечи на земле Лайтов - недешевое удовольствие, а уж особенно на островах, где нет опенула, чтобы их достать. Обычно свечи жгли на важных переговорах. Отсюда, к слову, пошло и выражение «потушить свечу», что означало окончить споры и договориться.

С человеком, сидящим в свете огня, свеча уже давно была потушена. И все же он зажигал новую на каждый визит. Зажигал с особым пафосом, играя рыжими ответами на массивном перстне с инкрустированным лисьим когтем.

- Как дорога? Больше не возникло трудностей? - улыбнулся он. Ямочки на его щеках отбросили тени, как будто дыры, через которые можно было разглядеть задние зубы.

Язвить в ответ не стоило, но очень хотелось.

- Я не по морю.

- А давно ли путешествие через море стало для тебя проблемой? Подозреваю, что года два как.

Кусок дерьма.

- Попрошу перейти к делу.

- На этом острове приказываю я, - улыбка на лице мужчины стала неживой и натянутой. Он откинулся на спинку кресла. - И я приказываю отчитаться.

Воцарившуюся тишину нарушил треск свечи и тяжелый вздох.

- На этой неделе удалось только три. На следующей неделе планируется...

- Вот насчет этого и требую отчитаться, - он наклонился ближе, и пламя засверкало в его карих глазах, обратило золотом светлые волосы. - Только три?

И снова вздох.

- На Ремме ситуация неспокойная, в секторе усилена защита, люди в панике...

- Оправдания, оправдания, оправдания!..

- Я понимаю, что мы договаривались на пятерых в неделю, но, До...

- Господин Марьер!

Рев Марьера прокатился по всему кабинету. Огонь заплясал и выхватил на мгновение темную фигуру за правым плечом. В горле пересохло. Дерзить нельзя. Нельзя, чтобы Марьер подумал, что ему дерзят.

- Конечно, господин Марьер. Прошу прощения, господин Марьер.

Марьер откинулся обратно на спинку и повернулся к фигуре за спиной.

- Во-о-от, Ремма еще не совсем погрязла в распущенности. Им всего-то не хватает крепкой руки.

Он рассмеялся, так же громко, как и рычал. Тьма за его спиной не издала ни звука, но Марьеру это было не нужно. Он снова повернулся, и вспыхнуло пламя: на фитиле, на золотых пуговицах и погонах кителя, в глазах, в амулете на груди.

- Итак, сколько еще осталось?

- Около двадцати. Возможно, в ближайшее время, появится еще трое.

- Около, возможно... Как ты еще держишься на плаву с такой неуверенностью?

- Я не могу посчитать точно, это вызовет подозрения.

- Посмотри по документам. Не мне учить ремму бюрократии.

Он снова расхохотался и повернул голову к фигуре. Неизвестно, что он там видел, в тени, но, очевидно, мог разглядеть лицо молчаливого спутника, и выражение лица его полностью устраивало.

- Ну хорошо, - Марьер выдохнул и распластался по креслу, как после хорошего обеда. Он поиграл отблесками на перстне. - Итак, около двадцати плюс трое. С учетом того, что на следующей неделе ты приведешь мне семерых.

- Но...

- Ант!

Душу скрутило ужасом. Колени подкосились, пот, холодный, как капли на лбу покойника, покатился по спине. Мгновение - и тело падает на пол, закрывает голову руками. С губ сорвалось жалкое:

- Не надо, не надо, семь так семь, я понимаю!..

- То-то же, - Марьер щелкнул пальцами, и появились силы поднять голову. - Я оставлю просчет на этой неделе, но и не собираюсь спускать тебе его с рук. Исправишься и вернешься к прежнему темпу. Я же не монстр. В отличие от некоторых.

Смотреть на него, сверкающего золотом, янтарем и самодовольством, было больно. Но не больнее, чем признавать, что он прав. Из двух зол, как говорится...

- Итак, - вернулся к рассуждениям Марьер, как не бывало, - семь на следующей неделе и по пять во все последующие. Итого... чуть больше месяца. Так?

- Скорее, полутора.

- Полтора так полтора. Успеешь к середине осени?

