Зеленая ласточка

 Разлепить веки оказалось сложнее, чем в шесть утра с бодуна. Не то чтобы Сондра часто напивалась до похмелья, вставала в шесть и того реже, но сравнение само напрашивалось на язык. Вместе с горьким вязким комком, который Сондра усилием воли проглотила. Нечего делать это пробуждение еще хуже.

Продрав глаза, она пару минут понаблюдала разноцветные лужицы на потолке, дождалась, пока различит настоящий оттенок этого потолка — серый с разводами, — и сфокусировалась на расплывающейся трещине в краске. Очертания пульсировали в такт гулкому шуршанию. Сондре пришлось поднапрячься, чтобы понять, что шумит не у нее в голове. Ну, вроде как. Шуршание вообще занимало куда меньше, чем потолок, уже знакомая трещина (с прошлого раза она увеличилась; дерьмо с финансированием) и ясная мысль, пульсирующая красной болью под зрачком.

«Ну все. Кабзда мне».

Шурх-шурх-шурх. Интересно, если не вставать достаточно долго, то можно перевестись в морг? Сондра бы предпочла оказаться сразу там, без посредников. Да и из морга у нее куда больше шансов выбраться живой и невредимой, чем из полицейского участка.

Но стоило только прикрыть глаза, как веки прострелило, ударило в затылок, и Сондра снова усилием воли сжала горло. Под ушами пульсировала венка — бух-бух-бух.

Шурх-шурх-шурх. Господи, да это невозможно!

Сондра оперлась о доски, на которых лежала, и на дрожащих руках поднялась. Перчатки спасли от заноз — и на том спасибо. Еще и десяток щепок в ладони она не пережила бы. Доски протяжно скрипнули, шуршание на секунду прекратилось, перебилось долгим трескучим звуком — и снова по новой. Дьявол!

Сондра свесила ноги на замаранный пол, вдохнула поглубже, чтобы избавиться от тошноты. Тут же выдохнула — для того же. И, проморгавшись от темных мушек, осмотрелась.

Отделение узналось сразу — Дэнт не такой большой город, чтобы Сондра не успела побывать в каждом, и это был не самый плохой вариант. Южное, далековато от злополучной аптеки, но пешком дойти можно. Видимо, Сондра в панике пробежала больше, чем казалось. Повезло. Несмотря на отсутствие ремонта, перебои с электричеством и отвратительный запах из-за часто гостящих тут бездомных, пьяниц и бездомных пьяниц, местечко терпимое. Камера была просторная, пусть и грязная настолько, что Сондра потом сапоги с мылом оттирала. Решетка пересекала помещение посередине — по ту сторону стояли стеллажи с документами, древний столик и доска объявлений, завешанная кривыми фотороботами. А, ну и заветная дверь. Окна не было, кстати, — Лекси говорила, что это нарушение какого-то там человеческого права, но Сондра ответила, что место для людей обезьянником не назовут.

Стало тоскливо, но ненадолго. Шуршание снова влезло в голову и выгнало мысли, оставив только желание найти неугомонный источник. По ту сторону решетки, к счастью, никого не было. Так что искать пришлось недолго.

Лампочка горела только возле стола, поэтому в камеру попадало не так много света. Из-за этого Сондра не сразу заметила своего соседа. Он сидел неподалеку от решетки, прямо на полу — боже, снова чуть не вывернуло! Что странно, выглядел незнакомец вполне опрятно. Он не напоминал ни пьяницу, ни бездомного, ни... ну, никого из тех, кого Сондра обычно встречала в таких местах. Парень был примерно ее возраста, поджарый, загорелый, в канареечном свитере и затертых штанах, с ловкими подвижными руками, которыми он — шурх-шурх-шурх — тасовал колоду.

Парень смотрел на закрытую дверь и словно кого-то ждал. Нахождение по другую сторону от решетки его ни капли не смущало: он покачивал носком ноги, мурлыкал под нос песенку и, не глядя, перебрасывал карты между пальцев с такой скоростью, что они казались белой гармошкой. У Сондры сердце сжалось. Как же так, такой классный парень, с картами так здорово управляется! Ему бы на сцену или хотя бы на площадь, а он сейчас сидит в...

— Приятель, ты хоть знаешь, что на этом полу побывало? — морщась, сказала Сондра. Голос едва прорезался из осипшего горла.

