Волчьи ягоды

Сивый был взбешен. Он мчался по лесу, сквозь стену дождя и злость была его проводником, вела его за собой и освещала ему путь, даже сильнее, чем запах предательской крови. Стая бежала за ним, они пересекали лес клином, нагоняя ужас на местную живность.
Миновали грот — Рагд и Лок обследовали его, но там не осталось ничего, кроме погасшего костра. Тогда они побежали дальше.
Беглецов нагнали у обрыва. Вернее, одного из беглецов. Серый оборотень бежал один, то и дело останавливаясь и озираясь. Сивый плотоядно зарычал. Прикрытые дождливым ночным плащом, они рысцой потрусили за жертвой.
И тут-то и начались неожиданности.
Сначала Лок — еще минуту назад он бежал рядом с ним, а потом раздался громкий собачий взвизг — и он исчез. Потом еще один волк — исчез так же непонятно и неожиданно. После исчезновения третьего Сивый заметил вьющуюся в темноте веревку и понял, что враг наставил вокруг ловушек и завел его стаю в западню.
Но было поздно. Ловушек было слишком много, они были спрятаны очень хитроумно, и очень скоро от стаи Сивого осталось всего четверо волков, включая его самого и Рагда.
Они могли бы остаться и помочь тем, кто барахтался в крепких, наколдованных сетях на большой высоте (о да, Сивый узнал эту дрянную охотничью магию), но вместо этого решили догнать сбежавшего предателя.
Рагд первым бросился на него и клацнул зубами прямо возле его уха, но волчонок ухитрился кувыркнуться и сбросить его с себя. А не успел Рагд подняться, как откуда ни возьмись появился второй волк и вцепился клыками Рагду в спину. Тот взвыл и принялся скакать и брыкаться. Сивый огласил лес гневным ревом, и шестеро волков сцепились в большой рычаще-клацающий слюняво-кровавый клубок, из которого клочками летела во все стороны шерсть. Они сталкивались, распадались, вились и катались по земле.
В какой-то момент Волчонок и Рагд схватились особенно крепко и вырвались из своры. Раненая спина не помешала Рагду одержать верх — он повалил Волчонка на землю и зарычал, широко разинув пасть над его глоткой. Ремус попытался помешать ему, но Рагд схватил его зубами за холку и отбросил, легко, как щенка, а потом переключился на Грея, и наверняка добил бы его, если бы не вмешался Сивый.
Увидев, как далеко зашла их драка, он запрокинул голову и издал долгий повелительный вой.
Все замерло. Рагд, превозмогая собственное желание добить-убить-укусить, отстранился и сомкнул зубы, а потом и вовсе спрыгнул с волчонка.
Тот неловко поднялся и встряхнул ушастой головой. Поднял серые, льдистые глаза и бросился-было на него, но тут словно невидимая сила заставила его остановиться. Недоуменно прядая ушами, он зарычал и снова попытался атаковать Сивого, но не смог — его сверлящий неподвижный взгляд приковал мальчишку к земле.
Сивый сказал свое слово.
И теперь все смотрели, как волчонок, стоя на освещенном луной пятачке мокрой травы, окруженный разгоряченной, свирепой стаей, опускает уши и вжимает голову в плечи, сгибаясь под тяжестью этого слова.
От удара об землю Ремус как будто на секунду потерял сознание, а когда очнулся, увидел, как Сивый, гигантский, черный с проседью волк возвышается над мелким, дымчато-серым. Они смотрели друг на друга и как будто общались. Сражение прекратилось.
Он попытался встать, и ближайший к нему волк зарычал. Все обернулись в его сторону, в том числе и Грей. Когда Ремус взглянул на его морду, сразу все понял, и холодный пот прошиб его от кончиков ушей до хвоста.
Сивый все-таки подавил его.
Время в этот миг как будто застыло, заледенело.
А потом Сивый проворчал что-то и оскалился. Грей взмахнул хвостом, обернулся и пошел на Ремуса.
«Нет» подумал Ремус, тщетно пытаясь подняться — кажется, он повредил переднюю лапу, падая. «Нет, Грей, опомнись, очнись, это не ты!»
Серый волк зарычал, тараща свои жуткие, прозрачные глаза.
«Не давай волку столько власти, борись, борись с ним!»
Волчонок бросился на него, и Ремус отскочил в сторону. Перекатился по земле, зарычал и снова поднялся.
«Борись!»
Грей с размаху опустился на передние лапы.
«Ты человек, а не монстр!»
Он снова прыгнул, и они схватились. Сивый и остальные с удовольствием наблюдали за их дракой. Если бы они могли смеяться — наверняка смеялись бы.
