Моя убийственная Лилия

***

Влас стоял у фонтана, скрестив руки на груди. Вода весело журчала, солнце уже клонилось к закату, а Ланы всё не было.

— Где ты... — пробормотал он, в сотый раз глядя на часы. 

Прошло десять минут. Полчаса. Час. 

Он написал ей: 

«Ты где?»

Но сообщение даже не отправилось — телефон Ланы был выключен.

— Вот же... — Влас сжал кулаки. 

Он чувствовал себя дураком. Последним идиотом, который повёлся на какую-то жестокую шутку. Лана сама сказала ему «забудь», а он, как наивный школьник, примчался по первому зову. 

— Дерьмо. — он пнул валяющуюся бутылку, и та со звоном отлетела в кусты. 

Хватит. Пора домой. 

Он уже направился к своему мотоциклу, когда зазвонил телефон.

— В чём дело? — рявкнул он в трубку, даже не глядя на экран. 

— Влас! — голос сестры был резким, испуганным. — Лану похитили! 

Он замер. 

— ...Что? 

— Я видела! Чёрный Lexus, два мужика, они её затолкали в машину! Я сейчас за ними еду! 

Сердце Власа резко ускорилось, кровь ударила в виски. 

— Ты где сейчас?! — он уже вскочил на мотоцикл, одной рукой натягивая шлем. 

— Они повернули на промзону, едут к старым складам! 

— Не теряй их! Я уже выезжаю!

Двигатель взревел, и Влас рванул с места, едва дождавшись, пока Николь сбросит точку на карту. 

Он мчался, как одержимый. Резко выруливал между машинами. Левой рукой держал телефон у уха. Правая крутила газ до упора.

У Власа в голове закрадывалась мысль, что сообщение всё же ему написала не Лана. Оно и похищение были частью чьего-то плана.

— Они останавливаются! — крикнула Николь в трубку. — Склады за заводом «Прогресс»! 

— Отойди подальше! Не подходи к ним! — проревел Влас, влетая на красный свет.

В голове пульсировало:

"Кто посмел? Зачем?"

Главное — успеть. Остальное не имеет в данный момент значения.

Сердце Власа стучало с невероятно скоростью. Какие бы чувства он не питал к Беккер раньше — наглое похищение заставило его прийти в ярость. Кто бы на это не осмелился, любому парень отомстит по полной.

Мотоцикл с тормозов развернулся у ржавых ворот промзоны. Влас сбросил шлем, оглядываясь. Николь стояла в сотне метров, прижав велосипед к груди. Чёрный Lexus был припаркован у дальнего склада. Из-за угла доносились приглушённые голоса

Он достал из-под сиденья монтировку. 

— Влас! — Николь шёпотом позвала его. 

— Спрячься. Быстро. — его голос звучал холодно и опасно. 

И парень двинулся вперёд.

***

Голова гудела от страха, а мешок на голове заставлял задыхаться. Я не видела ничего, только слышала: скрип тормозов, грубые голоса и своё собственное учащённое дыхание.

Меня вытащили из машины, крепко схватив под руки. Ноги цеплялись за неровный грунт, но меня тащили вперёд, не обращая внимания на мои попытки сопротивляться.

В какой-то момент меня резко посадили на что-то твёрдое — видимо, стул. Грубые руки обматывали верёвки вокруг моих запястий, затягивая их так, что кожа горела. 

Тишину нарушили шаги — чёткие, уверенные. 

Мешок с головы сдернули резко. Я зажмурилась от яркого света, моргая, пока перед глазами не перестали плясать белые пятна.

И тогда я увидела его. 

Стас. 

Но не того ухоженного, галантного мужчину из ресторана. Передо мной стоял кто-то другой — с хищной ухмылкой, холодными глазами и выражением лица, от которого кровь стыла в жилах. 

— Я же говорил, что зря ты отшила меня, — произнёс он, медленно обходя меня по кругу, как зверь, высматривающий слабое место. 

Я дрожала. Зубы стучали, руки сжимались в кулаки, но собрав всю свою волю спросила: 

— Ты собираешься меня убить? 

Стас рассмеялся. Его подручные тоже заухмылялись. 

— Посмотрим на твоё поведение, — ответил он.