Ловкач перегнал колоду из руки в руку и повернулся. Сондра стыдливо отвела глаза. Парень был симпатичным — не неземным красавцем, конечно, но что-то цепляло. Может, круглые светло-карие глаза, может, косая каштановая челка, может тонкие брови, прямой нос или загорелая кожа, как у южного европейца.

Может, огромный шрам, пересекающий половину лица.

— О, — боковым зрением Сондра заметила, как парень вытянул ноги и посмотрел на пол, — догадываюсь. Хорошо, что я тебя на скамейку переложил!

Он звонко хохотнул. От звуков больше не мутило. Сондра постучала пальцами по доскам и все-таки вернула взгляд к неожиданному спасителю от грязищи.

— Спасибо, — приподняла уголок губ она, как бы извинилась за первую реакцию.

Парень улыбнулся ей в ответ, во все тридцать два, да так заразительно, что захотелось расхохотаться уже от этой улыбки. Шрам действительно был огромный, темной полосой бугрился через переносицу по правой щеке и прятался за линией челюсти. Не то ожог, не то глубокий порез — на взгляд и не скажешь, Лекси бы, наверное, определила. Но от этого пацана шла такая бешеная энергия, столько радости плескалось в медовых радужках, таилось в морщинках у глаз, вырывалось в воздух с легкими смешками, что его изъян уже и не пугал. Сондра в миг смирилась с ним, привыкла и уже не могла представить лицо без него.

— De nada, — живо подмигнул парень, карты в его руках так же живо заметались. Сидение на полу его по-прежнему не беспокоило. — Круто, что ты так быстро очухалась! Я думал, ты сутки так проваляешься, а мне тут одному куковать. Скука смертная! Неужели нельзя было оборудовать это местечко хотя бы телевизором, скажи? Вот, помню, в Марселе, вроде бы, нас засадили со старым аккордеонистом. Пьяный был вусмерть, sine dubio, но пел как! Аж уходить не хотелось! Но там и почище было, французы — они дурные запахи не терпят, хе-хе.

Сондра попыталась вспомнить урок географии, когда изучали местоположение Марселя, но, видимо, этот (как и многие другие) она прогуляла, — и, пододвинувшись, хлопнула по лавочке.

— Так выбраться из дерьма не хочешь?

— О, bella, я столько раз побывал в заднице, что дерьмом меня не напугаешь! — он рассмеялся, и Сондра едва не заржала в голос. Парень же быстро спохватился и кивнул. — Кстати, Вирт.

— Сондра.

Вирт протянул руку и сделал вид, что пожал ладонь, — Сондра, по приколу, сделала то же самое. Они обменялись рукопожатиями на расстоянии в пяток метров, и Вирт вернулся к тасовке.

Сондра еще пару раз осторожно хихикнула, потерла голову и заодно стянула шапку. Русые волосы сразу полезли в глаза и рот, она отплевалась и растерла виски. С каждой секундой становилось легче. Шуршание карт уже совсем не бесило, решетка не плыла, даже желудочный сок покорно вернулся в отчий дом. И теперь можно было призадуматься проясневшей головой.

— А что со мной произошло? — спросила Сондра, себя и Вирта. — Не помню ни черта...

Последнее, что подбросила память, — это беременная женщина в переулке. Сондра помогла ей поднять покупки, они поговорили о чем-то, а потом вспышка — и темнота. Перенервничала и грохнулась в обморок? Странно это. Сондра никогда не была задохликом, даже кровь из носа если и шла, то от кулака. Чтобы вот так просто потерять сознание? Да уж скорее ее мозг отключили пролетавшие мимо инопланетяне!

— Тебе виднее. Я разглядеть не успел, он из тебя выскользнул, — произнес Вирт, с закрытыми глазами играя картами. — Быстрый, sine dubio.

— Кто выскользнул?

— Ну, подселенец или гипнотизер. Говорю ж, тебе виднее. Ты как думаешь? Я ставлю на гипнотизера. После поселенца ты бы так быстро не оклемалась, ха-ха!

Сондра надавила на уши — сережки-отмычки задергались. Слова знакомые, а о чем Вирт говорит — непонятно. Не до конца очухалась, что ли? Или жаргон? Он на иностранца похож, возможно, в языке запутался. Хотя, вот ведь интересно, говорит совсем без акцента.