Несмотря на свои размеры, волчонок все же был силен. Жилистый и вертлявый, как уж, он удивительно напоминал Валери, его невозможно было обхватить лапами, или удержать. Зубы волка лязгнули прямо возле ремусова горла, но он все же был сильнее, поэтому довольно легко отбросил его.
«Борись, Грей!»
Волчонок поднялся, встряхнулся, обернулся к Ремусу и заревел.
Вскочил и прыгнул на него, и в этот момент словно какая-то невидимая сила дернула Ремуса. Он запрокинул голову и взвыл.
«СТОЙ!»
Грей издал странный тявкающий звук и кубарем покатился по земле. А когда поднялся и встряхнулся, к нему вернулось его прежнее выражение, и в его глазах снова показался Грей. Он поднялся.
С минуту на полянке было слышно только шум дождя и горной реки внизу.
А потом по ней прокатился тихий рокот.
Словно гром, доносящийся с горизонта.
Только звучал он не с неба, он звучал в груди собравшихся в кучу волков, вырывался наружу из их пастей, пробиваясь сквозь их клыки. Сивый выступил вперед и повелительно рыкнул, не сводя глаз с волчонка. Тот попятился, но больше не пытался ни на кого напасть. Сивый попытался еще раз и кивком головы указал на Люпина. И тогда волчонок загородил его собой.
Сивый взревел и бросился на них, а следом за ним и вся стая.
Они были готовы к этому и дружно, не сговариваясь метнулись к обрыву. Один долгий прыжок — и два оборотня канули в туманной, влажной ночи, обрушились в горную реку, как два снаряда.
Все было кончено, и когда Сивый понял, что упустил их безвозвратно — запрокинул голову и залился воем, полным ярости и злой, отчаянной безысходности.

***

На следующий день тучи расчистились и наконец-то выглянуло солнце.
Ремус и Грей забрали вещи, заранее припрятанные в лесу, кое-как залечили раны, Ремуса перебинтовал прокушенное плечо, Грей долго разглядывал в реке свои первые волчьи шрамы — один порез на щеке и три — на плече. После перекусили парой куропаток и по руслу реки двинулись в сторону дороги.
Оттуда они смогли трансгрессировать.
Их выкинуло в лесу — куда более редком, чем лес вокруг Уиллоу-Крик, и куда более приветливом. Солнце так и лилось в него, пробиваясь сквозь листву косыми лучами, от переливчатого щебета птиц звенел воздух. В отличие от горных склонов здесь было тепло и приятно — так, как и должно быть в конце весны.
После странностей минувшей ночи между Ремусом и мальчиком снова повисла долгая пауза, и не потому, что Грей опять попытался сбежать — теперь он шел за Ремусом, как щенок за старым псом. Нет, они молчали, потому что ни один, ни другой не мог объяснить себе случившееся — как так молодой волк смог сбросить цепи Сивого, вожака и альфы, главы всего волчьего клана, и послушаться кого-то другого? В ночь полнолуния, находясь на его территории? Это был феномен, с которым Ремус еще ни разу не сталкивался, поэтому он шел, погруженный в хмурое молчание, а Грей шел следом и изредка поглядывал на него из-под своей полуседой челки.
Правда, оказавшись в родном лесу, он сразу же обогнал его и забежал вперед. Здесь он знал каждый куст и каждое дерево, и радовался, как ребенок в Сочельник, хотя и всеми силами пытался это скрыть.
На опушке леса они столкнулись с группкой ребят. Ремус сразу догадался, кто они, едва увидел. Высокий и плечистый черный парень нес за спиной гигантскую корзину с хворостом. Голыми руками он хватал толстые ветки и без особого усилия разламывал пополам. Это наверняка был тот самый Вест. Следом за ним шел другой мальчишка, в куртке с капюшоном, как у Грея. Он собирал в сумку какие-то травы — вырывал их и принюхивался к корням. Иногда даже облизывал их. Уайт. Последней в их компании шла девчонка — невысокая и крепко сбитая, с буйной гривой белых волос, перевязанных ленточками и разноцветными бусинами. У неё было суровое, и в то же время невероятное мягкое и нежное личико с курносым носом и пухлыми, крупными губами. В руках она несла лук, изредка прицеливалась и стреляла. Несколько крупных, черно-белых собаки породы хаски тут же бросались за добычей. Они-то и почуяли Грея первыми — с лаем бросились к нему через лес. А затем и он сам, бросив Ремуса, побежал к друзьям, которые в этот момент и сами его увидели.