Его пальцы коснулись моей щеки, большой палец провёл по губам. 

— Всё могло быть иначе, — прошептал он. — Ты могла бы быть моей. 

Он наклонился так, что его лицо оказалось в сантиметрах от моего.

Я плюнула ему прямо в лицо. 

— Никогда! 

Стас медленно вытер слюну. Его лицо стало каменным. 

Удар.

Первая пощёчина оглушила меня. Голова дёрнулась назад, стул затрещал. 

Вторая. Третья. 

Он бил меня снова и снова, пока в ушах не зазвенело, а во рту не появился вкус крови. 

— Я хотел сделать тебя своей королевой, — шипел он, — но ты выбрала этот путь. 

Я сплюнула кровь на пол. 

— Зачем ты меня сюда привёз?

Стас достал телефон и начал снимать меня сверху вниз. 

— Чтобы Влас увидел, что бывает с теми, кто способен осчастливить его. 

Он обернулся к своим подручным — но одного из них не было. 

— Где второй?! — зарычал Стас. 

Оставшийся амбал пожал плечами.

И тут — как взрыв. 

Из тени вылетел Влас с монтировкой в руках. Он обрушился на амбала с такой яростью, что тот рухнул без сознания после первых же ударов. 

Стас попятился назад, но Влас был уже перед ним.

Удар в живот. Стас согнулся. 

Удар в печень. Блондин застонал. 

Удар в челюсть. Кровь брызнула на пол. 

— Я предупреждал тебя, сукин сын! — рычал Влас, избивая его с холодной яростью.

— ВЛАС! 

Он обернулся. Его глаза пылали, но когда он увидел меня — привязанную, избитую — что-то в них дрогнуло. 

Брюнет отшвырнул Стаса и бросился ко мне.

Влас опустился передо мной на колени, его пальцы, обычно такие сильные и грубые, теперь осторожно развязывали узлы на верёвках, будто боялись причинить мне ещё больше боли. Прям как тогда, у него дома, когда парень меня перебросил через плечо на пол, а потом аккуратно укладывал на диван и давал таблетку. Нежность исходящая от Власа была столь теплой и неожиданной. Я уже привыкла злиться на него, кричать, огрызаться. Да и он ко мне ласков особо не был. А сейчас... сейчас Влас был такой, до оживших бабочек в животе, ласковый.

— Ты в порядке? — его голос был тихим, почти шёпотом, но в нём слышалась такая тревога, что у меня сжалось сердце. 

Я неловко кивнула, не доверяя своему дрожащему от страха голосу. 

Как только верёвки ослабли, он тут же схватил мои запястья, аккуратно растирая покрасневшую кожу своими большими тёплыми ладонями. 

— Больно? — он поднял на меня глаза снизу вверх, и в них читалась такая глубокая забота, что мне стало тепло внутри, несмотря на весь ужас ситуации.

В этот момент я забыла про все обиды на Власа, все прошлые слова, всё-всё оставила на время позади, отдаваясь мгновению.

Я отрицательно покачала головой. Но, вдруг, я заметила как Нордман быстрым шагом направляется к выходу из помещения.

— Стас уходит! — крикнула я.

Влас обернулся. Стас, прижимая руку к боку, уже был у выхода.

Влас рванул за ним, но в этот момент к складу подъехала машина. Стас прыгнул внутрь, и она рванула с места.

— Чёрт! — Влас пнул стену, но тут же вернулся ко мне.

Когда я попыталась встать, ноги предательски подкосились. Влас мгновенно подхватил меня, одной рукой обняв за талию, другой поддерживая под локоть. 

— Аккуратнее, — прошептал он, прижимая меня к себе.

Его дыхание было тёплым у моего виска, а сердце билось так сильно, что я чувствовала его даже через одежду.

Он шёл медленно, подстраиваясь под мой шаг, не отпуская ни на секунду. Каждый раз, когда я спотыкалась, его руки тут же крепче сжимались, поддерживая меня. 

Проходя по коридоры склада, я увидела за углом второго амбала — он лежал без сознания в углу.

— Стас тебе что-то сделал? — спросил Влас, крепко прижимая меня к себе.

