Фотовспышка

Она вернулась домой: вот что Жеми почувствовала с первым порывом снежного ветра, когда вышла из аэропорта. Пусть она никогда не была на родине матери, ей казалось, что именно здесь, скрываясь за заснеженными пейзажами, ее ждут.

– Жеми? – услышала она мужской голос позади себя. Обернувшись, она увидела дядю Иноя.

– Здравствуй, eno[1] Иной, – звучала Жеми достаточно холодно, но мужчину, казалось, это не смутило.

– Tervetuloa[2], племянница. Рад наконец-то познакомиться с тобой. Ах, красотка, совсем как твоя мама.

Дядя совсем не был похож на Оликку. Хотя мама и сама часто говорила Жеми, что ощущала себя отщепенцем в семье, этаким уродцем, которого ни во что не ставили. Именно так Оликка объясняла все порванные связи с родными: освободилась, упорхнула из семейства тюремных надзирателей и не собиралась продолжать портить свою и жизни детей, общаясь с уже чужими людьми.

Иной умел располагать к себе, а еще оказался довольно тактильным мужчиной: Жеми насчитала три прикосновения к тыльной стороне ладони, два объятья, одно поглаживание по голове и два прижимания к себе за плечи. И все это за полчаса от первой встречи. Но все эти едва заметные движения дяди не вызвали в девушке совершенно ничего.

Ей было 23 года, когда она попыталась начать новую жизнь, забыть все, что было, не вспоминать ни о резервных копиях фотографий мертвого Миколая, не думать о странном поведении отца, о пропавших документах о последних продажах полотен брата, не задумываться о том, скольким людям она успела причинить вред и боль. Потому что она ни разу еще не испытала ничего подобного.

Она только видела боль. И это было чувство, которое она никогда не хотела воплотить, надеялась, что оно навеки останется в Иллюзионе. Но что-то внутри подсказывало ей – она трепыхается там, в подкорке нервной системы, у центра спинного мозга и чуть выше, в попытке подчинится работе лимбической системы головного мозга.

Во всем, что было сейчас в ее голове, была только одна правда. Хорошо, что она научилась у своего отца скрывать ее за бесконечными белыми стопками лжи. Еще никогда правда не была настолько темной.

– С чего начнем? Хочешь познакомиться с Фици и Лоркой? – Жеми настолько погрузилась в свои мысли, что на осознание реальности пришлось потратить еще несколько секунд, прежде чем она поняла, что Иной спрашивал ее мнения.

– Если честно, я сначала хотела бы посмотреть ту квартиру, что я сняла на первое время.

– О, – губы дяди вытянулись так сильно, словно ему их выкрутили. Это не выглядело смешно, это даже не выглядело нелепо. Девушке просто удалось принять это: и вечные касания, и яркая мимика, и жизнерадостность, которую она видела, пожалуй, только у детей. Странно, но это тоже ничего не всколыхнуло внутри. Жеми вновь ощущала себя камнем. Даже у воздуха не было запаха.

– Я думал, – вернее, это Фици настаивала, – что ты останешься у нас.

– Нет, не хочу вас стеснять, да и я не знаю быта финнов, мы наверняка будем сталкиваться, хотелось бы избежать любого негатива для вас.

Иной резко поменялся в лице, а в глазах промелькнуло что-то, что Жеми не успела понять. Он произнес голосом тона на два ниже привычного:

– Ты говоришь, точно как Оликка. Сразу видно, что ты ее дочь. Она была ледяной, как снежинка и улыбалась, как солнце в Наантали[3]. Вы явно одной и той же земли [4].

– Что уж есть. Мы с мамой всегда были слишком честными с окружающими, – «ложь, конечно же».

– Честность землю унаследует[5], – совсем непоучительно произнес Иной. Жеми ощутила, как по спине ее ползет рука и касается лопаток.

– А вы любите пословицы, я вижу, – она дернула плечами и сделала пару быстрых шагов вперед. – Если вы не против, я бы хотела поскорее добраться до места, а потом, может, мы бы сразу поговорили о делах?

– Нет-нет, сначала приходи к нам на ужин, только не забудь взять с собой напитки, мы не угощаем, – подмигнул дядя.

Жеми внимательно посмотрела на него. Темные волосы, светлая кожа, серые как силикатный кирпич глаза, морщины на лбу и в уголках век.

– Вы не похожи на маму, совершенно.

– Разве она никогда не говорила, почему? – нервно хохотнул мужчина, сдуваясь под тяжелым взглядом племянницы.

– Она вообще никогда не рассказывала о вас. Я узнала-то про то, что вы с братом работали периодически, совершенно случайно. И ни единой фотографии.

– Оликка не любила фотографироваться.

– М, да, это на нее похоже. Зато я очень люблю. Но больше фотографировать.

– Микро-детали подмечать можешь, значит? – не к месту сказал он. У Жеми задергалась бровь: верный признак того, что она что-то недопонимает.

Они остановились в парке, в конце которого виднелась наземная стоянка.

– Тут недалеко машина моя, извини, что пришлось идти до нее так долго, я решил прогуляться из-за того, что приехал раньше.

– Ерунда.

Дядя Иной был совершенно непохож на Оликку.

Жеми с нетерпением ждала знакомства с Фици и в особенности – с их сыном. Дети не умеют врать.

[1] С фин. – дядя (по матери)

[2] Добро пожаловать.

[3] Посл.: очень редко.

[4] Посл.: два сапога пара.

[5] Посл.: честность – лучшая политика.