Они обнялись. Вест обхватил Грея ручищами и поднял в воздух, Уайт уронил капюшон и из-под него показались глаза, подведенные черным карандашом, как у девчонки. Пока мальчишки обнимались, девушка смирно стояла в стороне и строго взирала на их похлопывания по плечу, а когда Грей обернулся к ней, долгие несколько секунд посмотрела на него, а затем что-то сказала и совершенно взрослым жестом потерла его щеку большим пальцем, стирая с неё грязь.
Они не обнимались и не целовались.
После Грей познакомил его со своими друзьями, и они все вместе двинулись к школе.
Уайт добежал до школы первым, и когда молчаливая Анук открыла большие кованые ворота, хранительница местных владений уже спускалась с крыльца, ведомая взбудораженным Уайтом. Распущенные волосы Валери распушились и отливали на солнце медью. Она на ходу куталась в цветастую, богатую шаль, была бледна и встревожена, но глаза её горели тревогой, бессонницей и слезами.
Когда она увидела пропавшего, потрепанного, уставшего и грязного мальчишку, которого целой компанией вели к школе, прерывисто вздохнула и коротко коснулась рта.
Грей на секунду остановился, а потом вдруг сорвался с места.
Валери протянула руки, и они обнялись. Она обхватывала его с какой-то звериной, исступленной жадностью, хватала руками за плечи и руки, словно мимоходом надеялась убедиться, что он не ранен, а потом просто стиснула в объятиях, сжала в кулак волосы на его макушке и крепче прижала к себе его голову, уткнувшись носом в розовое ухо.
— Прости меня, — пробормотал Грей. Хоть он и был выше её на голову и шире в плечах, все равно чувствовал себя мелким и слабым рядом с этой женщиной.
Она выпустила его и обхватила ладонями лицо. Глаза её, густо обведенные черным, были влажными и почти прозрачными, кончик носа покраснел.
Валери пригладила его всклокоченные волосы, отметила порез на щеке, но охать и причитать не стала, просто поджала в улыбке губы и коротко покивала.
— Все позади. Ты дома... — прошептала она, и её губы задрожали, а затем она крепко поцеловала его в лоб.
В этот момент к ним подошли остальные, и она его выпустила, кутаясь в свою шаль.
Ремус коротко улыбнулся ей, а улыбка Валери, наоборот, угасла. Пару мгновений она вглядывалась в него, так, словно увидела впервые.
— Спасибо тебе, — с чувством прошептала она, наконец. Ремус рассеянно кивнул. Сейчас, глядя на них, стоящих рядом, он вдруг заметил кое-что, на что не обратил внимания сразу. И это внезапное открытие поразило его, как будто у него в сознании внезапно упал занавес.
— Несите это в школу, — распорядилась Валери, когда их окружили остальные ученики. — И скажите, чтобы накрывали на стол. Сегодня с нами будет обедать особенный гость, — она еще раз взглянула на Ремуса и улыбнулась.
— Пойдем, Ремус Люпин, — сказала она, когда дети убежали в школу, и протянула ему правую руку, левой придерживая свою шаль. Солнце золотило всю её фигуру, её волосы, серьги и узоры на её шали. — Надо вылечить твои раны.

В кабинете у Валери было солнечно и тепло, как в янтарной шкатулке. Солнечный свет преломлялся в витражных окнах, выкрашивая богатую кожаную мебель и резное дерево в теплые красные, зеленые, синие и желтые тона. В многочисленных золоченых клетках щебетали и перескакивали с места на место птицы.
Ремус сидел в кресле с высокой спинкой и рассказывал Валери о том, как прошли их приключения в колонии, пока она колдовала над его прокушенным плечом. Её руки, теплые, знакомые, ласковые, касались его, наматывая бинт поверх плеча, её длинные пушистые волосы пахли травами, и поднимали со дна его памяти подробности дивных долгих вечеров, проведенных в юности в её постели, когда они, если не любили друг друга, то читали друг другу книги, или рассказывали истории...
Сейчас, когда она была рядом, казалось, что все это было вчера. Или даже сегодня. Что это было всегда, и что вся предыдущая жизнь была просто еще одним долгим походом, после которого он наконец-то вернулся домой. К своей единственной женщине. К своей волчице, ждущей у очага.
Валери затянула узел и Ремус зашипел.
— Прости, — улыбнулась она, ослабляя повязку. — О чем ты говорил?
— Он послушался меня, — Ремус выпрямился и глянул на Валери. — Сивый уже сидел у него в голове, он приказал ему убить меня, но я сказал «Стой» и он остановился.
Валери в этот момент убирала все свои зелья и чудодейственные мази в ларчик, и слова Ремуса её как будто совсем не тронули.
— Тебя это не удивляет? — он потянулся за своим свитером.
