Моя убийственная Лилия

***

Первые лучи солнца пробивались сквозь занавески, золотистыми полосами ложась на спящую Лану. Влас проснулся раньше, как обычно – его биологические часы, привыкшие к ранним тренировкам, даже в этот особенный день не дали ему залежаться.

Он приподнялся на локте, наблюдая за ней.

Её пепельные волосы растрепались по подушке, словно серебристый водопад. Ресницы, чуть влажные от сна, трепетали, когда она что-то видела во сне. Губы – мягкие, чуть приоткрытые – казались такими беззащитными, что Влас не удержался и осторожно провёл пальцем по её скуле. Кожа под его прикосновением была тёплой, почти фарфоровой, и он замер, боясь разбудить.

Она здесь. Рядом. И она его.

Вчерашняя эйфория всё ещё кружила голову. Первый поцелуй под дождём, её дрожь, её стоны... Влас сжал зубы, чувствуя, как кровь снова приливает вниз живота. Но сейчас спортсмен хотел просто смотреть. Запомнить каждую деталь.

Он притянул её ближе, уткнувшись носом в шею. Запах лилий – всё ещё витал на коже, и, хотя аллергия тут же напомнила о себе зудом в носу, он лишь фыркнул и отвернулся, стараясь не чихнуть ей прямо в ухо.

Не получилось.

— Апчхи!

Лана сонно моргнула, потом открыла глаза.

— Прости, — прошептал он, целуя её в бровь. — Разбудил...

Она, щурясь, мечтательно улыбнулась, ещё не до конца проснувшаяся, но уже счастливая. Потянулась, и одеяло сползло, обнажив грудь.

— Ой! — Лана ахнула, тут же натянув одеяло обратно, а её щёки вспыхнули румянцем.

Влас рассмеялся.

— Не прячь, — он положил ладонь поверх её руки, не давая ей закрыться. — Такую красоту только грех скрывать.

— Извращенец! — она фыркнула, схватила подушку и швырнула в него.

Влас ловко поймал её и засмеялся ещё громче. Лана не выдержала – её смех смешался с его, звонкий и беззаботный.

— Ах, так? — парень внезапно набросился на неё, щекоча бока.

— Влас! Нет! — захихикала Лана, извиваясь под ним.

Дымок вбежал в комнату и уставился на них круглыми глазами, словно спрашивая: "Вы там в порядке?"

Влас не дал Лане убежать – подхватил её за талию и усадил сверху на себя. Одеяло окончательно сползло, но теперь девушку это, кажется, не волновало.

— Вот так лучше, — прошептал он, целуя её грудь, шею, затем подбородок, потом губы.

Лана ответила на поцелуй, запустив пальцы в его волосы.

Его губы скользнули ниже – по подбородку, шее, остановились на ключице. Он чувствовал, как её сердцебиение участилось, когда он добрался до груди.

— Влас... — она прошептала его имя, когда он взял сосок в рот, лаская языком.

Руки девушки скользнули по спине боксера, ноги сжали его бёдра. Влас приподнялся, чтобы снова поймать её губы, и в этот момент она сама начала двигаться, медленно, чувственно, заставляя его застонать.

— Ты... — Влас не договорил, потому что Лана прикусила его нижнюю губу, и все слова потеряли смысл.

Они двигались в унисон, как будто знали друг друга всю жизнь. Каждое прикосновение, каждый вздох, каждый стон – всё сливалось в единый танец.

Когда она закинула голову назад, а её тело напряглось в кульминации, Влас не смог сдержаться и последовал за ней, прижимая её к себе так крепко, будто боялся, что она исчезнет.

Позже они плелись в душ, обнявшись, как два ленивых кота. Вода была горячей, пар заполнял пространство, но им было плевать – пара снова целовались, стоя под струями.

Влас мылил её спину, целуя плечи, а она смеялась, когда пузыри щекотно скатывались по её коже.

— Ты вообще собираешься меня помыть или только отвлекаешь? – она повернулась к нему, подняв бровь.

— Второе, – беззастенчиво признался Влас, прижимая её к мокрой стене.

Лана закатила глаза, но её улыбка выдавала – она не против.

И когда его руки скользнули ниже, а губы снова нашли её, она лишь прошептала:

— Ну и извращенец...

— Твой извращенец, – поправил он, целуя её снова.

И она не стала спорить.

