Глава 7
Крохотная комнатка кажется одновременно и спасительным убежищем, и ловушкой. Мечусь по ней как загнанный зверь, пока Розэ и Лиса пытаются меня успокоить. Руки затекли держать малыша, но я боюсь выпустить его даже на секунду.
— Джейн, послушай, — Розэ говорит тихо и рассудительно. — Сейчас ночь, метель вот-вот начнётся. Держать тебя, сама понимаешь, никто не станет, но уходить сейчас — безумие и самоубийство.
— Он найдёт меня! Я не знаю, точно ли мы ему нужны, но... От хороших мужей ведь не убегают? — мечусь из угла в угол. — Если я сбежала, значит была причина! Может это он сделал что-то, и я всё забыла!
— До утра ничего не случится, — Розэ ставит на стол поднос с едой. — Хваса поселила его в другом конце двора. Ты даже случайно с ним не встретишься.
Розэ приносит небольшую деревянную колыбель – простую, но добротную. Застилает её чистыми пелёнками.
— Положи малыша, тебе нужно отдохнуть.
Я колеблюсь. Сердце сжимается при мысли о том, чтобы расстаться с сыном хоть на миг. Но руки действительно дрожат от усталости...
— Нам нужно вернуться к работе, — вздыхает Лиса. — тебе нужно ещё что-нибудь?
— Нет...
— Не бойся, он не сможет найти тебя здесь, — заверяет Розэ. — Дай сыну поспать и сама отдохни. Вам это нужно.
Они уходят, а я ещё некоторое время мечусь, будто зверь, пойманный в яму. Усталость берёт своё, и я, наконец, решаюсь опустить малыша в колыбель. Он причмокивает во сне, такой крохотный и беззащитный.
Осторожно укрываю его одеялом, не в силах оторвать взгляд от пушистых ресниц, прозрачной кожи, крошечных пальчиков...
Сажусь рядом с колыбелью. Здесь отчётливо слышны голоса и внизу. Кто-то смеётся, звенят кружки... Обычная жизнь постоялого двора, но каждый звук заставляет меня вздрагивать. Я будто нарочно вслушиваюсь в шум, пытаясь поймать в нём ЕГО голос.
Чтобы отвлечься, снова обращаю внимание на метку. Она теперь на виду, и я удивляюсь, как сазу не обратила на неё внимания. Царапаю кожу ногтями, но узор только ярче проступает, словно насмехаясь над моими попытками. От бессильной ярости на глаза наворачиваются слёзы.
Малыш просыпается и начинает хныкать. Склоняюсь над колыбелью, осторожно беру его на руки. Он такой тёплый, родной... Решаю покормить его ещё раз и, нервно глянув на дверь, прикладываю сына. Он охотно причмокивает и прикрывает глаза.
— Поесть ты не отказываешься, да? — улыбаюсь я.
Напеваю колыбельную – слова всплывают в памяти сами собой, хотя я не помню, где их слышала.
Время тянется медленно. В зале постепенно становится тише, музыка сперва сменяется спокойными мелодиями, а потом и вовсе замолкает. Видимо, гости расходятся по комнатам.
Глаза слипаются, но я боюсь заснуть. Что если этот лорд найдёт нас? Что если...
Сон накатывает незаметно. В нём я стою посреди какого-то роскошного зала. На мне богатое платье, волосы уложены в сложную причёску. Розэ и Лиса стоят передо мной, но они какие-то другие – неестественно прямые, с пустыми глазами.
Мы оказываемся посреди большого зала, похожего на актовый в какой-нибудь старой школе. Я на сцене, украшенной наполовину лопнувшими шариками, на полу валяются завитушки мишуры, будто некоторое время назад тут была вечеринка, но никто не удосужился прибрать за собой.
— Принесите мне облепиховое варенье! — говорю я, и они синхронно кланяются. Невесть откуда появляется розетка с золотисто-оранжевым угощением, которое Розэ ставит на сцену, рядом с моими ногами.
— Теперь станцуйте, громко мяукая, — они начинают кружиться в нелепом танце, выдавая истошные звуки.
— Встаньте на голову! — послушно выполняют и это...
— А теперь... — я выдерживаю паузу и усмехаюсь. — Приведите ко мне Тэхена и Кая! Пусть разбираются, чьи мы по итогу!
Просыпаюсь резко, с колотящимся сердцем. Что это было? Почему мне снится такой бред? Кая и этот маньяк? Я даже во сне должна была понимать, что Кай не жилец...
И почему от этого сна так тревожно на душе?
В колыбели мирно сопит малыш. Его дыхание – единственный звук в тишине подвала. Ложусь на узкую кровать, но сон не идёт. Верчусь с боку на бок, прислушиваясь к каждому шороху. Где-то там, наверху, находится человек, которого я боюсь больше смерти. И я даже не помню, почему...
Скрип двери заставляет меня подскочить. Во рту пересыхает от страха. Неужели он нашёл нас? В темноте различаю массивный силуэт, и на миг паника парализует всё тело.
— Тише, девочка. Это всего лишь я, — шепчет Хваса, проскальзывая в комнату. В неверном свете единственной свечи её лицо кажется осунувшимся и встревоженным.
Облегчение накатывает такой мощной волной, что начинают дрожать колени. Оседаю на кровать, пытаясь унять бешеный стук сердца.
— Как ты? — хозяйка присаживается рядом, и кровать заметно прогибается под её весом.
— Я... — голос срывается и приходится начать заново. — Я в ужасе. Он... не оставит вас в покое. Использует своё положение, власть... Вам придётся выдать меня, я понимаю. Я не могу подвергать вас такой опасности...
— Глупости, — фыркает Хваса, но её глаза остаются серьёзными. — Думаешь, я первый раз сталкиваюсь с подобными господами? Которые прикрывают тёмные делишки положением при дворе?
Она берёт мои ледяные руки в свои, тёплые и шершавые.
— Но ты права в одном – здесь оставаться нельзя. Он опасен. И гораздо опаснее, чем кажется на первый взгляд. Не бойся, у меня есть решение, — Хваса понижает голос до едва слышного шёпота. — Но действовать нужно немедленно.
— Прямо сейчас? — у меня перехватывает дыхание. — Но... куда?
— Объясню по дороге. Поторопись, пока твой лорд спит, убаюканный вином со специальной добавкой. К утру он проснётся с такой головной болью, что какое-то время будет не до поисков.
Хозяйка встаёт, деловито оглядывая комнату.
— Собирайся. Возьми только самое необходимое для ребёнка. И теплее укутайся – на улице метель.