— Нет, — Валери коротко взглянула на него, и сама взяла его свитер. Прошлась с ним по комнате, палочкой счищая с него кровь. — Меня удивляет другое. Как такой упрямый, вспыльчивый и неуступчивый мальчишка согласился пойти с тобой?
Ремус качнул головой.
— У меня богатый опыт общения с упрямыми и вспыльчивыми детьми. К тому же... — Ремус поколебался, — он очень похож на свою мать.
Валери медленно обернулась и взглянула на Ремуса.
Наверное, целую минуту они молча выглядывались друг в друга. Валери смотрела на него с интересом, и еще чем-то, напоминающим опаску, Ремус смотрел на неё прямо и просто.
— Ты сразу это понял? — наконец спросила она, сохраняя удивительное спокойствие.
— Не сразу. И не так быстро, как должен был, — Ремус подошел к окну и взял у Валери свою одежду. — Но я замечал...какие-то мелочи. Мне все время казалось знакомым его лицо, — он опустил свитер и слабо улыбнулся, откровенно разглядывая её. — Теперь понятно, почему.
Валери рассмеялась, но её смех довольно скоро угас. Она стояла у окна, обхватив себя руками, хрупкая, тонкая, с пышной гривой волос, закутанная в цветастую, сверкающую на солнце шаль. Ремусу нестерпимо хотелось обнять её.
Но он не мог.
Слишком много всего стояло между ними теперь.
Ремус глубоко вздохнул и отступил назад, возвращаясь к креслу.
— И понятно, почему Сивый не давал его ранить. Он хотел оставить его при себе.
— О да. Он хотел бы, — Валери достала из шкафа бутылку бренди и два стакана. — После смерти Луки у него не осталось прямых наследников, а внук, пусть даже и от меня, мог бы со временем стать прекрасной заменой ему самому.
Она разлила бренди по стаканам. Руки у неё едва заметно дрожали, но Ремус этого не заметил.
— Он действительно похож на тебя, — сказал Ремус, усаживаясь со своим стаканом в кресло. Посмотрел на Валери, чуть прищурившись, и вытянул указательный палец. — У него твои глаза.
Валери снова рассмеялась.
— И он дерется так же, как и ты.
— Неужели ты еще помнишь, как я умею драться? — она прислонилась к столу.
— Это трудно забыть, — Ремус постучал пальцем по следам от когтей на своем лице.
Посмеиваясь, Валери салютовала ему, и они выпили.
— Ты ведь не осуждаешь меня, правда? — тихо сказала Валери после небольшой паузы.
Ремус поднял брови и вздохнул.
— Прошло так много лет, Валери. Мы теперь совсем другие.
— Разве? — быстро спросила она.
Ремус склонил голову.
— Я не осуждаю тебя, Валери, — серьезно сказал он. — Я определенно уже не тот, кем был двадцать лет назад. Моя жизнь теперь постоянная опасность. Ты... — он обвел широким жестом кабинет. — Ты теперь Мать волков, Волчица, которой боится сам Сивый.
Валери коротко улыбнулась.
— Ты мог бы остаться у нас, — сказала она после небольшой паузы. — Пожить в школе. Посмотреть, как живут и учатся волчата. Ты ведь хотел этого. Помнишь?..
— Очень хотел бы, — кивнул Ремус и улыбнулся. — Это как сбывшаяся мечта. Я останусь, Валери, но ты же знаешь, я не смогу быть с вами постоянно. Дамблдор часто отправляет меня на задания, да и к тому же...Сириус. Он никогда не скажет это вслух, но он очень тоскует, когда остается дома один на долгое время. Я нужен ему.
Ремусу невольно вспомнилось то, что сказал ему Бродяга в комнате перед его отъездом, и он мысленно усмехнулся.
— И Тонкс, — резко сказала Валери.
Ремус, погруженный в раздумья, не нашел, что ответить.
Валери втянула носом воздух и снова отошла к окну. Ремус встал и подошел к ней.
— Ты любишь её, Ремус? — прошептала она. Ремус остановился у неё за спиной, склонил голову набок, разглядывая узоры шали на маленьком хрупком плече. — Также сильно, как любил меня когда-то?
— Я никогда не переставал любить тебя, — отозвался он и провел ладонью по её плечу, убирая шаль. Посмотрел на оголившуюся полоску её кожи. Повинуясь секундному порыву, он медленно наклонился и мягко коснулся губами ее плеча, но тут же отстранился. — А Дора, она оказалась рядом, когда было совсем плохо. Не могу сказать, что люблю ее, скорее я просто благодарен ей за поддержку.
— С ней ты был не одинок, — едва слышно проговорила она.
— А ты? Разве ты была одинока? У тебя теперь есть сын.
Она закусила губу и кивнула.