Я неуверенно подняла стеклянный взгляд на парня. Он внимательно изучал меня. Видя ссадины на лице и окровавленную губу сам ответил на собственный вопрос:

— Он к тебе посмел прикоснуться. Ударить. — на серьезном лице боксера играли желваки. — Урод. Я это так просто не оставлю.

— Нет. — вдруг пискляво вымолвила я. Влас озадаченно на меня взглянул, я поспешила добавить. — Я не хочу, чтобы ты влез в проблемы. У тебя их и так предостаточно...

Влас изумленно уставился на меня. Я только что открыта призналась, что беспокоюсь за него уже не как дочь тренера, которой поручено следить за его здоровьем, а как обычная девушка, у которой появились на этом фоне противоречивые чувства к боксеру.

— Моя жизнь – одни сплошные проблемы, Лана. Одной меньше – другой больше. Не думая об этом. — спокойно ответил брюнет, его теплые пальцы на талии меня слегка погладили.

Жар горячего тела парня чувствовался через легкую одежду. Меня пробрало дрожью от одной только мысли, что это прикосновение было очень приятным.

— Поедем в больницу? — вдруг спросил Влас, пока мы продолжали потихоньку шагать нога об ногу.

— Нет для этого причины.

Парень на это ничего не ответил, однако косо глянув, в очередной раз пробегаясь взглядом по моему телу и лицу, как бы оценивая надобность врача.

Когда мы вышли наружу, Николь бросилась к нам. Влас, не отпуская меня, лишь слегка ослабил хватку, чтобы дать ей возможность обнять меня. 

— Лан, ты в порядке? — Николь смотрела на меня широко раскрытыми глазами. 

— Да, — я улыбнулась, хоть и слабо. — Всё благодаря вам двоим. 

Влас промолчал, но его пальцы нежно сжали мою талию в ответ.

Мы с боксер вдруг словно оба позабыли о ссоре, сказанных обжигающий слов, обид. Как ни в чем ни бывало стояли в обнимку. И мне, к неожиданности, нравилось присутствие рядом Власа. Как будто частичка души вновь вернулась на законное место. Не очень хотя признавать, но все же, рядом с ним было уютно и комфортно. Было ощущение, что мы словно знакомы уже лет десять. Однако на самом деле лишь неделю с лишним. Это было странно.

Может быть об этом я пожалею спустя время, но это уже потом. А сейчас хотелось ни о чем не думать.

Перед тем как посадить меня, Влас снял свою куртку и аккуратно накинул мне на плечи. 

— Чтобы не замёрзла, — пробормотал он, избегая моего удивленного взгляда. 

Он усадил меня так бережно, будто я была хрустальной, поправил мои пепельные волосы, чтобы они не попали под ремень, и только тогда сел сам. 

— Держись крепче, — его голос звучал мягко, почти ласково. Но, в то же время, оставался четким и уверенным.

Я обняла его за торс, прижалась щекой к спине. Даже сквозь ткань я чувствовала тепло его тела, слышала стук сердца. В отличие от нашей самой первой совместной поездки я не прятала улыбку.

Николь вернула мне сумку, которую я забыла в «Флоре».

Влас настоял на том, чтобы младшая сестра поехала домой, дабы тетя не волновалась. Какое-то время Ника ехала позади нас, её брат время от времени поглядывал на зеркало, не теряя из виду голубоглазую шатенку. Когда девушке пришло время поворачивать в сторону своего дома, она издала велозвонком два гудка, а-ля прощаясь.

Лоренс вёл мотоцикл осторожно, избегая резких движений, будто боялся, что мне будет некомфортно. 

"Он стал таким внимательным и заботливым... И всё из-за нашей недолгой разлуки? Или же из-за похищения?"

— Спасибо, — прошептала я ему в спину. 

Он слегка повернул голову: 

— Что? 

— Спасибо за то, что спас. — не побоялась я повторить.

Он не ответил, но одна его рука отпустила руль, на секунду накрыла мою, лежащую на его животе, сжала её и снова вернулась на место.

— И прости меня, — добавила я. — За те слова... 

— Забудь, — Влас покачал головой. — Это уже не важно. 

