«Михай, веруй в Иисуса!»
В возрасте одиннадцати лет Михай начал работать рабочим. Страдания привели его к сомнениям относительно веры. После двух лет заключения Сабины сыну разрешили увидеться с ней. Михай приехал в тюрьму и увидел мать за железной решёткой. Она была грязная, худая, с мозолистыми руками, одетая в выцветшую тюремную робу. Он едва узнал её. Первыми словами матери, обращенными к сыну, были: «Михай, веруй в Иисуса!» В гневе надзиратели оттащили её от сына и увели прочь. Михай рыдал, глядя вслед матери. Это мгновение стало для него мигом нового обращения. Он осознал, что, если Христа можно любить при таких условиях, Он — истинный Спаситель. Он решил для себя: «Если бы в пользу христианства не было никаких других аргументов, то того факта, что моя мать верит в Него, уже достаточно для меня». В тот день Михай навсегда принял Христа. Учась в школе, Михаю постоянно приходилось бороться за своё существование. Он хорошо учился, и в награду ему подарили красный галстук — знак членства в пионерской организации. Мой сын отказался: «Я никогда не буду носить галстук тех, кто посадил моих папу и маму в тюрьму». За это его выгнали из школы. Потеряв год, он снова пришёл в школу, на этот раз уже скрывая тот факт, что он — сын заключенных христиан. Через некоторое время Михаю задали написать эссе, в котором он опровергал бы истинность Библии. В своем эссе Михай написал: «Аргументы, отрицающие истинность Библии, — слабые, а обвинения Библии — ложные. Очевидно, что учитель сам никогда её не читал. Библия не противоречит науке, а находится в гармонии с ней». Его снова отчислили. На этот раз он пропустил уже два учебных года. Со временем Михаю разрешили учиться в семинарии. Там преподавали «теологию марксизма» и всё объясняли согласно учению Карла Маркса. Михай открыто протестовал на лекциях, впоследствии его начали поддерживать и другие студенты. За это сына исключили из семинарии и не позволили закончить обучение. Однажды ещё во время учёбы Михая в семинарии, когда преподаватель читал лекцию по атеизму, мой сын встал и возразил профессору, а потом спросил у него, осознаёт ли он, какую ответственность берет на себя, сбивая с истинного пути столько молодых людей. Его поддержала вся аудитория. Одному человеку необходимо было набраться мужества и не согласиться, это придало смелости всем остальным. Чтобы получить образование, Михаю постоянно приходилось скрывать, что он — сын Вурмбранда, христианина-узника. Однако этот факт всё время выплывал на поверхность, и его в очередной раз вызывали к директору и отчисляли из учебного заведения. Михай сильно голодал. Множество семей заключённых христиан умирали от голода. Помочь им — было большим преступлением. Я расскажу лишь об одной семье, которую хорошо знал лично. Брата посадили за причастность к деятельности подпольной церкви. Жена осталась одна с шестью детьми. Старшим дочерям семнадцати и девятнадцати лет не удалось получить работу, поскольку работу в то время предоставляло исключительно правительство, но в коммунистической стране дети «преступников»-христиан не имели права на труд. Я прошу вас не судить этих людей в соответствии с принципами морали, просто задумайтесь над тем, что им пришлось пережить. Обе дочери преданного христианина, сами христианки, стали проститутками, чтобы прокормить своих младших братьев и больную мать. Их четырнадцатилетний брат, узнав об этом, потерял рассудок, и его положили в психиатрическую клинику. Когда, после многих лет заключения, отец вернулся домой, его единственной молитвой была: «Боже, верни меня обратно в тюрьму, я не могу это пережить!» Его желание исполнилось, его снова арестовали за то, что он свидетельствовал детям о Христе. Его дочери уже не были проститутками. Им удалось получить работу, поскольку они согласились выполнить условия, поставленные перед ними тайной полицией, — они стали информаторами. Как дочерей христиан-великомучеников, их с почётом принимали во всех христианских семьях. Они слушали разговоры, а потом передавали всё тайной полиции. Не говорите, что это отвратительно и аморально, конечно же, это так и есть — лучше спросите себя, нет ли доли вашей вины в том, что такая трагедия имела место и что столько христианских семей были оставлены наедине со своим горем и никто им не помог.