Ремус поколебался, но затем любопытство все же пересилило.
— Валери, я могу спросить тебя, кто его...
— Кажется, я уже говорила тебе, — вдруг крикнула Валери, резко повернувшись к двери. — Чтобы ты не подслушивал под дверью?
Ремус удивленно поднял брови, но тут дверь в кабинет вдруг отворилась, и они увидели Грея. Он прислонялся к дверному косяку и улыбался.
— Прости, мама. Вы ведь тут обо мне говорили, да? Захотелось поучаствовать, — он прошел в кабинет и присвистнул, увидев бутылку бренди. — Теперь даже больше, — он взял её и разглядел повнимательнее. Валери не оборачивалась. — Ты останешься у нас до завтра, Ремус Люпин? Мы расскажем всем о том, как надрали зад Сивому! Покажешь, как ты умеешь делать ловушки, всем понравится.
— Ты и сам с этим неплохо справляешься, — Валери отпила из своего стакана. — Ремус не может остаться.
— То есть? — Грей недоверчиво усмехнулся и вопросительно взглянул на Ремуса. — Ты не останешься в школе? Ты же... учитель. Ты мог бы...
— Погоди, Валери, — вмешался Ремус, останавливая снова желающую возразить женщину. — Я останусь, — сказал Ремус, посмотрев теперь на Грея. — Но я не смогу остаться с вами надолго, я...
Ремус осекся. Внезапно перед ними появился патронус, и, превратившись в феникса, голосом Дамблдора сообщил:
— Ремус, где бы ты ни был, у тебя есть час, чтобы прибыть в штаб. Гарри в опасности. Я все объясню при встрече, — и с этими словами он растаял.
В кабинете повисла тишина.
— Вот именно поэтому, — вздохнув, сказал Ремус. — Мне нужно идти.
— Ты вернешься?
— Возможно. Я...не знаю.
Грей потемнел лицом.
— Но...
— Ромул! — рявкнула вдруг Валери и Ремус резко повернулся к ней, но она смотрела не на него.
Повисла звенящая тишина.
Еще пару секунд мальчик смотрел на мать, гневно сжимая губы, а потом резко развернулся и вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью. Плечи Валери коротко вздрогнули.
— Валери, — деревянным голосом позвал Ремус, когда выносить это молчание было уже невозможно.
Она отпила из стакана. Теперь её руки дрожали еще сильнее.
— Валери, посмотри на меня, — голос Ремуса окреп и тоже задрожал, но совсем иначе. Мысли о Дамблдоре и Гарри как ветром сдуло. Догадка, страшная и огромная накрыла него внезапно и целиком, словно туча в погожий день. И с первым ударом грома он схватил Валери за плечи и силой развернул к себе. — Посмотри на меня!
Птички беспокойно забились в клетках.
Валери выждала секунду, а потом подняла ресницы и посмотрела Ремусу прямо в глаза.
Ремус прерывисто выдохнул, отпустил её и отступил. Перед глазами вдруг все поплыло. Он схватился за край стола и плюхнулся в кресло.
— Ремус... — она шагнула к нему, но он вскинул руку, и она остановилась.
— Ты должна была рассказать мне, — прохрипел он, когда снова смог формулировать свои мысли. — Валери, ты должна была мне сказать ... я имел право... почему ты ничего не сказала? Почему, Валери?!
— Я много раз собиралась сказать, — прошептала Валери. — Много раз, еще когда мы были вместе. Но что-то всегда останавливало меня. — она прошлась по кабинету. Ремус проследил за ней воспаленным, диким взглядом.
— Я узнала, что беременна примерно за месяц до нашего расставания. Узнала и испугалась. Я и представить себе не могла, как скажу тебе об этом. Ты был так юн, Ремус. Так юн и несчастен. Ты и сам еще был ребенком. А потом случились все эти события. Нужно было вывести учеников из замка. Больше всего мне хотелось, чтобы ты пошел с нами. Но тогда Сивый все еще жил в твоей голове. И если бы ты пошел за нами...если бы он снова приказал тебе напасть, мне пришлось бы убить тебя. Иначе ты убил бы нас. Другого пути не было. Разве мы смогли бы с таким жить?
Она налила им еще бренди и протянула Ремусу стакан. Он поколебался, а потом схватил его и осушил одним махом.
— Когда Ромул родился, я хотела найти тебя и все рассказать. И нашла. Ты в то время жил в Лондоне и был членом Ордена Феникса...
Ремус вскинул голову.
— Откуда ты знаешь?
Валери невесело усмехнулась.