Его голос был таким тёплым, таким искренним, что у меня на глаза навернулись слёзы. Я чувствовала себя не достойной его помощи. Словно наговорила ему тогда столько слов, что прощением никогда не удостоиться.

— Важно только то, что ты в безопасности, — продолжил он, и в этих словах было столько чувствительности, что я прижалась к нему ещё сильнее.

Мы ехали молча, но в этой тишине не было неловкости. Только понимание. Только его тепло. Только чувство, что, несмотря на всё, что произошло, сейчас я именно там, где должна быть. 

Рядом с ним.

Все негативные эмоции и желание вычеркнуть его из своей жизни по отношению к Власу остались где-то далеко позади.

Вспоминая то, как смело боксер ворвался в склад, как беспощадно бил амбалов и Стаса, как смотрел на меня, как развязывал тугую вереску на запястьях... Сердце замирало в предвкушении, а бабочки в животе словно окрыляли и взносили меня в небо.

Мотоцикл заглох у дома Власа. Я слезла первой, чувствуя, как его внимательный взгляд скользит по мне, оценивая каждое движение. 

— Всё в порядке, — сказала я, ловя его тревожный взгляд. — Стас всего лишь дал пару пощёчин, а не избил до полусмерти. 

Он ничего не ответил, но в его глазах всё ещё читалось беспокойство.

Едва мы переступили порог, как из глубины квартиры раздался радостный мяук. Серый комочек шерсти буквально врезался мне в ноги, тычась мокрым носом в голени. 

— Дымок! — я присела на корточки, подхватывая котёнка на руки. Он тут же уткнулся мне в шею, громко мурлыча, будто выговаривал за долгое отсутствие. — Я тоже скучала, малыш. 

За моей спиной стоял Влас, зачарованный, я чувствовала его взгляд — тёплый, внимательный, от которого щёки начали гореть.

Поставив Дымка на пол, я положила сумку на столик и прошла в другую комнату. Влас прошел за мной. Гостиная была такой же, как и раньше — большой серый диван, панорамное окно подле него, разбросанные спортивные журналы, знакомый запах мужского жилья. Вспомнилось, как я каждый день приходила сюда и готовила травяной отрав, как Влас ворчал, но всё равно пил их до последней капли... 

За окном внезапно забарабанил дождь. Сначала редкие капли, а через мгновение — настоящий ливень, хлеставший по стёклам.

Холодный сквозняк заставил меня вздрогнуть. Я обернулась — входная дверь распахнута настежь, а Дымка нигде не видно.

— Влас! — голос сорвался на крик. — Дымок выбежал! 

Он резко развернулся и выскочил на улицу. Я — следом.

Ледяные потоки тут же промочили меня до нитки. Влас замер посреди двора, вглядываясь в полумрак. 

— Иди в дом! — крикнул он, но я уже бежала вперёд, различая вдалеке серый маленький силуэт. 

Дымок, мокрый и испуганный, метнулся в сторону, как только я протянула к нему руки. 

— Чёрт! — Влас бросился за мной. 

Так и бегали — я за котёнком, Влас за мной, — пока парень наконец не схватил меня за запястье. 

— Больно! — дёрнулась я. 

Он тут же ослабил хватку, но не отпустил.

Дождь. Холод. Дрожь. 

Но в тот момент, когда наши глаза встретились, всё остальное перестало существовать. 

Влас медленно осматривал моё лицо — разбитую губу, мокрые ресницы, красные щёки, ярко-медовые глаза. Его взгляд задержался на моих губах дольше, чем нужно. 

Я тоже смотрела — на его сжатые челюсти, капли воды на ресницах, полуоткрытый рот...

Его руки осторожно легли на мою талию, притягивая ближе. Лицо медленно приближалось, остановившись в паре сантиметров от моего. Словно спрашивая разрешения.

Последний вздох — и я закрыла расстояние между нами. 

Наши губы встретились холодные, мокрые от дождя, но тепло разлилось по телу мгновенно. Согревая и обжигая одновременно.

Отношения с Лоренсом у нас не сложились с первого дня знакомства. Тот первый начал мне хамить, ярко демонстрировать недовольство тем, что я теперь ему назначена нянькой. Он привык к одиночеству. Привык справляться с проблемами самостоятельно, без помощи других. Привык любить только бокс и семью. Привык отталкивать от себя всё чужое. Привык никого не подпускать близко. Привык быть грубым. Отвык от ласки.

