Ядвига

– Ну как? Вкусно? – вздохнул Ярослав, сидя во главе накрытого стола и наблюдая за тем, как Никола запихивает в себя всё, до чего дотягивались руки. – Да ты не торопись, жуй хорошо.

Никола, опомнился, сразу отдёрнул руки от пирогов, спрятал под стол, опустил глаза, в которых всё ещё стояли слёзы. Хлюпнул носом и стал размеренно жевать.

– Вот, и борщём заедай, да сметаны не забудь положить. – Ярослав дал ему деревянную расписную ложку.

Ефросинья стояла рядом с Ярославом и теребила край фартука, тревожно поглядывала на Николу. Где же это было видано, чтобы крестьянин за барским столом сидел и уплетал за обе щёки не стесняясь?

– Ваша Светлость, – начала она, но осеклась, стушевалась и не решилась перечить. Подумала, что раз Ярослав приказал накормить как его самого, значит так надо, и всё тут. А крестьянин то или нечисть какая - не её ума дело.

– Да, Ефросинья?

– Ничего-ничего, я так, – она махнула рукой и поспешила скрыться на кухне.

Ярослав посмотрел ей вслед, задумался. Боится его кормилица? Почему? Неужто вид его настолько суров? А ведь, раньше, он её любил сильно детской любовью, сыновьей, она была ему верным другом всегда, все его задумки и игры воплощала. Он погрузился в давно забытые воспоминания, в груди потеплело, прогоняя стылый холод.
Резкий сухой кашель вернул его к Николе.

– Да что ж ты, – Ярослав протянул руку и стукнул как следует Николу по спине. – Сказано ж было - жуй хорошо, да не торопись.

Никола от руки Ярослава ещё сильнее сгорбился, откашлялся и запил водой.

– Спасибо, – он решился поднять взгляд на княжича. Настороженные, опасливые, боязливые были то глаза.

– Когда к лесу вёл и то меньше боялся, – насмешливо произнёс Ярослав и поближе придвинул к Николе тарелку с борщом. – Ешь.

– Зачем я тебе, княжич?

Вся весёлость княжича растаяла, словно и не было её.

– Помощь мне твоя нужна. – серьёзно заговорил он.

Никола усмехнулся.

– Чем же тебе простой крестьянский сын помочь может? Это мне нужно тебе в ноги падать, да помощи просить.

– Всякое в жизни бывает, Никола. Когда крестьянин попросит помощи у барина, а когда и барин без помощи крестьянина сам не сдюжит. Нужен ты мне. Знаешь ты о том, что я ищу. Потому, коли сам уйти не желаешь, то слугой моим станешь, а там, как и обещал, в дружину зачислю, если оправдаешь моё доверие.

– Куда ж мне идти теперь? – Никола уставился невидящим взглядом в тарелку горячего борща перед собой.

Ярослав потянулся было похлопать юношу по плечу, ободрить, но спохватился вовремя и взял бокал с вином в руки. "Что ж это со мной делается?" – подумал он.

– А что искать надо? – Никола вынырнул из своих дум и даже спину распрямил, посмотрел прямо на Ярослава. И больше не было слёз в его глазах.

– Расскажу потом, сначала поешь, умойся, оденься, а там и поговорим.

Никола кивнул, взял в руки ложку, посмотрел на неё, как на чудо и начал есть. Сперва по чуть-чуть, смелея на глазах, съел всё, что подано для него было.

– Ефросинья! – позвал Ярослав.

– Да, здесь я, – Ефросинья, вышла из-за двери позади княжича.

– Помоги моему новому слуге, покажи, где спать может, одежду какая нужна, подбери, да пусть обмоется весь, – Ярослав посмотрел на свою кормилицу, ныне кухарку княжеского поместья и сказал, неожиданно для себя самого. – Пожалуйста.

Ефросинья, до того, тревожно сжимающая юбку, удивилась, улыбнулась и зарделась. И столько силы и радости зажглось в ней, будто одарили её не словом вежливым, а наградой щедрой.

– Да, конечно, всё покажу и расскажу! Пойдём, как тебя там? Никола? Пойдём, покажу всё, познакомлю с конюхом.

Никола подорвался с места, поклонился Ярославу, ожидая, пока тот отпустит его.

– Иди, заканчивай побыстрей и возвращайся, говорить будем, времени у нас мало.

Никола ещё ниже склонился, выпрямился и радостно побежал вслед за Ефросиньей.

– Уже крестьян в слуги нанимаешь? Своих людей не хватает?