— Я была одним из тех, кто участвовал в его создании. Все это время я наблюдала за твоей жизнью. И когда я хотела сообщить тебе, что у тебя теперь есть сын, двоих твоих лучших друзей внезапно убили, и попытались убить их ребенка. И всему виной этот проклятый Орден, люди, вставшие на пути Темного Лорда. За вами следили, на вас охотились, били вас по самым уязвимым местам. Если бы они узнали, что у одного из членов Ордена есть сын, сын-оборотень, внук Фенрира Сивого... Этого я не могла допустить. Также, как и не могла подвергать риску школу и остальных детей. Моих детей. К тому же, ты был так раздавлен. Одних твоих друзей убили, другой лучший друг попал в Азкабан, война, увечья, твоя болезнь... слишком много ударов для двадцати лет. Я бы не смогла нанести тебе еще один и повесить на тебя непосильную тяжесть в виде женщины, ребенка и голодной стаи волчат. Мы были бедны, ты был беден. Мы расстались, любя друг друга, но во что превратилась бы эта любовь, если бы ты узнал, что тебе нужно тянуть всех нас? Подумай сейчас, Ремус, был бы ты счастлив, если бы тогда узнал о Ромуле? Разве ты не возненавидел бы меня?
Ремус молчал.
— К тому же... — Валери встала. — Ты сам не пытался разыскать меня.
Ремус приподнял голову.
— После нашего расставания прошло несколько лет, но ты не вернулся ко мне, а затем и вовсе уехал из Англии. Я подумала, что, наверное, так и должно было быть.
Ремус хотел было сказать ей, что уехал, как раз потому, что хотел разыскать её, но понял, что сейчас эти оправдания будут выглядеть жалкими. Ведь, что бы там ни было, он действительно хотел перестать искать её, думал об этом незадолго до того, как она нашла его... И как бы зол он ни был в эти минуты, чувство стыда и горечи было все же сильнее злости.
Валери уже была беременна, когда они расставались в Запретном лесу. Она, которая в одиночку вывела из лесу целую толпу чужих детей, уже знала, что носит своего, и вынашивала его в одиночестве, рожала в одиночестве, растила, и вместе с ним растила и воспитывала десяток других детей! И все это время искала его, Ремуса, а он, объездив всего несколько стран, отчаялся и хотел все бросить!
Мерлин, как же гадко, как паршиво, как мучительно стыдно!
Ремус запустил пальцы в волосы.
— Он спрашивал обо мне когда-нибудь? — прошептал он.
— Конечно, — Валери смотрела на него с жалостью. — Когда Ромул подрос, стал задавать вопросы. Хотел знать, кто ты, где ты, как так вышло, что тебя нет рядом с ним. Я много раз пыталась объяснить ему, что произошло между нами и как все обстояло на самом деле, но он был уверен, что ты нас бросил. И не хотел верить ни во что другое. Наверное, так ему было проще смириться с твоим отсутствием. Он был подростком и не понимал, что значит — быть оборотнем. Ему было больно, страшно. Что бы он там ни говорил, что бы я ни делала, и как ни старалась, ему нужен был отец. Я видела, как он переживает, и снова решила тебя найти. Сначала обрадовалась, когда узнала, что ты вернулся в Англию, но потом выяснилось, что ты не просто вернулся, а снова вступил в ряды Ордена Феникса. Стал шпионом в колонии Сивого. Не знаю, как Ромул об этом узнал, но, узнав, загорелся идеей проникнуть туда и найти тебя.
«Я буду говорить о нем так, как захочу! Я его ненавижу! Он бросил нас! Бросил! Из-за него я родился чудовищем, уродом, которого одни боятся, а другие ненавидят! Что я ему сделал? За что он так со мной поступил? Лучше вообще не рождаться, чем родиться оборотнем»
Ремус зажмурился и закрыл лицо руками.
— У тебя есть... — голос изменил Ремусу. Он кашлянул, по-прежнему избегая смотреть на неё, но поворачивался так неловко, словно сам еще не знал, простить её ради того, чтобы получить желаемое, или продолжать злиться.
— У тебя есть какие-нибудь его фотографии? Из детства, или... Я бы хотел взглянуть, — он резко вытер нос и расправил плечи.
Валери молча поднялась, подошла к книжному шкафу и вытащила большой альбом в кожаном переплете.

Хмурая Анук вынырнула из-за малинника и остановилась, увидев на полянке Ромула. Он сидел, поджав ноги и положив локти на колени. Его голова была низко опущена.
— Почему ты сидишь здесь? — спросила она и подошла ближе. — Почему ты не с ним?
— Почему я не с ним? — язвительно переспросил Ромул, подняв голову. — Скорее, это он не со мной. Он уходит. Опять! Идет геройствовать вместе с Мальчиком Который Выжил!
