Зеленая ласточка

 — Так-так, неужели Ее Величество собственной персоной посетила наше скромное заведение? Ну теперь-то ты погостишь подольше.

Сондра поморщилась не то от скрипа, с которым открылась дверь, не то от хлынувшего из коридора света, не то от собственного титула, не то от тона, с которым полицейский его произнес — много было причин поморщиться. Страж порядка вниманием ее не удостоил — только взгляд бросил поверх папочки и пошел к столу, зарывшись носом в бумажки, как будто пытался вынюхать там грешки «королевы замков». Сондра подбежала к решетке, как раз когда он плюхнулся на взвизгнувший стул.

Вирт сразу забылся — к сожалению, на ближайшие пару минут Сондре придется направить всю свою любезность на другого мужчину.

— Доброй ночи... — она прищурилась. Черт бы побрал это освещение! — ...сержант. Кажется, мы прежде не встречались. Приятно познакомиться!

Полицейский снова зыркнул поверх папочки.

— Не очень приятно знакомиться с человеком, чей послужной список не влез в стандартный шаблон. Натворила же ты дел за одну ночь, — он перевернул исписанный бланк. — Проникновение со взломом, кража в особо крупном размере, причинение тяжких телесных...

— Взлома не было.

Сержант остановился. И хохотнул.

— Не было?

— Замок остался целым, я использовала отмычки.

— Вот как? Ну, пожалуй, адвокат тебе скостит годик, за чистосердечное еще парочку, — он бросил папку на стол с резким, хлестким звуком. — Будешь сидеть не тридцать лет, а двадцать семь.

Сондра крякнула. Теперь она видела лицо полицейского, и такой довольной рожи она не видала даже у наркоманов под приходом.

— А может, как обычно? Серьезный разговор, общественные работы и обещание, что я больше никогда так не буду?

Сержант криво ухмыльнулся. Он был совсем молодой, чуть-чуть постарше Сондры. Наверняка самооценка взлетела до небес. Поймал такую знаменитость! Сондре очень хотелось лопнуть его раздутое самомнение, но выйти отсюда без проблем ей хотелось больше.

— При всем уважении, — он пролистал бумажки со звуком тасовки карт, — у вас тут долгов неоплаченных накопилось. Подметанием улиц уже не отделаться. Может, другие и закрывали глаза на твои преступления все эти годы...

Хлоп по папке!

— ...Но я не из таких!

Сондра подскочила бы до потолка, если бы не держалась за решетку. Лицо полицейского отразило почти фанатичную ярость, но тут же вернулось к довольству. Псих. Вот таких в клетке держать надо. Сондра подалась вперед, звякнул язычок замка в закрытой калитке.

— Я принимаю всю тяжесть своего поступка, но, сержант, никто ведь не понес убытков. Вы доблестно меня задержали! Мне кажется, мы оба в плюсе.

— Никто не понес убытков? Скажи это той несчастной женщине в реанимации!

— Какой женщине? — голос осип.

— Той, которой ты переломала ребра и пробила голову тяжелым тупым предметом. Я говорю, — полицейский помахал документами, — в этот раз ты попала по-крупному, не отвертишься.

Сондра крепче стиснула железки.

— Она в порядке? Что врачи говорят?!

— О!.. — он явно хотел съязвить, но, встретившись взглядом, сглотнул и нервно махнул рукой. — Жить будет. Тебе не о ней надо беспокоиться, а о себе.

Сондра хотела бы беспокоиться о себе, но не получалось. Она никогда не хотела кому-либо вредить! Сколько дел у нее было, никогда, никогда она не причиняла боль! Она и в драках первая не нападала, только защищалась. Неужели она всерьез довела невинную женщину до реанимации? А если бы той вовремя не помогли? Если бы врачи не успели?

Неужели Сондра переступила-таки ту самую черту?..

— Может... может, я заплачу? — осторожно спросила она. — Лечение оплачу там. Моральный ущерб.

— М-м-м, — откинулся на спинку стула сержант, вернув на лицо мерзкую ухмылку, — и чем? Ворованным добром? Если тебе повезло родиться с серебряной ложкой во рту, это не значит, что все на свете можно решить деньгами. Нет, ты отплатишь по всей строгости закона.

— Н-но господин... — Сондра тщетно пыталась высмотреть именной значок на кителе.

Из-за спины раздался неуместно громкий шепот:

— Слет!

— А?

Сзади, глупо присев и не менее глупо улыбаясь от уха до уха, стоял Вирт, прятался за Сондрой и играл роль самого отвратительного суфлера на свете.

— Господин Слет, — кивнул на полицейского он.

— Г-господин Слет, — повторила Сондра, поворачиваясь к самому господину Слету. Она и думать забыла про Вирта, а он еще и вклинился так странно. Аж мысли разлетелись, Сондра забыла, о чем вообще говорила.

Слет, похоже, тоже.

— Кто там у тебя... — он резко выпрямился, лицо у него вытянулось, как будто по нему доской треснули. Секунду полицейский смотрел на выглядывающего из-за плеча Вирта, а после закрыл лицо рукой и по-настоящему болезненно застонал. — Твою мать, только не снова...