Ярослав глубоко вздохнул и с недовольным видом развернулся в сторону гостевого выхода из трапезной. В дверях стоял, привалившись к косяку, Владимир в нижней рубахе и наскоро надетых штанах. Но даже такой небрежный вид не портил его. Выглядел тот на зависть всем вокруг слишком уж идеально.

– Ах да, точно! Как же я запамятовал? – Владимир притворно хлопнул себя ладонью по лбу. – Ты же из людей не взял никого, кроме Ярополка. Ни слуг послушных, ни служанок красивых, развесёлых. Тяжко стало за собой ухаживать? Ярополк не справляется?

– Язвишь, – спокойно сказал Ярослав и встал, задерживаться в трапезной он более не хотел, как и вступать в спор с байстрюком. Почувствовал он впервые не обжигающую злость и раздражение от присутствия брата, а лишь усталость. Встал со своего места и направился к выходу.

– А ты всё выслуживаться стараешься? – не сдавался Владимир, но заметил, что Ярослав не отвечает привычным гневом или злостью на его слова, а вовсе не желает говорить с ним. Прищурился, присмотрелся, остановил княжича у выхода, схватив за предплечье.

– Так зачем тебе крестьянин?

Ярослав не стал вырываться, даже не дёрнулся и не скривился в отвращении. Остановился, посмотрел Владимиру в глаза, без тени презрения спросил:

– А зачем тебе путать день с ночью? Что такого ты отыскал в ночи, что спишь целыми днями?

Владимир промолчал, но глаза не отвёл.

– Ни ты, ни я друг другу своих секретов не расскажем, – Ярослав стряхнул с себя руку Владимира. – Тебе любопытно и мне, нам есть что делить с тобой, так давай будем идти каждый своим путём?

Ярослав повернулся и пошёл в свою опочивальню, захотелось ему прилечь. Хотел сначала по привычке ответить Владимиру на его язвительность тем же, но придавила его усталость, будто все силы его в раз испарились. И так глупо он себя почувствовал, что всякая злость на байстрюка ушла, будто и не было её ранее. На её место пришла странная тягучая вязкая жалость.

"Откуда это? Неужто так устал от всего этого? Или и правда ведьма что-то сотворила" – думал он, поднимаясь на второй этаж.

А Владимир в удивлении и настороженности смотрел ему вслед и был не менее растерян. И ни слова унижения? Ни злорадства, ни дурацких шуточек не сказал?

"Что-то изменилось" – думал он в свою очередь, тупо глядя вслед брату.

Чувство чего-то ускользающего витало у него в голове. Мысль, которая, как бабочка, летала перед самым носом, но не желала попадаться в руки.

– Владимир, – окликнула его Ефросинья. – Проснулся?

Владимир отбросил ускользающие мысли в дальний угол сознания до поры до времени и повернулся к трапезной.

– Давай поешь, садись, мальчики уже пообедали, а ты с вечера не ел ничего. Садись! Сейчас быстренько всё принесу. – Она захлопотала, убирая со стола грязную посуду.

– Спасибо, Фрося, я такой голодный! – Владимир с наслаждением потянулся, сделал наклоны вперёд, назад и в стороны, потягиваясь. – Нужно как следует подкрепиться, силы мне ох как пригодятся!

В присутствии Ярополка и Владимира Ефросинья сразу чувствовала себя более спокойно и расслабленно, даже могла поговорить с ними, беседу поддержать, вот и сейчас поинтересовалась без всякой задней мысли:

– Снова ночь не спать собираешься? Куда же ты всё ходишь-то?

– Отцовский наказ выполняю, Фросюшка, – Владимир обошёл стол и сел с другого края, прямиком напротив места Ярослава. – Ищу пути, хожу вокруг, а лес будто чувствует чужака и не пускает, только брожу кругами, пока на то же самое место не выйду, откуда начинал.

– Так, а чего ночью-то?

– Людей нет, слухи не рождаются.

– О, это ты верно говоришь, в нашем селе только так разнесут. А чего ищешь, Владимир? Или это князь что-то искать наказал?

Владимир внимательно посмотрел на Ефросинью, которая наливала горячий борщ из горшка в тарелку.

Добродушная душа аккуратно вылавливала куски говядины и следила, чтобы ни одна капля не упала мимо тарелки. Она так была сосредоточена на борще, что наверное и сама не поняла, о чём спросила. Хоть Ефросинья всю жизнь была верна и преданна княжеской семье, но была она простой и неграмотной крестьянской дочерью, и частенько язык её вперёд разума говорил и не думал.