— А ты сама-то откуда? — снял вопрос с языка Вирт. — Как так мы с тобой не пересекались? Сондра, Сондра... Не слышал даже!

— Я местная, из Дэнта. А ты откуда? Издалека приехал, чтобы в нашей глуши загреметь?

Вирт остановил карты и посмотрел на Сондру, склонив голову, как недоумевающий щенок.

— Ну, с такой стороны, я прямиком с вольной солнечной Сицилии, — он коротко рассмеялся и повернул голову на другую сторону. — Я про другое. Откуда ты? Имею в виду, где родилась?

— Да тут, тут.

Вирт поводил плечами, как будто готовился к какой-то игре.

— Ла-а-ады. А после рождения жила где?

— Тут, в Дэнте.

— Mince... А служила где?

— Я не служила.

— А ты хороша! — щелкнул пальцами Вирт, задорно, но с видом проигравшего.

Сондра так и не поняла, во что они играли, — иначе бы поддалась. Наверное. Самой внезапно захотелось поиграть в эту незнакомую игру. Вирт казался хорошим игроком. Он снова перебросил карты из руки в руку — и Сондра усмехнулась своей шутке. Игрок! Правда, поделиться с Виртом она не успела — он выпрямился и заулыбался еще шире, а сощуренные глаза сверкнули двумя медовыми каплями.

— А-а-а, понял, понял! Шифруешься, да? — Вирт заметно понизил голос. — Ну скажи, по секрету, кроме нас тут никого. Я — могила!

— Я не понимаю, о чем ты.

— Ой да ладно! Честно-честно, я умею хранить секреты. Я и не общаюсь почти ни с кем! А если к стенке припрут, притворюсь дураком — ничего не видел, ничего не знаю. Я это умею, ха! Ну, скажи!

— Да нечего говорить!

— Ну Со-о-ондра... если это твое настоящее имя, конечно. Ну скажи-и, por favor, te lo ruego, я правда-правда никому! Боишься, что инсивам сдам? Да я их уже года два не видел. Намекни хотя бы, прошу-у!

Он елозил на месте и гнул колоду. Сондра словно в зеркало смотрелась. Руки начало привычно жечь, и пришлось стиснуть край куртки, только бы их как-то успокоить. Ох, как же она понимает Вирта! Когда любопытство сжирает изнутри, крутит, разъедает, давит на голову, стягивает веревками запястья... Врагу не пожелаешь! А Вирт ей не враг. Совсем наоборот, Сондре он совершенно иррационально нравился. Они знакомы от силы минут пять, а уже кажется, что у них одна душа на двоих — и чувства те же. И видеть, как он мучается, — все равно, что себя мучить! Но Сондра не знала, что ответить. Она даже соврать не могла, она попросту не понимала, о чем речь! Шифровка какая-то, инсивы...

Сондру осенило.

— А, ты из этих, что ли? — она защелкала пальцами, вспоминая слово поцензурнее. Вирт на эти секунды всем телом вперед подался и замер, как пес перед белкой. — Из, ну, группировок? Я сразу не догнала, понапридумывают себе названий... Не, прости, я вообще ни в одной. Звали, но я как-то не прижилась. Так уж вышло, птица вольная.

Мысли о бандах чуть не вернули комок в горло. Сондра слышала о многих, лично знакома была с членами парочки, тесно общалась от силы неделю в общей сложности, однако этих знаний с головой хватало, чтобы называть этих маргиналов конченными мразями. Как Лекси говорила, ад опустел, все черти в Дэнт переехали. Сондра тоже не святая, конечно, но у нее хоть какие-то зачатки совести есть. Как минимум она понимает, что сбыт наркотиков, изнасилования, в том числе и несовершеннолетних (Сондру скрутило), убийства и прочие деяния, за которые твари должны гнить в тюрьме еще несколько следующих жизней, — это редкостная бесчеловечность. Да их даже животными назвать нельзя!

Сондра посмотрела на Вирта и попыталась представить его тасующим карты в том гадюжнике, который ей не повезло посещать. Или на вечеринке, предлагающим таблетки ничего не подозревающим подросткам. Или в подворотне, поглядывающим на возвращающихся домой вечером школьниц. И, несмотря на всю свою богатую фантазию, Сондра ничего такого представить не могла.