Вирт выскочил, как пружина, подмигнул все еще растерянной Сондре и замахал сержанту рукой.

— Иван! ¡Mucho tiempo sin verlo! Сколько лет, сколько зим!

— Сгинь.

— Да брось, ты что, дуешься? Кто старое помянет!.. Гляжу, ты даже по службе продвинулся. Не попортил я тебе статистику, а? Как жена, кстати? Детей пока не завели?..

Вирт болтал и между делом облокотился на прутья. И тут случилось то, чему Сондра поверила даже меньше, чем своим глазам.

Вирт легко, словно не существовало никакого замка, открыл решетчатую дверь и вышел на свободу.

Единственная причина, по которой Сондра не уронила челюсть на пол в этот момент, — антисанитария.

Вирт пересек комнату и, как ни в чем не бывало, оперся на полицейский стол. Дверь осталась открыта. Но, что куда страннее, Слет только глянул на нее, вздохнул и продолжил закрываться от болтовни папкой с документами. Сондра чего-то не понимает? Это что, шутка такая, розыгрыш, мошеннический трюк?! Да она только что на эту дверь опиралась! Нет, фокус с картами этой афере и в подметки не годится.

Пока Вирт испытывал на прочность нервы Слета, Сондра покачала открытую дверь — качалась, скрипела, все по правилам, — и шагнула наружу. Ничего ее не остановило. Никаких зеркал или невидимых лесок. Как будто Вирт вскрыл замок, и теперь, кто хочет, входи-выходи. Но вскрыл за секунду. Не прикасаясь! Да даже Сондра так не может!

Как бы ни хотелось наброситься на нового друга с расспросами, сейчас он занимался куда более полезным делом. Сондра тихо прикрыла за собой калитку, больше по привычке, и крадучись продвинулась к двери в коридор. Слет ворчал на Вирта. Если повезет, когда он спохватится, Сондра уже покинет здание.

— Эй! Стоять, с тобой я еще не закончил!

Не повезло.

Сондра поколебалась в шаге от порога — а не драпануть ли? Но осталась на месте. Полицейский бы ее в два счета догнал, да и бегать по отделению крайне подозрительно.

Глаза у Слета были серые, как две пули — прострелили ноги.

— Ты — назад, — указал на решетку он.

Самое глупое, что Сондра готова была повиноваться. Если бы Вирт не заржал, точно бы вернулась в клетку послушной собачкой.

— Ах-ха, Иван, твоя голова — ореховая скорлупка! Ничему жизнь не учит?

Слет посмотрел на него, и пули расплавились. Когда он перевел взгляд обратно на Сондру, кожу начало жечь. Иван уронил лицо в ладони — интересно, а обожгло ли их?

— Только не говори, что она из ваших...

— Наших-ваших, — Вирт наклонился и зашептал. Но тихо шептать он, очевидно, не умел, потому что Сондра слышала то, что не должна. — Ex vero, я пока сам не понял. Но ты же не хочешь повторения моего дела, а, mon ami?

В глазах Слета расползся такой искренний страх, что даже жаль его стало. И смешно. И тоже страшно. Вирт посмеивался, а полицейский все бледнел и бледнел — и Сондра поверила, что сейчас он произнесет заветные «Ладно, на этот раз обойдемся устным предупреждением, но чтобы больше не попадалась!»

Произнести не успел. В коридоре затопали сапоги, и в приоткрытую дверь всунулось уставшее лицо смутно знакомого офицера.

— Слет, Керш-младшая не у тебя? — он уперся взглядом в Сондру. — А, вижу. Давай на выход, приехали за тобой.

Сондра икнула пересохшим горлом. Веселье как сквозняком сдуло.

О нет. Нет-нет-нет-нет!

Глаза забегали в поисках выхода. Вирт шмыгнул за стол и спрятался в тени с видом больше шкодливого мальчишки, позвонившего в дверь соседу, чем беглого преступника. Сондра уставилась на него с немой мольбой. Он только поднял большой палец. Сондра состроила еще более жалостливое лицо. Палец опустился, уголки губ — тоже.

— Так, — Иван Слет хлопнул папкой и резко встал, — она никуда не пойдет. Вы дело видели? Как ее можно отпускать!

Офицер молча открыл дверь и протянул руки, но Сондра отскочила от его толстых лиловых пальцев и метнулась к прикрытой решетке.

— Да-да, он прав! Я ужасная преступница, должна сидеть в тюрьме. Не поверите, я одумалась, хочу справедливого наказания! Где мой адвокат? Давайте, я его здесь подожду, я свои права знаю, я...

Пальцы схватили ее в шаге от спасательной камеры. Сондра дернулась, но офицер прилип, как язык хамелеона, и рванул на себя. К горлу подкатило. Нет, пожалуйста, нет! Куда угодно, в обезьянник, на общественные работы, в тюрьму на двадцать семь, на тридцать лет, только не...

— Не придуривайся, Керш, не маленькая уже!

— Но ведь дело!..

— Слет, ты зеленый еще, не понимаешь. Пошли, Сондра, — офицер перехватил запястья ровно так, чтобы не упустить и не оставить синяков. — Твоя мать не из тех людей, кого можно заставлять ждать.