Мрак оживился, из тени вытянулась огромная белая рука и легла на золотой погон. Марьер удивленно повернул голову, прикрыл глаза и вздохнул:

- Ах да... Спасибо, что напомнил. Нам надо закончить электроснабжение до зимы. Ремма нужна мне в бодром расположении духа.

Нельзя было говорить ему о том, что Ремма в непрекращающемся трауре последние полгода. А единственный инженер - все два. Марьеру плевать до тех пор, пока они могут работать. А ремма сильные. Они будут работать, даже когда от внутренней боли хочется выть.

- Так уж и бы-ы-ыть, - развел руками Марьер. - Два месяца.

- Но если форс-мажор...

- Ант!

- Не надо, не надо! Хорошо, два месяца!

- И про электричество не забудь. Подопни там тех, кто ответственный. Мы планируем праздновать Зимний день Теста при свете ламп. И в обновленном составе.

И он снова расхохотался. Его тень все так же хранила безмолвие. Зимний день Теста празднуют первого июня, и до него было чуть больше трех месяцев. Считай, один сезон.

Похоже, девиз Марьера «Достигай невозможного. И заставляй других достигать. С помощью этих других и достигай невозможного для себя».

- Какие-то возражения от представителя Реммы?

Возражения были, но грозно сверкающая амулетом фигура за спиной Марьера стерла их в пыль своей гигантской рукой.

- Никаких возражений, господин Марьер.

И поклон - последний гвоздь в гроб гордости реммы.

Свеча погасла.

***

Темно. Холодно. Тошнит. В горле першит. Голова болит. Укачивает.

Сондра попыталась, следуя давно услышанному от матери совету, сконцентрировать взгляд на чем-то неподвижном. Но зрение было ужасно размыто. Как будто треснули по затылку. Но ее же не трескали? Да? Кажется. Почему-то Сондра была уверена, что, если бы ее треснули, это было бы ужасно неправильно.

Глаза ничем не могли помочь. Они выхватывали из полумрака неясные образы, цветные пятна, белесые засветы. Сондре было страшно. Она чувствовала, что у нее вместе с ясным зрением отняли что-то важное.

Но, к счастью, было кое-что еще. Звук. Тонкий и жалобный, как детский плач. К этому звуку хотелось прижаться, обнять, поднести к груди и успокоить. Сондра с трудом даже понимала, откуда он идет. Она протянула руки, но поняла, что все ее тело что-то сковывает. Тревога усилилась.

Сондра забилась, и в ответ ее начало сжимать только сильнее. Звук усилился, исказился и стал похож на болезненный крик. К нему прибавился другой – тоже крик, но взрослый, далекий и злой. Сондра не понимала, что кричат, и понимать не хотела. Она хотела выпутаться, схватить плачущее нечто и убежать так далеко, что никто, ни единая душа в мире их не найдет.

Но у нее не получалось выполнить даже первый пункт. Она извивалась всем телом, дергала прижатыми к бокам руками, кусалась и вытягивала шею, но невидимая темная сила стягивала ее все сильнее. Сондра терпеть не может, когда ее сковывают! Она должна выбраться! Она может выбраться! Отпустите, отпустите, отпустите!..

Раздался грохот, и через секунду Сондра открыла глаза и застонала. Тело отозвалось болью. В ногах валялось спутанное покрывало.

Она грохнулась с кровати.

Голова еще гудела, и Сондра тяжело завалилась обратно. Пару секунд ушло на то, чтобы осознать, где она. Еще пара – на то, чтобы вспомнить вчерашний день. Стоило всем кусочкам картины выстроится в верном порядке, и сон как рукой сняло. Сондра резко села и еще раз оглядела комнату, чтобы уж точно убедиться. Да, именно так – спальня на Ремме с красными проводами на стенах.

- Вау!.. Неужели это все действительно со мной происходит? – Сондра улыбнулась и потерла ушибленный затылок.

Что ж, если бы Вирт, Агата, Ремма и земля Лайтов были сном, от такого падения Сондра бы точно проснулась, а значит, вариант только один – все реально. Пугающе реально. Фантастически реально. Нереально реально! Сондра посмотрела на свою руку с отпечатком складки ткани. Это рука колдуньи!