Они такие счастливые, такие беззаботные. Все проблемы сами собой решились, а недавние ссоры ушли на второй план.

***

Я накинула его футболку — ту самую, черную, с выцветшим логотипом боксерского клуба. Она все еще пахла им — смесью древесного одеколона и чего-то неуловимо-родного. Слишком большая, она сползала с одного плеча, но мне это нравилось. Следом натянула его серые спортивные штаны — те самые, что уже носила раньше. Удивительно, но ткань пахла... мной. Словно Влас и не стирал их после того, как я вернула. 

Влас расхаживал по кухне в одних штанах, его рельефный торс, покрытый бледными шрамами от спаррингов, играл мышцами при каждом движении. Утреннее солнце золотистыми бликами скользило по его плечам, подчеркивая каждый изгиб, каждую впадинку. 

— Нравится вид? — он обернулся, поймав мой голодный взгляд, и губы растянулись в той самой ухмылке, от которой у меня перехватывало дыхание. 

— Любуюсь, — честно призналась я, подходя ближе и проводя ладонью по его животу.  Он засмеялся, поймал мою руку и притянул к себе. 

— Мешаешь готовить, нянечка.

Завтрак превратился в полный беспорядок. Влас пытался пожарить яичницу, я нарезала овощи, но мы постоянно отвлекались. 

— Это у тебя помидоры или каша? — он заглянул через мое плечо на разделочную доску, где красные дольки выглядели так, будто над ними поработал мясорубка.  Я ткнула ему в бок локтем. 

— А ты вообще яйца не перевернул! 

— Так вкуснее, — он обнял меня сзади, упершись подбородком в макушку. 

В итоге яичница подгорела по краям, салат больше напоминал винегрeт, а тосты были угольно-черными. Дымок крутился под ногами, выпрашивая кусочки, и в конце концов получил свою долю — пережаренный край тоста.

Вдруг Влас отставил тарелку и принял боксерскую стойку. 

— Что, испугалась? — он начал наносить удары по воздуху прямо передо мной, двигаясь с грацией профессионального бойца. Его кулаки рассекали воздух с такой скоростью, что я едва успевала следить. 

Я скрестила руки на груди, подняв бровь. 

— Ты дурак? 

— Готовлюсь к выходу на ринг, — он продолжил двигаться, уворачиваясь от невидимых ударов, его мышцы играли под кожей. 

Я покачала головой и вернулась к нарезке овощей, но не могла не улыбаться. Он выглядел так... открыто и смешно. Казался маленьким ребенком в теле огромного накаченного мужика.

— Ну что, нянечка, смогла бы от меня увернуться? — он подскочил ко мне, все еще в стойке. 

— Даже не пытайся, — предупредила я, но было поздно. 

Влас резко подхватил меня на руки и закружил по кухне. Я вскрикнула, вцепившись в его плечи. 

— Влас! Поставь! 

Но он только рассмеялся и, ловким движением, перекинул меня через плечо на серый диван. Падение было мягким — он явно рассчитал силу. 

— Ты совсем... — я не успела договорить, как он уже наклонился, его пальцы нашли самые щекотливые места на моих боках. 

— Влас! Нет! — я захихикала, извиваясь под ним, пытаясь отбиться. 

Он целовал меня между смехом, его губы скользили по шее, плечам, оставляя горячие следы. 

— Сдаешься? — прошептал он, прижимая мои запястья к дивану. 

— Ни за что! — я вывернулась и попыталась щекотать его в ответ, но он был слишком быстрым.

Всё же я уговорила Власа меня отпустить взамен на поцелуй и мы вернулись к завтраку, хотя теперь кухня выглядела так, будто здесь прошел ураган. 

— Ты невыносим, — я бросила в него кусочек помидора. 

Он поймал его ртом и ухмыльнулся. 

— Но тебе нравится. 

Я не стала спорить, потому что это была правда. 

Солнце уже поднялось выше, заливая кухню золотистым светом. Влас протянул мне чашку кофе — именно так, как я люблю, с двумя ложками сахара и каплей молока.

— Спасибо, — я улыбнулась, чувствуя, как тепло разливается не только от напитка, но и от его взгляда. 

— За что? — он приподнял бровь. 

— За то, что ты есть. 

Он замер на секунду, потом потянулся через стол и провел пальцем по моей щеке. 

— Это взаимно, Лилия.