Я же, в свою очередь, повелась на провокации Власа, начинала раздражаться и беситься. Сама того не понимая, вязалась в эту игру, задуманную Лоренсом, — «Кто кого победит в словесной войне? Кто кого первее выведет из себя? Кто кого заставит дымиться от злости?»

Чем сильнее мы отталкивали друг друга, тем сильнее нас к друг другу тянуло.

Влас целовал меня бережно, как будто боялся сломать. Одна его рука гладила спину, другая прижимала к себе крепче. Мозолистые пальцы заправили прядь за ухо... Его грубые руки, привыкшие наносить удары, бить грушу, вызывать у кого-то боль, прикасались ко мне с особой лаской и трепетом.

Время для нас потеряло значение и счет. Проливной дождь лил, как из ведра. Мы с парнем за несколько секунд промокли до нитки. Свистел ветер, большим порывом наклонял деревья то в одну, то в другую сторону. Если бы не крепкая хватка Власа, то я бы давно улетела в ближайшие кусты, подхваченная воздухом.

Мы сблизились с ним за столь короткий срок. Между нами летали искры с первого дня знакомства. Словно магнитом два сердца тянулись друг к другу, чтобы исцелить собственные раны и дать шанс почувствовать себя счастливыми.

Губы Лоренса были прохладными от дождя, но в тот же миг пьяняще горячими — сначала нежное, трепетное, как первый луч солнца после бури. Он касался осторожно, почти робко, словно остерегался повредить моим, разбитым от пощечин врага, губам. Его дыхание смешалось с моим, влажным и прерывистым от холода и волнения. 

Я почувствовала, как его пальцы дрожат на моей талии — сильные боксерские руки, способные крушить кости, сейчас касались меня с такой бережностью, будто я была хрустальной. Его большой палец провел по моей щеке, смывая капли дождя, и этот простой жест заставил сердце бешено колотиться. 

Поцелуй углублялся. Влас слегка наклонил голову, его губы стали увереннее, но все еще не теряли той трепетной нежности. Он пробовал меня медленно, как будто стараясь растянуть удовольствие, продлить сладкое мгновение.

Влас не привык быть нежным и ласковым. Не привык быть настолько бережным по отношению к кому-то. Это чувствовалось и становилось ясным благодаря его неуклюжим аккуратным прикосновениям. Я была готова научить Власа любви и мягкости.

В нём пылала страсть, резкость, огонь, но со мной парень, не хотя напугать сильным напором, действовал предельно осторожно.

Я ответила ему, запустив пальцы в его мокрые волосы — они были мягкими, несмотря на жесткий характер их обладателя. 

Дождь лил на нас, капли стекали по нашим лицам, смешиваясь с теплом дыхания. Я почувствовала, как его язык слегка коснулся моей губы, прося войти внутрь. Я слегка приоткрыла рот, и в тот же миг его поцелуй стал глубже, язык проник внутрь. Его страсть была сравнима с огромным цунами, который может снести с ног, объять своим холодом, но как-только ты привыкнешь к будоражащему течению — оно будет согревать лучше языков пламени. Однако я чувствовала, что парень всё ещё сдерживает кипящее желание. Дерзкое. Сносное. Такое желание, которое станет точкой невозврата. Влас не хочет, чтобы я считала, что он меня использует для скверных целей. Не хочет, чтобы я пожалела. Парень словно ещё дает мне возможность отстраниться, передумать, отступить на шаг назад, уйти. Потому что знает, что «после» просто так не отпустит. Его доверие было множество раз предано. И этот факт не мог не оставить шрам на сердце.

Мы еще так много друг о друге не знаем, но уже готовы довериться. И не важно пожалеем об этом или нет. Порой жизнь дает шанс рискнуть и познать новые рубежи, которые будут намного прекраснее каких либо. Риск — это адреналин текущий по венам, заставляющий вздрагивать и чувствовать себя живым, бесстрашным и самым смелым. И наш порыв чувств — это и есть тот самый риск, искушение дьявола, на которое хочется пойти с превеликим удовольствием.