Глупо доверяться шестому чувству — это она знала наверняка. Но именно с Виртом почему-то хотелось. От него веяло чем-то родным, как от потерянного брата, как от детской книжки с картинками.

— Птица вольная, значит, — посмеиваясь, Вирт поднялся.

Потянулся, вперевалочку подошел и плюхнулся рядом. Сондре впервые за долгое время не захотелось даже отодвинуться. Медовые глаза все поблескивали мальчишеским озорством. Вирт все еще играл.

— А почему не приживалась? Характерами не сходились? Или еще в чем дело, м-м-м? — голос у него стал глубоким, ласковым, как теплая патока.

— А почему спрашиваешь, м-м-м? — повторила за ним Сондра.

— Даже не знаю. Просто интересно. Я страшно любопытный.

Он подался вперед, опираясь на колоду карт, чтобы не занозить руки. Вблизи Сондра разглядела еще несколько мелких шрамиков у него на лбу и бровях — как от падений с дерева, — следы от укусов на очень сухих губах и старые мозоли на пальцах, явно от тасовки, и несколько пятен там же — вроде ожогов. Вирт одним своим видом вызывал десятки вопросов и давал сотни ответов. А Сондре нравились вопросы и еще больше нравились ответы. Она сощурилась и поднялась взглядом к глазам.

— Это флирт, Вирт?

Вирт настороженно замер.

— Против? — спросил он, словно приспустив игривую маску.

— Нет, — Сондра тоже на секунду посерьезнела. — Но без касаний.

— И не думал, bella, — был бы у Вирта хвост, он бы им взмахнул. — Sine dubio, я не стану прикасаться к женщине против ее воли.

— А как же ты тогда перенес меня на скамейку?

Вирт ахнул и положил руку на сердце.

— Клянусь всем тем, что у меня осталось, мои помыслы были чисты. Я лишь по-рыцарски спасал честь дамы!

Сондра от смеха случайно хрюкнула. Вирт, тоже смеющийся, по-рыцарски пропустил это мимо ушей.

— Ну так что, — когда оба успокоились, он подтянул ногу на скамейку и подпер голову кулаком, — расскажешь?

— Да толком нечего и рассказывать, — махнула Сондра. — Не сошлись и не сошлись. Интересы у нас разные. Они на все ради наживы готовы. Я в местных кругах, вроде как, — она потерла коленки, — хах, «знаменитость». Можно сказать, профессиональная воровка. Хорошо у меня получается, ничего не поделать — талант, если хочется. Вот и пытались разные, м, личности к себе переманить. Пару раз так ткнулась, туда, сюда... Они же делают вид, что все разные, а на деле куда ни сунься, все одно: тащи нам денег, и побольше, и неважно, какими методами. Меняется только масштаб. Ну, и наглость. Я так не могу.

— А ради чего тогда воруешь?

Сондра поморщилась. Может, придумать слезливую историю, что ей нужны деньги на помощь смертельно больной собачке троюродной тетушки? Все лучше, чем правда. Но в глазах у Вирта — как будто тот же самый блеск. Как будто он сможет понять. Наконец-то, первый человек, который действительно поймет! Но вдруг только кажется?..

— Я... ты только не смейся, ладно?

Вирт хлопнул себя по губам и кивнул.

— Мне просто... интересно, — Сондра сжала край куртки и скосила взгляд на лужицу на полу. — Я ворую не для того, чтобы продать, а чтобы узнать получше. Я знаю, как это звучит, но это правда — я иногда такую ерунду тащу, что самой смешно. Могу мимо открытого сейфа пройти и не шелохнуться, но как увижу закрытую коробку с каким-то мусором, так с ума схожу. Руки изнутри распирает, дышать не выходит, и кажется, если я не узнаю, что внутри в самое ближайшее время, меня разорвет на мелкие кусочки!

Вирт молчал. Сондра перевела взгляд на разводы поближе к нему.

— Это у меня с детства. Не знаю, откуда пошло: ни у кого в семье таких приступов больше не было, да и жили мы не бедно. Сначала я просто вещи со всего дома себе в комнату таскала, игрушки разбирала, в замках ковырялась. Мама думала, перерасту, пройдет. Ну вот, — она развела руками, — не прошло. С годами только хуже стало. Сначала просто по мелочи из магазинов тащила — и даже возвращала обратно, если не портила случайно. Но чем больше я узнавала, тем больше мне хотелось узнать еще. Это как зависимость. И, как с зависимостью, я с трудом могу с этим бороться.