Анук помрачнела еще больше, и кивнула, а затем села рядом.
— Но ты ведь не уйдешь с ним? — спросила она.
— Он и не позовет. И не разрешит. И мать не разрешит, — Ромул порвал пучок травы и вырвал из земли еще один. — Валери была права, мне не нужно было его искать. Не нужно было уходить.
— Но он же вернется?
— А хрен его знает! «Возможно», — передразнил он Ремуса.
— Там война, Ромул. Он может не вернуться, даже если сильно захочет.
Они помолчали.
— Знаешь, когда мы были там, в горах... мы так много разговаривали, — Грей быстро вытер нос и усмехнулся. — Мы охотились, делали ловушки. Мы и правда были как отец и сын. Я думал, что, когда увижу его, смогу ему отомстить, показать, как больно он сделал нам с матерью... а оказалось, что я слабак. Я не могу его ненавидеть. Я хочу, чтобы он остался с нами.
— Ты не слабак, Грей, — Анук взлохматила его челку. С её лица никогда не сходило суровое, строгое выражение слишком рано повзрослевшей северянки. — Ты обычный мальчик, которому нужен отец, — она прижалась щекой к его плечу. — И это нормально. Просто... поговори с ним.
— Нет! — резко ответил Ромул и встал. Анук подняла голову. — Я не хочу с ним ни о чем говорить! Он все равно уходит туда, потому что для него это важнее чем мы, вот и все! Не хочу, чтобы он сейчас мне лгал, что вернется, а сам потом... Тогда у меня снова появится причина его презирать. Пусть сваливает отсюда! Маме без него будет только лучше.
— А тебе? — спросила проницательная Анук.
— А мне наплевать, — шепотом добавил он. — Как не было у меня отца, так и не будет.

К первой странице альбома был прикреплен пучок темных волос. Маленький и пушистый, должно быть срезанный с макушки новорожденного Ромула Грея. Рядом стояла дата — 15 декабря 1978 года.
Начиная со следующей страницы вереницей тянулись снимки.
Новорожденный Ромул, сморщенный, как печеное яблоко. Цветущая, слегка округлившаяся Валери сидит под тенью дерева и качает на руках крепкого, щекастого малыша. Она что-то говорит ему, смеется и то и дело поправляет одеяльце, а малыш недовольно надувает щеки и машет пухлыми ручонками, пытаясь от него избавиться. Двухлетний Ромул, серьезный и сосредоточенный, тягает за ухо терпеливую собаку хаски. Еще одна лежит рядом и нюхает вихор у мальчика на макушке. Пятилетний Ромул держит в руках гигантский гриб и хохочет в объектив. Семилетний Ромул — Валери учит его стрелять из детского лука. Восьмилетний, десятилетний, тринадцатилетний. С каждой страницей Ромул становился все старше, а Ремусу было все труднее на это смотреть — в маленьком Ромуле он узнавал самого себя, узнавал свой смех, свою мимику, свои черты — они растворялись раньше, чем он успевал в них всмотреться, чтобы потом еще ярче проступить на следующем снимке.
Как же он сразу всего этого не увидел? Как же он мог быть таким слепым?!
— Ты специально все это устроила? — пробормотал Ремус. — Попросила меня вытащить его, чтобы я все узнал?
— Нет, — Валери опустилась на корточки рядом с его креслом и сжала обеими руками его холодную ладонь. — Я уже говорила, у меня не было другого выхода. Единственный, чей голос для волка весомее, чем голос вожака, это голос отца. И Ромул послушался тебя, — она потерла его ладонь, согревая. — Кого еще мне было просить спасти твоего сына, как не тебя?
Ремус посмотрел на неё, задетый простотой и неоспоримостью её слов.
— Он знает, верно? — спросил он.
— Да. Ромул с детства знал твое имя. Думаю, он согласился идти с тобой, потому что услышал, как тебя зовут.
Ремус рассеянно кивнул.
— Когда мы были там...мы разговаривали. Он сказал, что ненавидит меня...своего отца.
Валери сочувственно улыбнулась, а потом протянула руку и погладила его по щеке.
— Мой милый, дорогой Ремус. Он похож на тебя куда больше, чем ты думаешь, — прошептала она. — Возможно у него мои глаза и ловкость, но сердце у него твое, — её ладонь спустилась ему на плечо. — Доброе и сострадательное. Волчонок убил бы того, кого ненавидит, а он пошел за тобой. Ни за кем другим он бы не пошел.
— Я должен поговорить с ним, — Ремус поднялся из кресла и пошел к двери.
— Ты можешь попробовать, — Валери обернулась ему вслед. - только вряд ли ты сейчас найдешь его. Он, скорее всего, уже снова сбежал, и прячется где-то в лесу. Он всегда так делает. И сейчас он точно не станет с тобой говорить.