Влас, несмотря на наши постоянные перепалки, меня заинтересовал с самого начала. Но я слишком горда была признаться себе в этом. Этот парень манил своей неоднозначностью и вызванными смешанными чувствами. Мне была чужда мысль о том, что Влас, имея столь сложный характер, сможет меня влюбить в себя. Пока я думала, что почти возненавидела парня — я только влюбилась.

Мимолетный насмешливый взгляд парня в мою сторону, древесный аромат его футболки, соприкосновение пальцев, небольшое расстояние лиц — всё это с каждым разом сильнее сводило меня с ума и рвало крышу.

Мысли о Власе заполонили мой рассудок. Каждое утро и каждый вечер я думала о нем, даже не важно в каком контексте. Главное — думала.

Одна его рука скользнула по моей спине, прижимая ближе, а другая осталась на щеке, аккуратно поглаживая. Его тело, сильное и надежное, было единственным якорем в этом безумном водовороте эмоций. 

Наше прерывистое и тяжелое дыхание смешалось, сердца бились в один ритм.  Мокрые одежды слиплись, но это не имело значения. В этот момент существовали только он и я — два сердца, бьющихся в унисон под шум ливня. 

И когда он наконец слегка оторвался, чтобы перевести дыхание, его глаза были темными, почти черными от желания. 

— Лан... — мое имя на его губах звучало, как сладкий мёд. 

Я не дала ему договорить, снова притянула к себе. На этот раз поцелуй был другим — уверенным, полным обещания, что это только начало. Это стало ответом на его немой вопрос — «Ты уверена?».

Дымок, мокрый и довольный, терся о наши ноги, будто говорил:  "Ну наконец-то!".

Я прикоснулась к щеке Власа, чувствуя, кожа покрылась мурашками то ли от холода, то ли от прикосновения. Потом провела ладонью по шее, ощущая его пульс, бешено бьющийся под кожей.

Внезапно Влас оторвался от моих губ только для того, чтобы подхватить меня на руки. Я автоматически обвила его торс ногами, а руки уперлись об его крепкие твёрдые плечи.

— Держись, — прошептал он, и снова прижался губами к моим. 

Мы даже не заметили, как оказались в прихожей.

Дымок вбежал следом и умчался вглубь дома, словно ребенок, по-тихому смылся, пока взрослым нет до него дела.

Вода прямиком лилась по нашим телам и оставляла на полу следы, но это уже была забота завтрашнего дня. А на сегодня забота одна — мы и наш мир. Влас на этот раз закрыл дверь, параллельно крепко держа меня другой рукой. Затем прижал к стене, поцелуй стал еще глубже, развязнее. Его язык провёл по моей губе с засохшей кровью, что заставило вздрогнуть от смеси боли и наслаждения. Влас извиняюще покрыл мелкими поцелуями моё лицо.

Дождь за окном гремел, но в комнате было тепло от нашего дыхания, от прикосновений, от желания, которое наконец вырвалось наружу. 

Влас скинул с меня мокрую блузку, его пальцы скользнули по моей коже, оставляя за собой мурашки. Я в ответ стянула с него промокшую рубашку, обнажив его торс — сильный, с рельефом мышц, кубиками пресса, на которых блестели капли воды. 

"Такой сексуальный. Такой... мой?"

Его губы опустились на мою шею — сначала легкие, едва ощутимые поцелуи, затем горячие, влажные, с мягким прикусом, от которого по спине пробежали волны удовольствия. Я томно застонала, когда его язык провел по чувствительной коже у ключицы, а пальцы вцепились в мои бедра, крепко держа меня. 

— Влас... — почти умоляюще прошептала я.

Не говоря ни слова, он подхватил меня на руки, не прерывая поцелуев, и понес в спальню.

Влас бережно положил меня на кровать и тут же накрыл своим телом, продолжая целовать — шею, ключицы, грудь. Кровать негромко заскрипела под весом. Каждое прикосновение его губ заставляло меня дрожать. Когда он опустился ниже, целуя живот, я вцепилась пальцами в простыни, чувствуя, как внутри все сжимается от предвкушения.

Но он не торопился. 