Сондра поежилась. Да уж, рассказ выходит совсем унылым. Так и кричит — пожалейте меня, бедную несчастную преступницу!

— Есть и хорошая сторона! — попыталась сгладить углы она. — Историй веселых — тьма. Как-то меня не приняли в художественный колледж, потому что я на вступительных сперла этюдники. Четырнадцать штук. Не спрашивай, как я их так незаметно вынесла — в каждой девушке должна быть загадка.

Она рассмеялась и рискнула поднять на Вирта взгляд. Он улыбался и ерзал на месте, как мальчишка перед боевиком.

— Глупо, да?

В широко распахнутых глазах вспыхнули желтые звезды. Вирт всем телом заелозил, словно боролся с желанием наброситься с объятьями.

— Нет-нет, ни капли не глупо. Ç'est... Это очень круто! Я так рад, что ты поделилась!

Сондра шумно выдохнула. И вместе с воздухом выпустила что-то очень тяжелое из груди. Надо же! Как хорошо, когда тебя не осуждают!

— А я-то как рада, что поделилась, — она откинулась на стенку. — Ну, теперь твоя очередь. Со мной все ясно — вор должен сидеть в тюрьме. А ты тут по какому несчастью?

— М? Я? — Вирт потихоньку успокаивался.

— Ну, почему здесь оказался?

Он опять склонил голову, словно не понял вопрос. Точно, он же иностранец или типа того. Сондра уже хотела перефразировать попроще, но до Вирта дошло. Он лениво указал на дверь.

— А, так я тебя увидел и следом пошел. Решил остаться, пока ты не очнешься.

Уже Сондра почувствовала себя иностранкой.

— Нет, я про другое. Ты за что здесь? Ну, за что задержали?

— Ни за что. Меня не задерживали. Говорю же, пришел за тобой. По пути никого не встретилось, вот я и зашел следом.

Вирт говорил с такой уверенностью, что Сондра не могла понять, в чем соль шутки. А, кажется, ясно! Она цокнула языком. Мстит ей за тот расспрос, в котором он черт знает что пытался выведать. Ну как ребенок, честное слово!

Вообще, Сондра бы так же сделала.

— Ладно, не хочешь говорить, не надо, — она еще раз окинула Вирта взглядом. Опрятный, без следов драки, запаха алкоголя тоже нет. Из необычного разве что колода... Ну конечно! — Дай угадаю. Мошенничество! Народ на улицах дурил?

Вирт посмотрел на карты и повозил их пальцами по доскам. Лицо у него стало странно сосредоточенное, будто в эту секунду он что-то для себя осознавал.

— Если так, то неудачное ты место выбрал. Дэнт — далеко не столица, тут народ живо бы тебя раскусил. Ну что, я угадала? Мошенник?

Вирт еще помолчал и собрал колоду. Поднял голову он уже с хитрым прищуром — но не с желанием обмануть, а с желанием вывести на чистую воду.

— Можно сказать, и мошенник, — протянул он и поиграл картами. Шурх-шурх, белый вихрь из руки в руку. — А хочешь фокус покажу?

Сондра с трудом поборола очарование от движений его ловких пальцев.

— Ты только что признался, что мошенник, и теперь предлагаешь фокус, — она подумала секунду и ногу на ногу. — Знаешь, а давай! Денег у меня все равно нет, так что останешься без навара.

— Не волнуйся, не останусь.

Он резво перетасовал колоду, выкрутил в воздухе несколько фигур — полукруг, круг, квадрат, стайка белых птиц, шурх-шурх-шурх — и распустил веером, рубашками к себе.

— Выбери карту и рассмотри хорошенько.

Сондра забралась на скамейку с ногами и наклонилась поближе. Карты были самые обычные, какими они с Лекси тысячу раз в дурака рубились, затертые немного. Взгляд остановился на червовом короле. Сондра вытащила его из веера, осторожно, чтобы Вирт уж точно не увидел. Рассмотрела — ничего необычного, ни замятых уголков, ни надрывов. Чтобы посложнее было.

— Запомнила?