Потом мы валялись на диване под пледом, якобы смотря какой-то боевик. Но через пять минут Влас уже целовал мою шею, а я запутала пальцы в его волосах.

— Ты вообще следишь за сюжетом? — я попыталась отодвинуться, но он только притянул меня ближе.

— Какой сюжет? — он приподнял бровь, целуя меня в уголок рта. — Тут есть что-то важнее тебя?

Я засмеялась, но смех быстро превратился в стон, когда его губы нашли мои.

Мы не заметили, как прошло время. Гуляли с Дымком (который гордо шел впереди, как будто выгуливал нас), валялись в кровати, снова целовались на кухне, пока не закипел забытый чайник. В общем говоря, забыли обо всем и всех растворяясь друг в друге.

И только когда за окном стемнело, я вдруг вспомнила:

— Ой! Я же не предупредила Камиллу, что не выйду на работу сегодня!

Влас, растянувшийся у меня на коленях, только лениво приоткрыл один глаз: 

— И что? Ты же сама себе хозяйка.

Это так, но я всегда предупреждала подругу. Сегодняшний день стал внеплановым исключением. Вдруг Камилла запаникует, что я не выхожу на связь? Я схватила телефон и быстро написала женщине:

«Привет! У меня все отлично, просто занята была весь день. Завтра расскажу.»

Затем набрала сообщение отцу:

«Пап, все в порядке! Просто выдался насыщенный день. Перезвоню завтра, целую!»

Влас приподнялся и заглянул мне в мобильный, усмехнулся:

— Насыщенный день, да?

Я укусила его за нос, заставив засмеяться, и отбросила телефон на полку.

— Точно не пожалеешь об этом? — он приподнял бровь, но руки уже скользили по моим бокам. 

— Ни капли, — прошептала я, притягивая его ближе.

Фильм так и остался недосмотренным. Дымок, кажется, окончательно махнул на нас лапой и ушел спать в другую комнату. А мы остались в своем маленьком мире, где существовали только наши смех, поцелуи и шепот:

— Нянечка, не знал, что хороша не только в траволечении. — кокетливо произнес парень,

— Я во многом хороша. — многозначительно ухмыльнулась я.

И больше ничего не имело значения.

Мы лежали в обнимку, я рисую пальцем узоры на его торсе. Вдруг Влас спросил: 

— Лан. — серьезно начал он. — Не ты же мне писала с предложение встретиться вчера?

Я резко приподнялась, выскользнув из его объятий. 

— Что? Я не писала. 

— Вот, — он протянул свой телефон, открыв нашу переписку. 

Сообщение действительно было: "Встретимся в шесть в парке у фонтана?" отправлено вчера в 17:03. 

Я схватила свой телефон, лихорадочно открыла чат — ничего. 

— У меня этого нет... — мы обменялись недоуменными взглядами.

В голове пронеслось: цветочный магазин, пять вечера, та самая истеричная девушка, которая требовала срочно собрать букет для похорон... 

— Камилла сказала, что она что-то делала с телефоном, пока я собирала цветы! — я схватилась за голову. — Я не заблокировала экран, когда побежала в холодильник... 

Влас приподнялся на локте, его брови нахмурились: 

— Как девушка выглядела? 

— Брюнетка, зеленые глаза, родинка над губой... 

— Черт, — он провел рукой по лицу. — В понедельник ко мне приставала такая же в магазине. Просила номер, расспрашивала... 

Я провела пальцем по его груди, чувствуя, как напряглись мышцы. 

— Думаешь, это одна и та же? 

— Возможно, — он задумчиво гладил мои волосы. 

Я прижалась к нему, шепча в кожу его плеча: 

— Она специально написала тебе... Знала, что я не приду, а ты разозлишься... 

Влас внезапно ухмыльнулся, его пальцы скользнули по моей щеке: 

— У нее не вышло нас рассорить.

Я улыбнулась и легла сверху на него, чувствуя, как его крепкие руки обнимают мою тонкую талию. 

— Главное, что теперь мы вместе, — прошептала я. 

Его губы нашли мои — сначала легкие, как дуновение ночного ветерка, затем глубже, увереннее, словно волны, накатывающие на берег под серебряным светом луны. Одна его рука запуталась в моих волосах, будто пытаясь удержать каждую прядь, другая скользнула под футболку, ладонью обжигая кожу на спине, как будто оставляя невидимые следы из звездной пыли.