Влас поднялся обратно, страстно прижавшись губами к моим, и в этот момент я поняла — он хотел не просто обладать мной. Он хотел любить. Открыть для себя этот новый, неизведанный рубеж. Также, как и я.

Да, Влас любит свою тетю и сестру. Но эта любовь другая.

Мои руки потянулись к его брюкам, но он перехватил мою ладонь, улыбнувшись оставил поцелуй на тыльной стороне.

— Я сам, нянечка, — томным голосом прошептал он, и от этих слов я вся вспыхнула. Кровь припала к щекам.

"Нянечка..."

В этот интимный момент эта кличка казалось такой... вводящей в мурашки от смущения.

Влас быстро избавился от оставшейся одежды, а затем так же аккуратно снял с меня брюки. Я осталась в одном лифчике и трусиках, и его взгляд скользнул по мне — медленный, изучающий, восхищенный, голодный.

— Ты такая прекрасная, — он провел пальцем по моему бедру, оставляя мурашки. — Моя убийственная Лилия. 

Я подняла его за подбородок, заставляя встретиться взглядом. 

— Почему «убийственная»? 

Он усмехнулся и коротко поцеловал меня в ответ: 

— Потому что ты как лилия — с тобой  мне непросто, но без тебя невыносимо.

Его слова, его взгляд — все это ударило прямо в сердце. Я не смогла удержаться и снова потянулась к нему, целуя сначала губы, потом шею, чувствуя, как его пульс учащается под моими губами. 

— Значит ты – Властелин моего сердца.

— Буду носить этот титул с гордостью и достоинством. — прошептал мне в ухо своим бархатным голосом боксер, словно промурлыкал. Мурашки снова побежали по моей коже.

Влас был невероятно нежен. Каждое его движение было пропитано заботой — он словно не хотел причинить случайно мне боль в порыве страсти, но при этом не скрывал, как сильно хочет меня. Его пальцы скользили по моей коже, разжигая огонь, а губы повторяли каждый мой вздох, каждый стон.

Брюнет легким движением руки избавился от мешающей ткани на теле. Своём и моём. Когда он наконец вошел в меня, это было медленно, осторожно, с бесконечным терпением. Его глаза не отрывались от моих, и в них читалось столько эмоций — страсть, нежность, преданность, даже что-то похожее на благодарность. Благодарность за то, что доверилась.

— Ты моя, — прошептал он, и это звучало не как собственничество, а как обещание. 

Я обняла его крепче, чувствуя, как наши тела сливаются в одном ритме. В тот момент я поняла — больше никто не сможет затронуть мое сердце так, как он. 

Никто, кроме Властелина моего сердца.

— Ты мой, — с придыханием и головокружением от страсти прошептала в ответ я.

Каждое движение Власа было наполнено осознанной лаской и нежностью, которую он не привык использовать и сам ощущать. В эти мгновения не существовало ни прошлого с его болью, ни будущего с неопределенностью. Только мы. Только этот момент, где его тело становилось продолжением моего, а дыхание сливалось в едином ритме. 

Его ладони бережно обнимали мои бедра, пальцы впивались в кожу ровно настолько, чтобы оставить следы памяти, но не причинить боли. Я чувствовала каждую мышцу его спины под своими ладонями — напряженные, горячие, покрытые тонкой испариной. 

— Смотри на меня, — прошептал он, и его голос звучал хрипло от сдерживаемой страсти. 

Влас всё еще не в полную силу показывал мне насколько я желанна. Он мог сейчас яростно вбивать меня своим телом в постель, оставлять засосы на коже и вы горячо кусать губы, ведь я находилась полностью в его власти. Но вместо этого Влас действовал не торопясь, уделял больше времени ласковым поцелуям и прикосновениям. Он был по всюду. Я чувствовала Властелина своего сердца на каждой клеточки тела. В первую очередь парень думал о моём удовольствии, желая оставить после нашего первого раза теплые воспоминания. Возможно, причина была в том, что боксер хотел мне показать, что в приоритете у него я и мои чувства.

Влас Лоренс — боксер, который действует лишь так, как самому вздумается, никогда не слушает чужие мнения и стоит на своём. Но сейчас, держа хрупкое мягкое женское тело в своих руках, он думал лишь о её состоянии.