- Пш-пш-ш-ш, - Сондра направила ладонь на дверь и прищурила один глаз. Если очень захотеть, она сможет отпереть замок! Вот сейчас, сейча-а-ас...

В дверь постучали, и Сондра живо села на руку, как на дневник с неудом. Захотелось пробить себе голову чем-нибудь тяжелым. Вот дура! А если бы ее кто увидел? Агата, например!

- Сондра? – именно голос Агаты и прозвучал из коридора.

Сондра тем временем металась по кровати, не зная куда себя деть. Господи, такой срач! Она тут и суток не провела, а кровать уже похожа на лежанку бездомного. И одежда мятая. Не хватало, чтобы Агата видела ее в таком виде!

- Да-да, секунду! – кое-как прикрыв покрывалом стыд под названием постельное белье, Сондра подлетела к двери и выглянула. Замок, кстати, был не заперт.

Агата стояла в паре метров от входа, идеальная и свежая, как и вчера.

- Доброе утро, - она миролюбиво кивнула и вскинула брови. – Я слышала шум. Ты в порядке?

- А? Да-да, все хорошо, я просто..., - Сондра неопределенно махнула назад, так и не придумав ничего, что звучало бы не стыдно. – Д-доброе утро, да.

Агата улыбчиво прищурилась.

- Рада, что с тобой все хорошо. Если ты не против, я бы хотела проводить тебя на завтрак.

Только сейчас Сондра заметила, что в коридоре есть другие люди. Они шли к лестнице, не обращая никакого внимания на девушек, только иногда поднимая кулаки с амулетами.

Агата, видимо, заметила ее растерянность.

- Понимаю, время раннее, но у лагеря есть определенное расписание. Безусловно, ты не обязана ему следовать, но...

- Нет-нет, все в порядке! Если так принято, то хорошо. Я буду следовать правилам, чтобы у тебя не было проблем.

Агата очень мило прикрыла рот.

- Спасибо. Но не переживай так сильно. Я в состоянии справиться с проблемами. Да и у нас нет санкций за нарушение режима. Просто я решила, что было бы здорово, чтобы ты приобщилась к общественной жизни. Так твое пребывание среди ремма будет комфортнее.

Сондра хлопнула глазами, пытаясь осознать последнюю фразу. Агата хлопнула глазами в ответ и ахнула:

- О, прости, я снова забыла, что ты не местная. Жители лагеря называются так же, как и сам лагерь. Мы – ремма.

- Ремма, - повторила Сондра. То ли голова спросонья не работала, то ли в этом названии и правда было что-то странное. – А почему не... реммовцы? Реммцы? Реммляне?

Точно голова не работала.

Агата очень натянуто улыбнулась.

- Потому что.

Что-то подсказывало, что спрашивать дальше не стоит. Во-первых, лингвистическую справку с утра Сондра не переживет – ей надо спасибо сказать, что тут вообще на ее языке разговаривают, а не к словам цепляться!

А во-вторых, человеку, который так улыбается, лучше глупые вопросы не задавать.

- Собирайся в спокойном темпе. Я подожду, - прежним тоном сказала Агата и скромно сложила руки. – Я пришла пораньше, так что у нас будет достаточно времени для завтрака.

Сондра кивнула и скрылась в спальне. Сердце стучало, сонливости как и не бывало, даже голова больше не болела. В комнате стоял полумрак, из-за штор едва-едва брезжил рассвет и попискивала под подоконником сонная ласточка. Сондра что, превращается в жаворонка? Не дай бог, не дай бог! Так, глядишь, и бегать по утрам начнет.

Сондра быстро умылась, поправила одежду, состроила из себя что-то более-менее приличное (видела бы ее мама – за порог бы не пустила) и уже через две минуты стояла у выхода. Рука потянулась к выключателю, но замерла. Сондра обернулась. Точно, полумрак.

- Странно, я же не выключала свет, когда засыпала...

Но снаружи уже ждала Агата, и Сондра не могла заставить ее ждать еще дольше.