Сондра кивнула и вложила короля в середину уже собранной колоды. Вирт не противился и с уверенным видом перетасовал. Сондра хмыкнула. Ну, давай, чародей, колдуй!

— Следи за руками, — подмигнул Вирт и быстро-быстро закрутил карты.

Из руки в руку, полукруг, круг, квадрат, стайка белых птиц. Пики, трефы, черви, бубны, шестерки, валеты, восьмерки, дамы, десятки, короли. Сондра следила, не отрываясь. Вот в загорелых пальцах мелькнул ее король, вот на его месте бубновая дама, вот черная семерка, пиковый туз, трефовая дама. Шурх-шурх-шурх!

— А теперь — магия!

Вирт одним движением собрал колоду в одной руке, согнул — и карты полетели в стороны! Взметнулись птицами, разлетелись, осели на скамейку, на пол, в грязные лужи. Сондра охнула.

Вирт поймал в воздухе одну карту, наплевав на остальные, покрутил в пальцах и с видом победителя показал.

Перевернутую шестерку треф.

Сондра закатила глаза. Эх, а блеска-то было!

— Дерьмовый из тебя мошенник, приятель. Даже не близко.

— Ну конечно, — Вирт пожал плечами и указал картой на куртку. — Ведь твоя карта — у тебя в кармане.

И улыбнулся так довольно, что Сондра не могла не улыбнуться тоже. Сунула руку в — точно ведь пустой — карман. И нащупала...

— Да ладно!

Сондра вытащила картонку из кармана и расхохоталась, как маленькая. Со старой карты на нее смотрел Его Величество червовый король!

Вирт раскланялся и лениво помахал:

— Не надо, не надо оваций, я знаю!

— Как ты это провернул? Ты же даже ко мне не прикасался!

— Как и обещал, cariña, — он подмигнул. — А кавалера можешь оставить себе, ты пришлась ему по душе.

Сондра повертела карту в руках. Все так же, никаких заломов и затертых уголков, ни ниточек, ни пружин, ни резинок — ничегошеньки! Сондра ощупала карман еще раз, но и там, конечно же, не нашлось тайных механизмов.

— Признаю, мошенник ты первоклассный. Если ты так же кошельки умыкал, удивлена, как тебя вообще поймали!

— Я тут лишь потому, что хотел поприветствовать такого же гения преступного мира, — Вирт потянулся, как разнеженный кот, словно и впрямь не замечал своего заточения.

— Может, как гений гению, скажешь секрет фокуса? — пододвинулась ближе Сондра.

Медовый глаз глянул на нее из-за лукаво сощуренных век.

— Ты помнишь? Секреты я хранить умею!

— Ну Ви-и-ирт!

— Скоро двадцать лет как Вирт.

— Скажи, пожалуйста! Слышал, волшебное слово!

— Волшебное? — Вирт почесал мелкую щетину на той половине лица, на которой она была. — Раз волшебное... Так уж и быть, расскажу.

Сондра наклонилась ближе. Вирт понял ее без слов и приблизился к уху. От его дыхания стало тепло, а от скорой разгадки — жарко.

— Секрет в том... в то-о-ом...

Он говорил медленно, по-иностранному растягивая слова. Не в правилах Сондры бить незнакомых приятных людей, но, о, как же хотелось Вирту врезать! Для скорости!

— ...что секрета никакого нет. Чистая магия!

— Ах ты жук! — Сондра-таки пихнула его в плечо. — Ты мне так мстишь, а?

Вирт качнулся от удара, повалился на скамейку и захохотал:

— Как ты могла такое подумать, bella! Как такое чудное создание — с таким крепким кулаком — могло испортить мою жизнь настолько, чтобы я опустился до мести? Это была абсолютная правда. Джентльмен никогда не соврет даме.

— Джентльмен! — Сондра показала ему язык. Вирт ответил тем же. Злиться на него, такого дурака, не выходило.

Ясно же, что издевается в ответ на тот секрет, который сам себе выдумал — и отчего-то возомнил Сондру чем-то более интересным, чем она есть на самом деле. Обидно даже. Сондра бы ему и этот, и какой угодно секрет открыла! Даже и просто так! А теперь ей что, мучиться этой загадкой до конца жизни?

Она хотела уже сообщить об этом Вирту, как раздался звук, который Сондра любила и ненавидела одновременно. Скрежет ключа в замке.