Власа читать, как открытую книгу, у меня не получалось, однако хватало заглянуть в его глаза. В них я могла найти ответ.

Я открыла глаза, которые сама не осознавая закрыла, и утонула в его взгляде. Карие глаза, обычно такие жесткие, сейчас были мягкими, полными трепетного обожания. В них отражалось мое лицо — раскрасневшееся, с полуоткрытыми губами и томным взглядом.

Он начал двигаться медленно, с бесконечным терпением, словно боялся спугнуть хрупкость момента. Каждый толчок заставлял меня вздрагивать, сладко растягивать имя Лоренса, сжимать каштановые волосы.

Волны удовольствия растекались от самого низа живота до кончиков пальцев. 

— Моя любимая и самая нежная, — выдохнул Влас, опускаясь для поцелуя. 

Его губы скользнули по моим, язык ласково исследовал каждый уголок рта. Я ответила ему с той же страстью, кусая его нижнюю губу, когда он особенно глубоко вошел в меня.

Одна его рука опустилась между наших тел, пальцы нашли ту самую чувствительную точку, и мир взорвался в миллионе искр. Я вскрикнула, впиваясь ногтями в его плечи, чувствуя, как все мышцы напрягаются в преддверии кульминации. 

— Влас... я... 

— Я знаю, — он ускорил движения, его дыхание стало прерывистым. — Просто отпусти себя. Я поймаю. 

И я отпустила. 

Волна наслаждения накрыла с такой силой, что слезы выступили на глазах. В этот момент Влас тоже потерял контроль — его тело напряглось, он во время вышел из меня, издав низкий стон прямо в мою шею.

Теплая жидкость изверглась на мой живот.

Он не рухнул на меня, а аккуратно перевернулся на бок, не разрывая нашего соединения, и притянул к себе. Его губы прикоснулись к моему виску, рука нежно гладила плечо.

Какое-то время мы приходили в себе. Затем Влас взял бумажные полотенца с прикроватной полки и заботливо вытер с моего тела семя.

У меня всё еще быстро вздымалась грудь и в глазах расплывалось. Это был не только наш первый секс, но также и мой. До сегодняшнего дня я являлась девственницей, которая не позволяла никому до себя дотронуться. За мной часто бегали ухажеры, дарили цветы и коробки конфет, но внимания моего все равно не добивались.

Я слышала от знакомых, что первый опыт чаще всего нелепый, больной и плохой. Но, то ли удача улыбнулась мне с партнером, то ли так получилось, ничего из перечисленного я не чувствовала. Лишь сладострастное удовольствие, спокойствие и радость.

"Наверное, Влас опытный в этом плане..."

Не хотелось в такой момент думать о том, сколько у него было половых партнеров, но было интересно...

"Хотя, какое мне дело до этого? Главное, что Влас сейчас здесь. Со мной. Обнимает и целует только меня".

Мы лежали так, слушая, как наши сердца постепенно успокаиваются, а за окном продолжает стучать дождь. 

— Лилия... — прошептал он, и в этом слове было столько нежности, что у меня снова защемило в груди. 

Я подняла руку, коснулась его щеки, все еще горячей от страсти. 

— Я влюбилась в тебя, Влас. — вырвалось у меня само собой, без раздумий, без страха.

Его глаза расширились, затем наполнились теплом. Он поймал мою ладонь, прижал к губам. 

— Я знаю. — ухмыльнулся брюнет, а затем добавил. — Но, поверь, я влюбился в тебя намного сильнее. Так, что, кажется, сошел с ума. Ты снесла любые стены, которые могли отгородить меня от тебя...

Дымок, словно почувствовав наше умиротворение, запрыгнул на кровать и устроился у наших ног, громко мурлыча. В отличие от нас он уже сам высушился и вылизался и не был похож на того, кого по пути трактор переехал.

Влас улыбнулся, обнял меня крепче, и в этот момент я поняла — где бы мы ни были, главное, чтобы вместе. 

Именно поэтому, не разрывая сладострастный момент, мы направились в душ, смывая с себя грязь и прохладу улицу.

Дождь за окном стих, но внутри нас только начинался рассвет новой жизни.