Владимир вздохнул и решил продолжить, разговор, авось она сама ему что-нибудь полезное расскажет.

– Да кто же его Светлость поймёт, чего он ищет? Сказал, что в лес надо пройти, вот мы и пытаемся ход найти, а что он там найти хочет, пред нами не отчитывается.

– О как, раньше сам в лес ходил, а теперь сыновей посылает – Ефросинья поставила тарелку с горячим борщом перед Владимиром. Посередине тарелки над бульоном возвышалась горка кусочков мяса, отчего пар поднимался высоко. – Тебе есть надо хорошо, худой совсем. Вот ещё сметанка и хлебушек свежий, токмо испекла утром.

Ефросинья хлопотала вокруг, расставляя всё поближе к Владимиру.

– Спасибо, Фросюшка, – Владимир с наслаждением вдохнул приятный аромат и погрузил ложку в горшок со сметаной. – Садись со мной, компанию составишь, а то грустно мне одному есть. За одно и про лес расскажешь что-нибудь интересное.

– Не гоже мне, – начала отказываться Ефросинья засмущалась и начала нервно дёргать край передника, но согласилась и присела на лавку. – Эх, ладно, давно уже не сидела с тобой.

– Говоришь, тятя мой раньше сам в лес ходил?

– А то! Два десятка лет назад в лес ходили люди свободно. Ну, как, приходили люди к лесу, оставляли у края крупу, ткани, птицу домашнюю для хозяина леса, чтобы позволил лесные дары собрать и не прогнал. Так и проходили и никто их не трогал. Я по детству с тятей осенью по грибы ходила, летом по ягоды, и на зайцев охотились, на животину какую покрупнее. И князь Борислав тоже в лес ходил, но один раз то было. Как сейчас помню, в месяц листопад(октябрь) то было. Гостила в этой усадьбе княжна Василиса, на сносях она была, а с матерью Ярослава, княжной Светланой, дружили они, вот и приехала сюда от городской суеты отдохнуть. Я тогда нянькала Ярослава, да рядом была, когда услышали мы о несчастье. Солнце к закату клонилось, когда прискакал гонец князя Ивана из Велигорода к Василисе, сообщил, что беда нагрянула, погиб князь Иван, а власть захватил его троюродный брат Борислав.

Слова эти вылетели у неё бездумно, но как только сказала, поняла, что вслух, при княжиче обвинила тятю его, князя, в измене. Ефросинья замолчала, раскраснелась в миг, растревожилась, смяла в руках подол, робко взглянула на Владимира.

Владимир ел борщ и внимательно слушал Ефросинью. На её слова он внимания не обратил, лишь кивнул и сказал:
– Негоже правды бояться, продолжай. Говори, как дальше дело было?

Ефросинья стёрла испарину со лба, опустила взгляд и продолжила. Сначала робко и осторожно, а затем воспоминания снова поглотили её.

– Передал гонец Василисе какой-то клочок бумаги, поклонился и ускакал. Она тогда бледная стала, как поганка, схватилась за живот, кликнула служанку свою верную, Верой, кажется, звали её. Не одевалась, как была в сорочке, так кафтан только накинула и за ворота так быстро побежала, Вера за ней еле поспевала. Светлана тогда не лучше была, смотрела вслед Василисе и одно плакала, ни слова не говорила. О ком она тогда слёзы лила, неведомо мне.

А как солнце за горизонт закатилось, прискакал сам Борислав с людьми, светочами озарили всё село. Сам весь в крови был, кричал на весь двор:"Василиса!". Ярослав испугался и расплакался, я его забрала и отошла за дом, а хозяйка стояла пред мужем своим и всё тихо слёзы пускала. Борислав разгневался, слез с коня и начал трясти супружницу, требовал сказать, куда Василису спрятала, а та, как кукла тряпичная, слова сказать не могла, а как отпустил он её, та сразу рухнула на колени пред ним.