— Влас... — мой стон растворился в ночи, когда его зубы слегка задели мою нижнюю губу, словно бы пробуя на вкус самый сладкий плод.

Он перевернул меня на спину, не прерывая поцелуя, его тело прижалось ко мне всем весом, надежное и горячее, как сама земля под небом, усыпанным алмазными искрами. За окном, в бархатной тьме, рассыпались мириады звезд — они мерцали, как крошечные фонарики, зажженные самой вселенной для нас. Одни сверкали ярко, словно подмигивая, другие — едва заметно, как стыдливые девичьи взгляды. Луна, словно серебряный корабль, плыла по небесному океану, оставляя за собой след из лунной пыли, которая таяла в темноте.

— Ты такая красивая, когда краснеешь, — его голос был тихим, как шелест ночных трав, а язык провел по моей шее, заставляя меня вздрогнуть, будто от прикосновения крыла мотылька.

— Властелин моего сердца, — я засмеялась, и мой смех прозвучал, как самый мелодичный перезвон в этой звездной симфонии.

— Не убежишь, — его губы скользнули к ключице, оставляя горячие поцелуи, похожие на падающие звезды, сгорающие на моей коже.

А за окном небо дышало тайной, звезды перешептывались между собой, наблюдая за нами, а ветер, словно ревнивый поклонник, легонько стучал в стекло.

Но нам было плевать на весь мир — мы утонули друг в друге, как две одинокие звезды, нашедшие свою орбиту.

Мы нашли друг друга среди этого бескрайнего космоса, где каждая звезда — это чья-то несбывшаяся мечта, а наша — сбывшаяся, сверкала ярче всех.

И никакие интриги, никакие бури и никакие тучи не смогут погасить этот свет.

***

За окном, в синеве осенней ночи, город переливался золотыми огнями, будто рассыпавшаяся по бархату неба россыпь драгоценных камней. Высокие здания, подобно стражникам времени, молчаливо наблюдали за вечным танцем фонарей, отражавшихся в лужах после недавнего дождя. Где-то вдали мерцали окна чужих квартир — каждый со своей историей, своей тайной, своей невысказанной грустью. 

Но постепенно, словно камера, настраивающая резкость, взгляд притягивало одно-единственное окно. За ним, в теплом круге света, двое людей сидели так близко, что казались одним целым. 

Она — с пепельными волосами, рассыпавшимися по плечам, как лунный свет по воде.

Он — с темными прядями, слегка волнистые из-за естественной сушки волос, с руками, которые теперь знали уже каждую изгибину ее тела.

Их улыбки были тихими, сокровенными, словно они нашли язык, понятный только им двоим.

А ведь совсем недавно они не могли вынести даже вида друг друга.

Лана Беккер — с острым языком, который резал больнее ножа.
Влас Лоренс — с грубостью, за которой пряталось то, что нельзя было назвать вслух. Они спорили, кололи друг друга словами, делали вид, что им плевать. 

Но сердце — не обманешь. 

В какой-то момент стало невозможно притворяться. Невозможно скрывать, как взгляд сам ищет знакомый силуэт в толпе. Как случайное прикосновение заставляет сердце биться чаще. Как хочется не спорить, а просто молчать рядом, понимая друг друга без слов. Либо наоборот разозлить, чтобы вывести на эмоции.

И вот теперь они здесь. 

Брюнет что-то шепнул девушке, и ее смех прозвучал, как самый нежный перезвон в этой городской симфонии. Когда она толкнула его плечом, он не отпустил, а притянул ближе, и в этом жесте было столько нежности, что даже звезды, кажется, замедлили свой бег, чтобы не пропустить этот момент. 

А за окном город продолжал жить — торопливые шаги прохожих, гудки машин, чьи-то ссоры и примирения. Но здесь, в этом маленьком мире из двух человек, существовала только правда.

Правда о том, что даже самые колючие слова иногда прячут нежность. Что за грубостью может скрываться страх признать свои чувства. Что любовь приходит неожиданно — через споры, через обиды, через "мне плевать на тебя", которое на самом деле значит "я невероятно волнуюсь за тебя, но слишком горда признаться". 

И когда Лана, улыбаясь, прижалась к плечу Власа, стало ясно — они прошли этот путь не зря. Потому что в огромном, холодном мире пара нашли самое главное — друг друга.

И теперь ничто не могло разлучить их души, сплетенные воедино, как узор из звезд на ночном небе.