— Почему? Ты же только что сказала, что он не...
— Ты снова уходишь, — Валери смотрела прямо на него. — Ты должен быть сейчас там и ты это знаешь. Он надеялся, что ты останешься здесь...как и я. Но тебе нужно вернуться к ним, значит так тому и быть. И теперь ему нужно это принять и смириться, — Валери отвернулась от него и подошла к птичьим клеткам.
— Если бы я мог, Валери...
— Я знаю, мой милый Ремус, я это знаю, — Валери снова подошла к нему и легко прикоснулась ладонью к его щеке, погладив. — Но Ромул...ему нужно будет время, чтобы понять тебя.
— Я не хочу расставаться с ним врагами. И не хочу, чтобы он думал, что я от него отказываюсь, — Ремус посмотрел на Валери. — Скажи ему, что я вернусь. Вернусь, как только смогу. Я лишь надеюсь, что то, что там сейчас происходит не задержит меня и скоро все это закончится. Я вернусь и, быть может, к тому моменту он немного остынет и сможет меня понять. Тогда мы с ним все и обсудим. У нас будет много времени.
— Мы будем ждать тебя, Ремус, — сказала Валери, когда они прощались на крыльце школы, и обняла его. Очевидно, в этот момент как раз шли занятия, повсюду было очень тихо, только из-за запертых резных дверей доносились голоса учителей и звонкие ответы детей.
— И я приду, — пообещал он, слегка прижав ее к себе.
— Он простит тебя. И поймет.
Ремус молча покивал и прищурился, снова взглянув на неё.
— А ты?
Валери задержала на нем взгляд, а затем неспешно спустилась со ступенек и осторожно взяла его лицо в ладони.
— А я буду ждать тебя, Ремус Люпин, — прошептала она. — Так же, как ждала все эти двадцать лет, — с этими словами она мягко и коротко прижалась к его губам, но прежде, чем Ремус успел податься навстречу, отстранилась и с ласковой улыбкой провела ладонью по его щеке. — Береги себя.

***

Еще никогда ему не было так тяжело уходить. Он не лукавил, когда говорил, что и эта школа, и эта жизнь кажутся ему сбывшейся мечтой. Больше всего на свете Ремусу хотелось остаться там, быть с ними и никогда не бросать. Он наконец-то нашел Валери и место, где мог бы чувствовать себя своим среди своих, все эти годы он мечтал об этом, и теперь был в шаге от того, чтобы мечта сбылась...
Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Он член Ордена Феникса и его задача — помочь Гарри уничтожить Темного Лорда.
И сейчас он надеялся, что переживет грядущую битву и сможет вернуться домой, туда, где его ждут, к своей волчице и внезапно обретенному сыну.
Солнце уже почти село, когда Ремус добрался до границы территории школы. Здесь он уже мог трансгрессировать в Лондон. Прощальные закатные лучи вызолотили всю округу, и это зрелище было таким прекрасным и полным жизни, что Ремус, спустившись с лесного холма, на секунду остановился, чтобы напоследок вдохнуть это великолепие полной грудью.
Открыв глаза, он почувствовал, что за ним кто-то наблюдает, и обернулся.
На самой границе леса стоял человек.
Прислонившись плечом к дереву, Ромул наблюдал за тем, как он спустился с холма, как остановился, и как оглянулся. Он не собирался бежать за ним, или просить его остаться. Честно говоря, он не знал, о чем теперь говорить с этим человеком. Но когда он узнал, что Ремус Люпин все-таки ушел из школы, ноги сами понесли его следом.
И теперь он стоял и смотрел, как отец уходит от него во второй раз.
Ремус не стал махать ему на прощание, или возвращаться.
Они обязательно скоро снова встретятся, и, возможно, он сможет его простить. А пока что пусть он лучше ненавидит его, но живет здесь, вдали от войны и смертей, вдали от кошмара, в который Ремус должен вернуться.
Он не дал этому мальчику ничего, так, по крайней мере, даст ему шанс прожить лучшую жизнь.
Это меньшее, что отец может дать сыну.
Усилием воли Ремус заставил себя отвернуться, а через секунду его фигура растворилась в вечернем воздухе.
А Ромул еще очень долго сидел возле своего дерева. До тех пор, пока за ним не пришла Анук.
И после этого он приходил туда каждый день. Сидел под дубом и смотрел на заливной луг, часами ожидая возвращения человека со старым, потрепанным рюкзаком.
И когда неделю спустя на лугу раздался хлопок трансгрессии, он уже был там.
И с нетерпением поднялся ему навстречу...