Воины Борислава, пока я на хозяйку смотрела, сзади подошли, схватили меня, и забрали Ярослава. Я и просила и молила, да что толку вояк уговаривать, приказ у них главнее. Поставили заплаканного мальчика пред отцом, Борислав и глазом не моргнул, меч свой приставил к горлу сына родного и сказал:"Либо говори, где Василиса, либо выродка убью и тебя следом". Страшно было до жути, я не подойти не смела, ни слова сказать, чтобы мальчонку спасти, лишь уповала на хозяйку. А Ярослав, дитятко маленький, смотрел на мать и трясся весь от страха. Светлана тогда лишь очнулась, когда сына плачущего с мечом у горла увидала. Рыдать перестала и так на Борислава посмотрела, будто хотела пронзить его взглядом, как стрелой. Зубы стиснула, кулаки сжала. Ненависть после этого в ней ожила страшная! Никогда прежде добродушную Светлану я такой не видела. Думала я, что не сдаст она Василису, такая решимость и твёрдость в ней была, но хозяйка поднялась на ноги и сказала:"В лес убежала". Борислав в тот же миг убрал меч и толкнул сына к матери, а сам вскочил в седло и не оборачиваясь ускакал в лес со своими людьми.

Ярослав в ту ночь так и не смог уснуть, просидел на руках у матери до самого утра, пока Борислав не вернулся. Злой был князь пуще прежнего, разнёс весь дом, избил жену, а Ярослава я уж в тот раз спрятала понадёжнее, а сама побежала хозяйку спасать. Лучше б пусть меня избил, да всю злобу выместил, чем на хрупкой княжне. Ходил он потом к лесу неоднократно, желал Василису отыскать, но пройти туда уже никто не мог, сколько бы даров ни приносили, ни знатные, ни крестьянские. Хозяин леса всех отваживал прочь, лишь только сильно хворых пропускал.

И может ли стать человек ещё злее и обозлённее? А Борислав будто с каждым разом хуже и хуже становился. Забрал он нас всех с собой в город после того. Так и закончилась жизнь спокойная в этой семье, жаль только, что так и не смогла я помочь ничем и не спасла Светлану. Издевался над девочкой, изверг, будто на ней срывался, что в тот день не остановила она Василису. Ничем Светлана не заслужила такого мужа. Ни он её не любил никогда, ни она его. Женили насильно обоих и кто от того рад стал? Токмо обрекли семью молодую на несчастья, боль и смерть. Вот что браки договорные меж знатными родами делают! Ни любви в них нет, ни тепла, ни добра, лишь ненависть, злоба и страх.

Пока рос Ярослав, мать его не покидала, а потом в один миг, сослал Борислав и меня и жену свою сюда. Что тому виной стало скрывали, но ясно, как день, мать твою встретил он и полюбил. Слухи о том повсюду ходили, что женщину новую он привёл в дом. Да только никто не знает кто она, наверняка по сей день прячет её от глаза людского?

Светлана в то время к сыну рвалась, возвращалась неоднократно, но итог тот же был, выбрасывал Борислав её из города, как кошку за шкирку. Так и продолжалось. Жила здесь, вышивала красиво, раны залечивала, а как последний синяк сходил, так снова в город уходила к сыну, чтобы хоть разок его увидеть. Никого дороже для неё не было. Я и уговаривала, и просила, и молила, да только не могла она сына оставить этому тирану на воспитание. Так и ходила, покуда не погибла от рук Борислава, погубил он её, когда в последний раз в княжеском доме выловил. Говорили, что на глазах у Ярослава то было, но сама я не видала, а Ярослав никогда о матери не заговаривал.

Тишина в трапезной была тяжёлой. Казалось, что и мир за окном притаился, замолчал, в память о матери Ярослава. Ни одна птица песню не пела, ни одно дерево на ветру не качалось и люди не ходили мимо двора.

Владимир спокойно ел, лицо его было безразличным, но выдавали его чувства костяшки пальцев, что побелели от того, как крепко сжимал он в руках ложку до боли. Ефросинья молча плакала и вытирала слёзы, а за приоткрытыми дверями душа княжича Ярослава выбирала: открыться тьме и гневу, али добро в сердце сохранить.

И выбор то был тяжёлее всякой ноши.

________________________________________________________

Привет, мои дорогие читатели!
Шестая глава на этом отрывке заканчивается и я хочу сообщить важную новость!

Так как в моей жизни происходят внезапные и неожиданные перемены, то проды теперь будут публиковаться реже, а именно - раз в две недели.
Мне грустно об этом сообщать, но из-за обстоятельств я не могу писать сейчас в том же объёме и ритме, поэтому я приняла решение увеличить время обновлений, чтобы вы не ждали новые части по месяцу или больше.
Так вышло, что я вынуждена переехать в другой город!

Надеюсь на ваше понимание)) и верю, что быстро смогу вернуться в прежний темп:)

А пока что расскажите, как вам завершение шестой главы?

События пролога открылись с новой для нас стороны! Теперь мы знаем чуточку больше, а всю картину тех событий мы узнаем немного позже:)

Спасибо! Ваша, Лиза!