Часть 8
Уже как целый месяц Гилберт писал свою первую книгу. Это был детектив о молодом человеке, решительном и целеустремлённом, очень похожим на него, который расследовал убийство своего богатого отчима. Каждую неделю он выпускал по две новых главы. И так как он уже был известен, то у него с самого начала была аудитория, заинтересованная в его творчестве.
«Известный молодой художник Гилберт Чендлер, который недавно достиг небывалого успеха, решил попробовать себя в роли писателя. Получится ли у него писать детективы так же хорошо, как и писать картины?» - такие заметки оставили известные газеты о Гилберте.
На самом же деле, Гилберт работал от силы два часа в сутки– он даже беспокоился, что так мало работает над книгой. Но в ней все пазлы складывались один к одному, ему было слишком легко писать ее.
- А вдруг талант подведет меня?
Но ему нечего было беспокоиться – детектив раскупали как горячие пирожки. Выхода его новых глав ждали, как полета человека в космос.
И вот, спустя еще две недели, Гилберт, наконец, завершил писать свою книгу. Известное издательство, где он прежде работал, теперь же приняло ее и пустило в печать с собственными иллюстрациями Гилберта.
«Это серьезная заявка на Пулитцеровскую премию», «Книга интригует и держит читателя в напряжении от самого начала и до конца», «никогда не читал детектива захватывающее» - отзывы такого толка оставляли о книге книжные критики.
Гилберт был очень доволен своей работой и все возраставшей популярностью. Ничто, казалось, не могло омрачить его счастья. На вопросы же, как много он работает и как ТАКУЮ книгу можно написать в столь краткий срок, он старался отшучиваться.
- Вы точно получите Пулитцеровскую премию, ждите письма, Гилберт, - сказал ему не так давно один из журналистов.
- Да что вы, это невозможно, - Гилберт не мог этому поверить.
Но так и случилось. Спустя несколько дней Гилберту пришло оповещение о письме, в котором извещалось, что его книга номинирована на Пулитцеровскую премию.
- Поразительно, как такое возможно! – Гилберт испытывал некоторый стыд из-за того, что не работал над книгой и месяца, а уже получает такие серьезные номинации. Всю работу выполняет за него его чистый и идеальный талант, а Гилберт лишь подчиняется его воле. Это немного угнетало молодого писателя.
Однако он постарался отбросить эти мысли и решил позвонить сестре, с которой они давно не общались и обрадовать приятными новостями. Тут раздался телефонный звонок – Гилберт увидел, что Элла сама звонит ему.
- Здравствуй, Элла, я только хотел сам звонить тебе. Представляешь, мою книгу номинировали на Пулитцера. Я так доволен собой, ты представить не можешь!
- Именно по этому поводу я и звоню, Гилберт. У нас пошел слух, что твоя книга получит премию. Мне нужно сказать тебе очень важную вещь. Пока не поздно, вернись домой и выпей противоядие госпожи Юм, прошу тебя, Гилберт!
- Что ты такое говоришь? Что произошло?
- Мы с Эдвардом расстались, но это не так уж важно. Важно, что я выпила противоядие и избавила беднягу от мук безответной любви.
- Но как? Почему?
- Это так трудно объяснить, Гилберт, но госпожа Юм сказала мне, что ты и сам вскоре все поймешь. Мы с ним совершенно не подходили друг другу и я эгоистично заставила его полюбить меня... а потом он мне опротивел своими сладкими речами и клятвами в любви, хотя в начале это было романтичным. Он был не тем человеком, каким я его считала. Мы с самого начала не подходили друг другу, Гилберт!
- О Элла, мне так жаль. Но ведь дело, получается, не в элексире, а в том, что вы просто друг другу не подходите.
- Нет, дело как раз в элексире. Он заставил меня прозреть. Я не знаю, что будет с тобой, но госпожа Юм сказала, чтобы ты был очень аккуратен. Я передаю тебе ее слова.
- Но ведь я не стал серийным убийцей, Элла, не стал как-то хуже. Я, наоборот, стал лучше, я стал совершенен.
- Эх, Гилберт...Будь осторожен, - только и могла сказать Элла.
Эдвард был весьма встревожен разговором с сестрой. Вспоминая слова госпожи Юм и мистера Эдельвана, он глубоко задумался, держа в руках заветное письмо.
- О, так это вы, Гилберт Чендлер, - тут раздался щелчок фотоаппарата и на мгновение Гилберт ослеп, - расскажите поподробнее о вашем детективе, как вам в такой краткий срок удалось написать его?
Гилберт решительно пошел прочь от внезапно налетевшего папарацци, но тот не отставал.
- Мне заплатят столько денег за эти фото... Ответьте, Гилберт, вы учились во всем известной академии «Энлорд», ведь так?
- Оставьте меня. – Гилберт резко развернулся и посмотрел на испуганного папарации так, что тот отступил на несколько шагов, и его руки поникли. После непродолжительного зрительного контакта раздраженный Гилберт пошел домой.
Всю следующую неделю Гилберт не выходил из своей шикарной квартиры.
В один из дней он лежал в джакузи, курил сигарету и смотрел в окно. Его взгляд был опустошенным. Гилберт размышлял над смыслом своей жизни. Завтра должна была состояться церемония, на которой озвучили бы автора, который выиграл Пулитцера. Гилберт не сомневался, что его книга возьмет эту премию...но он думал, что не пойдет на вручение.
- Обойдутся без меня со всеми этими вопросами и интервью. Пришлют свою награду по почте, и хватит с них.
Гилберт встал, замотался в полотенце и вышел в гостиную. Взгляд его в который раз упал на громадную картину «Вдохновение», за которую он когда-то получил место в известном издательстве. Оно подарило Гилберту эту огромную картину, когда он выпустил книгу.
- Где же прячется мое вдохновение? Испытывал ли я его когда-нибудь в своей жизни?
И Гилберт стал вспоминать. О да, он испытывал его несколько раз... в его прежней жизни, до того, как оказался в злополучной лавочке госпожи Юм. Он вспомнил, с каким вдохновением рисовал портрет своей матери, которая погибла при родах малютки Эллы.
Этот небольшой портретик и сейчас смотрел на него с его рабочего стола. Нежная улыбка, вьющиеся светлые волосы, искорки в глазах, - она была похожа на Эллу если не характером, то внешностью.
Два эти портрета – Вдохновения и матери были будто противопоставлены друг другу и одновременно твердили об одном и том же – прежняя жизнь Гилберта была куда наполненнее смыслом, чем теперешняя.
Гилберт вздохнул, подошел к «Вдохновению» и снял его со стены.
- Видеть тебя не могу! – он поставил портрет в коморку, подальше от собственных глаз. Ему предстояла длинная ночь размышлений.